— Его зовут Хейглер, — сказал Дрейфус с усталой категоричностью. — Во всяком случае, я знал его под этим именем. Он был новобранцем, рекрутом Брони. Он так и не стал префектом. Он потерпел неудачу на ранних этапах аттестации стажеров. Я запомнил его лицо по занятиям, которые проводил, потому что он был одним из самых многообещающих.
— Я не Хейглер.
Дрейфусу не хватило терпения на оживленный спор. — Если ты собирался и дальше притворяться Толли, то наставлять на меня оружие было не лучшим твоим решением. Кто с тобой работает?
— Со мной никто не работает. Сколько их еще прибудет? — Он предостерегающе помахал маленьким энергетическим оружием. — Я знаю, что на подходе второй бронированный корабль, вероятно, корвет. Что это будет? Средний уровень, по две ищейки?
— Похоже, у тебя есть ответы на все вопросы, Хейглер.
— Разве вы не собираетесь притвориться, что это более серьезная сила?
— В этом нет необходимости. Для выполнения условий вашей капитуляции будет более чем достаточно умеренного принуждения. — Дрейфус нахмурился для пущего эффекта. — В конце концов, вы же не настолько глупы, чтобы думать, что сможете справиться со всей Броней, не так ли?
— Дело не только во мне. — Хейглер быстро оглядел комнату и сделал приглашающий жест вверх. В унисон полдюжины других аналитиков поднялись со своих мест, у каждого в руках было такое же оружие. — Мы контролируем Абакус, Дрейфус. И нет, мы не собираемся сражаться с Броней. Броня выслушает нас и примет наши условия.
— Клянусь, я в этом не участвовал, — сказал доктор Салазар, поднимая руки. — Ты солгал мне, Толли!
— Сейчас он даже не отрицает, что его фамилия Хейглер, — сказал Дрейфус. Затем он оглядел зал, аналитиков, все еще сидевших за своими рабочими местами. Он прочитал на их лицах шок, гнев, недоумение, страх. — Все вы здесь. Броня готова объявить амнистию, если мы убедимся, что вы не имели прямого представления о заговоре или его намерениях. Вы можете сделать это дело более убедительным для себя, сделав все возможное, чтобы закрыть Абакус.
Никто не двинулся с места и не выказал намерения двигаться.
— Бонусы за производительность, — заявила Силк. — Каждому, кто сумеет отключить Абакус!
— Они не клюнут, — сказал Хейглер.
— Я разъясню предложение, — сказал Дрейфус. — Если эта ситуация не разрешится к тому времени, когда прибудут мои коллеги, я усилю меры реагирования и применю жесткие меры безопасности. Эти ищейки будут установлены на автономное уничтожение людей. Единственными людьми, которых они не будут считать потенциальной угрозой, будут те из нас, кто носит защитную форму. — Он презрительно кивнул в сторону Хейглера. — А те, кто терпит неудачу, форму не получают.
Это возымело ожидаемый эффект. Одна из работающих, женщина, которая до этого момента не поднимала головы и глаз, стремительно бросилась к своему пульту. Ее пальцы забегали по кнопкам ввода, а на дисплее менялся сложный набор опций. — Я в деле, — сказала она, затаив дыхание. — Доступ к привилегиям, связанным с локаутом. Исполнительные функции... Я справлюсь, мисс Силк!
Хейглер прицелился и выстрелил. Над консолью вспыхнула вспышка, мгновенно уничтожив ее, и женщину отбросило назад на сиденье, ее кисти и предплечья были сильно обожжены. На мгновение воцарилась тишина, а затем ее тело пронзил шок, и женщина начала кричать.
— Послушайте, это утомительно, — сказал Хейглер, едва повышая голос, чтобы перекрыть крики женщины. — Уже слишком поздно. Сейчас система Абакус работает без ввода данных. Как только процесс приема достиг определенной точки, наши собственные возможности контроля были приостановлены.
Дрейфус едва мог поверить в то, что услышал. — Ты с ума сошел?
