Оружейник Хаоса

— Видимо, тот, кто его делал — щедро лил кровь, раз даже "неправильно сделанный" — привлек внимание... — я не стал произносить слова "Гончей Смерти", не зная — в курсе ли Ксенофилус таких подробностей о своей жене, или же Пандора скрывала от него особенности своего происхождения.

— Пандора много знала о... Вечной войне, — вздохнул Ксенофилус. — Жаль, что я так и не смог принести в ее душу покой... Видимо, война так и не отпустила и меня самого...

Я пригляделся. Луна, как и обычно, оказалась права. Амулет пел в тон звучанию кузниц Кольца Погибели. А вот информация о "войне, так и не отпустившей Ксенофилуса" — была интересной. Официально он родился в 1961 году, во Второй Мировой — не участвовал, да и в Первом восстании Волдеморта — тоже. Так что же за война не отпускает седого волшебника? И не окажется ли он существенно старше, чем принято считать?

Ксенофилус активировал порт-ключ, и Лавгуды отбыли. Следующими отправились Грейнджеры, наградив меня на прощание поцелуем Гермионы. Когда же на меня стала надвигаться туша карликового кита, я прикрылся отводом глаз и позволил волне варпа забрать меня с вокзала.

Дом Блэк встретил меня радостным скрипением Кикимера, завершавшего последние приготовления к встрече хозяина, длительное время не присутствовавшего в доме. Признаться, готовил старый домовик весьма вкусно, не ограничиваясь традициями английской кухни, так что я с удовольствием отдал бы должно его искусству. Но увы. Следовало подготовиться к встрече гостей.

Блэки — древнее и темное семейство, врагами располагавшее в любом количестве и на любой вкус. Так что защита их гнездовья была на, прямо скажем, несколько параноидальном уровне. Кажется, что сам дом — неприступная крепость. Но увы. Чтобы крепость была действительно неприступной — ей необходимы защитники. Без защитников даже самые крепкие стены и самые надежные заклятья — ничего не значат. Хорошо еще, что Блэки догадались распространить информацию о том, что все самые ценные вещи и самые богатые трофеи, не говоря уже о "просто деньгах" — хранятся не в доме, а в сейфе Гринготтса. И это помогло избежать нашествия взломщиков проклятий, воров и мародеров. Так что то, что в моей прошлой жизни, перед последним отправлением в Хогвартс, украл Наземникус — воистину крошки с барского стола.

Я спустился в ритуальный зал. Алтарный камень ждал моего появления. Ждали предки, замершие на грани Эмпириев. Ждал Дом Блэк.

Раньше я не был готов принять на себя ответственность за защиту и сохранение Дома — просто не знало, как провести необходимый для этого ритуал, а Сириус почему-то не счел нужным его провести, хотя он-то как раз мог представить меня предкам и попросить их о помощи. Так что этим занимался Кричер. Но, не будучи магом — он мог не много, а скованный разрешением Сириуса на пребывание в этих стенах Ордена Феникса, увы — подтвержденного мной, и вовсе почти ничего. Однако это было "тогда". Сейчас так не будет. В своем доме я буду принимать тех, кого "хочу" принимать, а не тех, кого "должен хотеть" принять. Да и возвращение в семью Трикси — оказалось правильным шагом. Даже несмотря на обширную библиотеку Блэков — в ней не присутствовало множества важных и нужных сведений, которые передавали "из рук в руки". Наверноге, нам могла бы подсказать Вальпурга... И я позже спрошу у нее — почему она этого не сделала. Хотя ответ я и так приблизительно представляю. Видимо, она посчитала, что проведение этого ритуала скорее увеличит опасность, чем уменьшит ее. Но сейчас, перед грозящим не только мне Турниром — следовало уточнить позиции и обозначить намерения.

