Дочь кузнеца

— Продано! — его хорошо поставленный голос раскатился по комнате ничуть не хуже удара металла о металл. — За восемьдесят пять золотых!

"Уже все?" — мысль эта была странной, словно возникшей откуда-то извне. Занила медленно наклонилась, подбирая части своего шелкового одеяния, лежащие вокруг на полу. Продана — значит она может одеться. Реальность, будто опомнившись, рухнула на нее волной: звуки, запахи, ощущение пушистого ковра под ногами... И словно воспоминания принадлежали телу, которое она на время покидала, а теперь вернулась, они обрушились на нее все сразу! Голос Мабека Дагара, нахваливающий товар; его пальцы, прикасающиеся к ее коже. Сначала к голове, снимая покрывало, скрывающее волосы, потом к плечам, кусок шелка закреплен на уровне груди, еще несколько, скрывающие ее ноги... Взгляды мужчин, их замечания, улыбки, вопросы... Мабек Дагар отвечает. Цена названа. Выше, еще выше... Мабек Дагар доволен. Восемьдесят пять золотых. Мабек Дагар доволен...

Зеркало. Холодное зеркало, равнодушное зеркало, прозрачное зеркало... Ну же! Как ей удавалось вызвать этот образ раньше? Ей нужно еще немного спокойствия, чтобы не наброситься на них, безо всякого оружия, просто когтями и зубами вцепляясь в их лица!

"Ты хорошо научилась казаться безобидной.

Это просто — главное не поднимать глаз."

Главное не поднимать глаз.

А голос управляющего звучит, невольно заставляя прислушиваться:

— Мои поздравления, почтенный Бакур. Это весьма достойное приобретение!

И глаза невольно подняты от пола. Занила смотрит туда, куда и Мабек Дагар, на мужчину, сидящего на подушках в первом ряду, на ее нового хозяина. Его сосед слева, толстый смуглый, дружески хлопает его по плечу:

— Тебя вроде раньше, Рашид, на фигуристых тянуло?! — руки мужчины описывают в воздухе замысловатый контур, изображая прежние пристрастия Рашида Бакура.

Смех мужчин. Мабек Дагар вежливо присоединяется к нему. Но Занила уже услышала достаточно, и в памяти сами собой всплывают знания, затверженные на уроках истории и геральдики. Рашид Бакур — член Торгового Совета [Торговый Совет — выборный властный орган в столице Салевы. Его члены ежегодно избираются из наиболее влиятельных купцов. Количество членов не является постоянным, но колеблется в районе одной дюжины. Председатель Совета фактически является градоправителем Догаты.] Догаты, один из богатейших купцов салевской столицы. Вот так, девочка. Райша будет тебе завидовать.

Мужчины еще обменивались шутками, а Занила получила возможность бросить еще один взгляд на своего нового хозяина. Еще довольно молодой. И память услужливо подсказывает: тридцать семь лет. Да, выпускницам догатской школы полагалось знать основные сведения о членах купеческого Совета. Главное направление торговли — оружие и рабы (конечно же!), а еще — поставка металла и кожи из Вольных Княжеств. Ничего особо изысканного. Товары простые, но зато всегда необходимые. Состояние свое получил в наследство от отца, но сейчас вполне успешно ведет дела.

Судя по его виду Занила бы этого не сказала. Во-первых, внешность этого молодого человека никак не вязалась с образом торговца металлом и оружием. Сам он, уж точно, был завсегдатаем модных портных и лавок, продающих благовония, притирания для кожи и прочие косметические премудрости. Дорогой костюм, так затканный шитьем, что истинный цвет ткани угадывается с трудом; холеные руки; волосы до плеч распущены. Нет, в Догате многие мужчины носили довольно длинные волосы, но большинство завязывали их в хвост и на этом переставали беспокоиться о собственной прическе. Эта же шевелюра явно была предметом гордости и постоянной заботы. Не у каждой рабыни в догатской школе волосы выглядели настолько ухоженными, а это о чем-то говорило! Не уступали волосам и усы: тонкие, переходящие в аккуратную тщательно выстриженную бородку. А вот бороды в Догате были не особенно в моде. Кто же ему посоветовал отрастить ее, и зачем? Чтобы скрыть не достаточно волевой подбородок. Занила мысленно усмехнулась, впрочем, до бороды этого человека ей не было никакого дела, а вот его глаза ей однозначно не нравились. Припухшие и покрасневшие, словно воспаленные от недосыпа или слишком бурно проведенной ночи. И не одной ночи. Радужка ярко-голубого цвета. Глаза могли бы быть красивыми, вот только этот цвет еще сильнее подчеркивал розовые от лопнувших сосудов бельма.