— Мы предсказывали, что спецслужбы-нарушители попытаются применить принудительные меры. Дезинформацию, шантаж, психологические операции. Угрозы, подобные той, которую мы видели сегодня, связанные с этими нацеленными космическими аппаратами. Но мы не могли позволить этому остановить нас. — Все еще держа оружие, он почти умоляюще прижал другую руку к натянутой на груди желтой ткани. — Нам нужно было проявить решимость. Нужно было сохранить самообладание. Отсюда и эта блокада управления. И это к лучшему. Это работает, Дрейфус. Мы наконец-то делаем то, что должны были сделать четыре года назад: положить конец тирании этих разумов.
— Вы хотите медаль?
— Нет, просто ваше признание того, что сегодня здесь совершается доброе и нужное дело. Я не монстр, Дрейфус. Никто из нас таким не является. — Хейглер свободной рукой указал на пострадавшую женщину. — Я не хотел этого делать, Карла. Ты мне нравилась. Ты мне все еще нравишься. — Затем он сделал нетерпеливое движение оружием. — Она может уйти. Иди и присмотри за ней.
Женщина была не в состоянии обработать свои травмы. Хейглер позволил одному из других работников подойти и помочь ей, спотыкаясь, выйти из зала через дверь, расположенную на том же уровне, что и пол.
— Видите? — сказал Хейглер. — Я не монстр.
— Растущая гора тел говорит об обратном, — ответил Дрейфус.
— Мы ничем не отличаемся, Дрейфус. Скажите мне, что Броня никогда не сравнивала жизни людей друг с другом. Разве не это произошло, когда ваши ракеты уничтожили объект 227? Внутри был ваш коллега!
— Это несопоставимо.
— Не так ли? Я бы сказал, что это в точности сопоставимо. Жертва ради общего блага.
Дрейфус ощетинился, но ничего не сказал. Он позволил Хейглеру продолжать.
— Никто не хотел убивать Тенч. Она была верным сотрудником, выполнявшим свой долг. Но нужно было думать о высшем благе. Мы были слишком близки к успеху, чтобы допустить неудачу.
— Жаль, что я приехал и испортил вечеринку.
Хейглер покачал головой. — Все кончено. Наши показатели задержек показывают, что один из объектов теперь почти полностью в пределах нашей досягаемости. Другой погибает почти так же быстро.
— Почти ничего не получится, идиот. В тот момент, когда одна из этих сущностей больше не чувствует угрозы со стороны своего противника, все кончено для всех.
— Наши расчеты говорят об обратном. Вы думаете, мы дураки, Дрейфус?
Дрейфус потер подбородок, глядя на лица других агентов, собравшихся в зале. Теперь, когда он опознал Хейглера, ему показалось, что он узнал среди них и других бывших новобранцев. Не всех, но достаточно, чтобы это не могло быть простым совпадением.
— Чжан, — сказал он, встретившись взглядом с одним из специалистов по теории данных, невысоким мужчиной ученого вида с аккуратно подстриженной тонзурой. — Теру. А вас звали Вулмер, не так ли?
— Вулкот, — раздраженно сказал кандидат, как будто неправильно запомнить его имя было большим оскорблением, чем быть узнанным.
— Никто из вас не прошел отбор. Полагаю, если бы я собирался нанять талантливую молодежь для проведения операции, противоречащей пожеланиям Брони, группа недовольных бывших рекрутов была бы неплохой отправной точкой. — Дрейфус наблюдал, как Хейглер самоуверенно вздернул подбородок. — Но это еще не все, не так ли? Никто из вас не был худшим кандидатом в своих группах по вступлению.
— Я рад, что вы высоко оцениваете нашу работу, — сказал Хейглер. — Возможно, это в какой-то мере убедит вас в том, что мы не ведем себя безответственно.
