Мне не хотелось возвращаться в крепость, ничего хорошего меня там не ждет. Сидеть в четырех стенах и рассматривать набивший оскомину крохотный садик под окном? Да и зудящий голосок здравого смысла, твердивший, как заведенный "Сама виновата, сама виновата..." не особо радовал. Гроги, чувствуя мое настроение еле ползла. Охрана недовольно косилась, но сдерживала рвущихся в уютную конюшню лошадок.

Мы добрались до Серых Башен на закате. Праздник закончился, остающиеся в крепости на ночь гости, медленно двигались в сторону главных ворот, а отправлявшиеся по домам стояли в стороне, ожидая меня. Мое "благословление" слало своего рода традицией. Пришлось изображать на лице улыбку, желать всех благ и счастливого пути.

Я, как могла, затягивала свое пребывание в конюшне, но, в конце концов, мне пришлось отправиться к себе. Сопровождавший меня Томи вздыхал и хмурился, ни Гру, ни Лентолета не было видно. Причина их отсутствия недолго оставалась тайной. Возмущенный рев лорда не слышал только глухой.

— Не нужно, леди, — жалобно попросил Томи. — Вы сделаете только хуже, не ходите.

— Я виновата, — настаивала я, предпринимая отчаянные попытки пройти мимо парня, загораживающего проход. — Пусть меня и наказывают. Да пусти же, Томи! — прошипела я, оттолкнула пажа , подхватила юбки и понеслась по коридору.

У приоткрытой двери в караулку, где происходил "разбор полетов" стоял Беорн. Увидев меня, он повернулся спиной к двери, сложил руки на груди и слегка наклонив голову сказал:

— Доброго вечера, моя леди.

— Ты не дашь мне пройти? — прищурилась я.

— К моему сожалению, — улыбнулся он и снова наклонил голову.

— Позвольте мне проводить вас, — облегченно выдохнул Томи и протянул мне руку.

Новая порция проклятий, раздавшихся за дверью и последовавший за ними хлесткий удар, заставил меня вздрогнуть. Но Беорн лишь удивленно приподнял бровь.

— Я должна пройти, — я сделала шаг вперед, капитан покачал головой. — Я виновата, — темная бровь поднялась еще выше. — Алтея не простит мне, если Лен снова окажется в синяках.

— С чего бы это?— он чуть — чуть отодвинулся от двери.

Милорд был в ярости и не ограничивался словами. Видимые повреждения отсутствовали только у Лена и Гру.

— Вы забыли, что Лентолет рыцарь, леди? — ну конечно!

Лицо моего сержанта-ат-армее теперь не пострадает, ударить рыцаря по лицу не может никто, а Хранитель вообще неприкосновенен, поэтому Высокий лорд отрывается на тех, кто попроще. Мне стало ужасно стыдно.

— Это не справедливо, — шмыгнула я носом. — Они не виноваты.

Беорн аккуратно прикрыл створки.

— Они отвечают за вас, леди. Они поклялись охранять вас. Их долг следовать за вами. Оберегать. И они не вчера стали вашими Тенями, им известно..., какая вы. Лорд суров, но справедлив.

— Но....

— Их честь не пострадает, если лорд-хранитель отвесит им пару оплеух, в другой раз они не допустят такой ошибки, леди. Идите. Ваш Хранитель скоро присоединится к вам, — меня мягко развернули и легко подтолкнули в сторону переминающегося с ноги на ногу Томи.

— Он лорд, госпожа и не может позволить себе быть добрым, для этого у него есть вы.

— Но..., — я попыталась развернуться, но Беорн не позволил.

— Вы не пройдете. Хотите совет? Рисковать собой глупо, леди. Вы удивительная девушка и можете многое из того, что нашим женщинам и не снилось, но вы не всесильна. И если вы хоть немного уважаете лорда Хока, вы не станете ему мешать, здесь и... в Намарре. Он не должен отвлекаться от дел, думая о вашей безопасности. Вы же умная девушка? Значит, сделаете так, как скажет милорд, правда?

"Делай так, как скажет милорд", под этим лозунгом я жила почти две недели, прилежно изображая из себя леди. Странно, но никаких репрессий из-за моего "праздничного" выезда не последовало. Все старательно делали вид, что ничего не произошло, особенно Хок. Может тот поцелуй плод моего больного воображения?

