— Фашизм какой-то! — цедит сквозь зубы адвокатша, которой тоже слышно, — До такого даже настоящие бандеровцы не докатывались! Но как же гуманные принципы всей нашей европейской цивилизации? Их что, тоже теперь в топку? Мы что теперь, пещерные люди? Мы — цивилизованная Европа, а не какие-то там дикари!
— Были, Раиса Моисеевна, неделю назад — ещё были, — ответила ей Никифорова, — Но теперь у нас нет больше ресурсов для поддержания этой европейской цивилизации. А по большому счёту, и самой Европе этот её современный гуманизм выходит боком. Вовсе не он сделал её цивилизацию передовой. Он её теперь — наоборот, разлагает. Просто запас прочности в неё был заложен такой, что его остатков пока ещё хватает. А мы — маленький кусочек этой Европы, и у нас такого запаса прочности нет. И поэтому мы не сможем себе позволить оставаться современными европейцами, а должны стать такими, какими были их предки, как раз и поднявшие европейскую цивилизацию. Именно этого и хотят ребята, и как биолог, я не могу их за это осуждать. И если это и есть фашизм в вашем понимании, то зачисляйте тогда в фашисты и меня.
12. Из варяг в греки.
Тот же день, после обеда.
— Горилла! Приём! — донеслось из рации.
— На связи! Что-то случилось? Приём! — ответил Олег.
— Без дурацкого фанатизма и паники, но и не мешкая, повыгоняй всех из воды и уводи на хрен с пляжа! И сам потом со своими убирайся оттуда на хрен! Ну, в смысле, все домой. Короче, чтоб там через пять минут никого не было! Как понял? Приём?
— Понял — организовать эвакуацию всех с пляжа. Но объясни хотя бы, Сыч, что за хрень случилась. Меня же люди спрашивать будут, и что мне им говорить? Приём!
— Что выплывают, млять, расписные Стеньки Разина челны. Работорговцы уже с чуркобесами все вопросы порешали, переволоклись, погрузились и плывут. Ветерок для них попутный, так что идут под парусами, и когда до вас доплывут — духу вашего на этом пляже быть не должно. Всё понял? Приём!
— Понял! Выполняю! Конец связи!
Хоть и прорабатывали этот вопрос заранее, да на вчерашнем инструктаже при заступлении в наряд повторили, Олег всё равно предпочёл бы, чтобы это происходило не в его смену. Или хотя бы не в ту смену, когда именно он назначен охранять купающихся. Ага, повыгоняй сейчас всех из воды, когда они только во вкус вошли! Сразу же и станешь для всех врагом народа. И заставить-то нетрудно, на крайняк в воздух пальнув, и куда они на хрен денутся? Но ведь и самому же неприятно. А приказ есть приказ, и раз уж получил ты его — изволь выполнять.
— Внимание! Всем купающимся выйти из воды и собраться на берегу! — Олег не орал, а говорил спокойно, поскольку в матюгальник и так громкость достаточная, а пугать людей абсолютно незачем, — Спокойно, но не мешкая — все выходим!
Стайка школоты, только что вбежавшая в воду, подняв при этом тучу брызг, за своими воплями ничего не слыхала, да и услыхавшие только обернулись, да уставились на него в недоумении — какой выход, когда у них законные полдня отдыха, и денёк погожий, и в воде так хорошо?
— Выходим, все выходим! — для не слыхавших Олег подкрепил слова жестом.
— Олег, ты не перегрелся на солнце? — отозвался один из купающихся мужиков, — Тут нет сомов-людоедов, мы уже проверили! — народ вокруг него рассмеялся, — Сменись лучше кем-нибудь, и айда к нам — хорошо же тут!
— Миша, ну что ты мелешь? — одёрнула его только что вынырнувшая Люся, — В наряде же человек и при исполнении! Вот сам бы его и подменил!
— Ну, я разве против? — ответил тот, — Сейчас подменим!
— Олег, вот тебе смена, айда к нам! — и Люся поманила его обеими руками.