— Теперь я это понимаю, — сказал Дрейфус. — Вас завербовали не потому, что вы потерпели неудачу. Вас определили в качестве кандидатов для этой операции, а затем обрекли на провал, — вздохнул он про себя, достигнув той точки в своем собственном ходе мыслей, когда он мог повернуть назад или продолжать двигаться дальше, как бы сильно ему ни не нравилось направление, которое она принимала. — Это требовало координации со стороны Брони, не так ли? Кто-то, кто все еще находится внутри, отбирает кандидатов и отказывает тем, кто соответствует критериям. — Он медленно кивнул, смирившись с процессом. — Кто-то, у кого есть средства действовать против Мизлера Кранаха и Ингвар Тенч. — Его тон стал резче. — Кто это, Хейглер? Кто твой кукловод?
Из пульта раздалась серия звуковых сигналов. Хейглер поднял палец, все еще держа оружие в руке, и кивнул Чжану. — Доложите, пожалуйста.
Чжан нервно взглянул на Дрейфуса и доктора Салазара. — При них?
— Чем больше они узнают, тем лучше поймут бессмысленность любых действий против нас.
Чжан заговорил пронзительным голосом. — Абакус подтверждает полную изоляцию первого объекта, который, по нашему мнению, скорее всего является Авророй. Она в ловушке, не может сбежать или взаимодействовать с чем-либо за пределами отведенного ей места содержания. Поглощение и обезвреживание второго существа — вероятно, Часовщика — проходит в соответствии с ожиданиями.
Дрейфус посмотрел на пятнистый, светящийся золотистый шар. Если Чжан был прав, то Аврора находилась в зале, внутри этой сферы, горячий, разъяренный бесенок, заключенный в вычислительный объем, в миллионы раз меньший, чем ее прежняя игровая площадка.
Волосы у него на затылке встали дыбом.
— Ее казнили?
Хейглеру, похоже, показался странным этот вопрос. — Она поймана, Дрейфус, так какая разница, что с ней происходит?
— Если ты сделал ее меньше, значит, сделал ее быстрее. Она уже опережает вас на миллиард шагов.
— Она может быть настолько быстрой и мощной, насколько захочет, — ответил Хейглер. — Она не может преодолеть логический барьер. — Затем, обращаясь к Чжану: — Показывают ли показатели задержки какое-либо нежелательное поведение Часовщика?
— Нет, ничего, что выходило бы за рамки нашего моделирования. Мы это уточняем.
— Почему он не вырывается на свободу теперь, когда ему больше не нужно защищаться от Авроры? — спросил Дрейфус.
— Потому что мы были умны, — ответил Хейглер, вспыхнув от гордости. — Мы не могли избежать некоторой задержки между первым и вторым этапами изоляции. Чтобы защититься от "выхода на свободу", как вы выразились, мы используем ту же информацию о показателях задержки, чтобы создать временный призрачный образ первого объекта, задерживающийся ровно настолько, чтобы убедить второго в том, что он все еще должен защищаться от своего противника. — Он самодовольно улыбнулся. — Многое из этого придумал я. Конечно, у меня был оригинальный Катопсис, на который я мог опереться, но все же... Здесь много оригинального, Дрейфус. Многое из этого оригинально и, честно говоря, новаторское. Я — потеря для Брони. Из меня получился бы превосходный специалист по теории сетей.
— Сомневаюсь, что вы для кого-то потеря, — сказал Дрейфус с сухим весельем. Он поднял свой браслет, собираясь обновить связь с Омонье.
— Не беспокойтесь, — сказал Хейглер. — Ваша связь не будет работать. Мы приостановили работу системы абстракции по всему Каркасстауну. Абакусу необходимо использовать максимум сетевых ресурсов прямо сейчас.
Дрейфус попытался перезвонить в Броню через свой катер, но даже в этом ему было отказано.
— Это Ловро Брено, — сказал он, смиренно опуская браслет. — Именно он должен был выбирать тех, кто остался на курсах подготовки кандидатов. Именно он был в идеальном положении, чтобы отобрать людей для этого. Я прав?
— Образ сигнализирует о своем желании общаться, — вмешался Чжан, когда на консолях раздалась серия звуковых сигналов.
— Образ? — спросил Дрейфус.
