Случайный билет в детство

Мужики заворчали и начали переворачивать фишки, а я шагнул к Марине.

— Здравствуй.

— Здравствуй, Сереж.

Кокер-спаниель выскочил из-за лавки, остановился напротив меня и отчаянно завилял своим маленьким хвостиком. Я присел и протянул руку.

— Привет, Чарли! Дай пять.

Тот тяфкнул и выполнил команду.

— Молодец! — Я пожал протянутую лапу, а затем почесал кокера за ушами. Пес замер от удовольствия, а потом, когда мы вместе с Мариной пошли к ее подъезду, Чарли принялся нарезать вокруг круги.

— Хорошая песня, красивая, — сказала Марина. — А сам сочинять не пробовал?

— Пробовал, но ничего не выходит. Пока получается вольный перевод зарубежных.

— Я думаю, у тебя получится. Обязательно. Только учиться надо. В музыкальной школе.

Ага, только консерваторий мне не хватало. Оглянулся назад. Мужики вновь домино дробят. Олега не видно, наверно инструмент домой понес. На нас никто не смотрит. Надо пользоваться моментом.

— Погуляем? — предложил я.

Марина задумалась только на мгновение.

— Погуляем, только Чарли домой заведу. Ему есть пора. Я на минутку. — И скрылась в подъезде.

По опыту знаю, что минуты у женщин понятие растяжимое, но даже и минуты не прошло, как она вернулась.

— Пошли? — Выпорхнула она из подъезда. — Давай к школе прогуляемся?

— Давай.

Когда мы вышли из двора, Марина взяла меня под руку. Немного прошли молча. Свернули на дорогу идущую вдоль сквера.

— Ну как, отдохнул от лихого покорения вершин?

— Какого покорения? — от такого неожиданного вопроса Марины я чуть не споткнулся.

— Например — Лысого горшка. — И смотрит так хитро, видно что все знает, или почти все. И только теперь стало понятно — почему Савин плечо потирал.

— Олег рассказал? Вот ведь гусь! Бери такого в разведку!

— Ты правильно догадался, — засмеялась Марина, — только не обижайся на него, я с пристрастием допрашивала.

— Знаю я это пристрастие — руку за спину, кисть довернуть, лампу в лицо?

— Без лампы обошлась, но все выложил, как миленький.

— И что он рассказал?

— Как ты на гору взобрался, как от медведя бежали... — Марина улыбнулась, но тут же сделала строгое лицо, и сильно сжала мой локоть, — и как в твоём спальнике Раевская и Смольнякова спали.

— Не виноватый я, они сами...

— Пришли, — закончила за меня Марина. — Вот и расскажи. В деталях.

Мы шли по дороге в сторону школы. Под щебетание птиц в сквере я рассказывал наши приключения на горе, сглаживая некоторые подробности. О том, как я штурмовал стену Марина уже знала со слов Олега (вот ведь гад такой, мог бы про это промолчать). Поведал о соленом ужине, про концерт у костра.

— Жаль, мне папа не разрешил, — вздохнула Марина. — Что там за песня такая про алые паруса?

— Ты и это знаешь? — удивился я. Марина мило улыбнулась. Я пробормотал про себя ругательство по поводу длинного языка Савина, а вслух сказал:

— Эта песня 'Зурбаган' называется. Дербенев и Чернавский написали.

— Не слышала. Споешь как-нибудь?

— Конечно, Марин.

— А что дальше было? Расскажи, как вы от медведя бежали?

Я улыбнулся, вспоминая те подробности и начал рассказывать про наш ночной кросс.

— Страшно и смешно, — звонко засмеялась Марина.

— Неожиданно всегда страшно, — подтвердил я. — Я сначала решил, что ребята меня испугались, а потом... потом, мы ржали до коликов в животе.

— Я бы сразу со страху померла. Там, на горе. Но, как я вам завидую, такие приключения! Главное — смешные...

— Ага. Самое смешное, что в действительности это был не медведь.

— А кто?

— Там корова паслась, ну та, что нам ещё по пути попалась, мы её с косолапым и спутали, с перепугу. Ребята, кстати, этого не знают.

У Марины смех заразен, да и вспоминая подробности, невольно смех разбирает.

