Рит взглянул на Алию. — Ты возьмешь на себя инициативу?
Алия не могла придумать ничего, что она предпочла бы сделать меньше, чем войти в эту пасть неизвестности. Но у нее был свой долг — или, может быть, она просто не хотела ударить в грязь лицом.
Она шагнула вперед, в арку. Сыпучий песок осыпался на нее, барабаня по лицевой панели.
Темный коридор привел к внутренней двери, похожей на воздушный шлюз. Когда все пятеро оказались внутри, внешняя дверь закрылась. Алия оглянулась на закрывающуюся дверь; она не увидела ничего, кроме песка, который перемещался на свое место — ненавязчивая технология.
На какое-то неприятное мгновение они вшестером оказались запертыми в темноте, тишину нарушал только звук их дыхания через маски. Затем внутренняя дверь скользнула в сторону. Все протиснулись через люк.
Они вышли в другой коридор, с низким потолком и закругленными стенами из чего-то похожего на керамику. Тускло освещенный встроенными в стены лампами коридор изгибался, скрываясь из виду. Даже приземистым Кампокам пришлось пригнуться, чтобы не цеплять низкий потолок.
В нескольких шагах от двери их ждала фигура, чтобы поприветствовать.
Алия шагнула вперед. Это была женщина, подумала она, но стройная и бесполая, одетая в простой белый халат. У нее не было волос; обнаженная кожа ее лица и головы была покрыта пятнами. Трудно было сказать, сколько ей лет, хотя из-за небольшого роста и некоторой утонченности черт она выглядела моложаво. Самой поразительной ее чертой были глаза — большие, водянистые, с широкими, настороженными зрачками: глаза, приспособленные к сумеркам, подумала Алия. Она была невыразительной.
Рит толкнул Алию локтем. — Спроси ее, кто она.
— Я Алия. Скажите мне свое имя.
Женщине пришлось хорошенько подумать. — Меня зовут Берра. — Акцент у нее был сильный, но понятный. Но говорила она медленно, выговаривая каждый слог отдельно: Бе-рра. Это было так, как если бы она сама впервые услышала это имя. — Вы — избранная Трансцендентной.
— Да. Мои спутники — это...
Берре это было неинтересно. — Я специалист по интерфейсам, — сказала она. — Я отвечу на все вопросы.
— Уверена, что вы ответите...
— Пожалуйста, не разговаривайте ни с кем другим, кого вы встретите. Вообще ни с кем. Пожалуйста, говорите только со мной. Вам не нужно сомневаться в моей правдивости.
— Я бы и не мечтала об этом.
— Что вы хотите знать?
Алия перевела дыхание. — Я хочу узнать об Искуплении.
Берра кивнула. — Ах, да. Мы все служим этому великому делу. Тогда вы, наверное, захотите увидеть слушателей.
— Захочу?
— Пожалуйста, проходите. — Берра повернулась и повела их прочь по коридору.
Рит шел рядом с Алией и Дреа. Кампоки столпились позади. Любопытные, настороженные, они, казалось, наслаждались приключением.
— Должно быть, энергии не хватает, — сказал Бейл. — Не слишком тепло, не слишком ярко, тесные коридоры.
Сиир прошептал: — И так было долгое время. Видишь, какая она маленькая? И эти большие зрачки: она приспособлена к этим темным коридорам.
Ден спросил: — Как думаешь, что является источником энергии?
Бейл пожал плечами. — Геотермия? Но на такой планете, как эта, вам пришлось бы копать глубоко.
Рит оглянулся назад. — Детали на самом деле не имеют значения. Каждая колония объединившихся похожа на эту, более или менее. И скученность нужна не только для экономии. Это целенаправленно. Вы остаетесь в тесноте; таким образом, вы остаетесь запертыми в сообществе.
— Да, но...
Рит огрызнулся: — Прекратите свою болтовню!
Алия сказала Риту: — Мы можем говорить только с ней, она будет говорить только со мной. Я полагаю, это справедливо.
— Не торопись с выводами, — сказал Рит. — Это не человеческое общество, Алия. Здешний протокол не имеет ничего общего с человеческими манерами.
