Небо шамана. 1 часть

— Знаешь, как у нас в Одессе говорят... Вилки то нашлись, а вот осадочек остался. То есть даже если мы по всем документам тебя полностью оправдаем, и дело об умышленной порче боевой техники не будет возбуждено, но фактик этого подозрения и разбора в твоём личном деле останется навсегда и неизвестно, как и где тебе подгадит. Да и делать тебе сейчас нечего. У нас сейчас в полку восемь пилотов на шесть машин, ну, может, как твою сделают, станет семь, но сегодня на вылет старший инженер всего четыре машины выпустил, как мы с ним не ругались. То есть даже при самом благоприятном варианте у нас один пилот остаётся свободным. Думали мы вчера с Михаилом Васильевичем и Василием Ивановичем и вот что придумали. Мне по секрету в штабе в отделе ВВС фронта шепнули, что уже принято решение приостановить многие намеченные к эвакуации учреждения и производства. В их числе оказалось седьмое Сталинградское военно-авиационное училище. На их базе развернули трёхмесячные ускоренные курсы подготовки авиационных штабных специалистов и там как раз объявлен дополнительный набор...

— Товарищ командир! Я летать хочу!... — Но внутри вспомнилась обида Сани, когда в полку, после триста шестьдесят второго приказа Наркома Обороны пришлось кубари на петлицах поменять на два сержантских треугольника. Как всех сержантов тогда перевели с квартир, где лётчики жили весело и привольно в казармы, которых не хватало, но приказ выполнили и распихивали тогда по десять пятнадцать человек в комнате на трёхярусных нарах, и стали быстро строить казармы. А тут возможность вернуть звание. Ясно, что между старшиной и лейтенантом, даже младшим, дистанция качественная и неодолимая без сверхусилий или чуда...

— Ты дослушай, сначала, потом кипятиться будешь. Во-первых, выйдешь оттуда уже младшим лейтенантом или даже лейтенантом, сам же помнишь тот приказ Тимошенко зимой сорокового, когда всех молодых пилотов на казарменное положение перевели, и кубари с петлиц на треугольники поменяли. Вот теперь и выходит, что после того приказа в подготовке между тобой и Лёшкой Лашкевичем никакой разницы, вы же оба одну Серпуховскую военную школу пилотов окончили. Только он на год раньше и под приказ наркома не попал

* * *

, правда он тогда должность имел капитанскую, уже мог бы старлеем ходить, но выговор у него за пьяную драку и слетел перед войной в начальники парашютной службы и отстранение от полётов на полгода. Я же тебе предлагаю твои треугольники на кубари поменять. Сейчас разговоры ходят при фронтах создать краткосрочные командирские школы с курсом подготовки командиров взводного и ротного звена, среди них самая большая убыль. В них из воевавших грамотных сержантов взводных лейтенантов будут готовить. Но у нас то авиация и неизвестно, когда у нас до чего-нибудь похожего додумаются. И в пехотную школу лётчика ради кубарей посылать никто не позволит. А из-за этого приказа теперь лейтенантское звание в авиации с таким скрипом дают, что как стену башкой разломать. А главное, что учиться мы тебя отправим, и если тут никакой твоей вины не будет, то и высылать в твоё личное дело результаты расследования, в котором твоего злого умысла нет, никто не будет. Понимаешь, в чём твой интерес?!...

— Да, нет! Это я всё понимаю, но вы воевать остаётесь, а меня как дезертира в тыл...

— Какой дезертир? Вот уж ты в полку наверно больше всех навоевался. Да! Жалко мне такого лётчика для полка терять, но так уж вышло. И про дезертирство даже не заикайся! Тебя приказом учиться отправляем! А толковые обученные командиры нам ещё очень пригодятся! Думаешь, эта война завтра закончится?...

— Товарищ майор! Я же лётчик, а вы меня в штаб хотите... Вон наш начальник штаба только на связном самолёте летает... — Наш "ДИ-6", с которым мы прибыли из Воронежа, после того, как буквально через неделю был на подлёте к штабу фронта атакован мессером сел в поле на вынужденную. Потом его привезли, но признали непригодным к восстановлению. Теперь заброшенной грудой он никому не нужный завален снегом недалеко от ремонтных боксов. А взамен в полк где-то удалось выцыганить нормальный "У-двас", на котором наш начштаба и другие летают по делам.

