Твое... величество-2!

— Ты прочитал.

— А ты потом свиток смотрел, чтобы убедиться, — парировал Бертран.

Смотрел.

Что уж там... будь проклят тот род, который занимался всем этим. Будь они прокляты до смерти и в посмертии, да отрекутся от них Боги. Причем — все!

Мразь — слишком мягкое слово для людей, которые творили что угодно. Да-да, именно что угодно в попытках удержать гаснущий дар.

Убивали, пытали, проводили бесчеловечные эксперименты, предавали... если подумать о том, сколько замученных людей стоит за каждой строчкой их проклятых свитков...

Пожалуй, как раз треть Шагрена населить и хватит. И не слишком-то Рэн преувеличил.

Хорошо, что Берт забрал эти свитки с собой!

Плохо, что их вообще кто-то читал! Рэн предпочел бы уничтожить эту мерзость, он воин, не палач. Но пока... пока это может пригодиться.

— Смотрел. Пытками.

— Вот. Человек, осененный благословением Многоликого, будет мечтать о смерти. И молиться Богу. Горячо, искренне... думаешь, о чем? Благодарность твоему императору выскажет за хорошее отношение? За доброту, за ласку...

Рэн процедил несколько выражений, которые Бертран не понял. Но запомнил, звучало это весьма выразительно, а перевод он потом найдет.

— Я о таком не думал.

— И твой император тоже?

Ах, как бы вскинулся Рэн еще месяц назад от этих слов! Плевался бы лавой, не хуже того самого вулкана. А сейчас...

— Я не знаю, о чем думает император. Наверное, он это как-то предусмотрел?

Бертран хмыкнул.

— Вот я не могу себе представить, чтобы человек, которого пытают и убивают, был за это благодарен. Для этого святым надо быть, не иначе...

— Но найти этого человека надо.

— Надо. А если там женщина? Ребенок?

Рэн тихонько застонал.

Он Чернозубый.

Он слуга Императора.

Его жизнь и душа принадлежит Шагрену! Но... он ТАК не сможет!

Не сможет он везти человека на муки и смерть, не сумеет, не...

Бертран только головой покачал.

— А почему бы тебе не найти этого самого, отмеченного благословением, и не поговорить с ним?

— О чем?

— Ну... так, навскидку, можно попросить этого человека приехать и усмирить ваш вулкан. Если получится.

— У императора получилось. Только он был драконом!

— Мы ж не знаем, как легло благословение в этот раз? Может, и дракон будет. Приедет человек, ты его к вулкану сводишь, и живите спокойно еще тысячу лет? Разве плохо?

Рэн кивнул.

— Хорошо бы. А если не получится?

— Если человек получил благословение Многоликого, это не просто так. Пусть попросит и за тебя, к примеру. Или за императора? Если это божественное, то какое значение для Бога имеют расстояния?

Рэн задумался уже серьезнее.

— А так ведь может получиться.

— Попробовать-то всяко стоит. А может, у этого человека есть проблема, которую мы сможем решить. И он будет тебе благодарен...

— Разве могут быть проблемы у тех, кто отмечен Многоликим?

— Точно могут. Это ж человек, он пьет, ест и в туалет ходит. И деньги ему нужны, и крыша над головой, и родные у него есть, наверняка...

Рэн только глаза закрывал от таких заявлений.

Вот раньше как-то проще было. Было задание, надо было его выполнить... только вот когда это какое-то абстрактное существо с благословением... легче, что ли, а вот когда представляешь себе живого человека... например, того же Бертрана...

И вот его надо взять и отправить на мучения.

Привезти на Шагрен и принести в жертву.

Смог бы Рэн?

Положа руку на сердце... смог бы?!

Ты, Чернозубый, опора трона, тайная рука Императора, элитный боец и воин... НУ?!

Нет.

Потому что он — человек. Вот Ишуро смог бы, Рэн был в этом уверен. Украл бы, соблазнил, обманул, напоил... и от брата ждал бы такой же доблести.

Подлости.

