Квинт Лициний 2

— Вот как, — Андропов был ощутимо раздосадован. — Очень жаль. М-да... У нас нет возможности делать все это руками комитета, слишком большой объем работы. Но встряхнуть систему надо, — и он сделал пометку в ежедневнике. — Хорошо, проведем контрольную проверку по всей стране. Продолжайте, пожалуйста.

— Прямо сейчас мы заканчиваем повторную замену партий чернил на неиспользовавшиеся ранее варианты. Если спустя какое-то время эта новая маркировка опять укажет на зону А, можно будет уверенно говорить о систематичности в действиях объекта. Причем в этот раз, учитывая привязку активности "Сенатора" к центральным районам города, мы ограничиваемся только районами между Невой и Обводным каналом. Зато каждая точка продаж внутри зоны А получит индивидуальную партию. Если все пойдет в соответствии с нашими ожиданиями, то где-то летом получим более точную привязку. С чернилами пока все.

— Ну что ж, неплохо, — оценил Юрий Владимирович, откидываясь назад, и задумчиво повторил, — неплохо. Сколько тут живет?

— Около семидесяти пяти тысяч человек. Здесь так же базируется несколько крупных организаций: Артиллерийское училище, Военмех, Технологический институт, Военно-медицинская академия.

Иванов, все это время молчавший, подал голос:

— Жора, обязательно учитывайте фактор случайности. Не зацикливайтесь только на этом районе. Жизнь она такая... Извилистая.

— Товарищ Блеер не даст, Борис Семенович, — усмехнулся Минцев, — тот еще волчара сыска. Я у него на подхвате, учусь.

— Помогает? — живо поинтересовался Андропов.

— Очень! — Жора помялся, но решился, — несколько мешает отсутствие у товарища Блеера полного допуска.

Иванов посмотрел на него с отчетливым неодобрением. Андропов переплел пальцы, подумал, потом спросил:

— Георгий, что, по вашему мнению, самое важное в том комплексе информации, что получена нами от "Сенатора"?

Минцев ответил не раздумывая:

— Само существование "Сенатора".

— Именно! Именно, — размашисто хлопнул ладонью по столу Андропов, а затем поднял указательный палец. — Существование "Сенатора" сейчас, пожалуй, наша самая охраняемая тайна. Самая! Поэтому — нет. Пусть Владлен Николаевич работает в прежнем режиме. Не надо. Слишком... Слишком горячая информация. Можно обжечься.

Он упер пристальный взгляд в Минцева, и тому не оставалось ничего иного, кроме как согласно кивнуть.

— Что еще удалось накопать интересного с последней закладки? — спокойно продолжил Андропов.

— Кое-какую второстепенную в оперативном плане информацию дали фотопленки, — Жора достал отпечаток. — Вот, в области перфорации выявлены микроследы, оставленные лентопротяжным механизмом. На основании характерных признаков эксперты уверенно говорят о том, что съемка велась с использованием отечественной модели, входящей в семейство зеркальных фотоаппаратов "Зенит" последних восьми лет выпусков. А вот идентификацию использованного объектива по оптическим искажениям провести затруднительно. Это пересъемка, и почти наверняка с макрокольцами для увеличения масштаба, диафрагму же при этом закрывают для увеличения резкости. А с закрытой диафрагмой все объективы практически одинаковы — нет аберраций. На кадрах отсутствует и перспектива, поэтому искажений поля нерезкости тоже нет. В общем, из отечественных это может быть и "Индустар", и "Юпитер", и "Гелиос".

— Однако, — Минцев взмахнул рукой, подчеркивая важность, — более интересно другое. По мнению наших экспертов, из съемки в нелабораторных условиях и на не специальную пленку, выжато максимально возможное качество негативов. А вот это уже говорит о том, что работал или профессионал фотодела, или любитель высокого уровня. Как сказал один наш специалист: "на тысячу фотолюбителей с зеркалкой такой будет от силы один".

