Сетро

Рядом с отцом Зонаром возник один из поселян, с воздетым над плечом топором. Отточенный плотницкий инструмент опустился проклятому на голову, и вывалился из держащей его руки. Поселянин забулькал, и осел наземь, рядом с окутанным дымом кровососом. Узкий меч проклятого вошел ему в шею, прямо под бороду. Их кровь смешалась в траве.

Поселянин упал на спину, и остался лежать, а его убийца ворочался с разрубленной головой, тяжело поднимаясь с земли. Даже такая рана не была для него смертельной. Если бы довелось ему дожить до ночи, он был бы спасен. Но никто не собирался ему этого позволить. Ни яростное солнце на небе, ни иерархи, понесшие первые потери.

Зонар подскочил, и ударил вставшему на четвереньки кровососу в поясницу, присовокупив к силе удара "медный клин". Удар с заклятием бросили проклятого наземь. Он распластался, словно лягушка под сапогом, а брат Пину, скомкав огненный знак, уже читал "небесный водопад", многократно усиливая действие солнечных лучей. Дым повалил клубами. У отца Зонара перехватило в горле, от зловония — он стоял к проклятому ближе всех. Иерарх попятился, кашляя. Конец был очевиден, но там, в дыму, еще шевелился ком обгорелой плоти, уже бессильный встать, но скребущий по земле дымящимися руками.

Отец Зонар сплюнул в траву горелую горечь.

-Там!!! Еще один!!!— закричали сразу несколько голосов.

Иерарх повернулся в ту сторону, куда показывали вытянутые руки. В глаза бросился блеск стального шлема, на голове высокого воина, облаченного в кольчужную броню. Потом он заметил еще одну разрытую ямину, шагах в тридцати от первой.

-Да не один, двое!

И верно, за спиной окольчуженого выбирался из земли еще один. В плотном красном плаще, с клобуком почти полностью скрывавшем лицо.

Кольчужник быстро и уверенно шел им навстречу, держа в опущенной руке меч, и выглядел так спокойно, будто и не сжигало его солнце. Шлем его не был глухим, закрывающим всю голову. Не от солнца он должен был защищать — от стали. Глаза и нос были прикрыты стальной маской, но щеки и подбородок уже почернели.

Над ухом отца Зонара тренькнула тетива. У кого-то из поселян оказался в руках самострел, и тот поспешил разрядить его в приближающуюся фигуру.

Кольчужник взмахнул рукой, и тяжелая стрела, стукнув о блестящий наруч, канула в траву. Кольчужник подобрался, и перешел на бег, с каждым вздохом становясь все ближе, все неотвратимее, все страшней. Поселянин юркнул за широкую спину отца Зонара, и торопливо завертел вороток своего оружия, взводя его для нового выстрела. Брат Пину отвернулся от истерзанного тела первого врага, вытянул руку, перенося "небесный водопад" на кольчужника. Тот был еще силен и свеж. На заклинание отреагировал тем, что еще ускорил бег, и стало ясно, прежде чем свет свалит его, он успеет добраться до людей, и пару тройку жертв его меч найдет обязательно.

-Сюда!— донеслось сзади.

Отец Зонар быстро оглянулся, и успел заметить, как над гладью болота оседает водяной фонтан. Словно нечто большое и тяжелое плюхнулось в болото с изрядной высоты. Это было не так. Не плюхнулось, а наоборот, вылетело. Тучная человеческая фигура, взмыла из-под воды на два роста, в туче брызг, отчаянно размахивая руками и визжа, и упала в камыши, подняв еще один фонтан. Следом, из того же места, как матерая щука, "свечкой", стремящаяся избегнуть невода, в ореоле сверкающих капель, из-под воды взметнулась еще одна фигура. Приземистая, и коренастая. Словно лось, раздвигая грудью воду, на берег выбрался из топи, приземистый, но очень широкоплечий горбун.

"Держись Пирц",— подумал Зонар.

