О людях и нелюдях

— Подвезем, — женщина подхватила его под другую руку. — Вот так. Ты-то идти можешь? — взглянула на Винку.

— Да, со мной все в порядке, — та выпрямилась и перевела дух, ища глазами Вьюна. Кошак с отсутствующим видом сидел у ее ног.

Так и оказались Винка, Листвень и рыжий в повозке. Лекарь, которого звали Чилимом, не слишком обрадовался, но устроил мальчишек с удобством и даже осмотрел оруженосца. Смазал шишку, дал какого-то настоя и велел лежать и поменьше болтать. Паренек не возражал, и объясняться пришлось Винке.

Она наплела путаную историю про молочных братьев, собственное желание увидеть столицу и попытку Листа (так он назвался лекарю, а то она и имени его не знала) поступить в войско, провалившуюся из-за глупой драки в кабаке. Оруженосец зло сопел, но не перебивал. Видно, понимал, что сейчас ничего путного сам придумать не сможет.

— Рута, — обратился Чилим к помощнице, — не болтай об этих двоих ни с солдатами, ни с Вороном. Пусть мальчишки едут с нами, пока раненых нет. Только вот что, — повернулся к Винке, — как тебя там?

— Венок.

— Венок, м-да, — лекарь окинул девушку задумчивым взглядом, задержавшись на глубоко натянутой шапке. — Если твой кот будет пакостить или гадить, я его выкину.

— Нет, он не будет, — Винка прижала рыжего к себе, тот, сощурившись, презрительно глянул на Чилима.

Отряд был в пути уже два дня. На ночь стали лагерем около небольшого селения. Винка пошла купить молока и свежего хлеба, Вьюн остался в повозке. Встречаться с деревенскими псами ему не хотелось.

Кошаку за день здорово надоела неподвижность, и он решил размять лапы. Побродил около повозки, попробовал для отвода глаз людишек поймать воробья, но тот успел улететь. Рыжий не огорчился, ведь есть пичугу желания не имелось.

На беду, маневры кошака привлекли внимание нескольких солдат, отошедших зачем-то от общего костра.

— Гляньте, ребята, какой котяра! Откуда он здесь? Из селения, что ль, прибег?

Вьюн, несколько отвыкший в Яре от недоброжелательного отношения, помедлил, но в последний момент счел за лучшее шмыгнуть под повозку. Чилима и Руты не было, они, как и Винка, ушли в селение за провизией. Листвень затаился, боясь быть обнаруженным. Да и в любом случае он не стал бы вступаться за кота, это рыжий понимал. Надежда кошака на то, что дюжие вояки пойдут своей дорогой, стоит ему скрыться из виду, не оправдалась. Четверо мужчин окружили повозку и стали выгонять из-под нее рыжего, кто мечом в ножнах, кто подобранной палкой. Вьюн, еле уворачиваясь от тычков, шипел и дико завывал.

Эту картину и застала Винка, вернувшись из селения.

— Дяденьки, оставьте котика! — тут же пришла она на помощь рыжему.

— Это что за цыплячий писк? — один из солдат обернулся к девушке.

Вьюн решил воспользоваться ситуацией и выскочил из-под повозки, надеясь укрыться внутри. На оруженосца Соколиного ему наплевать, да и Ромашечка, если пожелает, их обоих отстоит, не даст мужикам совать нос, куда не следует. План был неплох, но солдат, заговоривший с Винкой, оказался чересчур проворным. Он стремительно нагнулся, и вот уже Вьюн извивается в воздухе, размахивая передними лапами с выпущенными когтями, и орет дурным голосом.

Остальные тут же подтянулись к удачливому охотнику.

— Твой зверюга, а, пацан? — спросил один.

— Да, мой. Отпустите его, пожалуйста, дяденьки.

Винке было жаль рыжего, а еще она очень боялась, что Дрозд услышит вопли кошака и ржание солдат, придет на шум и обнаружит их с Вьюном. О том, что будет дальше, думать не хотелось.

— Отпустить? — гоготнул мужчина. — А что дашь за котейку?

— Ну... сребрик у меня есть... — пролепетала девушка и полезла было в карман.

— Сребрик нам не больно нужен, государь платит щедро. Ну-ка, сними шапку.