— В другой раз — с удовольствием, но сейчас — все из воды! Это команда Сыча, — старший лейтенант Сыченко был в эти сутки оперативным дежурным.
— Понял! Исполняем! — Михаил, старший сержант РОВД, дурашливо приложил два пальца к пустой голове, — Эй, вы все! Вы слыхали, что сказал сержант Гаврилюк? — это он уже рявкнул остальным купающимся, — А ну марш все на берег! Можете потом на него и нажаловаться, но сейчас — выполнять! — и первым пошёл к берегу, подавая пример, — Так что там, Олег, случилось?
— Точно! Что за шум, а драки нету? — загоравший штаб-сержант Чубук вскочил с подстилки, надевая поверх плавок ремень с пистолетом.
— Вот, чтобы её и не было, — хмыкнул Олег, — Поступила команда оперативного дежурного об эвакуации с пляжа. Кто сухой — одевайтесь и собирайте вещи, кто мокрый — дойдёте и так с вещами в руках.
— Так Сыч хоть объяснил, что случилось? — допытывался Михаил, — Для чего я сейчас облаивал народ, как цепной кобель?
— Вкратце — объяснил. Торгаши плывут, работорговцы эти с Порогов. И нужно, чтобы никого здесь не было, когда подплывут.
— А вы что, не отобьётесь? — ехидно поинтересовалась только что вышедшая из реки на берег блондинка, указывая на его МП-5, — Зачем вам тогда автоматы дали?
— А шоб було! — отбрил Олег, — С автоматами любой дурак отобьётся, а дальше что? Нам война с ними не нужна, и незачем лишний раз вводить их в соблазн. Тем более, что и на чуркобесов патроны поберечь желательно. Их нападение — вероятнее. Так что не задерживаемся, собираем манатки и сваливаем отсюда по домам.
— И мне что, вот в таком виде домой идти? — возмутилась блондинка, — Чтобы и весь городок на меня в мокром купальнике пялился? — природа не обделила её фигурой, из которой мокрый раздельный купальник ничего практически и не скрывал.
— А сейчас ты в чём? — хмыкнула Люся, тоже успевшая нацепить и свой ремень с пистолетом, — А вчера была в чём? И кто тебя ещё в таком виде не наблюдал? Людоловы разве только? Но им показываться в таком виде я бы тебе точно не советовала.
— А себе советовала бы? — отзеркалила та, не вникая в смысл, — На себя взгляни!
— Себе — тем более. Если тебя, дурынду, дикари сперва по кругу пустят, а потом и в рабство продадут, то и фиг с тобой, сама напросилась, а не дай бог, ещё и меня с тобой до кучи? Ну вот сама подумай, а меня-то за что? — народ вокруг рассмеялся.
— А ты, значит, умная? — блондинка упёрла руки в боки.
— Олег, при исполнении сейчас ты, — сказал Михаил, становясь рядом, — Но если ты решишь арестовать эту склочницу за саботаж эвакуации, я — однозначно помогу.
— И за мной — тоже не заржавеет, — добавил Чубук, тоже подойдя поближе.
— Какой саботаж? Вы чего? — она заметно растерялась.
— Устройство гражданских беспорядков, срывающих выполнение необходимых мер безопасности в военное время, — разжевал Олег, принимая игру, — Должно пресекаться и караться по законам военного времени.
— А что я? Какие беспорядки? Я что, против? Но я же голая, мокрая и босая!
— За это — не арестуем, — заверила её Люся, — Я и сама в точно таком же виде. И точно так же понесу всё своё в руках. И точно так же на меня будут пялиться на улице.