— Ну, ты тоже сравнил. Нашему Трофимычу после ранения врачи вообще запретили летать, это наш Веселов глаза закрывает, мол этажерка — не самолёт, а так бы хрен его кто на земле удержал. И так, вон, рапОрты пишет, как узнал, что на "У-2" формируют полки ночных лёгких бомбардировщиков, и он надеется комиссию на них пройти. Думаю, что скоро заберут у нас начальника штаба... Так, что никто летающего лётчика на земле держать не будет. А факт обучения на этих курсах тебе ещё очень пригодится в жизни! Ты уж поверь старому и опытному командиру...

В общем, не сильно долго я перечил, потому, что понимал, это решение хорошо продуманное и взвешенное, и не мне с моим куцым опытом против него выступать. И хоть не хотелось из полка уезжать и лезть наверх к высоким чинам... Ведь может это и было главным в том, что я внутренне так сопротивлялся обучению у шамана, ведь если вождь племени — фигура выборная и вожди вообще редко рвутся к власти, то шаман — это на всю жизнь, и ответственность за племя и род даже выше, чем у вождей. А какому разумному нравится взваливать на себя добровольно тяжёлую ответственность и работу? Тем более, что мы — скотоводы, а не землепашцы и особенно утруждать себя работой не любим. Но тут приказали, выдали проездные документы и надо исполнять...

*— Факт правдивый и имевший место в реальности. Правда, кроме факта наличия такого подразделения и его специализации, никакой другой информации о нём найти не удалось, поэтому позволила себе некоторые домыслы в этом направлении. В частности, не раз в книгах про попаданцев встречала буквально извержения кипятка из мочеполовых путей по поводу внедрения напалма. При этом авторов как-то совершенно не заботит, что они таким образом выставляют наших предков не слишком умными. Как и то, что ещё до войны такие составы у нас были созданы и прошли всесторонние испытания. И вопрос не в тупости химиков, а в том, что их не приняли на вооружение. У напалма есть свои плюсы в виде дешевизны, высоких температур и прилипания, хотя и под "КС" и "АЖ" попасть тоже не сахар. И чем больше узнаю о том времени, тем меньше видится среди предков дураков. Ведь про эффективность, поинтересуйтесь, сколько зажигательных бомб было сброшено немцами только на один блокадный Ленинград и сколько от их применения было пожаров. Ведь немецкие авиаторы клялись Гитлеру, что после использования трети от реально сброшенных "ЗАБ", на месте города и фронта останется пепелище и ни одного живого человека. В результате только в самую страшную первую блокадную зиму сбросили в три раза больше. Но щипцы, рукавицы и ящик с песком у подростков дежурящих во время налёта на крышах своего родного города и вся немецкая статистика улетела в трубу. А ведь в городе было гораздо больше, чем сейчас деревянных домов, а ещё сараи с большим количеством дров для отопления и приготовления пищи, которые обязаны были сгореть, но их сумели отстоять. То есть вопрос зажигательных боеприпасов очень не однозначный...

**— Может кого-нибудь удивляет описание истребительных подвигов моих героев, но вот факты для недоверчивых. В июле 1941 года майор Витрук на своём одноместном Ил-2 сбил Хенкель-111, а через два дня Мессершмитт-109 (напомню, это официально подтверждённые "сбитые"). Только за сентябрь 1943 года при освобождении Донбасса лётчики и стрелки 1-й Сталинградской ГШАД уничтожили в воздушных боях 89 самолётов противника, а за этот же период штурмовики Северо-Западного фронта 44 немецких самолёта, всего за один месяц! Ещё факт. Группа из 8 штурмовиков 155 ШАП под командованием капитана Нестеренко Д.А. при следовании на штурмовку целей встретила группу из 30 бомбардировщиков Юнкерс-87 начинающих бомбить наши войска и вступила с ними в бой. После атаки штурмовиков строй пикировщиков был рассеян, но в это время подошла вторая группа немецких самолётов, а следом третья. Но штурмовики не думали отступать и больше 20 минут имея полную бомбовую загрузку, вели бой и рассеяли почти 80 бомбардировщиков противника. 8 немецких самолётов упали тут же в расположении наших войск. У штурмовиков потерь не было, и они продолжили выполнение своей боевой задачи. Дошло до того, что на фоне таких успехов штурмовиков было принято решение о разработке на базе Ил-2 бронированного истребителя Ил-3, к счастью от этой идеи отказались. Даже при максимально форсированном моторе разогнать тяжёлую машину до скорости больше 450 км в час невозможно, то есть любой вражеский истребитель от него просто улетит, а если начать облегчать самолёт, то только за счёт тяжёлой брони, так и какой смысл огород городить, если самолёт потеряет свою бронированную неуязвимость?...