Меж тем кольчужник, все больше окутываясь дымом, приближался. Отец Ибол шагнул вперед, заступив ему дорогу. Он широко раскинул руки, низко присел, почти касаясь правым коленом земли. Поза говорила о том, что сейчас, отец-наставник растечется танцем мягких, неуловимых движений, сонмом пируэтов, подскоков и уклонов, терзая неожиданными атаками. Не убить, нет. Отвлечь, задержать, дать больше времени солнцу и "небесному водопаду" довершить дело.

Красный, до этого спокойно стоявший на месте, неплохо защищенный от света своим плащем, вдруг двинулся вперед. В несколько мощных приемистых прыжков он почти догнал кольчужного, оттолкнулся и взмыл в воздух. Клобук слетел с его головы, и стало видно, что лицо его скрыто красной маской. Снова щелкнул за плечом Зонара самострел.

Красный в высоком прыжке пронесся над головами кольчужного и отца Ибола. Пола алого плаща полыхнула перед самым лицом Зонара, и на его плечи обрушилась страшная тяжесть.

-Коли!

-Ааа!!!— ударили в уши вопли поселян.

Земля мягко, но сильно ударила отца Зонара в затылок. Потом его голова вывернулась так, что от боли потемнело в глазах. Иерарх ударил в навалившуюся тяжесть обеими руками, но она уже исчезла, мелькнув красным перед помутившимся взором. Он с удивлением осознал, что жив. Рядом с его головой, холодя ухо железными зубьями, из земли торчали вилы. Кто-то закричал, истошно и жалобно.

Зонар тяжело перекатился на живот, встал на четвереньки, боясь, что не сможет удержать голову. Шея болела, словно облитая расплавленным свинцом. Он увидел Полдака, замахивающегося кавалерийским палашом на красного, повисшего на плечах седого бородатого мужика. Полдак ударил, но только рассек воздух. Мужик осел на землю, глаза его остекленели, а проклятый красной змеей мелькнул у него за правым плечом. Толчком в грудь он смел с дороги поселянина с выпрямленной косой, и оказался в пяти шагах от брата Пину. Тот не видел его, жег "небесным водопадом" кольчужника, занятого схваткой с отцом Иболом. Хламида отца-наставника была запятнана на бедре кровью, проклятый зацепил таки иерарха клинком. Рана видно серьезная. Ибол стал много осторожнее, вился вокруг проклятого уже не так резво. Почти не пытался достать врага, все силы отдавая тому, чтобы избегнуть меча. Спасало его то, что кольчужник, стоя под "небесным водопадом" Пину, уже изрядно обгорел. Его лицо, там, где оно не было закрыто шлемом, стало угольно черным. Губы сгорели полностью, открыв длинные серые зубы. Рука державшая меч, напоминала десницу скелета.

-Красный рыцарь!— заорал Зонар, в надежде, что Пину его услышит и поостережется.— Сзади!

Он вырвал из земли вилы, едва не приколовшие его самого к зеленому лугу, и с ними наперевес, согнувшись почти пополам, кинулся красному вдогонку.

Он не успел. Не ему суждено было спасти брата Пину от гибели. Кто-то из людей швырнул в проклятого топор. Тот — не иначе глаза на затылке — шарахнулся в сторону. Зонар заметил по самое оперение торчащую у него в боку стрелу. Попали все-таки. Топор мелькнул у красного перед лицом и ударил брата Пину по ноге. Хвала небу — рукоятью. Зауряд-дознаватель обернулся, и как раз вовремя, чтобы отвести руку в красной перчатке от своей шеи. А в следующий миг рухнул на землю сбитый с ног новым ударом. Отец Зонар был уже рядом. Ткнул проклятого вилами, не убить, так отогнать от поверженного брата Пину. Это ему в полной мере удалось. Красный отпрыгнул в сторону, уходя от удара. На него тут же насели двое рослых ополченцев, похожие друг на друга словно братья, и взяли кровососа в топоры.

