Легенды Ассиора. Война

— Вот цена власти, — задумчиво сказал Азеф, — теперь я понимаю, зачем мне нужна армия.

— Ладно не переживай, отвоюешь свое королевство, я дам тебе тролькарский полукон, и приведешь своих баронов к вассальной присяге.

— Это у тебя так войска называются, это, те которые меня украли?

— Нет, те, которые тебя украли это спецназ, а полукон это полукон, я освободил ястрегов.

— Что?!! Ты возродил войско мрака?

— А, чего ты хотел, я же Готлинг, — вдруг вскипел Федор. — И потом, мы сейчас вопросы света обсуждали? Это светлые бароны предали своего суверена. Это светлый министр, наложил на тебя такое темное заклятие, что сам Такор, матерился. И это ты Азеф Борнг, прислал своего дальнего родственника, с приказом убить меня, и всех моих друзей?

Нет, ну ты, типа сам решай, идешь в таком свете, иди, если все вышеперечисленное свет, я тут причем. Только, уйдешь-то далеко?

— До первого Будкарского поста, уточнил Иванко.

Дальше, до самого Дымина, ехали, молча, Азеф был погружен в тяжкую думу. А Федор, старался не мешать королю, прекрасно понимая, что, творится сейчас в его голове. Он просто любовался природой.

Это была вторая весна, которую он видел в этом мире. Только теперь дорога шла лесом, а Федор совсем забыл, как пахнет лес весной. Крошечные почки выбрасывали первые листики, которые выбирались из них, разрывая смоляной слой. Они были еще маленькими, липкими на ощупь. Но пройдет несколько дней, и они станут больше, выстрелят во все стороны медленными фонтанами жизни, и зальют все ярко зеленым, пропуская свет прямо сквозь себя. Еще лежала на земле прелая листва, которая потемнела от зимних дождей, но уже и на ней, были заметны первые травинки, по краям множества мелких и больших луж. Стволы окружающих дорогу деревьев еще были темными и сырыми, но ощущение того, что они проснулись, не покидало идущего. Лес еще был серым и пустым, но чувствовалось, что еще миг, и вспыхнут зеленые огни, запоют птицы и все вокруг взорвется радостью, радостью новой весны.

По полудню, путники вышли из леса, и пошли по степи. Здесь, весна уже полностью вступила в свои права. Под их ногами расстилался бесконечный зеленый ковер, изредка нарушаемый первыми желтыми блеклыми весенними соцветиями, неизвестного Федору растения. Почва, высушенная ветром и солнцем, еще сохраняла влагу зимы, и миллионы семян, усердно трудились, поднимая вверх мясистые зеленые стебли. Чтобы потом, когда станет чуть теплее, взорваться разноцветным салютом, предвестником лета.

Федор перешел на магическое зрение, и представшая перед ним картина, была просто прекрасна. Каждое растение, каждое семечко, концентрировало, вбирало в себя, потоки жизненной силы, именуемой магией. Огромные потоки, обрастали миллиардами пульсирующих ниточек, на концах которых были крошечные частички жизни. Они хватали эту энергию, пили взахлеб, каждая нить пульсировала толи в такт глоткам, то ли в такт биению сердца. Каждую секунду, в этой невероятной картине, что-то неуловимо менялось. Федор был просто очарован, столь ясной, и открытой, картиной буйства жизни, что перестал следить за происходящим вокруг него. Он просто любовался миром.

Из состояния созерцания, его вывел голос Будкарского короля. Кода показались стены города, еще носящие следы осады, Азеф Борнг повернул голову к Федору, и сказал:

— Я согласен. Что я должен сделать.

— В смысле, где подписаться кровью и можно ли вместо нее использовать мочу? — иронично заметил Федор.

— Нет, кровью подписывать ничего не надо, — добавил он, — ты Азеф Борнг, только приняв это решение, принять от меня помощь, только этим, ты уже изменил этот мир. Не просто изменил, а спас от гибели, тебе сейчас не понять, но потом....