— З-зачем?.. — Винка непроизвольно натянула ее еще сильнее.

Вьюн бешено извивался в тщетных попытках вырваться, девушка совсем отчаялась. Неожиданно рядом с веселящимися солдатами возникла рослая фигура.

— Отдай кота парнишке.

Служивый повернулся к говорившему и смерил его взглядом. Дрозд ничуть не смутился и столь же оценивающе оглядел четверку. Переставший дергаться кошак безвольно обвис в руке, прижав уши и пропустив хвост меж задних лап. Бледная, будто свежевыпавший снег, Винка мечтала провалиться сквозь землю.

— Котяра тоже нелюдь? — ухмыльнулся один из солдат. — Твой дружок?

— Угадал, — Дрозд и глазом не моргнул. — Отдашь миром или подраться невтерпеж?

Воин разжал руку, Вьюн плюхнулся на землю и тут же улепетнул в повозку. Четверка пару мгновений буравила оборотня недобрыми взглядами, тот стоял молча, и воякам осталось только уйти. Командир распорядился нелюдя не задирать: приказ государя. А если парень к тому же сын Соколиного, как болтали в столице...

Подождав, пока солдаты отойдут подальше, Дрозд повернулся к девушке.

— К чему вы за мной увязались? — пес поманил Винку за повозку, чтобы не разговаривать на виду у лагеря. — Это Вьюн тебя сгоношил?

Кошак тут же высунулся из-за полога, мявкнул и недовольно сощурился. Мол, кто кого сгоношил? Винка виновато молчала. Язык будто налился свинцом и совершенно не желал шевелиться. Дрозд еще некоторое время глядел на них с укором, потом вздохнул и неожиданно улыбнулся.

— Знали б вы, до чего я рад вас видеть! Чуть не взвыл с тоски за эти два дня. Солдаты косятся, никто словом не перемолвится. Только Ворон этот цедит сквозь губу, и то по необходимости.

— Я тоже истосковалась, Дроздок, — Винка прижалась к парню, заглядывая ему в лицо.

— Виночка, давай без нежностей. Не то меня еще в мужелюбстве обвинят ко всем прочим нелюдским порокам, — засмеялся он. — Хотя, по-моему, все сразу смекают, что ты девушка.

— Девушка?! — раздалось из повозки.

Дрозд глянул на Винку, заметил вернувшееся смущение, отодвинул полог и чуть не столкнулся лбом с Лиственем.

— И ты здесь! Когда успели сговориться?

— Мы не сговаривались, — буркнул оруженосец. — Случайно встретились по дороге. А это и правда девчонка? — уставился на Винку.

— Для тебя она все равно что мальчишка. Так на нее и смотри, понял? — нахмурился Дрозд.

— А кот — оборотень? — не отставал Листвень.

— Да. И лучше тебе не встречаться с ним в человеческом обличье.

— Почему? Я его не обижал.

— Потому что он болтун и похабник. И не замедлит высказаться насчет твоей неспособности отличить девчонку от парня.

Рыжий глянул на мальчишку и совершенно по-человечески кивнул. Листвень вытаращил глаза.

— Ну вот что, заговорщики, — Дрозд снова стал серьезным. — Чтоб я вас и близко не чуял, когда войдем в земли Соколиного. Останетесь в этих Лопушках дожидаться моего возвращения. Как бы ни сложилось с князем, Беркут приказал мне после прибыть в столицу. Вы поедете со мной в Венцеград.

Винка не стала спорить. Это бессмысленно, к тому же у них с Вьюшей имеются свои головы на плечах. Но Листвень не мог успокоиться.

— Я оруженосец князя и должен быть с господином.

— Будешь, когда твой господин вернется в замок на Грозовом утесе. Сейчас ничем помочь не сможешь, а твоя смерть никому не нужна, ни матери с отцом, ни князю. Ни уж тем более мне.

— Да кто ты такой, чтоб мне указывать? Я не подчиняюсь нелюдям!

— Мальчик, хочется тебе или нет, но я — Кречет, сын Соколиного. И сейчас ты обязан подчиняться мне, хоть я и не человек.

— Я не тебе присягал, да и не верю, что ты княжич!