Увы, тот был слишком могуч, чтобы погибнуть под крестьянскими топорами. Избежав обоих ударов, он ужом проскользнул между парнями. Один, отброшенный плечом, потерял топор, и покатился по земле, второй побледнел, попытался левой рукой свести вместе края широкой раны на животе, да так и упал. Не больше полувздоха красный затратил на обоих. Он был чудовищно быстр. Зонар никак не мог его догнать. Проклятый был уже в нескольких шагах от отца Ибола, занятого поединком с обугливающимся кольчужником. Тот воспрял духом, и усилил ярость своих атак — "небесный водопад" больше не лил на него обжигающую смерть.

На пути красного возник гуленский стражник — длинноволосый седой муж, где-то потерявший шапку. Должно быть, кто-то просветил этого стража, что колющий удар, не лучший прием против проклятого. Юркий кровосос легко избежит острия, и не оставит времени на новый удар. Седой хотел остановить красного, действуя двухростовой пикой, как длинной палкой. Держа ее обеими руками за середину, стражник успел нанести красному три быстрых удара концами, прежде чем оружие вырвалась из его рук, а сам он рухнул с переломанными бедрами.

За то короткое время, что красный потратил на стражника, Зонар сумел его догнать. Иерарх перепрыгнул через воющего от боли стражника, и ударил вилами, едва не вывернув плечо, и сам удивился, когда железные зубья встретились с плотью, и прибили развевающийся красный плащ к спине проклятого. Тот резко повернулся. Древко вил вырвалось из рук, да так и осталось торчать у красного из спины. А на иерарха обрушился град беспощадных ударов. От первого он увернулся, второй умудрился перехватить предплечьем, и увести вниз, а потом так получил в правый бок, что обвис у красного на кулаке, забыв обо всем, кроме боли раздирающей печень. Его хватило еще на бессильный удар, погладивший проклятого по скуле, а потом, красный воздел его над головой, и грянул оземь, так что воздух тут же покинул грудь, солнце померкло, а звуки битвы доносились до него, как сквозь вату.

Он не увидел, как зауряд-дознаватель Пину, поднялся на ноги, оправившись от удара, и вновь обрушил на голову кольчужного "небесный водопад". Тому было нужно совсем не много. Он остановился, опустил бессильно меч, и окутался бесцветным дымным пламенем. Как брат Ибол выхватил из-за пояса что-то маленькое, блестящее, и взмахнул рукой. Маленький и тяжелый намоленный нож, ударил красного сзади в шею, заставив выгнуться от боли. Бесстрашный Полдак перечеркнул ему грудь палашом слева на право. Окровавленный клинок тут же задымился на солнце.

Где-то вдалеке, отец Зонар этого тоже не видел, широкоплечий горбун, истекая дымом, сомкнул на шее лежащего "академика" Пирца, короткие, сильные пальцы, и душил, зло щерясь в покрасневшее лицо. Шестеро ополченцев рубили его горб и спину топорами.

-Живьем! Именем иерархии!

Со стороны леса приближались Болев, Мосс и Энон, со своими людьми.

Красный поймал голой рукой палаш Полдака, готовый обрушиться на голову, выкрутил из пальцев и хотел ударить, но ему не дали. Двое телячинцев навалились на торчащие из спины вилы, и развернули в другую сторону. Отец Ибол швырнул еще один намоленный нож, но проклятый поймал его в воздухе, и отбросил в траву. Брат Пину обрушился было на него "небесным водопадом", но тут же опомнился, и вывел "оковы грома". На проклятого навалилась неподъемная тяжесть. Его пригнуло к земле, но он еще сумел резким поворотом избавиться от вил в спине, и от вцепившихся в них телячинцев.

Сильно хромающий Ибол добавил ему "медным клином", и чудовищно сильным "сонным склонением".

Тут на него навалились. Вилами, кажется теми же самыми, что вырвали из спины, пригвоздили к земле. Древком пики — налегли по двое с каждой стороны — прижали шею. Еще парой вил ковицынские мужики, норовили приколоть к земле ноги. Это пока не удавалось. Красный пинками отбрасывал от себя врагов, но ковицынским было не занимать настойчивости. Они непременно добились бы своего, особенно после того, как кто-то, изловчившись, тюкнул топором, отделив правую руку красного от плеча, но над барахтающейся кучей появился отец Болев.