Занила почем-то моментально поняла: все, что рассказывали на уроках об этом человеке, его дорогой костюм и ухоженные волосы — все это не имеет ровным счетом никакого значения. Вся его суть в этих усталых воспаленных глазах!

Рука Мабека Дагара прикоснулась к ее плечу, отрывая от размышлений. Управляющий махнул в сторону двери, отправляя ее прочь из комнаты. Занила отвесила положенный поклон и послушно вышла. Она еще слышала, как Дагар объявлял последний лот сегодняшних торгов:

— А через минуту, почтенные господа, я предложу вашему вниманию редкостный цветок с далекого восточного побережья!

Оставшийся день заняли сборы. Да, проданные из догатской школы рабыни уходили из нее не просто так, а забирая с собой свою одежду и костюмы для танцев. Занила не знала, доплачивали ли новые хозяева дополнительные деньги за то, чтобы рабыня могла сразу же начинать развлекать их, не дожидаясь, пока ей что-нибудь сошьют или купят, или же все входило в уже оговоренную сумму золотых. Знала Занила только одно: свою "саблю" она в любом случае забрала бы с собой.

А вот еще раз поговорить, попрощаться друг с другом им так и не дали. Заниле сунули в руки узелок с ее вещами и вывели во двор, где ее уже ждали двое здоровенных мужчин-рабов — охранники, присланные ее новым хозяином. Они должны были доставить приобретение своего господина к нему домой. Сам Рашид Бакур пока оставался в школе, для произведения расчетов — как было сказано. Хотя сама Занила ни на минуту не сомневалась: все расчеты сведутся к обмыванию покупки в компании управляющего и остальных счастливых покупателей.

Нарил открыл перед ними калитку в воротах и отступил в сторону. С ним она попрощалась еще вчера. Занила смотрела на старого раба, на его изуродованное шрамами лицо и знала: его губы сейчас кривятся, потому что он улыбается ей вслед. Улыбка, предназначенная только ей.

Ворота закрылись за спинами ее охраны, и Занила поняла, что всего в третий раз за пять лет оказалась на улицах Догаты.

Идти было недалеко. Дом Рашида Бакура, как и можно было предположить, располагался выше по холму. Занила успела порадоваться, что ближе к вечеру жара в салевской столице немного спала. Если бы еще не пыль, за день поднятая с каменной мостовой и висящая в неподвижном воздухе. Занила запоминала дорогу. Причем не просто последовательность подъемов, спусков и поворотов, она старалась сориентироваться в практически незнакомом городе. После торгов она больше не видела Мабека Дагара и не смогла спросить его о Коре. Сдержит ли он свое слово и отпустит его? Сумеет ли зверек найти ее? Откуда же эта странная уверенность, что ей достаточно самой знать дорогу, чтобы он тоже сумел пройти по ней?!

Огромный трехэтажный особняк Бакура стоял в глубине не менее огромного сада. Кованные металлические ворота в сплошной каменной стене отворились, как только охранник за ними узнал рабов, сопровождавших Занилу. Рабы явно были предназначены всем своим видом демонстрировать богатство своего господина не в меньшей степени, чем сам дом или сад: высокие, крепкие в добротной кожаной одежде.

А дом был роскошным. Занила успела оценить это, пока встретившая ее женщина-рабыня вела ее в специально приготовленные покои. Мужчины-охранники остались снаружи. А рабыня, еще не пожилая, но казавшаяся старше из-за полноты, ничуть не удивилась ее появлению, а значит, ее господин уходил на торги с твердым намерением приобрести себе какую-нибудь новую игрушку.