Берра повела их вглубь комплекса. Кроме них самих, в коридорах было пусто; не было ни шума, ни беспорядка — никакой грязи. В большинстве стен не было дверей. Коридоры разветвлялись на развилках, Т-образных переходах и сложных перекрестках. Группа даже меняла уровни, поднимаясь по одним лестницам и спускаясь вниз по другим. Это был трехмерный лабиринт, по которому Берра уверенно вела их.
Кампоки начали казаться растерянными: — Мы что, только что обошли квадрат с трех сторон? — Разве мы не были здесь раньше?..
Но Алия и Дреа, родившиеся на звездолете, обладали хорошим врожденным чувством направления. Алия всегда знала, где она находится по отношению к внешнему миру; утешала мысль, что они с Дреа могут сбежать оттуда в одно мгновение, если понадобится.
И она могла представить себе путь, по которому они шли, хотя он был извилистым; Берра вела их глубоко в сердце кургана.
На пересечении коридоров они наткнулись на какую-то активность. Высоко на одной стене мерцал встроенный светильник. За стену цеплялись трое или четверо существ со сплетением длинных конечностей, очевидно, работавших на свету. Берра явно хотела продолжить, но все посетители замедлили шаг и остановились, с любопытством глядя вверх, и ей пришлось подождать.
В тусклом свете Алия с трудом разглядела рабочих. На их руках и ногах было по пять растопыренных пальцев, но на кончиках каждого пальца была широкая подушечка, которая легко цеплялась за гладкую поверхность стены. Их конечности были очень длинными и тонкими, длиннее, чем их тощие тела, что придавало им сходство с пауками. Казалось, они облизывали рассеянный свет длинными розовыми языками, которые высовывались у них изо рта.
Их черепа были маленькими, мозговые оболочки ссохшимися, подумала Алия. Но их лица, особенно глаза, были самой человеческой чертой, и даже когда их языки работали над лампой, они со страхом поглядывали на посетителей.
Бейл сказал: — Помните, мы не должны с ними разговаривать.
Рит фыркнул. — Сомневаюсь, что они поняли бы вас, если бы вы это сделали.
Дреа спросила: — Кто они?
— Специалисты, — сказал Рит. — Как и все здесь. Постлюди приспособились к своей роли в поддержании функционирования всего организма.
Берра все больше беспокоилась. Молча она ходила взад и вперед по коридору, которым хотела пройти, подальше от этого перекрестка.
Наконец Алия сжалилась над ней. Оглянувшись на рабочих на стене, она повела свою группу прочь.
Пройдя еще сотню шагов, Берра остановилась. Они оказались в коридоре, таком же пустом и невыразительном, как и все остальные. Но Берра похлопала по стене своей маленькой ручкой, и открылась дверь, словно приоткрывшиеся губы.
В коридор хлынул зловонный воздух. Он был горячим и влажным, его зловоние было безошибочным, даже сквозь маски для лица. Они все отшатнулись, кроме Берры.
— Лета, — сказала Дреа. — Вот дерьмо!
Берра терпеливо ждала у двери, не сводя глаз с лица Алии.
Алия спросила: — Что здесь?
Берра сказала: — Путь к слушателям.
Рит твердо сказал: — Пойдем. — Он шагнул вперед через дверь.
Алия неохотно последовала за ним — и погрузилась в туман вонючего воздуха. Впервые она была благодарна за свою маску для лица.
Камера была огромной, ее дальние стены терялись во влажном тумане. Но главное место в комнате занимал резервуар с какой-то жидкостью, такой большой, что он походил почти на озеро. Вода была мутной, коричневатой и достаточно теплой, чтобы от ее поверхности поднимался пар. Небольшие водопады срывались со стен, выплескивая больше жидкости в наполненный до краев пруд, а большие волны невысокой гравитации с тихим бульканьем разбивались о стенки резервуара.