Жора замолчал, давая возможность оценить сказанное.

— Так... — Андропов хищно прищурился в угол кабинета, — семьдесят пять тысяч человек в зоне А — это, грубо, двадцать пять тысяч семей. Из них "Зенит" будет от силы у тысячи, верно? На эту тысячу — хорошо, — вскинул он руки, делая щедрый допуск, — пусть будет не один, а пять способных на такую работу. Мы приблизились к "Сенатору" вплотную?

— Да, скорее всего, так, — согласился Минцев, — но мы не можем провести сплошные обыски квартир. А иных способов выявить все зеркалки на руках нет. Конечно, будем вести опросы, выявлять известных фотолюбителей... Но это игра в длинную без больших шансов. Поэтому, скорее, пока просто кладем этот признак объекта в копилку наших знаний о нем.

— Хорошо, — после короткого молчания с видимой неохотой согласился Андропов.

— Плохо, — эхом отозвался поморщившийся Иванов.

— Что так? — блеснул на него очками Юрий Владимирович.

Иванов покатал желваки:

— Мнения этих экспертов, а я их не оспариваю, плохо ложатся на мой анализ предложенной "Сенатором" двухсторонней конспиративной связи. Или, наоборот, слишком хорошо ложатся...

Андропов сложил ладони перед лицом и глубоко задумался. Потом помотал головой:

— Нет, пока не понимаю твоей загадки... Ну, сейчас дойдем и до этого. Георгий, у вас по экспертизам есть еще что-то оперативно-значимое?

— Нет, остальные заключения не дали ничего интересного в этом плане. К примеру, стало понятно, что "Сенатор" сменил авторучку — перо явно другое. Но нам это пока никак не помогает.

— Ясно, — Андропов постучал подушечками пальцев по ежедневнику и, придя к какому-то выводу, повернул голову к Иванову. — Ну что ж, тогда идем дальше. Борис Семенович, излагай.

— Связь — это то, на чем мы в основном и сыпемся, — начал с веской констатации Иванов, — связь и предательство. Если кратко говорить о предложенных нам "Сенатором" алгоритмах связи — то я сам на его месте сделал бы примерно то же самое. Смотрите, получилось два разных канала передачи информации, от него к нам и от нас к нему. Первый канал — прост, надежен с точки зрения возможности перехвата и безопасен для отправителя. Сначала он закладывает в тайник контейнер с фотопленками, потом пишет на известный ему почтовый ящик два письма — одно с указанием места, второе — схемы закладки. Бросает их в разных местах, и все — перехват противником невозможен.

Борис Николаевич потер подбородок и огорченно качнул головой:

— И его самого никак не взять, разве что у почтовых ящиков опять ловить.

— Не будем, — твердо сказал Андропов, — еще раз спугнем, и все.

— Не будем, — легко согласился Иванов. — Итак, от него к нам — надежно и безопасно. От нас к нему — аналогично. Способ получения наших сообщений — максимально безопасный для "Сенатора": прием на длинных волнах. Есть теоретическая основа для радиопеленгации приемников, настроенных на определенную волну, есть даже лабораторные образцы техники, но в городских условиях, где в радиодиапазоне черт ногу сломит... В общем — глухо для нас, не запеленговать. Надежность же обеспечивает шифрование с помощью переданных нам через последнюю закладку одноразовых шифроблокнотов. Шифр он выбрал по Вернаму, с длиной ключа большей, чем длина сообщения, да еще поверх навесил мутатор на дату. Такое не ломается, — и он начал загибать пальцы. — Если длина ключа не короче текста, если используется однократно, и если ключ действительно случайный. Наиболее сложно из этого достичь настоящей случайности. Но первичную проверку на устойчивость переданные шифроблокноты у Козлова уже прошли, так что как-то "Сенатор" вывернулся. Может быть с помощью гостовской таблицы случайных чисел — они свободно продаются в специализированных книжных магазинах. Основное и, по сути, единственное слабое место такого подхода — момент передачи нам самих шифроблокнотов. Но, поскольку это происходит на контролируемой нами территории, то вероятность компрометации линии связи в результате перехвата закладки противником ничтожна. Вот так вот... — закончил Иванов.