А делать ты будешь так, в Дымине наберешь ополчение, там много беглецов от Иротона Пона. Затем на мои деньги, с возвратом конечно, наймешь вольных шлемов, тройку рот. Возьмешь полукон, и в столицу, принимая вассальную присягу, от всех, так называемых баронов. Хотели воспользоваться слабостью короля, нужен был сильный правитель. Получите!

По крайней мере, я поступил бы так. А среди вас Боргов, дураков я еще не встречал. Есть враги, есть друзья, но ....

— Запиши еще одного в друзья, — вдруг перебил его Азеф Борнг, и с улыбкой добавил, — раз из дураков, ты меня уже вычеркнул, по определению.

* * *

Дымин встретил их закрытыми воротами и тишиной.

— Слышь, Опора, — обратился Федор к стоящему рядом Ковалю, — чего это они, я вроде не первый раз?

— А почто они знают, что это ты, — вопросом на вопрос ответил тот.

— Тьфу, ты, блин! Развернуть хоругви! — крикнул Федор.

Когда над их головами затрепетали двенадцатиградские флаги, дыминский подъемный мост пошел вниз, а на стенах появились сотни людей, машущих руками и шапками. Город встречал своего освободителя, город встречал князя.

Федор вновь входил в Дымин, теперь как освободитель от Будкарцев. Вообще города были вольными и князь рассматривался как защитник. Вольными в том смысле, что власть князя была, вроде как, полной и безоговорочной, но, местная администрация им не назначалась, а выбиралась самими горожанами. По тому, главой города мог стать не дворянин, а например купец, княжьим же человеком, всегда был воевода. В прошлое свое посещение этого града, Федор воеводу не видел, но знал, что тот был молод и отважен. Тогда он лежал раненным в одной из стычек с сейрами, а Федора встречал городской голова Иванко Порток.

Сейчас все было несколько иначе, навстречу Федору вышел молодой, лет двадцати, человек, одетый в кольчугу, но без головного убора. Он прошел один, до середины моста, навстречу князю, и остановился, дожидаясь кавалькады. Федор не стал въезжать на мост, соскочил с коня, и тоже один, пошел навстречу воеводе. В центре моста они встретились.

— Будь здрав княже, — сказал молодой человек, ледяным тоном.

— И ты, будь здрав, воевода, — ответил Федор.

— Разреши поприветствовать тебя княже, у ворот славного града Дымина, — сказал воевода ритуальную фразу. А потом добавил: — или ты, сказывают, не любишь, когда вои на коленях ползают.

— Не люблю воевода, да и не по делам, тебе перед кем-то спину ломать, наслышан о делах твоих. Спасибо брат, с такими людьми, можно не бояться за град.

— Спасибо княже, — ответил воевода, тоном, в котором появились первые искорки тепла.

— Ну а как звать тебя, ты прости, в прошлый раз, зайти к тебе не смог, виноват. Но вот специально заехал, а ты почто злой-то такой?

— А ладно, все равно, скоро все узнаешь, — ответил воевода. И заговорил, быстро и эмоционально:

— Ты княже, бояр Филинов с города выгнал, дескать он предал тебя, а он с сыном сюда поскакал, и со мной обороной руководил. Дочь тут его была, моя невеста, вот он и поскакал на Дымин, едва успел, с дружиной. Хорошую подмогу привел.

А пока он здесь в осаде сидел, его семью из Ростока камнями выгнали! А ведь он против ордена, твои полки водил! Да совесть у тебя есть, княже, а еще Готлингом называешься.

— Ну, про совесть это мы потом поговорим, — огрызнулся Федор, — только я из Ростока никого не выгонял. Там бояре подсуетились, мне так доложили, а они мне еще подвластны, хоть и устроили самодеятельность. Так, что разберемся. Ты сам-то, из каких будешь?

— Артун Рыло, княже.

— Знаю братьев твоих, дельные офицеры, и невесту, стало быть, из хорошего рода берешь. Ну что мы стоим, пригласишь в град, воевода Артун Рыло.