Тут я ощутил пристальный взгляд. Как будто через прицел в спину смотрят. Обернулся — никого, улица пуста. На балконах дома тоже людей не наблюдаю. В самом начале улицы белая шестерка стоит, но не видно — кто сидит в салоне. Эта машина подъехала после того как мы прошли. В сквере тоже тихо, только птицы тихо щебечут. Возможно, мне все показалось. Тут меня Марина локтем пихнула.

— Ты чего вертишься? Не отвлекайся, дальше что было?

— Дальше? — переспросил я и, покосившись через плечо на жигули, продолжил, — дальше мы спать легли. Спали до тех пор, пока нас чуть ли не пинками поднимать стали. Причем больше всех усердствовали Раевская и Смольнякова. Кричали — что мы засони, что нефиг спать, все давно на ногах... в общем встали мы злые. Ладно, хоть завтраком накормили, не пересоленым, но Ильяс пообещал Верке и Раиске когда-нибудь припомнить и это утро, и вчерашний ужин.

— Вот ведь редиски! — нахмурилась Марина. — Это они наплели мне всякого. Мол, ты им знаки внимания оказывал, намеки разные...

— Да они... да я... враньё все! — возмутился я. — Никаких знаков... они сами все время цеплялись. Лезли невпопад, ужин испортили, спальник мой заняли...

— Ладно-ладно, — улыбнулась Марина, — поэтому я Олегу тотальный допрос и устроила.

— Ага, с применением недозволенных приемов.

— Каких недозволенных? Это простой прием из самбо.

— Ух ты! — Удивился я тому, как спокойно она про прием сказала, и тут вспомнил любимое выражение Олега Жихарева:

— Мне снится сон в кромешной темноте, лежу, от страшной мысли холодея — что все вокруг владеют карате, а я вот даже самбой не владею.

— Тебе бы прибедняться. — Засмеялась Марина. — Ты карате владеешь, это же круче!

— Да нет, это не карате, не ушу, не тхэквондо, и даже не капоэйра...

— Ой, — остановилась Марина, — про ушу и тхэквондо слышала, а капоэйра это что?

— Это такая национальная бразильская борьба. — Я прервался, вновь ощутив чужой взгляд. Но украдкой оглядев окрестности, никого не обнаружил. Жигуль как стоял, так и стоит. Нет, кажется мне, слишком уж переспал, наверно.

— Так вот, — продолжил, — я просто владею несколькими боевыми приемами.

— Опять прибедняешься, — хмыкнула Марина, — лучше скажи — где ты их изучил?

Я внимательно посмотрел на Марину. М-да, ну и вопросики подкидывает. Никак от отца допрос вести научилась, но ответ у меня есть:

— Думаю там, где и ты. В любом гарнизоне всегда найдется спец по рукопашке.

— Да, ты прав, — кивнула она, — меня отец в одну часть возил, там инструктор учил немного.

Хорошенькое 'немного', подумал я, вспомнив, как Марина вывела меня танцевать на дискотеке.

Так разговаривая мы дошли до школы. Немного постояли, глядя на ставшее непривычно тихим здание, затем медленно пошли обратно.

— А потом? — спросила Марина. — После завтрака что было?

— Потом, — пожал плечами я, — опять в волейбол играли, в футбол, вышибалы. Пока отдыхали от беготни, играли в 'Угадай мелодию'.

— Угадай мелодию, это как?

— Просто. Играешь какую-нибудь музыку, всего несколько нот, а народ угадывает. Кто первым отгадал, тот и победитель.

— Блин, ну почему же меня папа не отпустил! — топнула ногой Марина. — Так интересно время провести...

— Ага, а потом сутки отдыхать от такого веселого времяпровождения. Сказалась веселая ночка. Когда автобусы за нами приехали, и народ забрался в салон, все будто вареные стали. Некоторые еще хорохорились, шутили, но у основной массы на уме только одна мысль — лишь бы до дому добраться. Меня еще сыграть попросили. Честно сказать — играл через не могу, и когда половину песни пропел, то обнаружил, что все, кроме водителя, спят. Убаюкал, так сказать. В общем, сам заснул. Проснулся когда автобусы уже у школы стояли. Народ вяло по домам расползается. Доплелся с Савиным до двора и по домам. Спал сутки, только сегодня вечером человеком себя почувствовал.