Я очень старалась. Я старалась быть образцовой хозяйкой. Я прилежно заучивала правила этикета и терпеливо выстаивала на бесконечных примерках. Я больше не сбегала от своей охраны и присутствовала на вечерних трапезах, не пропустив ни одну. Я была на суде лорда, сидя по его левую руку, не поднимала глаз и говорила только тогда, когда меня спрашивали. Я вызвала восхищение лорда Хирда, но не впечатлила Хока. С чего я взяла, что он посмотрит на меня и тут же растает? Наивная! Лорд-хранитель поблагодарил Кристу.

— Вы чудесная воспитательница, леди, — улыбнулся он ей. — И заслужили награду.

А я, значит, не заслужила!? Нет, награды я не хотела. Я хотела уважения и признания. Я была непохожей на других, это его раздражало. Я пробовала быть идеальной, это его не радовало. Что делать? Я не спала ночами, пытаясь найти способ проявить себя, чтобы он понял, осознал, увидел.... Сидела в своей башенке и смотрела в окно, как будто горы или облака или темное бурное море могли мне помочь.

Гру.

Не знаю, что такого сказал Хок моей девочке, но она очень изменилась. Милая, тихая, вежливая, в платье! Малышку как будто подменили. Это настораживало. С чего бы ей вставать в такую рань и пялиться в окно? Рассветом она любуется, как же! С западной стороны! А веер этот? И как только додумалась туда заточенные пластины вставить!? И в Арсенал ходит, чучела потрошит. Томи, паж ее, уж поди всю солому на них перевел. Тренируется она. Зачем? Я ей так и сказал, зачем, мол, солому переводить, если у нее охраны столько? Чтобы быть уверенной, говорит. А я говорю, в чем? Что смогу дать отпор, отвечает, и глазищами своими, зырк! А я говорю, если леди что-то умеет, то ей не обязательно это делать, раз. А два, отвечать на угрозы самой, да еще и кулаками, значит выставлять себя дурой! А она, лучше живая дура, чем мертвая леди! И вжик своим веером! У чучела голова-то и отлетела! Довольная!

Эх! Человеку голову отчекрыжить, это не мешки с соломой потрошить, да и потом, что она может? Сил как у котенка. Да и не станет никто ей вредить, вот Хоку другое дело. Парень это понимает, готовится... к поездке этой, Мрак ее забери! Ему бы союзника какого, хоть самого плохонького, ведь сожрут! Сожрут и не подавятся! И малышку отнимут. А он не отдаст. Я же вижу, как он смотрит на нее. Заколку ее носит. Обронила девчонка, а он подобрал, простенькая такая заколка, вроде как цвет яблоневый. В кармане ее носил, а вчера на шею повесил. Не постеснялся. Девки ее углядели, хихикать начали. Та, глазастая, покраснела и говорит:

— О, леди, заколка ваша у милорда, а думали, потерялась.

А она плечами пожала и спрашивает:

— Ну и что?

— Обычай такой, если мужчина носит на виду... такую вещь, то это как бы... обещание. А вот как лорд наш носит, только в песнях поют...

— А что в этом такое?

— Если мужчина носит на шее женское украшение, он признает ее власть над собой.

У малышки моей глаза загорелись, разрумянилась вся, а тут и лорд навстречу. Леди как увидела пропажу свою, на шнурке, да поверх рубахи, засветилась вся. А этот... хоть бы улыбнулся, губы сжал, в глазах лед.

— Рад вас видеть, леди. Вы здоровы? Жаль, что не могу остаться..., — и ушел.

Он в одну сторону, она в другую. В Арсенал, солому переводить, а потом в башню, в окошко смотреть. Иди, говорит, спать. Поспишь тут. Вот и сегодня, сначала, еще темно было, прокралась в башенку. Сидела там до рассвета, а как солнце взошло, выскочила оттуда, волосы растрепанные, глаза, как у кошки светятся и улыбается. Я как эту улыбку увидел, сразу понял, больше она из себя овцу изображать не будет. Весь день веселая ходила, Тени ее к вечеру уж извелись все, лорд и тот проникся, Лентолета к себе вызвал. Что уж он там ему сказал..., только на парне лица не было, когда вернулся. А после ужина она ему и говорит:

— Удели мне несколько минут, Лен. И ты Гру, останься.

Ну, остались, ну сели. Паж ее у дверей встал, морда хитрющая. И тут девочка моя кладет на стол кусок шелка, разворачивает и говорит:

— Я хочу вернуть это лорду Акадзомэ и прошу вашей помощи.