— Согласно 362 приказу декабря 1940 г народного комиссара Тимошенко в том числе уже проходящие службу молодые лейтенанты в случае, если их полный срок службы меньше 4-х лет, то есть с момента призыва до момента выхода приказа, то есть это в первую очередь коснулось выпуска 1938-39 гг, срок обучения в школах пилотов был 1,5-2 года. Но многие получали направление на учёбу из рядов РККА, то есть к моменту начала учёбы четырёхлетняя выслуга уже была. Видимо выпускник 1939 года Лашкевич имел капитанскую должность и срок службы больше четырёх лет.

В конце января я прибыл в Сталинград. В разгар апрельского цветения, когда Волга уже давно сбросила с себя ледовый панцирь, нас, коротенький строй из шестнадцати свежеиспечённых младших лейтенантов ВВС на плацу перед главным зданием напутствовал начальник училища... Из штурмовиков нас в строю было всего двое, и мы вместе поехали в Куйбышев, куда эвакуировался из Воронежа восемнадцатый завод, выпускающий наши штурмовики. Кстати, мой попутчик успел уже в Куйбышеве получить новый самолёт и даже сделал на нём два вылета, до того, как его отправили учиться.

А учили нас эти три месяца на совесть*, программа была составлена так, что занятия начинались в семь утра и с перерывом на обед заканчивались перед ужином в половине восьмого вечера. А после ужина ещё нужно было привести себя и форму в порядок к следующему дню, сделать задания или прочитать заданную дополнительную литературу. За нашим внешним видом следили и требования были гораздо жёстче, чем к курсантам лётного или штурманского потоков, ведь мы после выпуска будем уже командирами среднего звена и нам непростительно выглядеть неряшливо. Нам постоянно твердили, что простительно сержантам, то нам не позволительно. Ещё и строевой подготовкой заниматься заставили, хоть и не много и я это сумел пережить каким-то чудом. Но поспать всю ночь от отбоя до подъёма удавалось очень редко, потому, что дневного времени катастрофически не хватало и приходилось жертвовать сном, которого оставалось не больше пяти часов. Самым простым были уставы, имеющиеся регламентирующие приказы и штатные расписания разных авиационных подразделений, служб и штабов.

Нудным и требующим очень большого внимания — ведение самой разной документации. А по секретной вообще отдельные часы начитывал нам похожий на бухгалтера или детского врача близорукий сержант госбезопасности с нашивкой щита и меча на рукаве. Тем, у кого была неудовлетворительная грамотность, пришлось ходить на дополнительные уроки русского языка. К счастью, по памяти Сани я диктант написал на четвёрку, и меня это не коснулось. Кстати, некоторым здорово доставалось за плохой почерк, здесь я тоже оказался в выигрыше, мне не нужно было переучиваться. Нам конечно гораздо больше нравились занятия, на которых нам показывали и мы учили силуэты и характеристики разных самолётов, не только немецких и наших, но и союзников, которые стали поставлять к нам самолёты по ленд-лизу. А ещё кучу всего, что в Европе летает, и двинули на нас немцы, а так же бортовые знаки и раскраску разных венгров, итальянцев, хорватов, румынов, финнов и многих других. Наверно для полного комплекта ещё и самураев добавили. Но при том, что знать силуэты особенно истребителям очень важно, нам сказали, что не стоит упускать из вида и то, что немцам и их союзникам попали наши самолёты, некоторые исправные, другие они отремонтировали. Так основу ВВС Финляндии составляют наши самолёты, которые они бережно восстановили и на них летают и не перестают радоваться. Ведь наряду с имеющимися у них бипланами вроде голландского "Фоккера" (и не путать его с немецкими "Фоке-Вульфами") или английского "Бристоль-Бульдога" наши самолёты значительно лучше, мощнее и современнее. У них точно есть наши И-15, И-153, И-16, У-2, СБ ещё с зимней войны и проданные немцами и другими, в том числе выпущенные странами, в которые мы продали до войны лицензии, как СБ в Чехословакию. Из новых появились несколько наших ЛаГГ-3, МиГ-3, Пе-2, так что встречу на любом фронте, а не только на севере с бывшими нашими самолётами воюющими против нас исключать нельзя. Когда кто-то сказал про то, что у нас куча самолётов в июне на аэродромах немцам досталась, дескать они теперь всё знают, а мы нет. Преподаватель заверил нас, что в НИИ ВВС, где проводятся исследования и испытания самолётов любого вероятного противника знают практически обо всех самолётах мира. И почти все данные, которые он нам даёт получены при этих испытаниях, в частности, имеются и изучены практически все немецкие самолёты, за исключением может пока только некоторых самых новых модификаций. И что изучаются не только самолёты немцев и итальянцев, но и самолёты наших нынешних союзников и даже стран с которыми у нас сейчас нормальные дипломатические отношения. Хотя учить наизусть все технических характеристики десятков разных самолётов — просто ужас.