— Все равно интересно. Я бы не отказалась от подобного похода.

Марина вздохнула и добавила:

— Если бы папа позволил.

— Так не последний поход был. Сходим не раз, а папу уговорим.

— Тихо, — остановилась Марина, — слушай...

Мы встали, глядя в густую листву крон, где вовсю пели птахи. Причудливый щебет опять звучит затейливой мелодией. Особенно старается одна птаха, выводя своё соло аж на семи нотах.

— Забавно, — улыбается Марина. — Пошли к беседке? Посидим. Послушаем...

— Пошли.

Перед тем как войти в сквер через пролом в заборе, я быстро осмотрел улицу. Никого, только белая шестерка. Салон пуст, но машина стоит теперь в другом месте. Это ничего не значит, например — хозяин переставил в тень, чтобы на солнце не грелась. А может мне все кажется?

Мы медленно идем по тропинке. Марина улыбается, слушая птичье соло.

— Как старается-то! И звучит знакомо... — говорит она, — на 'Сказки Венского леса' Штрауса похоже — это композитор австрийский.

Кивнул, мол — знаю. Этот птичий концерт много на что похож. Но больше всего на песню одну, точнее на мелодию — Солнечное регги. Вон и листва, шевелимая легким ветерком, играет лучиками солнца, отчего на земле создается эффект цветомузыки.

— Это регги. Регги солнца.

— Как это? — не поняла Марина.

— Песня такая.

— Твоя?

— Нет, группы Лейд бак.

— Споешь?

— Спою, — улыбаюсь я, — только потом, под гитару, а не под щебет.

— Заметано!

Остановились у яблони. Марина повернулась и...

'А помнишь наши встречи, а? Как мы целовались в скверике?'.

Яблоня давно отцвела. Лето вокруг, но весна в моем сердце только началась. И чего я так смущался на пикнике? Вот яблоня, рядом самая красивая девушка на земле. И почему бы не поцеловать, черт возьми?!

Скрывая смущение, смотрю прямо в её глаза.

— Ох, Сережка, — еле слышно выдохнула Марина.

Сердце ухнуло куда-то в глубину океана радости, а душа воспарила в небеса.

— Сережа... Сережа!

Из-за романтического настроя не сразу обратил внимание, что сказано было как-то тревожно, да и смотрела Марина мне за плечо. Обернулся. Хорошее настроение мгновенно улетучилось, а вместо него внутри закипела злость — такой момент испортили! Впрочем, внешне виду не подал, и наблюдал, как из-за беседки на поляну молча и криво улыбаясь выходили пацаны.

Первым шел 'меченый', в своём неизменном адидасе. Интересно, он на ночь его снимает? Следом за 'фирмачом' трое 'верблюдов' плюс те пацаны, что получили по репе перед дискотекой. Были и другие — видел когда-то, но имен не знал. Что странно — нет ни Громина, ни Вершины. Хотя тут ясно — с Максом мы разобрались по 'понятиям', что им признается, а Вершина предпочел остаться в тени. И думаю, что он осведомлен об 'охоте' на меня, если только сам все не организовал.

Молчаливое дефиле закончилось полным окружением. Насчитал пятнадцать человек. Хм, уважают, раз на одного столько собрали.

Не верится, что меня специально поджидали. Им еще собраться надо было. Наверно тусовались тут недалеко, как всегда с куревом и пивом. Скорей всего кто-то из этой компании увидел, как я с Мариной прогуливаюсь по дороге. Сбегал и сообщил заинтересованным лицам.

На лицах тех, кого я успел 'обидеть' написана жгучая ненависть. Остальные смотрят с интересом, но доброжелательными их лица назвать нельзя. Что же наплели им, раз так все меня глазами сверлят?

Как и думал я — такая слава имеет две стороны медали. С одной стороны всеобщее уважение, с другой... с другой масса недоброжелателей и откровенных врагов.

Вот они, стоят и пока наблюдают. Чего-то ждут. Может, решают — что с девчонкой делать?

М-да, при таком количестве 'оппонентов' самый лучший выход — делать ноги. Это и инструктора по рукопашке рекомендуют. Никакой Джеки Чан не справится. Только в фильмах подобное происходит, а в жизни все гораздо жестче.