— Глаза молодого человека потеплели, и вдруг он спохватился:

— Прости княже, люди нас ждут, думают, мы тут тайные дела обсуждаем, есть такой обычай.

— А мы их и обсуждали, воевода, — ответил Федор, — ну что, пошли?

И, они развернулись в сторону города, и пошли к нему вместе. Толпа, наблюдавшая за их беседой, со стен и башен, дружно заревела и вновь, стала бросать шапки вверх.

В самых дыминских воротах им на встречу вышел Иванко Порток. Рядом с ним, шла дородная девка, несшая в руках рушник, на котором лежал каравай с хлебом, только, вместо привычной солонки, на нем стоял небольшой кубок с вином. Федор выпил вина, отломил кусок хлеба, и на этом, официальная церемония встречи князя, была закончена.

— Ну, здорово, хозяин, — улыбнулся Федор, приветствуя городского Голову, когда девка поклонилась и ушла.

— Здрав будь, княже, — степенно ответил тот.

— Отдохнуть домой проводишь?

— А армию твою куда? — спросил голова, — в казармах у нас теперь, свое войско.

— Да ты гляжу, мобилизацию провел, — улыбнулся Федор, — силен купчина, не зря тут на хозяйстве сидишь.

— Чего провел? — не понял князя купец.

— Пошли, расскажу, а войскам моим, в поле оставаться, они готовы. Только личную охрану, не обессудь, возьму, но тем в моем доме место найдется.

— Коли так, то пошли, — с улыбкой, разрешил голова.

После этих слов, Федор махнул рукой и охрана, которая ожидала на той стороне моста, бегом устремилась к нему. Когда охрана заняла свои привычные места, а через мост двинулось еще примерно сотня человек, Федор извинился перед градоначальником.

— Ты Иванко прости, но, не могу, иначе, уж очень сильно кое-кто живота моего желает, а в Дымине, я как дома, под твоей опекой. Да вот и ты не поручишься, что у тебя в граде дураков нет. Так, что я еще с небольшой свитой.

— Не поручусь, княже, по тому не обижусь, да вот и воевода, пошли вместе, заодно и поговорим.

Но, поговорить, они забыли, как только зашли за стены. Народ встречал своего князя, улицы были забиты народом. Оставался весьма узкий коридор, только-только проехать трем всадникам. Люди махали шапками, кричали, кидали всадникам цветы.

Спокойно поговорить, они смогли только после того, как прибыли в княжий дворец и за ними закрылись ворота. Федор жестом предложил гостям подняться на верх, а сам подошел к Азефу Грустному, который ехал в составе свиты Федора, завернувшись в широкий плащ.

— Идемте, ваше величество, или вы хотите еще, кого пригласить, разговор будет серьезный.

И серьезный разговор был. Они просидели в комнате с камином почти всю ночь. Азеф Борнг был искренне удивлен, наблюдая за тем, как Федор развил бурную деятельность. Днем к ним постоянно приходили люди, решались вопросы состава и подготовки войск. Вызвали и бояр Филинов, Федор жестко отчитал обоих, за то, что уехали, ничего не сказав, затем налили по чарке, и бояре были назначены представителями князя, при Будкарском короле. Вечером собрали купцов, и заручились поддержкой купеческой гильдии, поскольку эта торговая ассоциация ведала не только деньгами, но и перевозками. Были отправлены гонцы к вольным шлемам, определено количество ястов, идущих в Будкар, и сделана еще сотня неотложных дел, их высочества работали.

К утру, все устали так, словно разгрузили баржу с песком, устали именно физически. Его величество, Азеф Борнг, король Будкара, верховный князь Помория и прочая, прочая, прочая..., просто заснул на жесткой лавке, положив под голову плащ. Но, главное было сделано, стало окончательно ясно, кто, чем занимается, кто за что отвечает, в какие сроки будет собранно войско, и когда начнется поход. За одни сутки, это был рекорд, даже для Федора. Он просто не заметил, как уснул, на рассвете, прямо за столом, составляя, для Будкарского венценосца, перечень дел на ближайшее время.