Окропив собственной кровью алтарный камень, я встал у Ночи на краю. Обращаться к Вечной леди, или же Жаждущим богам было... несвоевременно. Но вот течения варпа и шелест Изменчивых ветров были мне сейчас скорее даже полезны. Я протянул руку. Кровь звала кровь. Кровь пела о крови. Блэки прошлых времен смотрели на меня, оценивая... Они уже знали меня, уже видели нас с девочками, и даже признали достойным. Но сейчас они старались понять: не поторопился ли я, требуя ключи от защиты Дома. В семнадцать лет это не было бы проблемой. И я просто протянул бы руку и взял Ключи, без особых сложностей. Но сейчас, пока я не пересек границу, пока с точки зрения предков я был всего лишь ребенком... Да, в одиннадцать лет я уже был признан как "кое-что соображающий", почему детей и отправляют в этом возрасте в Хогвартс, признавая, что они уже могут хранить тайны и достояние Дома. Но сейчас я заявлял право на большее... К счастью, возможность того, что наследник останется без помощи и поддержки старших — признавалась возможным. И те, кто ушел за Грань — могли решить, даровать ли мне Право. Мгновение длилось и длилось.

Трикси, уехавшая с Гермионой, рассказывала нам об этом ритуале. Именно его она провела, покинув Азкабан. Правда, у нее не было под рукой ни Дома, ни алтаря... Но зато она раз за разом проходила ритуалы еще ребенком, она была плоть от плоти и кровь от крови Дома. И предки пришли ей на помощь. Не отказали они и мне. Когда пурпурный Шаиш, смерть-и-возрождение, отступил, давая место серебристой Улгу, в моих руках был браслет с сияющим камнем странной, немыслимой формы, и прозрачный, почти сферический кристалл.

— Сияющий трапецоэдр, Окно-и-Ключ, — прошептал я, разглядывая реликвию Блэков, полученную в незапамятные времена.

Сфера же могла показать одно заклинание, которым на меня воздействуют, позволяя не только заметить его самому, но и предъявить кому-то еще. И сейчас сфера заливалась алым, показывая любому, кто хоть чуть-чуть в этом разбирался, что меня ищут по крови.

На выходе из ритуального зала меня ждал Кричер.

— Злой колдун ищет Наследника, — проскрипел он. — И уже почти нашел. Злой колдун стоит у дверей...

Сияющий трапецоэдр мигнул... Я прикоснулся к нему. Дом признал мое право, и защита, уже почти пробитая, перестроилась, уводя разрушенные участки туда, где их было не найти, где они могут восстановиться, особенно — если об этом позаботится Кричер.

Я прошел ко входу и открыл дверь. Опасаться не приходилось. Одно только то, что дверь открыта — не означало, что она открыта любому. Войти мог только тот, кому я дам на это разрешение.

— Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Ох, Анрио, надеюсь, ты простишь забывчивого старика?

Я кивнул. Разумеется, злиться на Дамблдора из-за такой мелочи я не собирался. Но и прощать все странные "ошибки" допущенные им, те, которые привели к смерти Гермионы — я не собираюсь. На этом фоне даже мой собственный эпический полет с Астрономической башни — всего лишь мелкая неприятность.

Конечно, можно сказать, что я ведь простил Беллатрикс, которая, собственно, Гермиону и убила, но... Эта Трикси еще этого не совершала. А вот план Дамблдора не только "разработан", но уже начал осуществляться.

— Я слушаю Вас, директор.

Дамблдор попытался войти... что у него, разумеется, не получилось. Окно-и-Ключ не пропустили его. Директор посмотрел на Фоукса, сидевшего у него на плече... Но тот не пошевелил и крылом. Для феникса пространства за порогом просто не существовало.

— Анрио, неужели ты не впустишь меня? — вздохнул Дамблдор. — Боюсь, темы, на которые я хотел бы с тобой пообщаться... Они не слишком удобны для обсуждения на улице.

— Переговорщик от Хогвартса, директор Дамблдор допущен в дом на время проведения переговоров, — четко обозначил я статус приглашаемого.

— Неужели это необходимо? — грустно спросил Дамблдор, пересекая порог. В статусе переговорщика он мог только говорить. Попытка воздействовать зельями или заклятьями на кого-то внутри дома привела бы к лишению статуса и выдворению за пределы защиты.