Из воды высунулась голова. Алия мельком увидела низкий лоб, испуганные голубые глаза и широкий рот на чудовищном лице. Этот рот широко раскрылся, так что вода хлынула в него вместе со сточными водами, а затем рот закрылся. Поверхность воды прорезала мускулистая спина с бугристыми позвонками и короткими волосками, уложенными плашмя. Когда существо поплыло прочь, огромные медленные пузыри вспенили поверхность позади него.
Сиир грубо рассмеялся. — Ракетный двигатель!
Теперь Алия разглядела целую стаю пловцов, лениво проталкивающихся взад-вперед сквозь плотное месиво, жующих, пердящих, гадящих. В дальних стенах были проломы, через которые проходили пловцы.
Возможно, эта камера была лишь одной из целой сети, пронизывавшей холм.
Рит улыбнулся Алии. — Ты начинаешь понимать назначение этого места?
— Думаю, да. Это очистные сооружения, не так ли? Но они используют не машины, а людей.
Отходы сообщества холма стекались в камеры, подобные этой. Пловцы пережевывали их, гадили и мочились, и снова пережевывали. Их органы были специализированы для фильтрации и отделения органического материала от воды, отходов от продуктов, пригодных для вторичной переработки.
Рит сказал: — Это не так уж странно, если задуматься. Человеческие матери всегда производили молоко для своих младенцев. Животные предварительно переваривают пищу для своих детенышей, а некоторые даже едят экскременты для извлечения минералов. Детали меняются, но в подобных сообществах принято работать с людьми, а не с машинами. Где-то в этом кургане должны быть мощные установки для переработки воздуха, вывоза отходов, строители и разрушители, трутни для переноски и извлечения — даже для утилизации мертвых. И, в конце концов, человеческий очиститель сточных вод вряд ли выйдет из строя.
— Трутни, — сказал Бейл с выражением отвращения на лице.
— Значит, — недоверчиво произнес Сиир, — если эти ребята будут продолжать возиться с унитазом достаточно долго, они превратят дерьмо в суп?
Алия наклонилась, опустила руку к поверхности воды и поднесла ее к губам. — Думаю, нужна соль.
Дреа отшатнулась. — О, ты этого не сделала.
Алия улыбнулась и показала ей чистую руку.
Рит сказал: — Вероятно, это было бы безопасно. Мы пойдем дальше?
Берра провела их через помещение и вывела в другой коридор. Они не прошли по нему слишком далеко, как их провели через другую дверь.
Они вышли к другому озеру, но оно было из белой субстанции, похожей на молоко. Через него проплывало больше пловцов. У этих не было больших ртов и волосатых спин, как у говноедов из озера сточных вод, они были более изящными, с тонкими конечностями и большими настороженными головами. Пальцы на их руках и ногах были с перепонками.
И у каждой из них был раздутый живот.
Дреа с любопытством шагнула вперед. Пловчихи отреагировали нервно, гребя прочь через свое молочное озеро.
Рит быстро сказал: — Проверьте свои маски для лица. Все феромоны в воздухе будут сконцентрированы здесь.
Дреа спросила: — Что это за место?
— Разве ты не можешь сказать? — указала Алия.
На середине озера женщина откинулась назад, поддерживаемая двумя другими. Она подняла свои обнаженные бедра из молочной жидкости, раздвинула ноги — и оттуда выскользнули младенцы — двое, трое. Новорожденные уверенно плавали с открытыми глазами. Казалось, у них не было ни пуповин, ни плаценты. Один из младенцев, всего несколько ударов сердца от роду, казалось, смеялся.
У санитарок, которые помогали принимать роды, животы были такими же раздутыми, как и у всех присутствующих здесь: все они были женского пола, и все были беременны. И не было особым совпадением, что эта женщина родила в тот момент, когда посетители вошли в дверь, подумала Алия: без сомнения, роды здесь происходили постоянно, каждую секунду каждого дня. Это, конечно, было самое сердце кургана.
— Это матери, — просто сказала Берра.
Алия поняла. На самом деле это вообще не было человеческим обществом. Это было объединение: это был улей.
Мне позвонила Шелли Мэгвуд.