— Дело твое, можешь не верить. Но если ты не станешь слушаться, я пойду к Ворону, расскажу про тебя и попрошу отправить с сопровождением в столицу. Потому что глупый, не умеющий держать себя в руках мальчишка может помешать освобождению князя. Думаю, командир ко мне прислушается. Его тоже воротит от оборотней, но он получил приказ вызволить Соколиного.

Листвень опустил голову, посидел какое-то время, размышляя.

— Я однажды слышал случайно, как господин говорил о младшем сыне, — взглянул на Дрозда. — О том, что его, оказывается, не убили, а превратили в нелюдя. Может, ты и впрямь Кречет?

— Не стану тебя убеждать. Спросишь у князя сам, когда он на меня взглянет. Я запрещаю тебе идти с отрядом вовсе не из желания унизить. Ты не выстоишь против Воинов Клыка, сам ведь понимаешь. А оставшись, сможешь мне кое-в-чем помочь.

— В чем? — мальчишка, все больше хмурившийся, слушая Дрозда, от последних слов несколько оживился.

— Охраняй Виночку, — пес кивнул на девушку. — Она — моя невеста, и, если князь меня признает, то поблагодарит, пожалуй, за такую службу.

— Она зве... оборотница? — Листвень с подозрением взглянул на девушку. Ежели той удалось одурачить его, прикинувшись мальчишкой, то, может, и с крыликом она какой-то фокус проделала.

— Нет, она — человек, — улыбнулся Дрозд. — Цветик мой ясный, не доставляй пареньку хлопот, ладно? — подмигнул милой.

— Дроздок, ну зачем? Я ведь не одна, с Вьюшей, — попыталась отговориться Винка. Забота незнакомого парня была совершенно не нужна, к тому же могла стать помехой в их с кошаком дальнейших планах.

— Мне так будет спокойнее, — сказал пес. — Не фырчи, прохвост, — неловко потрепал возмутившегося Вьюна. — Лучше присматривай за Виночкой как следует. Если с ней что-нибудь случится, вам обоим не поздоровится, — зыркнул на мальчишку и кота. Те невольно бросили друг на друга обеспокоенные взгляды и тут же уставились в разные стороны.

Дрозд не стал задерживаться у повозки лекаря. Ему не хотелось привлекать внимание к Винке, тем паче в связи со своей нелюдской особой. Обнял девушку на прощание, прошептал ей на ухо какую-то ободряющую чепуху и быстро ушел к общему костру.

Листвень хотел было пристать к Винке с вопросами, но появление Чилима и Руты спасло бедняжку от необходимости удовлетворять любопытство юного оруженосца. Вот если б Вьюша мог принять человеческий облик, никакие расспросы ей были бы не страшны.

На следующий день отряд достиг Лопушков. Лагерь разбили с восточной стороны селения, ибо с западной теперь возвышался курган, под которым покоились убитые нелюдями воины Соколиного.

Вьюн и Винка весь день спали в повозке, намереваясь ночью следить за Дроздом. Оба понимали: пес непременно попытается взять след Воинов Клыка и нагрянуть в укрывище без предупреждения. Лишним подтверждением этому стал подслушанный кошаком разговор с Вороном. Дрозд подробно объяснил командиру, как добраться до ущелья, где много лет назад погиб старший сын Соколиного, а младший попал в плен.

Полностью оправившийся Листвень неустанно следил за Винкой. Княжич оборотень или нет, но попадать ему под горячую руку, если с хорошенькой девчонкой что-то случится, не хочется. А у той явно что-то на уме. Она уже несколько раз тискала кошака и при этом будто шептала тому что-то на ухо. Всеблагая матерь, ну что за мерзость! Интересно бы взглянуть, в какого мужика обращается этот рыжий наглец. Она-то видела. И вот так спокойно берет его, гладит везде, почесывает, целует. А он хоть и кот, на самом деле голый мужик. Экая пакость! Не зря его господин борется с нелюдями. Вот уж действительно, твари Клыкастого.

Стемнело. Винка как ни в чем не бывало улеглась спать, но Листвень видел, что кот осторожно выскользнул из повозки. Оруженосец лежал, не двигаясь, стараясь дышать ровно и прилагая героические усилия, дабы не заснуть.