Андропов слушал напряжено, взгляд его замер, выдавая работу мысли. Потом он огорченно покачал головой:

— Нет, все равно не вижу связи с фотоделом... Не хватает мне оперативной фантазии.

Иванов покосился на Минцева:

— А ты сообразил?

— Кажется, да... — кивнул тот, — слишком профессионально. И фотодело — "один из тысячи", и шифрование на уровне спеца.

— Молодец, — сдержано похвалил Иванов, — верно. Слишком все профессионально в этих узких областях. И вот это — очень непонятно. Сколько там мы насчитали — пять фотографов высокого класса на зону А? А теперь прикиньте, какова вероятность того, что один из них — к тому же еще и высококлассный специалист по конспиративной связи? И это еще не все... Судя по всему, обнаружилась еще одна область специальной компетенции. Помните, он там в сообщении пометку сделал: "слушать буду в телефоне"? Так вот, во-первых, это жаргон связистов. "Слушать в телефоне" — это слушать голос через наушники. А, во-вторых, как мне сказали наши спецы из ОТО, этим условием задается необходимая мощность нашего сигнала в Ленинграде. Фотограф, криптолог, радиоинженер... Еще раньше мы выявили признаки профессиональной оперативной подготовки. Такая всесторонняя личная компетентность, честно говоря, пугает. Я опять задаюсь вопросом: "а кого ж мы, собственно, ловим в свои сети? И что будет с этой сетью, если поймаем?"

— Теперь понял, — медленно произнес Андропов, — или удачно подобравшаяся группа, или... Или очень неприятный для нас вариант?

— Именно, — согласился Иванов, — что это за монстр такой?

В кабинете повисла глухая тишина.

— Тем интереснее будет найти, — подвел итог Юрий Владимирович, — так, Георгий?

— Так точно, товарищ Председатель Комитета Государственной Безопасности! — браво отчеканил Минцев, вызвав на лице у Андропова слабый отблеск улыбки.

— Ну, и как ловить-то монстра будем? — обратился он к Минцеву.

— Продолжать методично собирать сведения, шаг за шагом, это — раз. Пройдемся по криптологам Ленинграда, их там от силы-то три десятка наберется... Сделаем партии фотопленки со специальной маркировкой по краям и попробуем по аналогии с чернилами выявить точки приобретения. Может быть поиграемся с вариантами проявителей в торговой сети. И ищем необычности в городе. Должен "Сенатор" где-то прорезаться.

Андропов подвигал челюстью, потом с оттенком недовольства уточнил:

— То есть ждем?

— Накапливаем данные, Юрий Владимирович, — мягко возразил Иванов. — Расставляем сигнальные ниточки. "Сенатор" их задевает — и это уже хорошо. Мы его оконтуриваем, и он постепенно проявляется. Такие операции быстро проходят только в случае грубой ошибки одной из сторон.

Андропов помолчал, озабоченно разглядывая свои кисти, словно пытаясь что-то прочесть по складкам на ладонях. Потом встал и, сутулясь больше обычного, прогулялся по просторному кабинету.

— Борис, — как-то устало взглянул от окна на конфидента, — ты понимаешь, что если этот спутник, — подбородок его дернулся, словно указывая в какую-то ему одному известную точку, — действительно во вторник упадет в канадскую глушь... То все! Это будет значить только одно — нет за этим "Сенатором" ни хорошо поставленной резидентуры противника, ни кем-то у нас расчетливо сформированной группы подготовленных специалистов. Ничего этого нет, ты понимаешь! И остается только немыслимое, далеко за пределами обычного круга гипотез! — он поддернул, поправляя, манжету, и ровным голосом закончил, — и я буду обязан проинформировать об этом Политбюро.