Она сказала, что договорилась о встрече с Земля Инкорпорейтид, крупнейшим частным геоинженерным концерном в стране. Цель состояла в том, чтобы изучить способы, которыми мы могли бы использовать их опыт макропроектов, чтобы запустить нашу зарождающуюся с нуля схему стабилизации гидратов. — Фактически в землю, — как пошутила Шелли. Для нас это был решающий шаг.
Но встреча должна была быть лицом к лицу, сказала Шелли. Нам двоим пришлось отправиться в штаб-квартиру ЗИ в пустыне Мохаве.
Меня пугала мысль о новых полетах. Я пожаловался: — Учитывая, что эти ребята стремятся перестроить Землю, требовать встречи лицом к лицу — это немного похоже на двадцатый век.
Шелли, спроецированная виртуально в квартиру Розы, просто пожала плечами. — Политика приматов все еще работает. Послушай, нам нужно последовать примеру ЗИ. Эти ребята знают, как добиться принятия и выполнения таких крупных проектов, и стеснительность в отношении их методов на данном этапе не поможет. — Она усмехнулась, инженер с живым умом, любопытная. — Во всяком случае, я слышала, что у них там есть кое-что впечатляющее.
— Ага, обычный парк аттракционов "Спаси мир", — проворчал я.
— Да ладно. Это приключение. В любом случае, они правы. Ты знал, что шимпанзе не одурачишь виртуальной реальностью? Они просто машут руками на изображения. Они слишком тупые, чтобы им можно было понять.
— Или слишком умные.
Она протянула руку, как будто хотела взъерошить мне волосы. Я вздрогнул, ничего не мог с собой поделать. Но когда она коснулась моей плоти, ее виртуальная рука просто распалась на пиксели, маленькие кубики света, которые рассеялись в воздухе. Она рассмеялась. — Разве реальная жизнь не лучше? Встретимся в аэропорту Кеннеди. Оттуда сможем полететь дальше вместе.
Я попрощался с Розой.
Конечно, наше дело было незавершенным, но я привлек ее внимание своим призраком. Роза была гораздо более мрачным персонажем, чем Шелли, гораздо более циничной и отстраненной, и, конечно, намного старше. Но когда она сосредотачивалась на проблеме, которая ее интересовала, то становилась яркой, проницательной, любопытной, напряженной, такой же, какой была Шелли. Я видел, что у них было много общего, хотя Шелли, инженер-рационалист, с подозрением отнеслась бы к загадочной странности жизни Розы.
Я выдержал многочасовой перелет в аэропорт Кеннеди, где меня встретила Шелли. У нас было всего пару часов на земле, прежде чем мы снова отправились в очередную грандиозную прогулку в семимильных сапогах к Лос-Анджелесу, и Шелли мягко провела меня по процедурам в аэропорту. Уже измученный сменой часовых поясов, я умудрился поспать во время этого перелета, но к тому времени, когда нас высадили в аэропорту Лос-Анджелеса, почувствовал себя еще хуже.
А после этого еще один рейс, на этот раз местный, на борту небольшого десятиместного пассажирского самолета, принадлежащего и управляемого самой ЗИ. Самолет был украшен несколько безвкусным логотипом корпорации, изображающим Землю, заключенную в человеческую ладонь — "как борец, тайком сжимающий яичко", метко выразилась Шелли. Мы с Шелли были единственными пассажирами, и наши напитки подавал маленький бот на резиновых колесах.
Я ожидал, что из Лос-Анджелеса мы направимся вглубь страны к Мохаве, но, к моему удивлению, самолет направился на запад, к побережью и через океан.
Он был очень современного дизайна, корпус из стекла и керамики, полный света и воздуха, и я едва слышал тихое гудение его двигателей, работающих на водороде. Было ощущение, что мы находимся в мыльном пузыре, подвешенном над морем. Послеполуденное солнце стояло низко, и вода выглядела так, словно была в огне. Когда я оглянулся на побережье, Лос-Анджелес представлял собой ковер улиц и зданий, прямоугольную сетку, похожую на схему, покрывающую контуры суши. Воздух над городом был обесцвечен, но огромный оранжевый купол смога, который я помнил по поездкам сюда, когда был ребенком, почти рассеялся.