Дом утопал в позолоте, коврах, почти скрывавших роскошную мраморную отделку пола и стен, и запахе дорогих благовоний. Вначале Занила пыталась разглядывать обстановку, следуя за своей провожатой, но где-то к третьей зале мелькание хрусталя, шелков, бархата, фарфора и вездесущей позолоты слилось в одно яркое пятно. А еще им навстречу попадались люди. Занила разглядывала их, а точнее их ошейники. У рабыни, что ее встретила, он был из тонкой белой кожи с золотой пряжкой. Милое такое украшение, хоть и со смыслом. Она кто-то вроде домоправительницы? Занила пожалела, что та не представилась. Сколько же всего в доме слуг и все ли они из рабов? Впрочем, Занила не собиралась задерживаться в доме достаточно долго, чтобы разузнать это.

Покои на втором этаже, в которые ее привели, оказались трехкомнатными. Рабыня велела ей оставаться здесь и прежде чем выйти спросили, не нужно ли ей чего-нибудь. Занила попросила поесть. А вы думали, она собиралась скромничать?! Рабыня усмехнулась, по достоинству оценив это заявление, и вышла, пообещав что-нибудь прислать, а Занила отправилась исследовать покои, в которых она оказалась. Она бы с удовольствием обследовала и весь дом: входы, выходы, коридоры с наименьшим количеством охраны. Но такое поведение новенькой рабыни может показаться подозрительным. Что ж, значит, этой ночью ей придется выбираться из дома, полагаясь только на собственное чутье.

Первой комнатой была спальня, не менее роскошная, чем весь остальной дом, и довольно просторная. Широкая низкая кровать, застеленная богатым покрывалом, гора разноцветных подушек и валиков, пушистый ковер на полу, в противоположном углу камин, по случаю жаркой погоды тщательно вычищенный и без дров, возле него низкий столик и подушки, побольше, на этот раз для сидения. На этом мебель заканчивалась, но Занила не собиралась расстраиваться по этому поводу — перед кроватью как раз оставалось достаточно свободного пространства для танца, что она собралась исполнять.

Вообще-то Занила предполагала, что в доме такого человека, как Бакур, должен быть целый гарем. Почему же тогда ее не отвели к остальным девушкам? Оставили здесь готовиться к приему господина? Что ж, это ее тоже вполне устраивало.

Вторая комнатка, совсем маленькая, оказалась отведенной под гардероб: комод с ящичками, шкаф с полками. Все пустое, только в шкафу на аккуратных плечиках висят два костюма для танцев. Занила совсем некультурно присвистнула, прикоснувшись к ним: вышивка золотыми нитями, жемчуг, драгоценные камни. Каждый стоил не менее пяти — шести золотых. Ее собственный, что она принесла из школы, был намного проще, но это еще не значило, что она от него откажется. А вот бубен, лежавший на одной из полок, оказался очень кстати. Значит, у ее танца сегодня будет музыкальное сопровождение. С бубном Занила тоже репетировала. Ей нравился этот музыкальный инструмент, особенно за то, что его можно было в любой момент просто отбросить в сторону, освобождая руки для чего-нибудь более стоящего.

Занила развязала свой узелок и принялась доставать из него вещи. Она, конечно, не собиралась задерживаться в доме, но и большинство из этих тряпок вряд ли могли понадобиться беглой рабыне. Первым она повесила, чтобы не помялся, свой костюм для танцев. Верх его состоял из полоски шелка, сплошь расшитой звенящими золотистыми монетками: если грудь даже с большой натяжкой вряд ли можно назвать пышной, трясти приходится хотя бы монетами. Этот "шарф" завязывался на спине так, что свободными оставались довольно длинные шелковые ленты. На конце каждой были также пришиты монетки, от этого ленты очень красиво покачивались при каждом ее движении — лишняя деталь, на которой мужчина может остановить свой взгляд. Следующей частью костюма был широкий пояс, тоже весь в монетках, надевавшийся на бедра, а уже к нему крепились куски тончайшего полупрозрачного желтого шелка. Причем прикреплялись они, просто продеваясь в специальные петельки, и так же легко снимались.