Но как бежать, если с тобой подруга? Стоит тихо сзади, и только подрагивающие руки на моей спине выдают её волнение.

— Марин, — говорю ей шепотом, — ты иди во двор. Мне с пацанами поговорить надо. Серьёзно.

— Сереж, они же тебя изобьют.

— Ну, это ещё постараться надо. — Шепотом оптимизма в голосе добавить сложно. И говорить стоя к ней спиной неудобно. Повернулся.

— Поверь, ничего страшного со мной не будет. — Я старался говорить спокойно. Глядя прямо в глаза. — Просто поговорю с ними и все. А если ты тут останешься, то у меня ничего не получится. Ты иди, не беспокойся.

Марина мне не поверила. Её глаза о многом говорили. В их уголках заискрилась влага, но она сдержалась и, пятясь к забору, смотрела на меня. Пацаны девушку пропустили и тут же замкнули круг. Облегченно вздохнул. И хорошо, что я теперь один. С оглядкой на прошлую жизнь, Марина получалась потенциальной заложницей. Вот теперь можно попытаться сбежать, хотя вряд ли выйдет. Может получиться только отход с боем, и... некоторой отсрочкой подобной экзекуции, а она повторится, не сомневаюсь. И опять получается, что бежать нельзя. И шансов нет.

В прошлый раз мне просто повезло. Не знаю, как бы вышло на пришкольной аллее, не вмешайся Григорьев. А тут их почти в два раза больше.

'На медведя я, друзья, выйду без испуга! Если с другом буду я, а медведь без друга' — так в одной песенке поется. Я, получается, за косолапого, а напротив пятнадцать дружков! Впрочем, медведь опасен в любом случае.

Почему я так спокоен? Не знаю. И адреналин не бурлит как обычно, но он будет, как без него? Лишь бы не захлестнуло. А сердце греет то, что я прочитал по губам Марины, пред тем, как она ушла.

— Ну что, начнем толковать? — сказал я собравшимся.

Мое спокойствие и то, как я смотрел на них, похоже сбило пацанов с панталыку.

Но разговаривать со мной никто не собирался. Собирались просто бить, после чего мне прямая дорога в травм-пункт, это минимум.

Первым ко мне шагнул 'меченый'. Правильно я оценил его, как самого опасного. В драке я его не видел. На пацанском разборе он в грудь хорошо от меня получил, теперь, видно, хочет поквитаться.

Подняв руки 'меченый' прыгнул, выбрасывая правую руку вперед. Как он меня достал? Надо ж так умудриться — ударить одновременно двумя руками и в разные места. Фирмач отлетел, так же быстро, как и наскочил. Приложил он меня не хило, но и сам получил будь здоров, цацкаться я не собирался, бил со всех сил. В челюсть и по ребрам успел отработать. 'Меченого' аж согнуло, а я и вида не подал, не смотря на жуткую боль в груди. Спокойно повернулся, так как двое, что сзади стояли, шагнули вперед.

— Отойдите. — 'Меченый' поднялся. — Я сам.

Он потрогал разбитую губу, облизнулся, сплюнул, и извлек из кармана... кусок велосипедной цепи.

М-дя, совсем хреново у него с головой. Цепью надо уметь бить. Именно уметь, иначе получается 'обезьяна с гранатой'. Тяжелая гибкая цепь инертна и опасна для самого хозяина. Если он промахнется по цели, то запросто себя огреет. А велосипедная цепь гнется в одной плоскости. Это дает мне шанс. Я даже улыбнулся. 'Меченого' это разозлило, а злость плохой советчик. Фирмач сделал два круговых взмаха и уверенно пошел на меня. Внимательно смотрю на его руку с цепью. От двух свистящих взмахов ушел легко, при этом следя за тем, как 'меченый' сам уворачивается от цепи. На третий раз я шагнул в сторону и вперед. Левой рукой поймал его кисть и дернул вверх и от себя. Цепь просвистев смачно хлестанула своего хозяина. Я тут же перехватил цепь и рванул её на себя. Фирмач взвыл. Ну да, больно, руку и бедро... а нечего железками баловаться!