— Здоровая паранойя — залог здоровья параноика, — ответил я. — Вдруг это не Вы, директор, а кто-то под оборотным? Или же Вы находитесь под воздействием Непростительного заклятья?

Дамблдор кивнул.

— В следующем учебном году ЗоТИ у вас будет вести Аластор Грозный глаз Грюм, — произнес он, отпивая чай из поданной Кричером чашки, — я боялся, что вы не сможете найти с ним общего языка. Но, похоже, я ошибался.

— Увы, — вздохнул я. — Проживание с моими... родственниками прививает определенный... — я сделал паузу, подбирая наиболее приличную формулировку, — стиль мышления. Каковой был серьезно усугублен событиями прошлых лет обучения в Хогвартсе. Думаю, если следующий год пройдет спокойно — это позволит мне справиться с проблемами.

Наверное, прежний я не заметил бы чуть-чуть скользнувшего в сторону взгляда. Или, может быть, я просто знаю, что будет — а потому вижу и то, чего нет?

— Вот о родственниках я и пришел с тобой поговорить, — Дамблдор сделал следующий глоток. — Боюсь, я вынужден настаивать, чтобы ты вернулся к ним.

— Почему? — поинтересовался я.

— Помнишь, когда я приходил к тебе после столкновения с Квиреллом, мы говорили о защите, наложенной на тебя Лили?

— Помню, конечно, — кивнул я, хотя, признаться, воспоминания были весьма и весьма смутными. Все-таки давно дело было, и для меня времени прошло как бы не в два раза больше, чем для всех прочих.

— Так вот... — директор запнулся, видимо — подбирая слова. — Пока ты живешь в доме своих кровных родственников — защита эта обновляется. И поэтому ты должен...

Я не сдержался и перебил Дамблдора.

— А как эта защита, собственно, работает?

— Боюсь, что тебе, Анрио, еще рановато интересоваться такими вещами, как механизмы работы Магии Крови...

— Нет, я не о том, — покачал я головой. — Я пытаюсь понять, что, собственно, дает мне эта самая "кровная защита". Очевидно, что она распространяется за пределы собственно дома — иначе она была бы совершенно бесполезно. Даже когда я еще жил у Дурслей — я же не сидел в доме все время? — Дамблдор кивнул, хотя видно было, что слова "когда я жил в Дурслей" в прошедшем времени — ему не понравились. — Может, она мешает Тому найти меня? Нет! Потому что тогда Квиррелл просто не пришел бы ни на один урок ЗоТИ у Гриффиндора. Она не дает Тому воздействовать на меня заклинаниями? Тоже — нет. Когда он сидел в затылке Квиррелла — он вполне успешно применял ко мне легилеменцию. Да и с метлы он меня чуть было не стряхнул. То есть — в сухом остатке она защищает меня только от физического контакта. Рассчитывать на нее в противостоянии с магом?!

— Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Но ведь кроме Волдеморта, есть еще и его Пожиратели, отнюдь не все из которых попали в Азкабан — многие откупились от правосудия!

Тут мне очень захотелось вставить "за которое, как известно, отвечает Верховный Судья — то есть, Верховный чародей Визенгамота". Но это вывело бы противостояние на совершенно ненужный мне уровень эскалации. Поэтому я сказал совсем другое.

— Добби, — ткань реальности шевельнулась, но труды Кричера дали о себе знать, и появиться в доме Блэков у Добби не получилось, — домовик семьи Малфой, не только нашел меня, но и проник в дом, обеспечив мне дисциплинарную запись в личном деле. Если бы я был хоть сколько-нибудь нужен и интересен последователям Тома — кто мешал точно также отправить домовика с приказом похитить меня и доставить? И, простите, но моя мама была пусть и талантливой, но недавно выпустившейся школьницей. Вряд ли она владела знаниями в области защитных заклинаний на уровне, хоть сколько-нибудь сравнимом с тем, который обеспечили многовековые усилия известных параноиков из Дома Блэк! Ведь даже Вы — величайший маг столетия, так и не смогли попасть в мой дом без приглашения? Даже при помощи феникса?

