По-другому шли дела у Советского Осназа, аналога немецких диверсантов. Не ожидавшие от русских такой "наглости", немцы оказались совершенно не готовы вести борьбу с диверсионными группами противника, которые только в первый день совершили несколько десятков нападений на штабные колонны в глубоком, по представлениям немцев, тылу их подразделений. Группа капитана Быкова даже, захватив на какое-то время аэродром, переправила на самолёте через линию фронта нескольких офицеров из штаба двадцать четвёртого моторизованного корпуса немцев вместе со всеми документами оперативного отдела штаба корпуса. Ещё больших успехов достиг Осназ в Румынии, где система управления войсками противника рухнула в первые же дни. И если осназовцы до сих пор не привезли Антонеску в мешке в Москву, то только потому, что командование запретило им это. Андрей едва усмехнулся на это хвастливое заявление Берии, но нужно признать, что доля правды в нём была.
Успела проявить себя и военная контрразведка, получившая с первого дня войны новое название "Смерш", под командованием генерала Абакумова. Смершевцы провели несколько дерзких операций по ликвидации агентуры противника в прифронтовой полосе, выявили и взяли несколько агентов врага в воинских подразделениях и даже штабах некоторых соединений. Нужно признать, что НКВД было чем похвастаться.
Выступлением Берии совещание ГКО заканчивалось. Генералы и наркомы потянулись к выходу. Андрей, подождав пока выйдут старшие по званию, тоже стал собираться. Но почувствовав, что на него смотрят, поднял глаза.
— Товарищ Банев, — сказал ему Сталин, — вам необходимо завтра вечером прибыть на совещание по вопросам нового оружия. Когда именно, вам сообщат дополнительно.
Андрей откозырял, показывая, что принял приказание к сведению и двинулся к выходу.
4 июня 1941 года Западнее Луцка
Утро началось с суетливой беготни ремонтников вокруг эвакуированных вчера вечером и ночью танков. Командир ремонтной роты капитан Захаркин вместе с прибывшим утром зампотехом бригады осматривал повреждённые танки, определяя очерёдность ремонта. У всех семи подбитых машин была повреждена ходовая, но два из них, с самыми незначительными повреждениями, экипажи уже успели восстановить перетянув гусеницы. У двух сгоревших, стоявших в стороне, снаряды пробили боковую броню в районе силового отделения, ремонту в полевых условиях они уже не подлежали, если вообще их можно было отремонтировать. А вот другие повреждённые танки можно было восстановить. У большинства из них разрывами перебило гусеницы и оторвало катки. У одного разворотило амортизаторы и его капитан отметил как последний в очереди на ремонт. Танк Банева по серьёзности повреждений был вторым, но экипаж ещё вчера успел снять повреждённый каток и разбитый ленивец. Немного подумав, Захаркин записал его первым и махнул ремонтникам.
Вскоре к их танку подтянули сварочный аппарат, засверкали вспышки, застучали кувалды, выгибая деформированный вал. Володька отошёл от танка, присел вместе с экипажем на бревно, лежащее у стены сарая. Танкисты наблюдали за действиями ремонтников, ожидая своей очереди. После того, как будут установлены каток и ленивец, наступит их время натягивать гусеницу. Подошёл к ним сержант Данилов, присел рядом с Баневым. Благодаря Колькиной помощи, который притащил их с поле боя на хутор, экипажу Банева удалось успеть приготовить танк к ремонту.
Хотя Володька уже жалел о том, что поторопился. Сладкие губы Ванды, которые ему всё же удалось вчера поцеловать, тянули его остаться на хуторе как можно дольше. Он поминутно окидывал взглядом двор, хотя для этого и приходилось поворачивать голову в сторону. Экипаж старательно делал вид, что ничего не замечает. И только Колька Данилов на правах старшего иногда толкал Володьку в бок и взглядом показывал, где в данный момент находился предмет его обожания. Банев краснел, но устремлялся взглядом и мыслями в ту сторону. На большее он не решался, так как Ванду неотступно сопровождала по двору её мать, пани Ядвига.