С этого дня речной отдых производился на дальнем пляже у основного берега Днепра, поскольку в заводи начали рытьё траншей от оборванных выходов канализации. Там-то, за поросшей растительностью косой, никто не увидел бы купающихся со стороны основного русла, а увидели бы только Дворец. Здесь — наоборот. Дворец могут не увидеть, пока не поравняются с ним, но отдыхающих-то заметят, особенно молодых баб и девок в бикини, для дикарей — всё равно, что абсолютно голых, а учитывая их работорговлю, тут и ближайший соблазн — распробовать, и отложенный — пополнить и ими перевозимый вниз по реке живой товар для выгодной продажи на юге. А не видя Дворца, намекающего и на силу его обитателей, тем вероятнее могут поддаться сиюминутному соблазну. И тогда не избежать боя, пролитой в нём крови и последующей вражды. А зачем это их анклаву? Так, а это что за хрень? Выше по течению появились три каких то темноватых точки с красным верхом. Поднеся к глазам бинокль, Олег увидел три речных ладьи, небольших, но идущих под парусами. Пока — только три, но у Порогов их был не один десяток, и понятно же, что и они идут следом. Эти три явно высланы вперёд разведать путь, и им на глаза попадаться тоже дружески не рекомендуется.
— Так, закончили балаган! — рявкнул он толпе, — Времени — мало! Манатки хоть в руки, хоть на плечи, хоть в зубы, и в темпе вальса все по домам! Три минуты, и чтобы ни единого из вас здесь не было! Время — пошло!
— Что там, Олег? — спросил Михаил.
— Да правильно Сыч сказал — выплывают, млять, расписные! На вот, гляди сам! — и протянул ему бинокль.
— Млять! Эй, вы все! Вы слыхали, что вам сказал сержант? Кому нужно особое приглашение? Собрались и марш все отсюда на хрен! Последнего — сам вздрючу по самые гланды! Две минуты — и я ни единого следа вашего присутствия тут не наблюдаю!
— Живее, млять! Шевелите поршнями и булками! — рычал Чубук, раздавая всем особо непонятливым и подзатыльники, — Кому, млять, подстилку оставляешь, раззява? Да в скатку её и на плечо! Эй, вы, с велосипедами! Помогите этим с ихним шмотьём! Млять, ну не толпой же! Разобрались по семьям, в колонну по два, интервал три шага! Ну, вперёд — марш! А вы чего встали? Да обувайтесь же, млять, дома шузы свои высушите! Да шагом же, не бегом! Спотыкнёшься же и лоб себе на хрен расшибёшь! Ну что за идиоты? Потому и не нужна нам война с дикарями, что с вами-то, грёбаным дурачьём, мы уж точно любую войну любым дикарям просрём на хрен!
Народ, конечно, зашевелился, но в основном бестолково. Готовились-то ведь к нападению кочевников как к самому вероятному, и в городке успели провести несколько учебных тревог, и там-то все знали, кому и что делать. А здесь, на этом дальнем пляжике, и отдыхали-то в первый раз, и конечно, спешная эвакуация с него отработана ещё не была. Предполагалось ведь как? Что после волока, раз уж с кочевниками эти речные торгаши не поцапались, а договорились, так хоть денёк, да отдохнут там, на месте. И тогда заранее их готовность продолжать путь была бы известна, и поплыли бы они, допустим, завтра, так к этому анклав был бы готов, а здесь никого бы и не было. Но торгашей понесло уже прямо сейчас, а тут ещё и этот некстати взявшийся попутный для них ветерок, ускоривший и их сплав вниз по течению Днепра в разы. Как ни планируй события, как ни готовься, а один хрен пойдут они не так, как ожидалось, а так, как им самим вздумается.
Несколько семей, которые с мужиками, собрались быстро, удалось вразумить и компании подростков, но бесхозные бабы, особенно с мелкими детьми — это ведь что-то с чем-то! Кто детей в охапку хватает и бежать с ними намыливается, о вещах забыв, кто всё шмотки в руках удержать не может, а дети, пытаясь помочь, только мешают, кто вообще в ступоре. Одна из загоравших, штаны натягивая, в одну штанину ногой попала, а в другую нет, да так и растянулась на песке, не удержав равновесия. Из этой горизонтальной позы и Люсю ещё обругала, когда та бросилась ей помогать — за то, что привлекла внимание к её неловкости. Можно подумать, без этого никто бы не заметил! Кое-как попала и во вторую штанину в сидячем положении, но при попытке встать она снова приземлилась на нижние выпуклости, а от сотрясения вывалились из лифчика и верхние. И виноватой в этом у неё опять оказалась Люся, хоть та к ней и не притрагивалась. Наоборот, ещё закрыть её собой пыталась, когда кто-то из пацанвы выхватил смартфон для съёмки её засвета. Ещё одна в обувь песка случайно черпанула и вытряхивала его, а он мокрый, весь не вытряхивается, а босиком она в такую даль не может. В общем, со смеху от некоторых из них можно было бы попадать, если бы обстановка располагала к юмору.