Вскоре лагерь затих. Паренек незаметно для себя начал проваливаться в сон. В реальность его вернуло ощущение происходящего рядом движения. Он насторожился, и не напрасно. Девчонка медленно выбиралась из повозки, таща с собой котомку. Остатки сна разлетелись как спугнутые птицы, но Листвень продолжал лежать неподвижно, ровно дыша. Сердце колотилось где-то в горле, в животе стало холодно и пусто. Как же он проследит за беглянкой? Огня зажигать нельзя, а в темноте, подобно нелюдям, он не видит. Но, какие бы сомнения не мучали оруженосца, он отогнал их прочь и выбрался наружу почти сразу за Винкой.

На его счастье ночь была лунная, и темная тень, мелькнувшая у тына, не укрылась от зорких молодых глаз. Парень крался за ней, стараясь держаться ограждения, едва не касаясь бревен плечом. Винка, а следом и Листвень незаметно для воинов миновали последний костер лагеря, и вскоре паренек увидел залитый бледным светом курган и темный силуэт крупного зверя, пса или волка, на его вершине. Девушка замерла у городьбы, видно, тоже наблюдая за тварью. Хорошо бы узнать, где проклятый кот-оборотень.

Зверь постоял недолго и исчез по ту сторону холма. От стены тут же отделились две человеческие тени. Понятно, кошак перекинулся. Листвень чуть помедлил и двинулся следом. Обогнув братскую могилу, он вновь увидел две фигуры, быстро удаляющиеся по дороге на северо-запад. Волка или пса видно не было, но кот наверняка его чуял. Что ж, нужно постараться не упускать парочку из виду, в то же время не выдавая своего присутствия. Они заняты тем же: следят за оборотнем, стараясь не обнаружить себя, значит, есть надежда, что оруженосцу удастся остаться незамеченным. Листвень не сомневался, что зверь, которого он видел на кургане, и есть нелюдь из отряда. Называть его Кречетом даже про себя не хотелось.

Они долго шли по дороге. В лес свернули, когда начал заниматься рассвет.

IX

— Ну, черный силен, — пыхтел Вьюн, бредя по заросшему вереском сосняку. — Я-то надеялся, он к утру остановится передохнуть.

— Он ведь так и не перекинулся, — сказала Винка. — А в зверином обличье бежать наверняка легче.

Сама она уже устала путаться ногами в перекрученных стеблях густого кустарничка. Вереск красив в цвету, но сейчас девушка ненавидела его побеги, жесткие и прочные, не уступавшие хорошей веревке. Вот нога попала в очередную петлю, и Винка растянулась в невысоких зарослях, от злости и неожиданности не сдержавшись и помянув Клыкастого.

— Становишься своей в доску, — хмыкнул кошак, помогая ей подняться. — Длиннолапому здесь идти легче, это да. А мне без разницы. Коту и на четырех в лесу хреново. Ты-то как? Споткнулась просто или с ног валишься?

— Еще немного пройду, наверное, — не слишком уверенно ответила девушка.

— Ромашечка, еще не поздно вернуться. Мне эта затея и самому перестает нравиться.

— Мы же долго думали, Вьюша. Нельзя его одного оставлять. Тем более, ему предстоит встреча с отцом. Да и Воины Клыка...

Вьюн только вздохнул, возразить было нечего.

Когда Дрозд рассказал им о предложении Беркута, Винка обрадовалась. Рыжий отнесся к неожиданным известиям настороженно, но отговаривать друга не стал. В Яре кошак не раз сожалел о дурных ладских порядках. Если Дрозду выпала возможность изменить их, глупо не воспользоваться. Только доверять вот так безоглядно государю, хоть и прозванному Великодушным, не стоит. Пусть черный делает от него зависящее, а он, Вьюн, присмотрит за горемыкой. Рыжему не слишком улыбалось тащить с собой Винку: опасно и мороки не оберешься. Но оставлять девушку одну в Венцеграде нельзя, да и в поддержании боевого духа Дрозда она может помочь. Работка тому предстоит нелегкая. Кто знает, что стукнет в голову бывшему человеку, да еще благородному? Вдруг к словам друга он не прислушается? А уж супротив убеждений хорошенькой девушки, к тому же влюбленной, пес точно не устоит. Сам Вьюн, во всяком случае, не устоял бы.