Довольный пан Збышек, хозяин хутора, уже успевший переговорить с ремонтниками о выполнении нужных ему работ, только щурился и усмехался в пшеничные усы. Хозяин был доволен. Беспокойные, по мнению его жены, постояльцы принесли ощутимую пользу. Они уже помогли ему переделать много такой работы, для выполнения которой в другое время пришлось бы кого-нибудь нанимать. Даже помогли выправить покосившийся сарай. Он уже совсем собрался разбирать его и строить заново. А тут подперли танком, вкопали несколько столбов и установили распорки, и всё. Он теперь ещё лет десять простоит, а то и больше. Да и за угощение, которое жена готовит, паны офицеры платят сполна, не скупясь.
А защита какая! Вот говорят, что южнее нимаки разорили много хуторов, а сюда никто и не пытался соваться. Хотя в лесах вокруг они бродят. Сам вчера видел как из леса вышла группка немцев, человек десять, но увидев танки немедленно повернула обратно. Вслед за ними кинулись на мотоциклах русские жолнежи и вскоре привели всех. Испуганные немцы жались в кучу, ожидая, что страшные большевики начнут их немедленно пытать. И поражённые не могли понять, почему их ведут мимо виселицы, за которую они приняли перекладину его ворот, к кухне, где повар, весело матерясь для порядка, наложил им по котелку каши. И испуганно оглядываясь на страшных русских, которым не было до них никакого дела, ибо за прошедшие дни они уже насмотрелись на подобных им, они ели вкусную кашу, начиная понимать, что "этот ад" закончился, и они остались живыми и, наверное, будут жить, хоть и в плену.
И даже то, что его младшая положила глаз на этого русского сержанта, не вызывало в нём недовольства. Это Ядвига пообещала своей подруге выдать Ванду за её Войцеха. Он же ничего не обещал! Да и что за жизнь ждёт дочку за этим голодранцем? Всего и достоинств, что глотку знатно дерёт, на свадьбы его приглашают. Что это за заработок, а вдруг кто-то другой завтра лучше петь станет? Вот и получит он на старости лет вместо помощи ещё одного нахлебника. А этот сержант говорят из самой Москвы. Глядишь, дочка городской пани станет? Будет жить не хуже чем в Варшаве до войны.
Збышек раскурил трубку, задумался. Конечно, беспокойные настали времена. Всё меняется, не знаешь, чего завтра от тебя потребуют. Суматошные прибегают люди и всё чего-то говорят, да такое, что не сразу и разберёшь. Куда-то торопят, а чего спешить? Привыкли в своих городах всё галопом делать, и не могут никак понять, что крестьянину трижды подумать надо, прежде чем на что-то решиться. Слава богу, что в колхоз его загонять не стали, уж больно далеко он со своим хутором в лес забрался, вернее не он, а его дед. А с другой стороны, и в колхозе жить можно. Вон его родственники по матери рассказывают, что жить стало намного легче, и урожаи больше, и есть у них в колхозе невиданное чудо — трактор, что раньше только у самых богатых помещиков было.
От раздумий его отвлекло появление на дороге к его хутору колонны из трёх грузовиков и одной легковушки. Неторопливо выбив докуренную трубку, он смотрел, как остановились перед его воротами грузовики, как стали выпрыгивать их них вооружённые автоматами русские жолнежи. Как въехала во двор легковушка и из неё вышел офицер в фуражке с синим околышем. И почувствовал, как его бросает в холодный пот. Об НКВД не слышали только глухие, а не надеются увидеть только дураки. Вдруг отнялись ноги и вместо того, чтобы торопливо убежать на задний двор, как хотелось с первой минуты, он остался сидеть на месте, заворожено следя за действиями непрошенного гостя.
Но тому, похоже, не было никакого дела до хозяина хутора. Он остановился около ремонтников, что-то спросил, кинул взгляд по сторонам. Увидел около сарая сидевших танкистов и подошёл к ним.
Данилов почувствовал беспокойство, едва увидев выезжающие из леса машины. Было в их торопливом движении что-то настораживающее. А когда из легковушки выбрался офицер в фуражке с синим околышем, он тревожно оглянулся. За последние дни они не совершили ничего такого, что могло заинтересовать всесильное НКВД. Даже узнав в энкавэдэшнике начальника особого отдела их бригады, он не успокоился, так как тот почему-то направился к ним. Тем более, что смотрел тот на сидевшего рядом Володьку Банева. А вот у самого Банева интерес особиста почему-то не вызвал опасения. Он только вскочил, когда тот подошёл на несколько шагов, вслед за ним поторопились подняться и остальные танкисты.
— Здравствуй Банев. — Сказал особист.
— Здравия желаю, товарищ капитан. — Ответил Володька.
— Твой танк на ходу? — Спросил капитан.
Володька окинул взглядом работу ремонтников, а те уже завершали свою часть работ, прикинул ход дальнейшей деятельности и ответил.
— Сейчас нет, товарищ капитан, но через полчаса будет готов.
Капитан посмотрел на часы, кивнул своим мыслям, и продолжил.
— Хорошо, но мне нужна ещё одна машина.
Он глянул на Данилова и тот поспешил отрапортовать.
— Исполняющий обязанности командира первого взвода третьей роты сержант Данилов.
— А что с Игнатовым? — Спросил особист, проявивший хорошее знание состава их взвода.
— Лейтенант Игнатов тяжело ранен во вчерашнем бою и находится в госпитале. — Отрапортовал Данилов.
— Хорошо сержант, а ваш танк на ходу?
— Так точно, товарищ капитан. — Ответил Колька.
— Значит поступаете оба в моё распоряжение. Командира батальона я предупрежу. Будьте готовы к выступлению через сорок минут. — Сказал капитан, повернулся и пошёл к дому.
— Не успеешь же за полчаса. — Пробурчал Данилов на Банева.
— А ты что предлагал ответить? — С усмешкой поинтересовался Володька у своего товарища. Тот только сплюнул и пошёл за своим экипажем.
В два экипажа быстро завершили работу с помощью ремонтников, которые узнав, что танк нужен особому отделу, не валандались с ним, а приподняли его домкратами и, не ставя на козлы, быстро протянули гусеницу. Вскоре забили палец и танк был готов. Горючего было почти под завязку, за вчерашний день не израсходовали и десятой части. Цел был и почти весь боекомплект. У Данилова расход был больше, но вполне терпимо. Вскоре оба танка стояли на дороге с хутора замыкающими в небольшой колонне. Ждали только капитана. Наконец-таки показался и он, на ходу разговаривая с хозяином хутора, который что-то торопливо рассказывал, кивал головой, показывал рукой в направлении леса, явно довольный тем, что страшный гость покидает его дом.
Володька с Николаем ждали указаний у своих танков, торопливо докуривая, полученные вчера от комбата, папиросы. Комбат лично поблагодарил их за уничтожение немецкой зенитки, как оказалось, самого опасного противника наших танков, и вручил по пачке папирос, не положенных сержантам по довольствию. Володька поминутно поглядывал на дом, выискивая Ванду, но она вдруг выскочила из-за танка, подскочила к нему и, обняв за шею, сама поцеловала его в губы. После чего, покраснев от смущения, убежала за сарай.
Увидев эту сцену, особист только с усмешкой покачал головой.
— Ай да молодец, сержант. И здесь успел. То-то ротный тебя расхваливает. Ты у нас герой оказывается — шесть танков подбил, в первых рядах в роте. Плюс ещё одна "прекрасная полячка".
Володька смущенно кивнул, непроизвольно косым взглядом провожая Ванду, которая скрылась за сарай.
— Смотри только не зазнайся. — Продолжил особист, заметив взгляд сержанта. — Ротный рассказывает, что за вчерашний день ещё двое тебя догнали по количеству подбитых танков. А в бригаде есть такие, что и по девять, и по десять немцев подбили. А чуть позже я тебя с одним самоходчиком познакомлю, так он только в первый день семнадцать танков подбил, мог бы и больше, да снаряды у него закончились.
Танкисты удивлённо посмотрели на него, хотя и доходили до них слухи, что во втором батальоне, участвовавшем в засаде на немецкий танковый полк, подбитые танки десятками считают. Но одно дело слухи, а другое утверждение информированного человека.
— Вот только не знаю, числятся ли за ним трофеи в виде "прекрасных полячек". — Закончил начальник особого отдела, и перешёл на серьёзный тон. — Поступаете оба в моё распоряжение до завершения операции. После окончания вернётесь на основной пункт базирования батальона, отсюда к вечеру рота и ремонтники уйдут. — Заметив как вытянулось лицо Банева, он добавил. — Не расстраивайся сержант, ещё увидишь свою кралю.
Капитан развернулся и пошёл к своей эмке. Восприняв это как приказ, танкисты начали посадку в танки. Спустя пару минут тронулась первая полуторка, вслед за ней эмка капитана, затем остальные машины, а за ними и танки.
Полчаса неторопливого движения по лесной дороге закончилось на большой поляне. На ней уже стояли три бронетранспортёра, два лёгких плавающих танка и одно самоходное орудие СУ-152. Прикинув собранные силы, Данилов даже присвистнул — враг, судя по всему, ожидался очень серьёзный. Выровняв свои танки со стоящей самоходкой, сержанты выбрались из машин в ожидании дальнейших указаний, подошли к СУ-152. Внешний вид брони ясно показывал, что самоходчики уже побывали в бою. Володька начал считать на лобовой плите следы попаданий, но, досчитав до двадцати, сбился и бросил бесполезное занятие. Он и на своём танке мог насчитать столько же, а то и больше. А у СУ-152 броня почти в два раза толще. Какая удача, что немцы не додумались до таких машин. Встречаться с таким противником сержант Банев не хотел бы ни при каких условиях.
От штабной машины, которой в данном случае выступала эмка капитана, прибежал боец с приказанием командирам танков прибыть на совещание. Около эмки собрались кроме капитана Зайцева несколько незнакомых танкистам лейтенантов. Все они отличались от привычной пехоты какой-то едва уловимой свободой в осанке, да и поведении тоже. Да и находящиеся около машин и бронетранспортёров бойцы поражали необычной формой одежды, что-то вроде мешковатых комбинезонов неопределенного цвета, и разнобоем в вооружении. Были у них, кроме привычных ППШ, ещё мало известные автоматы Судаева, о которых танкисты уже слышали, но видеть ещё не приходилось. У некоторых мелькали карабины, но в основном снайперского варианта. Были и ручные пулемёты — поровну "Дегтяри" и немецкие МГ. Но самое главное, расслабленная осанка обстрелянных, и не один раз, бойцов. Никакой новичок, как бы он не пыжился и не старался скрыть волнение, так вести себя не сможет. Володька слышал об Осназе, но видеть его бойцов до сих пор не приходилось. И сейчас, поняв с кем придётся взаимодействовать, он почувствовал лёгкую дрожь. С кем же им придётся столкнуться, если для боя собрали не менее пяти десятков таких бойцов.
— Товарищи командиры. — Начал капитан Зайцев. Все затихли и посмотрели на него. — Нам предстоит столкнуться с опасным и очень коварным противником. По нашим сведениям, противостоящая нам группа диверсантов в совершенстве владеет русским языком, вероятнее всего будет одета в нашу форму и вооружена нашим оружием, в том числе и самым новейшим.
Данилов заметил, что большинство командиров восприняли эту информацию как само собой разумеющееся, из чего сделал вывод, что данная демонстрация предназначалась для них, всех танкистов и самоходчика. Он посмотрел на Володьку, но тот похоже до сих пор не воспринимал действительность, вспоминая поцелуй Ванды.