Не обошлось и без травматизма. Одна, одеваясь второпях, на ужа наткнулась и так его испугалась, что отпрянула, оступилась и ногу вывихнула. И так-то уши заложены у всех от её визга, а она ещё и орала, как резаная, когда ей вывих вправляли. Змей она, как оказалось, вообще любых панически боится. Уж, не уж — без разницы. Так по её милости ещё одна нос себе расквасила. С перепугу от ейного ора она так припустила, не глядя под ноги, что споткнулась, да тропу носом пропахала. И естественно, в кровь, так ещё ведь и в обморок бухнулась — оказалась ещё и боящейся крови. Вывихнутую и вправленную из-за неё пришлось отложить, да эту тащить. И тут ещё одна учудила. Обуваясь, не взглянула, а там шмель оказался, ну и ужалил её прямо в стопу. Так мало того, что болевой порог у неё низкий, ещё ведь и аллергичкой оказалась. И с этой ещё теперь возись! Так спасибо хоть, одиночный шмель, а не осиное гнездо. Пока управлялись с ними обеими, уже и Люся при всей своей профессиональной выдержке на матерную лексику перешла. Между которой и своими мыслями по поводу всяких генетически ущербных поделилась, не определившись окончательно, следует ли на таких тратить патроны или лучше давить их трактором.
— А ты чего расселась? — Олег обернулся к вывихнутой и вправленной, которую посадили в воду для охлаждения вправленного вывиха, — Встать и идти можешь?
— Там — это! — и указывает глазами с блюдца в сторону реки, где первые ладьи и невооружённым глазом уже различались.
— Давай, поднимайся! — он ухватил её подмышки и приподнял, — Вставай только на здоровую ногу! — сам встал со стороны больной, закинул её руку себе на плечи и своей рукой ухватил за талию, — Надеюсь, в сексуальных домогательствах обвинять меня потом не будешь? — Михаил с Люсей рассмеялись, и даже сама вывихнутая вымученную улыбку изобразила, — Идём отсюда, не надо этим на глаза попадаться.
— Так это всё что, на самом деле? — спросила она между стонами, пытаясь и на больную ногу опираться, — Ну быть же такого не может!
— Ты что, видеозаписей с дрона не видела с этими ладьями и дикарями?
— Ну так это же кино было, а вот это — что, на самом деле?
— Нет, актёров наняли специально, чтобы тебя разыграть! И кино тоже для тебя специально сняли! — схохмил Михаил, пристраиваясь с другого бока и закидывая к себе на плечи её вторую руку, — Держись за нас и переступай здоровой ногой. Люся, ты её шмотки прихвати. Нет, стоп! Наши же ещё! Эй! Прихвати её вещи! — он тормознул одну, одетую и готовую убежать, — А ты, Люся, свои и мои прихвати.
— Грузите их ко мне на раму! — предложила спортивного вида брюнетка, слезая с велосипеда, — В руках же всё равно всё не унесёте.
— Но как же так? — промяилила вывихнутая, — Откуда эти дикари? Такого же не может быть! Я не хочу!
— Острый когнитивный диссонанс, — диагностировала Люся под общий смех.
— Мы тоже никто не хотели, но представляешь, эти уроды нашего согласия так и не спросили, — хмыкнул Олег, — Так, мелюзга, все вперёд, чтобы мы вас видели, а мы за вами следом. Всё, сваливаем отсюда на хрен!
— Горилла! Приём! — снова донеслось из рации.