Вообще, курс, по которому учили наш поток, имел аналог только в академии ВВС имени Жуковского, но там учили уже старших командиров, и там курс был гораздо больше и дольше, а нас готовили до уровня авиаполка. Но требовали с нас по верхней планке без всяких скидок. Думаю почему-то, что в академии учиться было бы даже легче и спокойнее, благодаря отсутствию там такой гонки из-за малых сроков обучения. Но всё равно эти занятия мы очень любили, ведь кроме формального знакомства с характеристиками нам рассказывали многие особенности тактики и организации, что тоже полезно знать. К примеру, про то, что приказ Гитлера, что Германия закончит войну тем же оружием, которым его начала, уже трещит по всем швам и немцы уже дорабатывают свои танки и пушки. Вполне логично, что, столкнувшись с неизвестными им по Испании нашими новыми самолётами, они заставят шевелиться и немецких конструкторов и авиастроителей. К нам на занятия приглашали выступать известных боевых лётчиков разных специальностей, которые делились с нами своими наблюдениями, мыслями и опытом. Нам рассказывали и про новинки, например про разработки локаторных станций РУС, которые приняли на вооружение под названием "Редут". Они за счёт использования принципа улавливания отражённого радиосигнала могут определять противника в небе даже в условиях плохой видимости. А при большой высоте полёта задолго до звукового или визуального обнаружения. Нас даже специально возили и показывали развёрнутую и работающую станцию, где начальник станции объяснял, как всё работает, все характеристики и возможности своей аппаратуры. Но сейчас этих станций не хватает, чтобы перекрыть всё протяжение фронта и изготовить их не так просто. Знакомили нас с работой службы ВНОС, для которой требуются очень хорошо подготовленные грамотные специалисты. Которые смогут умело пользоваться всей своей аппаратурой и быстро проводить довольно сложные расчёты. Ведь для определения при помощи угломеров, дальномера, секундомера, бинокля и компаса — высоты, скорости и направления полёта, не говоря о марке, принадлежности и количестве летящих машин в самое короткое время при не гарантированной идеальной видимости, требуется серьёзная подготовка наблюдателей. Чтобы доклад в штаб нёс в себе информацию, а не лепет типа: "Кажися пятеро, вроде бы не наши, куда-то полетели, мы их минут десять назад видали...". То есть, когда в полку матерятся, что информации нет и приходится, как в тумане гаданиями заниматься, на деле всё оказывается далеко не так просто. Ведь специалистов умеющих работать с переносными радиостанциями даже для штабов полкового уровня не хватает, а телефон далеко не везде протянуть можно. Ведь до войны считалось, что имеющихся в ПВО звукометристов достаточно для противодействия авиации противника. Фактически к такому высокому и значимому уровню противостояния в воздухе никто готов не был, потому, что никогда раньше авиация для наземной войны не становилась настолько значимой, ведь вспомогательный статус авиации подтверждался всеми теоретиками даже по опыту самых последних войн и конфликтов...