— Захваченный интеллект, — ответил Хейглер. — Хотя Аврора по-прежнему надежно изолирована в Абакусе, у нее все еще есть ограниченные возможности для самовыражения. Ее готовность интересна, не так ли? Это говорит о понимании ее затруднительного положения. Желание поторговаться, возможно, даже умолять.
— Аврора просит Дрейфуса, — сказал Чжан.
Хейглер пожал плечами. — Лучше соедините его.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Талия была на полпути к Броне, когда верховный префект вызвала ее катер.
— Нг. У меня есть подтверждение из Палаты городской безопасности, что вы завершили встречу с детективом-маршалом Дель Мар. Полагаю, пакет с вещественными доказательствами теперь у вас на хранении?
— Так и есть, мэм. Не будете ли вы так любезны сообщить префекту Дрейфусу, что я ожидаю прибытия примерно через тридцать пять минут, в зависимости от загруженности?
— Вот почему я звоню, Нг. События развиваются быстрее, чем мы ожидали. После того, как Дрейфус помог предотвратить непосредственную угрозу Каркасстауну, мы согласились, что он должен незамедлительно прекратить их незаконную программу.
Талия вспомнила факты, которые она узнала в тактическом кабинете.
— Компьютер, мэм?
— Да. Абакус, который действует в компании-прикрытии под названием Мидас Аналитикс. Я передам полный инструктаж на ваш компад: переварите как можно больше по пути в Каркасстаун.
— Каркасстаун, мэм?
— Да. Мы потеряли связь с Дрейфусом.
Отказ Талии был рефлекторным. — Ох, нет, мэм.
— Боюсь, что так. Мы также наблюдаем внезапное и незапланированное отключение всех служб абстракции в Каркасстауне. Я буду непредвзято относиться к причинам этого, но пока у меня не будет более полной картины, мне нужны дополнительные глаза и уши на месте. Найдите Дрейфуса и окажите помощь. Ваши очки помогут вам добраться до Мидас Аналитикс.
— Я постараюсь ускорить это, мэм.
— Вы будете руководить командой, а не отправляться туда в одиночку. У меня корвет под командованием Пасинлера. Встретьтесь перед стыковкой, надежно сохраните пакет с доказательствами и примите командование силовой операцией среднего уровня.
— Должны ли мы действовать жестче, мэм?
— Дрейфус пытался избежать эскалации, и я намерена последовать его примеру. Будьте готовы к ужесточению, если ситуация окажется такой нестабильной, как я опасаюсь.
На главном этаже Мидас Аналитикс была небольшая, обставленная по-спартански комната с вертикальным листом стекла в металлической раме на колесиках, по виду столь же безобидным, как остаток строительного материала.
Хейглер стоял позади Дрейфуса, лицом к окну.
— Приведи ее сюда, Чжан.
Дымчатое свечение заполнило кадр. Свечение приняло форму человека, хотя и вписанного в плоскую геометрию кадра. Это была Аврора, как Дрейфус узнал по их многочисленным встречам. Ее фигура плавала и извивалась, двигаясь с томительной агонией измученной души. Губы медленно шевелились, но из них ничего не слышалось. Из кадра смотрели глаза, завороженные страхом, но в то же время ничего не понимающие.
Дрейфус подумал, что она знала, что они пытались с ней сделать. Но не было ли стерто это знание в ходе ужасного процесса ее поимки?
— Я здесь, — заявил он.
Из-за стекла донесся голос: далекий, неясный, как будто она говорила с ним из-под воды. Говорила, тонула или уже утонула.
— Дрей... фус.
Ее глаза все еще не нашли его. — Ты меня видишь?
— Нет, только... слышу тебя. Ты очень далеко. Мне это не нравится, Дрейфус. Мне не нравится то, что они со мной сделали.
— Что ты помнишь?
— Страх, — ответила она. — Страх и мысль о том, что время на исходе. Происходит то, чего я не хотела. — На ее расплющенном, искаженном миражом лице появилось обвиняющее выражение. — То, что ты должен был остановить.