Повесив костюм, Занила отправилась в третью из отведенных ей комнат: через открытую дверь она еще раньше заметила, что это ванная. В отличие от гардеробной, эта комната ничуть не уступала в своей роскоши спальне. Если не превосходила ее. Везде бело-серый мрамор, отполированный до такой степени, что по нему страшно ходить. На возвышении огромная ванная — целый маленький бассейн, а над ней блестящие позолотой краники. Занила открыла их и совершенно несерьезно взвизгнула, когда в ванную полилась горячая и холодная вода. Да, о таком чуде, как водопровод [В Догате того времени центрального водопровода не было. Водопровод в доме позволяли себе только самые состоятельные жители. Вода при этом доставлялась из горных источников по-прежнему на подводах. Ею заполнялся особый резервуар, а уже из него по системе труб с помощью насосов подавалась в ванные господ. Часть при этом нагревалась, проходя через специальные котлы. Насосы чаще всего приводились в движение мулами или лошадьми, хотя существовало мнение, что наиболее производительны все же рабы.], рабыня раньше только слышала! Да, в школе воду привозили в бочках и грели потом в чанах. А еще в ванной было зеркало. Именно такое, о каком она думала сегодня утром, — большое, идеально чистое и прозрачное.

Занила продолжила свое исследование, словно со стороны наблюдая за собой. Вот уж она не предполагала, что у нее такое любопытство вызовет богатство ее нового господина и роскошь его дома. И это его она собирается убить сегодня вечером! Впрочем, последний факт тоже нисколько не портил настроения Занилы.

Ужин съеден и унесен. Приносила его ей в комнату девочка-рабыня лет двенадцати-тринадцати на вид. Заниле, которой через пару недель должно было исполниться шестнадцать, она показалось совсем маленькой. Впрочем, дело тут, наверное, было не в возрасте. В школе ей многие девочки даже старше ее часто казались недостаточно взрослыми. Занила не заговорила с рабыней, пока ела, и та, собрав посуду на поднос, просто удалилась, вновь оставив ее одну.

Волосы снова вымыты, уже во второй раз за этот день. Кожа покрыта специальным составом, так что теперь все тело светится и мерцает в лучах масляных ламп. Костюм надет. Занила не торопилась, закрепляя на поясе шелковые платки. Двенадцать. Дюжина. Один за другим. Снимать она их будет также, пока не оставит всего пару, скрывающие ее обнаженное тело. О да, хозяину понравится ее танец! А к тринадцатой петле на поясе крепится сабля — не сразу и заметишь в волнах шелка. Никаких украшений. Золотые монетки, сияющая кожа, распущенные волосы ниже бедер — более чем достаточно. Ноги босые: не замерзнут на пушистом ковре. Бубен она положила на одну из подушек в комнате. Взять его — минутное дело. Все готово. Теперь нужно лишь дождаться господина.

Занила стояла в ванной напротив зеркала, разглядывая свое отражение, следя за тем, как ее губы беззвучно повторяют имя Рашида Бакура. Сладострастно? Вполне. Теперь это имя будет ассоциироваться у нее со свободой!

Звук открывающейся двери заставил Занилу вздрогнуть, как будто она и не ждала его вовсе. Рабыня обернулась, чувствуя, как ее сердце с места срывается в бешеный галоп. Не очередная служанка. Господин. Значит пора начинать. Он стоял в дверном проеме и смотрел на нее. Пуговицы роскошного камзола расстегнуты, открывая измятую рубашку, ухоженные волосы всклокочены, на лбу испарина. Но больше всего Заниле не понравились его глаза — еще более красные и воспаленные, чем днем. Мужчина окинул ее мутным словно бессмысленным взглядом и шагнул к ней. Занила заставила себя остаться на месте, подавив естественное желание отступить подальше от него. А Бакур с трудом стоял на ногах, его шатало так сильно, что он вынужден был тяжело опереться рукой о стену. Он был пьян, причем практически до невменяемого состояния. И почему-то Занила ничуть не усомнилась, что это было для него вполне обычным состоянием. Волна омерзения при виде этого человека, еще называвшего себя ее хозяином, накатила на нее, но Занила заставила себя собраться.