Он простер над проклятым ладонь, с которой готов был сорваться беспощадный "вечный сон".

-Смирись, или умри, исчадье,— сказал Болев.

Красный сверкнул из-под маски налитыми кровью глазами, и перестал брыкаться.

-В твоей власти, враг,— сказал он.

Болев триумфально улыбнулся, но руку не убрал.

С этого момента, отец Зонар, снова стал воспринимать окружающее. Он приподнялся на локте, сквозь застилающую взор мглу увидел, как двое поселян ведут под руки, пошатывающегося "академика" Пирца, а другие волокут за ноги дымящегося горбуна. Бледный и усталый отец Ибол, послал двоих стражников за кожаными мешками. В них укроют от солнца пленного красного, и горбуна, если тот еще жив, чтобы невредимыми доставить в Гулен, где грозить им будет уже не солнечный свет, а рвение отцов дознавателей.

Пину и Энон вышагивали по полю битвы, останавливаясь над распростертыми телами. Высматривали раненых, даруя им, избавление от боли "сонным склонением". Энон перевязывал усыпленных кусками полотна. Мосс пил вещанку — сказать, чтобы из Гулена прислали телеги.

Горбун оказался жив. Когда его бросили рядом с безучастным ко всему происходящему красным, он еще шевелился под тучей вонючего дыма. С красного сорвали плащ, и укрыли им горбуна. Может быть, ему повезет, и до Гулена он доедет живым, несмотря на то, как сильно он обожжен, и изрублен топорами. Совсем не просто убить проклятого. Верных способов — по пальцам перечесть.

Обоих упихали в мешки, и плотно обвязали крепкими веревками. Из болота вытащили толстого сохрынинского мельника. Тот был жив, и даже не покусан. Несказанно повезло мужику. Мокрый и насмерть перепуганный, он не мог говорить — заикался и вращал глазами, то и дело вздрагивая. Что смерть прошла рядом, не тронув, он еще не понял.

Ему дали глотнуть самогону. От этого он порозовел, но все равно, смотрел испуганно, и вздрагивать не перестал. А когда рядом оказывался кто-то из иерархов, смотрел на него взглядом побитой собаки.

-Что ж с того, что вечор?— сказал Селарей,— еще и стадо не вернулось. Не спорь старая, а давай ко поспешай на огород за укропом. Нешто мне недосужному по грядкам ползать?

-Да ведь есть еще, батюшка, отвар то твой,— удивилась Калина,— вон в крынке стоит.

-Есть? А нук дай ко погляжу.

Не дожидаясь, когда старушка ему подаст крынку, он сграбастал со стола кувшин, и сунул в него нос.

-Куда ж ты смотришь, старая? Скис он у тебя давно. Ты его что же, убить хочешь? Он сейчас котенка слабей, вот вспучит его от кислого молока, и вся моя работа псу под хвост. На выплесни это. Нового заварим.

-Да как же это кислое?— поразилась Калина.— Я ить его в холодке держала. В погребе.

Она тоже понюхала, покачала сокрушенно головой.

-Что же мне идти?

-Иди, иди. Да к колодцу не позабудь, за подорожником. Сила в нем большая.

Старушка накинула на плечи платок. Потопталась у двери с крынкой в руках.

-А ежли я энтот отвар свинкам вылью, батюшка? Не будет ли беды?

-Не будет, выливай,— Селарей махнул рукой.

Калина вышла. Сетро догадался уже, что знахарь не спроста гонит старушку за порог, за ненужными ему травами. Что то хочет сказать, или сделать, для чужих ушей и глаз непредназначенное. Лежал и ждал продолжения, на всякий случай прокатывая по жилам волну жара. Мало ли? Совсем не прост этот деревенский травник. Может случиться что придется подпалить ему рыжую бороду.

Селарей подождал, пока во дворе не стукнет калитка, и подсел к Сетро на лавку.

-Что ж воитель... Дай ко погляжу я на тебя.

Знахарь склонился над ним, заглянул в глаза, обдал густым запахом чеснока и сала.