Я как Ниссу увидел, как говорить забыл. Лентолет побелел весь, на лице ни кровинки. Мальчишка-паж ручонки свои загребущие к мечу потянул, тут я и отмер. Затрещину Томи отвесил, да клинок опять шелком прикрыл.

— Где взяла?

— В бабушкиных драгоценностях, — пожала Тэйе плечами.

— Нет. Спросят, скажешь, в тайнике лежал, а ящерица твоя его нашла.

— Почему?

— Потому! Нечего именной меч позорить! Нельзя чтоб такое оружие с бабскими цацками лежало, поняла?!

— Поняла! — схватила сверток и рядом с собой положила. Железка безмозглая с ее руки стекла и сверху на шелк уселась. Охранничек, Мрак его забери!

— Позволено ли мне будет спросить, леди, — прохрипел Лен. — Какой именно помощи вы от нас просите?

— Акадзомэ в Ничейной бухте. Я прошу вас сопровождать меня туда.

Тут я снова онемел, а Лентолет аж в синеву отдавать начал.

— Томи, подай вина, — улыбнулась она. — Чего вы так перепугались? Думаю, лорд Киова обрадуется, когда ему вернут Ниссу. И примет предложение дружбы.

— Примет дружбу? Он, приняв от тебя меч, тут же перережет им твое горло, — прошипел я и залпом осушил поданный пажом бокал.

— Он не сделает этого, — она упрямо сжала губы. — Если вы не захотите помочь, пойду одна.

Конечно, пойдет! Наверно Лен тоже так подумал, потому что потребовал еще вина.

— Киова глава рода Итогава Кай, честь имени для него на первом месте, он не будет делать то, о чем ты говоришь, Гру. Я знаю. Я читала.

— Умная какая! — буркнул я и посмотрел на Лентолета. Он вздохнул, пожал плечами и обреченно кивнул. Ясное дело, одну ее никто не отпустит, а так хоть какой-то шанс.

— И как ты собираешься это сделать? — спросил я, надеясь, что девчонка начиталась какой-то чепухи.

Она улыбнулась, расслабилась и заговорила. Умно. Хитро. Дальновидно. Жаль что Тэйе не мужчина, клан только выиграл бы с таким лордом, как она.

Хок.

Я живу во Мраке. Видеть ее каждый день, знать, что она неравнодушна ко мне и не замечать ее робких попыток сблизится, худшая пытка из возможных. Но я не вправе, я не могу позволить себе этого. Не сейчас. Я каждый день прошу Тех-Кто-Видит не забирать ее у меня, я сделаю все, чтобы леди вернулась в Серые Башни вместе со мной. Но если ее все же заберут, если Совет Кланов решит отдать ее другому.... Ей будет легче забыть того, кто обидел ее своим невниманием.

Я не могу смотреть на нее открыто, но сегодня, стоя в тени, я упивался восхищением и горечью. Куда она собралась, в этом платье, похожая на цветок? Зачем берет с собой Лентолета в парадном облачении? Не важно. Важно, что она смеялась.

А потом, леди и ее эскорт выехали из крепости, и я поднялся на стену. Тэйе была прирожденной наездницей. Для того чтобы так управлять этим жутким животным (даже не лошадью!), едва заметными движениями рук, заставляя ровно идти вперед, причем не шагом, не рысью, а вот так быстрым галопом, надо просто родиться в седле.

Тэйе.

Поднявшись на вершину холма, мы остановились. Все молчали. Я обернулась и кивнула Лену, пора приводить наш план в исполнение.

— Останетесь здесь, — велел он пятерым сопровождавшим нас Теням. — Будете ждать нас.

Никто из них не посмел ослушаться.

Когда мы отъехали, я хотела еще раз повторить Лентолету и Томи, как важно выполнить все то, что мы задумали, но передумала. И только ободряюще улыбнулась своим спутникам.

Со стороны могло показаться, что мы бесцельно передвигаемся по равнине, но на самом деле все ждали сигнала Гру. Наконец, норд кивнул.

— Мы можем ехать, в нашу сторону уже никто не смотрит. Только делать это нужно быстро. У нас несколько минут, чтобы скрыться,— Хранитель вздохнул.

От того, как быстро мы сумеем спуститься с холма и повернуть, зависело очень многое. Дозорные на башнях и оставленные нами Стражи не должны были видеть, в какую сторону мы поехали.