— Это не рано будет? — спросил, покосившись на Минцева, Иванов.

— Это будет поздно, — Андропов слегка дернул бровью, отметая невысказанное сомнение. — Но, к счастью, еще не слишком.

Иванов чуть слышно хмыкнул. Минцев закаменел.

Юрий Владимирович вернулся в кресло и долил себе из большого термоса, что стоял на краю стола, чая с лимонником. Принюхался к чашке, сделал глоток.

— Все просто, — вдруг усмехнулся невесело, и разъяснил, больше для Минцева, — вопрос в реализации рекомендаций, что не относятся непосредственно к деятельности Комитета. Экономическая и политическая проблематика, поднимаемая "Сенатором"... Одно дело, когда я выхожу на Политбюро с предложениями от себя, в рамках своего понимания круга задач и способов их решения, и совсем другое дело, когда эти же предложения звучат из вот такого вот источника. Я вполне могу ошибаться, но вот цели мои прозрачны. А "Сенатор", напротив, с одной стороны, безошибочен. С другой стороны — преследуют совершенно непонятные цели. Только ли он содействует СССР? Куда он нас направляет? Ради чего? Только ли нас? Не зря же и американцы в Ленинграде зашевелились... Значит, что-то прошло помимо нас? У него, может быть, и для США есть свои цели? Тогда чей он? Преследуя чьи цели мы должны выполнять эти рекомендации? Наши или его?

Андропов опустил ладонь на стол, как бы ставя точку.

— И вот эти вопросы, товарищи, мне скоро будут задавать на Политбюро. А, значит, нам надо найти на них ответы. И время не терпит. Нет у нас времени, судя по всему. Не осталось. Георгий, — он требовательно посмотрел Жоре в глаза, — считайте, что на календаре пятнадцатое июня сорок первого.

В голове у Минцева слегка зашумело, и волосы на спине встали дыбом.

— Вижу — поняли, — взгляд Андропова был пронизывающим. — Ищите. Все ресурсы Комитета в вашем распоряжении. Землю ройте. Но — осторожно. Нельзя спугнуть "Сенатора". И нельзя навести на него противника. Вот так вот, Георгий... — он помолчал, а потом перевел разговор на другую тему: — Что с оперативной обстановкой в городе?

— Продолжаем наблюдать признаки повышенной активности со стороны оперативников ЦРУ. Так же практически наверняка уверены в том, что прибывшая в город группа русистов так же задействована в какой-то комбинации — вся или частью. Оперативный контроль зафиксировал, что после посещения консульства, состоявшегося две недели назад, у них появилось большое количество однотипной фотопленки советского производства. Проверили — действительно наша чистая пленка. Полагаем, что она выдана им для выполнения какого-то задания.

— Прослушать консульство так и не получается?

— К сожалению, осуществить полноценную инфильтрацию средств технического контроля в помещения консульства пока не удалось — начальник этой станции ЦРУ полноценный параноик... — пожаловался Минцев на Фреда, — сейчас под видом ремонтных работ на теплосетях осуществляем заведение микрофонов в трубы отопления консульства, но есть значительные технические проблемы из-за очень старых конструкций. Преодолеваем. Проводятся работы по ВЧ-навязыванию, но лазерная подсветка стекол затруднена тем, что наиболее интересные помещения окнами выходят во внутренний двор и достаточно хорошо защищены.

— Понятно, — Андропов покрутил большими пальцами, — как контролируете русистов? Что они фотографируют? Чем интересуются?

— Контролируем стандартно, силами внешнего наблюдения, с привлечением курсантов школы. Пока ничего особого выявить не удалось, вживаются. Фотографируют городские сценки, но, в основном, в школах — уроки, комсомольские мероприятия...

— Нужно разобраться, что им на самом деле интересно. Обязательно.