— Но пока ты считаешь своим домом... — начал было Дамблдор.

Я хлопнул в ладоши.

— Сказанное трижды — да станет истинной! Это — мой дом. Это — мой дом. Это — мой дом!

И стало так.

Глава 64. Друзья и враги

Разумеется, сразу Дамблдор не ушел. Но, как ни странно, и агитировать за возвращение к Дурслям перестал. Все-таки, как великий маг он не мог не почувствовать, что реальность изменилась и приняла волю наследника Блэка. А прямо лгать Дамблдор не станет. Он может недоговорить, может запутать вторыми-третьими смыслами, может сделать так, чтобы "истина, о которой говорит он — не была той истиной, о которой думаешь ты". Все это он может, умеет, практикует. Но вот врать впрямую, грубо и легко разоблачаемо — нет. Настолько глупо он не попадется.

Более того, помахав знакомой узловатой палочкой, Дамблдор создал какую-то умопомрачительную конструкцию, о которой Дом мне сообщил только, что она не несет угрозы и не влияет на мое мышление. По итогам же этого действа, директор пожал плечами, и сказал, что несколько даже удивлен, и даже не предполагал такой возможности... но защита перестроилась на этот дом. Видимо, моего родства с Блэками оказалось достаточно. И что он, директор, даже не предполагал такой возможности, поскольку такие подробности темных заклятий магии крови если где и описаны, то в фолиантах, записанных кровью на пергаменте из человеческой кожи, которые прятали по тайным библиотекам даже в то время, когда магию крови изучали школьники в Хогвартсе. А уж сейчас, после запрета — они если и не уничтожены, то спрятаны так, что найти не может даже аврорат. Ведь, хотя хранение таких томов и не составляет преступления, но заставляет подозревать в применении содержащихся в этих томах знаний, а это уже... вплоть до поцелуя дементора.

После этого Дамблдор поинтересовался, не будет ли мне скучно одному в пустом и довольно-таки страшном доме... Видимо, при малейшем намеке на скуку он предложил бы мне, чтобы сюда приехали Уизли, "присматривать за сиротой". Но я твердо ответил, что собираюсь сделать все летние задания, что займет меня на ближайший месяц чуть более, чем полностью, и скучать будет некогда. А потом — вернутся Гермиона и Луна, и я их приглашу в гости, и скучно мне уж точно не будет.

Дамблдор что-то побурчал себе под нос, а потом стал прощаться. Уже уходя он попросил меня все-таки соблюдать меры безопасности и пореже появляться вне защищенного дома.

Признаться, мне даже на мгновение стало интересно: рассчитывает ли он, что я действительно поступлю так, как он советует... или же совет дан именно для того, чтобы из мальчишеской бравады и подросткового максимализма я наплевал и пошел искать себе приключений? Впрочем, в последнем случае он обломается. Приключений мне и так выше крыши хватает.

Разумеется, никакой месяц Гермиона ждать не стала, и появилась в доме на Гриммо на следующей день после того, как Луна признала вероятность нового появления Дамблдора "допустимо низкой". Впрочем, если бы он и появился — у Гермионы была железная отмазка. Из-за каких-то бюрократических препон (которые, по чести говоря, никто особо и не рвался преодолевать) семейству Грейнджер не удалось получить разрешение на вывоз за границу "британской короткошерстной кошки черного окраса, кличка — Трикси". Так что Гермиона принесла мне переноску с ней, чтобы я "присмотрел за ее питомцем".

Золотистые глаза кошки, мерцавшие в сумраке переноски, увеличились в два раза, когда Трикси услышала, как портрет Вальпурги по полному церемониалу приветствует магглорожденную гостью. Впрочем, в себя Трикси пришла быстро, сообразив, что мы уже показали портрету бывшей хозяйки дома свои способности, и не могли ее этим не впечатлить.