А Рэн не сможет.

Он скорее на меч кинется. Раньше... раньше, может, и смог бы. А может, и нет. Стоит только представить, что он возвращается на Шагрен, и смотрит деду в глаза, и...

Нет. Даже без деда не смог бы.

Мерзко становится, словно грязи наелся.

Есть вещи, которые нельзя делать. Просто чтобы оставаться человеком.

Нельзя.

И Рэн прикрыл глаза с тихим вздохом.

— Давай попробуем сделать, как ты сказал, Берт. Ты лучше знаешь обычаи большого мира. Может, тебя и послушают?

— Нас обоих, — согласился Бертран. — Ты ж меня не прогонишь?

— Нет.

— Ты один, ну и я один... и если Многоликий сделал так, что я в этой истории с самого начала... наверное, это Ему нужно?

Вот этот довод Рэн понял.

Действительно, бывает такое.

Есть твоя дорога, а есть чужая. Если идешь по своей дороге, у тебя все получается легко, ты счастлив и доволен своей жизнью. Если пытаешься жить чужой жизнью, тебе плохо и больно. Рэн не смог бы торговать, Бертран не смог бы изо дня в день возделывать землю, капитан не сможет уйти от моря...

Это правильно.

А еще есть дорога, на которую тебя направляют Боги.

Она может быть легкой или тяжелой, и на ней тебя может ждать даже смерть. Но если ты от нее откажешься, не будет тебе прощения, и от людей, и от Богов.

Иногда люди это чувствуют, нутром понимают...

Если Бертран это понял, Рэн не станет ему мешать. Он не смеет противиться воле Богов.

Даже если их ждет смерть — это не такая уж большая потеря. Это случается.

— Давай попробуем, Берт.

И мальчишка улыбается в ответ.

Сейчас его жизнь приобретает смысл.

Рэн не знал, что парень хочет и о своем попросить. А вдруг получится? Бертран тоже хотел бы... если превращаться в другое существо... если так можно, может и он сумеет, если камень потрогать? Интересно, кем он тогда станет?

Если можно, конечно.

А если нет... может, можно хоть как-то наказать тейна? За нарушение заветов Многоликого? Как-никак, он их действительно нарушил.

Бертран хотел, чтобы человек, покушавшийся на его жизнь, и убивший его друзей, за это ответил. Разве это плохо? Это справедливо!

* * *

Ваше величество!

Умоляю о милости — не карайте мою семью за мою вину.

Я не смог уберечь его величество Вернера, я виноват, и я искуплю свою вину кровью.

Когда ее величество Мария решила оставить мужа, его высочество Вернер решил последовать за своей невестой. Я не знаю, что произошло с ним и его сопровождающими, я смог только обнаружить их тела, которые приказал бальзамировать и отправить на родину.

Моей вине нет прощения, и я искуплю ее, отдав свою жизнь.

Прощайте, ваше величество, я подвел вас, и я больше не имею права на жизнь.

Ваш покорный слуга, эрр Марко Шедан.

Марко прочитал письмо еще раз, довольно улыбнулся, запечатал его, и вручил курьеру

Он свое дело сделал, теперь остается ждать.

Пара дней...

* * *

— Ваше величество!

Иоанн оторвался от супруги, и недовольно посмотрел на Виталиса Эрсона. Руку он из-под юбки у Дианы так и не вытащил — к чему?

Их величества в кабинете короля изволят работать над получением наследника, а ты со своим свинячьим рылом лезешь? Не слишком ли ты обнаглел, любезный?

— Ваше величество, умоляю о прощении, но посольство Фардании горит!

От таких новостей его величество даже королеву на пол спихнул. Диана так растерялась, что даже зареветь не додумалась, так и сидела, глазами хлопала.

— Что говорит посол?

— Его пока не могут найти.

— Фарданцы?

— Загорелось внезапно, изнутри, как раз в том месте, где находится кабинет посла.

Иоанн побарабанил пальцами по столу. Получалось как-то и вовсе печально. Сначала его высочество Вернер, теперь посол и посольство... да что тут происходит?! Кто его так перед Хансом подставляет?

Ответа пока не было.

Иоанн распорядился доложить ему утром, и отправился спать.

С утра его настроение не улучшилось.

Посольство сгорело почти дотла, в кабинете посла нашелся обгорелый труп с его перстнем, так что...

Кто тут будет крайним?

Можно даже и не гадать, его величество Ханс своего не упустит, достанется Иоанну и за посольство, и за его высочество, и за помолвку, которая не состоялась...

Но что мог сделать Иоанн?

Да ничего. Только гневаться. Не помогала даже Диана.

* * *

Эрр Марко Шедан дремал тяжелым сном полностью вымотанного человека. Карета плавно покачивалась, унося его подальше от столицы, Марко откинулся на подушки, подобрал ноги и укрылся тяжелой меховой полостью. И уснул.

Словно солнце зашло, в единый миг рухнуло в темную бездну полусна-полуобморока сознание. Не было у посла сил даже переживать и нервничать. Последние два дня ему дались очень тяжело, пока он ждал вестей от священника, пока сам отец Роман ждал распоряжения из Картена...

А потом надо было еще найти подходящее тело, одеть его в одежду посла, нацепить родовой перстень, собрать все необходимые бумаги, отослать большую часть слуг и охраны, опоить кое-кого, чтобы не помешали, поджечь посольство, выбраться и уйти.

Легко ли?

И сложно, и очень нервно, и едва не сорвалось все в последний момент. Но все же Марко справился.

В Картене ему намного легче не будет, чужая страна, чужая земля, но там у него есть шанс. А дома — нет, вот и весь сказ. И его казнят, и его семью приговорят.

Эрр Марко спал, а карета уносила его в новую жизнь. Подальше от Эрланда с его сложностями. Потом он сядет на корабль и отправится в Картен.

А дальше...

Поживем — увидим, завтра будет новый день.

* * *

Если бы Марко видел то, что творится во дворце, он бы вдвойне порадовался. Потому что до Иоанна, наконец, добралось письмо, отправленное Феликсом.

— Шшшшштааааа?! — прошипел Иоанн так, что даже гюрза бы от зависти хвостом подавилась. — Хххххааааансссссс?!

И задумался.

В письме неизвестный доброжелатель сообщал, что его высочество Вернер не просто так помер. О, нет! Он кинулся в погоню за ее величеством, и даже умудрился ее догнать. После чего и помер. Подавился клинком!

А теперь — внимание, вопрос!

А КТО у нас такой умный и организовал побег?

Саймон? Вполне может быть, что и он. Доброжелатель настаивает, что королева сбежала сама, но разве у нее хватило бы ума?

Это реально было самым тонким местом в плане Феликса и Марии. Им очень хотелось натравить Ханса и Иоанна друг на друга, но как это сделать, придумалось не сразу. А потом дошло!

Конечно же, у королевы своего ума нет, а потому все было по плану тейна. Марию и Анну пугают, они стараются убежать из дворца, и тут им предлагает свои услуги некий фарданский эрр. После чего они бегут в предложенном направлении, попадают в ручки к тейну, и на свободе он спокойно их обрабатывает, как королю Фардании нужно. Почему пока ничего не известно?

А вот!

Его высочество Вернер вмешался!

Тот случай, когда у всех свои интересы, и на повороте они ка-ак столкнулись! Да как полетели клочки по закоулочкам!

Тейн хотел или подлизаться к королю, или себе очки набрать... для чего? А чтобы было, у вас тут вообще целый Эрсон бегает. И ничего, пока еще может бегать, ноги не вырвали. И соблюдал секретность.

Вернеру, конечно, никто и ни о чем не сообщил. А наемники, которыми воспользовался тейн, чтобы все это провернуть, каждого принца в лицо знать не обязаны. Вот и прибили.

А уж потом, когда довезли величество и высочество, куда приказано, там и нашелся кто-то умный, и сопоставил. Наемники, понятно, смылись, а королева и принцесса оказались в подвалах храма Многоликого. И оттуда их уже отдадут Хансу, наверняка.

Так что источник проблем его величество Ханс. Попутно — тейн.

А что вы, ваше величество, с этим делать будете, большой вопрос.

Хотя с этим Иоанн справился. Перевернул стол, пошвырялся стульями и попинал стены. А потом, когда сил не осталось, еще и подумать сел. И даже надумал.

Для начала, надо разузнать, чем там тейн занимается, и насколько он вхож к Хансу. Потом, что там с подвалами и прочим. Куда могли привезти королеву...

Разведка, а уж потом...

Да, потом...

Иоанн тряхнул колокольчик, и приказал сначала к себе главу разведки, а потом Диану. А что? Надо же как-то успокаиваться? Вот и пусть супруга поработает!

* * *

— Мы едем — едем — едем, в далекие края...*

*— Стихи С. Михалкова. Прим. авт.

Мария от всей души распевала веселую песенку. Примерно с третьего раза к ней подключились и все остальные. А что было и не спеть?

Жизнь радовала день ото дня.

Коней удалось продать по нескольким деревням, по одной — две лошади, и крестьяне явно брали их 'на племя'.

Феликс сильно не торговался, но в кармане у путешественников оказалась достаточно крупная сумма денег, и это не считая того, что собрали с погони. Где украшения, где кошельки... мародерство?

Можно и так посмотреть. Но кто ж их заставлял гоняться за королевой?

Марии совершенно не было жалко ни Вернера, ни остальных фарданцев. Деньги были, продукты Феликс покупал, готовили они все по очереди, Мелисса перестала шипеть и фыркать на всех, зато полюбила бегать по ночам в облике газели, Анна липла к Феликсу, как смола к одежде, и мужчина явно был не против.

Марии он потихоньку признался, что девочка похожа на его сестер. Такая же ласковая и любопытная... Мария только посмеялась втихомолку. Ага-ага, сестер... не видишь ты, как эта малявка на тебя смотрит, когда ты отворачиваешься, как у нее глаза горят! Рано или поздно, так или иначе, она своего добьется. А пока тебя просто приручают, или правильнее сказать, приучают к постоянному присутствию ее высочества в твоей жизни. А заодно и получше узнаЮт.

Что нравится, что не нравится, что говорить, о чем помолчать... глядя как Анна ухаживает за Феликсом, подкладывая ему добавку и подсовывая подушку, Мария не могла удержаться от улыбки.

Очень продуманная дочка у нее растет.

А время шло.

Дорога стелилась под колеса и копыта, обвивала белесой пылью ноги, задумчиво затирала следы... и наконец они увидели — ЕГО.

На горизонте, сверкающей бирюзовой, изумрудной, лазурной полосой, плавно переходящей в такое же бездонное небо, вытянулось море.

Феликс посмотрел на счастливое лицо королевы, и направился почти к воде, благо, было тепло и солнечно. Самая хорошая погода, легкий южный теплый ветерок развевает волосы, и ленивый прибой едва шевелит мелкую гальку на границе воды и земли.

— Ваше величество?

И даже не удивился, когда королева, подобрав юбки повыше, спрыгнула с облучка. Пробежала по гальке, зашла в воду, подоткнула подол повыше и набрала в горсть морской воды, а потом коснулась ее губами.

— Как же давно... как давно это было!

Феликс молчал.

Он знал, что замок его величества Саймона находится на море, и видел, как король любит море, как его дети частенько встречают восходы на террасе. А сейчас думал, что ее величество Мария точно была несчастна в Эрланде.

Она так любит море, но вряд ли Иоанн ее баловал. А вот сейчас она настоящая.

Хохочущая, пытающаяся изловить верткого крабика, осыпающая Анну веером сверкающих брызг, собирающая вместе с Мелиссой и Тиной съедобных моллюсков, открывающая ракушки, вдыхающая запах моря, словно нечто волшебное...