* * *

Проснулись владыки после полудня, Федор был в отвратительном настроении, которое не развеяла даже стопка коньяка. Он рассчитывал быть уже в пути, но пришедший к нему Порток, увидав сборы, рухнул на колени и взмолился.

— Княже, купцы в твою честь пир собрали, а ты в отъезд, смилуйся государь, уважь людей, а мы тебя в Росток раньше твоей армии доставим, будь покоен.

Услышав последние слова, и зная оборотистость купчины, Федор махнул рукой, и решил остаться еще на денек.

Теперь он сидел за столом, принимая здравницы, и поднимая кубок с вишневым соком, которым приказал заменить себе вино, за свое здоровье. Рядом с ним находился владыка сопредельного государства, которого многие знали в лицо, по будкарским монетам, и считали пленным. Решив использовать момент, Федор налил себе настоящего вина и поднял руку, призывая к тишине, вспомнив уроки скальда Ворона, он заговорил:

— Однажды в Сурине, собиралась королевская охота — начал он, и рассказ о том, как венценосца сбросила лошадь, и о страшной болезни, которую наслал на него некий полубог, с помощью первого министра. Как страдал несчастный король, боль которого была так сильна, что он терял сознание в самый неподходящий момент, и как безуспешно, пытались лечить его маги света, не имея сил, сравнимых с силами полубога, и не видя, темного заклятия. Он поведал слушателям и о том, как министр, воспользовался болезнью короля, и захватил власть, размахивая недееспособным государем как флагом. Как полубог приказал министру, тихонько убить новоприбывшего Готлинга, и как избежал тот нескольких расставленных ловушек.

Видимо, Федор сам был не лишен поэтического дара, кроме того, его понесло, а еще, перед ним стояли конкретные политические задачи, и он говорил, говорил.... Короче, сам того не замечая, Лоханкин заговорил пятистопным ямбом. Но то, что он рассказывал, пока, была чистая правда.

Но вот пришло время, маленькой лжи. Федор уже давно надел обруч, демонстрируя всем, что он Стионский скальд. Поэтому, его слушали очень внимательно. А он рассказывал, рассказывал о том, как из Будкара вышла великая армия, под руководством первого министра, и в присутствии больного монарха. Как почти лишенный последних сил и надежды, король, бежал от войска. Как он плутал по лесу, без еды, воды и огня. Как его кормили звери, делясь с венценосцем своими запасами, и как он вышел к армии князя Готлинга. Как Готлинг, помог королю избавиться от заклятия, призвав другого полубога, темного, правда не воплоти, а духовно, подробности Федор просто придумал, мало ли, что. И как порекомендовал собрать армию....

На этом он закончил и, подняв кубок, сказал:

— Я рассказал начало легенды, и теперь, я поднимаю этот кубок за тех, кто закончит ее. И еще, я хочу выпить за то, чтобы легенда кончалась словами: ... и жили они долго и счастливо!

Все присутствующие встали, и стоя, осушили кубки до дна.

Когда Федор сел, то сидящий рядом Азеф Борнг шепнул ему на ухо:

— Ты великий князь, и великий прохиндей, темный!

— А ты чего хочешь, — спросил его в ответ, Федор, — стать королем из легенды, или из учебника?

— Да, что нам, кабана..., — ответил, разведя руками, хмельной Азеф Борнг. Он перенял у Федора привычку, вставлять в разговорную речь последние фразы из известных анекдотов, для иллюстрации, того что хотел сказать. Тем более что, за сутки совместного рабочего общения, услышал кучу новых, и не однократно наблюдал, как говоря одному человеку одно, знающему, Федор говорит совсем другое.

Наконец, пир кончился, то есть наступило время, когда можно, ни кого не обидев, удалиться на отдых. Федор и Азеф так и поступили, и проговорили еще половину ночи, после чего, завалились спать.

* * *

Утром, Федор позвал Иванко Портка и, усадив в кресло рядом с собой, сказал: