Отверженные

— А, может, я тебе еще и свитерок из ангорки свяжу? — и в кого я его таким противным создала?!

— Ну, если ты так хочешь, я не буду против — свяжи, — сомкнув челюсти, так что прикусил кончик языка, Эрик пополз из комнаты, шипя какие-то гадости про свою хозяйку и свой не в меру длинный язык.

Приближался Новый год, но никому из нас не удалось найти ни одной зацепки о судьбе Гарри. Четыре месяца, потраченные в пустую — убийства пожирателей, пропажи магов, дурные слухи от оборотней — все эти события пресса связывала с вновь объявившимся Темным Лордом первым шагом, которого было похищение Гарри. Как же просто, оказывается, обмануть людей, хотя мне то со своим опытом злобствования давно надо было понять эту истину.

Ладно, надо поговорить с Томом он должен был уже вернуться. Элеон, очевидно, пришла та же идея, поэтому мы с толкнулись с ней на повороте.

— Как дела у Девоны? — ничего незначащий вопрос и так ясно, что Демоница ничего не нашла.

— Все так же. Вчера умер Леон Кирс — один из самым сильнейших оклюментов.

— Хорошо. Значит, захватить его разум насильно, им не удалось, — толкнув дверь, мы зашли в кабинет, чтобы сразу же выскочить вон. Не очень хотелось попасть под руку разъяренного Темного Лорда, который в приступе....эм...чистоты разбрасывал книги по сторонам.

— Милый, успокойся! — почти подлетела к нему Элеон, выхватив довольно тяжелый фолиант из рук. Иступлено на нас глянув, Том упал на колени.

— Ничего уже не поможет, — сунув руку в карман, он достал кольцо в виде двух драконов, белого и золотого, кусающих друг друга за хвосты. Глаза их светились красным, и на внутренней стороне было выбито: "Vivere est militare" — Шансов на то, что он жив, уже слишком мало.

* * *

Отложив в сторону свежий отчет с происшествиями за сутки, Джеймс закурил. Слишком много стало беспорядков и похищений — все это никак не стыковалось с прошлыми действиями Темного лорда, но люди глупы, им можно вешать любую лапшу на уши. Чтобы там не думали и не говорили — все это началось не с Турнира Трех Волшебников, а с похищения Гарри Джеймса Эванса.

— Но это даже лучше. Мой сынишка падет в желоба моей карьеры. На личной трагедии я поднимусь еще выше. Пора объявить о его смерти, тогда больше людей пойдет за мной, — выкинув окурок в камин, Джеймс ехидно ухмыльнулся и отправился в лабораторию. Надо представить доказательства о смерти сына.

* * *

Ежедневный пророк. Экстренный выпуск.

"Сегодня Министр Магии Джеймс Поттер сообщил, что его похищенный сын Гарри — умер. Напомним, что юноша был похищен в сентябре месяце, и вот уже полгода никаких известий о судьбе Гарри не было известно. Как сказал Министр, вчера в его дом попала урна с прахом и приложенным к нему письмом: "Это только начало, если ты будешь мешаться мне, вся твоя семья превратиться в пепел". Джеймс Поттер лично провел исследования останков. Гарри Эванс умер на 16 году жизни, не дожив до своего совершеннолетия всего 5 месяцев. Народ скорбит вместе с Вами, Министр"

* * *

— Что за? — почти сразу же все срываются к читающей Элеон газете. Строчки сообщения никак не могут сложить в текст, кажется, что буквы пляшут какой-то причудливый танец, не давая прочесть ни слова. В конце концов, Иегова выдирает газету и читает вслух.

— Этого не может быть! Он попал бы в Ад, как грешник, или в Рай, как мученик, мы бы все равно узнали! — Девона устало падает на диван.

— Да мы бы узнали, если его душу никто не забрал себе.... — звенящая тишина окутывает комнату. Один раз его душу уже забрали, кто сказал, что этого не может произойти снова?!

— Что это вы такие кислые, как будто похоронили кого? — Эрик, наконец, вернулся и теперь он, как единственный здравомыслящий, смотрел на нас, как на больных, еще ничего не понимая. Кинув мне мешочек, змей целеустремленно пополз к газете. Не отрываясь, мы все смотрели, как его глаза бегают по строчкам. Прочитав послание, Эрик усмехнулся и пополз вон.

— Куда он? — вертя в руках кольцо Гарри, поинтересовался Том. С того момента как оно было найдено, мы много времени потратили на поиски Гарри. Но магическое оружие не выдало тайн своего хозяина.

— Куда бы он ни отправился, нам нужно продолжать поиск, — печально хмыкнув, Иегова исчез, прихватив дочь. Элеонора потянула Тома — они хотели провести один темно-светленький, скорее именно серенький, ритуальчик. Что ж, теперь и я смогу попытаться найти Гарри, ведь мою кровь мне отдали!

* * *

Темные сырые стены маленькой комнаты не освещал свет. Здесь не было окна, дверь была плотно закрыта на стальной замок, лишь узкие щели вентиляции пропускали воздух в клетку. Мужчина, еще почти юноша, был прикован цепями по рукам и ногами в центре комнаты. Его глаза были закрыты, голова опущена на грудь, дыхание ровное, но он не спал — все его чувства были напряжены. Мужчина, казалось, каждой частичкой своей кожи желал почувствовать, когда кончится неизвестность, и он, наконец, узнает, зачем его схватили и оставили здесь. Но иногда неизвестность лучше знания, особенно если знание несет за собой смерть.

Ключ медленно повернулся в замке, глаза узника распахнулись, дыхание сбилось. Свет факела осветил фигуру приковано мужчины. На вид ему было семнадцать-восемнадцать лет, хорошо сложенное тело выдавало спортсмена.

— Ты, наверное, недоумеваешь, почему находишься здесь? Да, это может показаться странным: никому не нужного мальчишку крадут какие-то люди, не имеющие отношения к Лорду. Но пусть это кажется странным для других, ты же узнаешь правду. Скажи, как подчинить его себе? — голос был надменным и холодным, как сталь. Не верилось, что это говорит женщина, но все же это было так.

— О чем Вы говорите? Я не понимаю, — мой голос срывается, слишком долго я в последнее время кричал. Сегодня все кончится, Гарри, сегодня все кончится.

— Ну, что же, ты сам так решил, — да, умирать, так от ее рук. Я ее не знаю и она достаточно уверенна, чтобы убивать меня особенно долго и жестоко. Почему дементоры не забрали все мои чувства? Почему остался страх? Судорога проходит по телу, и я чувствую, как что-то холодное прикасается к спине. — Если ты не хочешь сказать, как его подчинить, я просто заберу из тебя нужные на это силы.

Холодное лезвие плавно передвигалось по спине, не нанося ущерба, но только для меня эта щекотка казалось самой жестокой пыткой в мире. Но вот лезвие остановилось между лопатками. Мучительница слегка надавила; но отточенному, как скальпель, лезвию хватило и этого мимолетного действия — рубиновая капля крови появилась на спине.

— Ты сам сделал этот выбор, — в ее голосе, я услышал лишь предвкушение. Она стала медленно отпускать руку, делая ровный надрез на коже. Закрыв глаза и стиснув зубы, я старался не закричать. Да, она мастер своего дела — медленно и размеренно лезвие отпускается, разрезая мою кожу. Сделав разрез желаемой длины, ее рука останавливается, судорожно втянув воздух, я жду второго надреза, но пытка будет еще ужаснее. Я чувствую, как она облизывает порез. Мучительно медленно она ведет языком по ране — извернувшись, я попытался отстраниться, но плотно натянутые цепи не дали мне этого сделать. Жаль, что я не умер раньше. Я почти физически ощутил, что она усмехнулась и поставила лезвие на той же высоте, но несколькими сантиметрами правее. Желание гордо терпеть исчезло — пусть все закончится. Вновь извернувшись, я ощутил, как лезвие быстро прошло по коже, сделав второй надрез, задевший первую кровавую полосу. Стон вырвался непроизвольно. Добро пожаловать назад в Ад, Гарри.

— Дурак! Хотя, так даже лучше, — глаза распахнулись, я почувствовал, как острый кончик лезвия стал задирать уголок кожи, образовавшийся при пересечении линий. Дыхание участилось, кровь из ран полилась сильнее.

— До тебя, наконец, дошло, как я собираюсь забрать твою силу. Чтобы магия одного волшебника перешла к другому — с него надо содрать кожу, и тогда из вытекшей крови выйдет магия, — кончик кожи был поднят, я почувствовал касание ее холодных рук к больному, ноющему месту. Холод приносил облегчение — пусть не большое, но так даже лучше. Резкий рывок — и несколько миллиметров кожи отошли от тела. Собрав последние силы, я вывернулся, громко крича, но это сделало только хуже: своим рывком я оторвал кусок кожи больший, чем смогла женщина. Слишком долгое пребывание в подвалах имело свои эффект — кашель стал вырываться наружу, принося еще больше боли, чем обычно. Пересилив себя, я вновь закрываю глаза и крепко смыкаю зубы.

Легче, а было бы легче?! Я даже уже не помню, кем я был раньше. Только имя, что они твердили так часто, что я смог его запомнить. Имя и больше ничего. Кажется, что моя жизнь началась с чистого листа написанного этими жрицами, чтобы закончится кровавым подтеком на стенах камеры. Она медлит, ожидая, когда я успокоюсь. Как же хочется этого покоя и чьей-нибудь поддержки. Смерть все равно придет за мной и уже скоро. Просто прими ее, Гарри. "Только так можно прийти ко мне, только пройдя дорогу совести. Ты оказался здесь, потому что ищешь, Гарри, но время еще не пришло, и эта дорога пока не откроется для тебя. Ты слишком запутался в своих желаниях, поэтому пока еще рано. Но как только ты будешь готов, ты сможешь прийти домой. Я хочу предостеречь тебя от боли, от радости, ото лжи, от добра, от лести, от любви. Когда ты возьмешь в руки кинжал, будь чистым от всех чувств, что в твоем сердце, и тогда ты поймешь, что делать дальше", — чьи-то слова эхом прокатились в моем сознании, наверное, все-таки безумие придет раньше. Но все же этот голос казался мне знакомым — чем-то родным из того прошлого, что стерли жрицы.

— Ты стойкий, но если бы сказал все сначала, было бы легче, — мягко прошептала женщина, вновь дернув. Расслабившись, я не ожидал этого и закричал, понимая, что это последнее, что я сделаю в своей жизни. Больше меня уже ничто не убережет. Перед глазами вспыхивают картинки моей жизни, заполняя меня чувствами и желаниями. Так долго уничтожая во мне личность, она, наконец, помогла мне осознать то важное в моей жизни, что мне нужно и то, что всего лишь позолота, которую надо стереть. Тысячи звуков сливались в единую мелодию, тысячи красок рисовали всего одно лицо: с мягкими чертами, светлой коже и поразительного цвета фиалковыми глазами, которые сейчас так пристально всматривались в мою душу.

— Флер! — мой крик отразился от стен, наполнив комнату магией. Первозданной магией — магией, напоенной водой рек, согретой огнем, усеянной землей, овеянной ветром. За одно мгновение я прошел дорогу до огромного камня с воткнутым в него кинжалом. Магия подчинилась мне, и в моей руке появилось то, чего так страстно желали все эти жрицы — Кинжал Боли. Цепи треснули, и я упал на каменный пол. Испугавшись потери контроля, женщина отпрыгнула в сторону, и сейчас во все глаза смотрел на то, как медленно я поднимаюсь с пола и на Кинжал, зажатый в моей руке.

— Чтобы овладеть им, нужно отдать душу мне! — взмах и голова мучительницы падает на пол, хотя лезвие даже не коснулось ее кожи. — Пора домой, Гарри!

* * *

Красный кристалл падает с моей ладони, но длина цепочки не дает ему коснуться поверхности серебристой воды.

— Ты уверенна в том, что делаешь? — Эрик обеспокоено шипит, напряженно всматриваясь в кровавый цвет кристалла.

— Да, — мой голос срывается стоном и песнь начинается: "Где бы он ни был — покажи. Что бы ни делал — расскажи. Чем бы ни связан был — развяжи. Кого бы ни любил — убей. Только верни — ко мне", — мощь магии раскрутила кристалл, и, плавно чиркая поверхность воды, он окрашивает ее моей кровью. Кровавая муть медленно вьется, никак не желая принимать какой-либо образ. Золотистая цепочка начинает пробиваться под кожу, забирая у меня все больше сил на заклятие, и, наконец, образ сложился. Резко распахнув глаза, Гарри закричал — кровавая вода из чаши взметнулась в воздух. Ритуал прервался, но его действие не остановилось. Я вижу, как чувства и желания заполняют его душу. Мне кажется, что через эту магическую гладь он видит меня — так пристально он всматривается во что-то, так сильно я желаю, чтобы он был рядом. Капли воды начали свое падение, но отголосок магии принес мне его крик: "Флер!"

* * *

Белый вихрь кружит, пытаясь уронить бредущего узника в снежное покрывало. Сил уже не остается, и, увлекаемый ветром, он падает. Снег закрывает лицо, не давая дышать, и из последних сил мужчина поворачивается на спину. Радостный стон срывается с его губ — холод не на долго снимает боль в разодранной спине. Слизывая снежинки с губ, он смотрит в небо, так манившее его всю жизнь.

— Все это уже было когда-то, мой друг, — вихрь уносит слова, не желая, чтобы кто-нибудь их услышал. — Ты спрашивал когда-то, жаль ли мне своей жизни? — наперекор стихии мужчина кричит все громче и громче. — Нет, мне не жаль моей жизни. Жаль лишь, что я столько сил потратил на глупую месть. Жаль лишь, что я стал таким, какими были они. Жаль лишь, что не смогу больше увидеть тебя. Жаль лишь, что не стану крестным твоих детей. Жаль лишь, что не стану его отцом. Но не волнуйся, скоро я встречусь с ними, и, может быть, обрету прощение. Прощай, мой друг, — печально улыбнувшись, мужчина закрывается глаза, медленно теплое дыхание, покидает легкие, смешиваясь с ветром.

— Еще рано, Гарри. Останься со мной, — тонкие пальцы девушки касаются лица и груди, отдавая живительное тепло. Сквозь толстый слой снега пробиваются тонкие зеленые стебли, стремясь излечить того, кто так дорог их госпоже. — Не уходи, пожалуйста, Гарри, не уходи. Я люблю тебя, Гарри, не уходи.

Глава опубликована: 21.11.2010

Эпилог

Стоя на самом краю глубокого обрыва и смотря вниз, ты не сможешь увидеть дна. Настолько бездонной будет пропасть. Но с маниакальной решимостью ты будешь желать перебраться на другой край. Твое желание узнать, что там, будет настолько сильным, что страх отступит, и ты шагнешь на тонкую веревку, что соединяет два берега. Вот так и начинается жизнь каждого человека. Только со временем запал проходит, и идти по путеводной ниточке становится сложнее. Мы начинаем думать, решать, взвешивать каждый шаг и... оступаемся. Накреняясь, то вправо, то влево на расшатавшемся пути. Мы инстинктивно стремимся к равновесию, и оно наступает, просто мы платим за него болезнью, неудачами, порой даже смертью. Но иногда нить расшатывается на столько, что к равновесию уже прийти невозможно, и тогда ... казавшееся вначале бесконечным падение заканчивается слишком быстро. И ты вновь попадаешь на край той же пропасти, если, конечно, не задержишься где-нибудь в гостях.

— А может, спрыгнуть? — я смотрел вниз, не в силах увидеть дна, и прикидывал, долгим ли будет мое падение.

— Нет, ты все-таки псих, — подлетев ко мне, меланхолично заметил бесплотный дух, составляющий мне компанию.

— Конечно, я — псих! Я разговариваю сам с собой! Что, скажешь, не так? Ты — это я, просто ты — это та часть меня, что была в кинжале! — неожиданно громко закричав, я покачнулся.

— Ты сам-то сейчас понял, что сказал? — облетев меня кругом, он, то есть я, вернулся назад и, взмахнув рукой, сделал так, что ниточка плавно засияла. — Неужели ты не хочешь пройти дальше? Неужели не хочешь прожить свою жизнь до конца? Стать мужем, отцом? Неужели бросишь в эту бездну все, о чем мы мечтали? Позволишь собственной слабости взять над собой верх, Гарри?