Я взглянула на своих спутников. Лентолет и Томи, верхом на быстрых тонконогих лошадях, ждали приказа Хранителя, заметно нервничая.

— Ну, Барби, приготовься. Постарайся не отстать! — прошептала я на ухо гроги.

В ответ она презрительно фыркнула, обнажив клыки, и шумно задышала.

— Пора,— почти пропел Гру.

Мне говорили, что гроги, преследуя добычу или убегая, могут двигаться очень быстро, но я и представить себе не могла, что это будет настолько стремительно. Барби распласталась над землей и так быстро перебирала ногами, что толчки следовали гораздо чаще, чем у обычной лошади, бегущей полным галопом. Она не бежала, не скакала и не мчалась — она текла. Только мышцы, ходившие под шкурой, говорили о том, что она двигается. Слететь на землю при такой скорости означало верную смерть, и поначалу я судорожно цеплялась за поводья, проклиная дамское седло. А через несколько минут, расслабилась. Тягучее, струившееся движение не подбрасывало меня, а плавно покачивало. Это был полет! Это так захватило меня, что я почти забыла о главном. Барби остановилась сама, совсем рядом с лагерем акадзомэ. Через несколько минут меня догнали остальные. Лошади тяжело дышали, роняя клочья пены. Барби презрительно фыркнула, глядя на них.

— А тварь быстро бегает! — хмыкнул Гру.

— Зачем ты так!— сказала я, успокаивая оскалившуюся гроги.

— Не надо малышка, он не хотел тебя обидеть. Не надо ссориться.

Хранитель скривился.

— Больше не устраивай таких гонок, девочка, это очень опасно!

— Я и сама не ожидала, что Барби такая быстрая. Я как будто летела! Это было так здорово, Гру!

— Этой твари все-равно, а вот лошадям нет!

— Гру, перестань. Ну как ты, Лен? Ты все помнишь?

— Со всем уважением, миледи, — оборвал меня страж.— Я дал слово и выполню все, что от меня требуется! Может, вы помолчите?

Киова.

Я старался сосредоточиться на песне моря, звучавшей совсем рядом. Это всегда помогало, но не теперь. Едва мой корабль отошел от пристани Каиссы, я понял — все напрасно! Напрасно я придавал такое значение тем странным снам, что снились мне почти каждую ночь. Там, за стенами дворца, я хотя бы мог спать! Тут был лишен и этого.

Четыре раза рассвет заставал меня на вершине холма. Я смотрел, как восходящее солнце прогоняло утренний туман и огромный замок, всплывая над долиной, напоминал о старом позоре. Долгие часы, я не отрывал глаз от Серых Башен. Где-то там, за неприступными стенами была Нисса. Вот и сейчас, ярость, горечь утраты и стыд сплелись в моей душе в тугой узел. Вернувшись в лагерь, я тотчас же уединился в своей палатке. Лицо Властителя, никогда не должно выражать ничего кроме холодной отчужденности. Какие-либо чувства — непозволительная роскошь для Высоких лордов Акадзомэ. Чувства — удел слабого. Проявляя их, ты даешь своему врагу грозное оружие. Разве мой дед, Хокку, не поплатился за это? Дружба с Фраги принесла ему позорную смерть. Ему и всем его потомкам, кроме меня. Всю жизнь я делал один осторожный выбор за другим, не допустив ни одной ошибки. Мне почти не пришлось убивать на пути к трону, за меня это делали другие, всегда к моей выгоде. Моя мать, мечтавшая о власти, может гордится своим сыном, мои права никто не осмелился оспаривать, пока.... Ни один из лордов-хранителей Акадзомэ, кроме пожалуй, опозорившего себя Хокку, не правил больше шести лет. А со времени моей коронации прошло уже пять с половиной. Вот если бы я получил Ниссу! Я глубоко вздохнул, стараясь отогнать ненужные мысли. Эта поездка была ошибкой, нужно уезжать. Но сначала надо успокоиться. Медитация не помогала, напряжение росло, и я покинул палатку. Десять моих Теней четко и слаженно поклонились. Через несколько минут все закончилось, только один из них оставил мне небольшую царапину. Скучно. Я закрыл глаза, представляя, как лепестки диких роз падают в маленькие водопады в дворцовом саду. Дыхание замедлилось и стало глубже. Я уже не слышал шума волн и приглушенных стонов охраны. Только тихий шелест падающих лепестков, их тонкий аромат... Но состояние блаженного равновесия было нарушено.