"Дьявольский котел"

Хатч даже начала слушать музыку в стиле кантри, чего раньше никогда не делала. На годы отставая от всех остальных представителей своего поколения, она открыла для себя Брэда Уилкинса, который всегда пел о том, что нужно двигаться дальше, и о темноте за окнами поезда.

Когда Антонио предположил, что они становятся угрюмыми, и предложил им попытаться избавиться от воспоминаний о лестнице в отеле "Сигма", Хатч согласилась, но на самом деле решила, что лучше все обсудить. Постепенно, по мере того как проходили дни, в разговоре стали преобладать политика и черные дыры. Руди отступил.

Через три недели и два дня после вылета из Сигмы 2711 они прибыли в район, где находилась планета Тинарейф, примерно в полутора световых годах от местоположения черной дыры.

Они совершили второй прыжок, и, когда вышли из него, Филлис сразу же объявила, что видит цель. — Взгляните, — сказала она.

Она вывела это на экран: светящееся кольцо.

— Это аккреционный диск, — заметил Антонио. — Он вращается вокруг черной дыры.

— Если бы не дополнительная защита, — сказала Филлис, — мы бы не захотели подходить так близко.

— Все так плохо, Филлис?

— Очень высокий уровень рентгеновского и гамма-излучения. Выше, чем предсказывает теория.

— Думаю, им придется пересмотреть теорию. — Она увидела второй объект, тускло светящийся неподалеку. Планета. С атмосферой. Она была похожа на луну, видимую сквозь дымку. — Значит, у нее действительно есть спутник.

— Да, похоже на то.

Это была не планета. Это был коричневый карлик, звезда, недостаточно массивная, чтобы светиться. — Она примерно в восемь раз массивнее Юпитера, — сказала Филлис.

— Есть что-нибудь еще в этой системе?

— Насколько я могу судить, нет.

Хатч подвела их поближе. Развернула корабль так, чтобы они могли видеть аккреционный диск. Это был водоворот ослепительных цветов — алого, золотого и белого. Кольцо было искривлено и изогнуто, как огромная бурлящая река, которую тянуло то в одну, то в другую сторону из-за огромных приливных воздействий, одновременно блестящую и темную, как будто законы физики менялись и таяли в потоке.

Антонио сидел рядом с ней, держа на коленях ноутбук. — Это невозможно описать, — сказал он.

С поверхности коричневого карлика поднимался легкий туман. Он завивался в небо по космической спирали, направляясь к черной дыре, пока не соединялся с аккреционным диском.

— Он питает аккреционный диск, — сказал Антонио. — Это то, что его освещает. Если бы коричневого карлика там не было, не было бы и аккреционного диска.

— И мы не смогли бы увидеть дыру, — сказала Хатч.

— Это верно.

— Было бы довольно опасно перемещаться здесь, — сказала она.

— Я бы тоже так сказал.

Карлик корчился, как живое существо. — Сколько времени займет этот процесс? — спросила Хатч. — Прежде чем карлик рухнет и погаснет свет?

— Трудно оценить. Вероятно, миллионы лет.

Хатч размышляла о физике, связанной с черными дырами, о том, как свет застывает вдоль аккреционного диска, о том, как рядом с дырой время течет с другой скоростью, о том, что на самом деле там ничего нет, но она по-прежнему обладает огромной массой. В последние годы ходили разговоры о том, что, возможно, удастся использовать антигравитационную технологию для отправки зонда в черную дыру. Руди думал, что это невозможно, что любая мыслимая технология окажется непригодной. — Насколько велика дыра? — спросила она.

— Вероятно, не более чем несколько километров.

Странно. Аккреционный диск был самым впечатляющим физическим объектом, который она когда-либо видела, величественным, красивым, ошеломляющим. Однако она не могла понять, что его породило.

— Хатч, — сказала Филлис, — "Макадамс" находится неподалеку.

Они встретились через несколько часов. Корабли отошли на достаточное расстояние от радиационного поля, и аккреционный диск теперь был всего лишь мерцанием в ночи.

Хатч и Антонио сели в посадочный модуль и, довольные обществом друг друга, расположились в кают-компании. В основном это были светские беседы, о долгой поездке из Сигмы 2711, о том, как прошел конец января и как прошел год. Последнее замечание, сделанное Антонио, было задумано как шутка. Оно не произвело должного впечатления, но Джон заметил, что Антонио проводит все свое время с красивой женщиной, и в следующий раз, когда они попытаются сделать что-то подобное, им следует подумать об этом более тщательно.

Они смотрели в телескоп, когда появилась Филлис, на этот раз темноволосая, с темными проницательными глазами, в лабораторном халате, в образе научного руководителя. В комнате воцарилась тишина.

Она обратилась к Хатч: — В коричневом карлике есть что-то странное.

— Что вы имеете в виду?

— В нем слишком много дейтерия.

Хатч пожала плечами. Даже доктор Сайенс выглядел удивленным. Вряд ли это было проблемой.

Филлис настаивала. — Его не должно быть.

— Объясните, пожалуйста.

— Коричневые карлики обычно состоят из водорода, гелия, лития и ряда других элементов. Один из других компонентов — дейтерий.

— Понятно.

— Дейтерий — это тяжелый изотоп водорода, содержащий один протон и один нейтрон в атомном ядре. Он наработался в течение первых трех минут после Большого взрыва, а после этого его производство прекратилось. Естественным путем его больше не получить. Первоначально произведены лишь небольшие количества в виде примеси к водороду. Так что его не так уж много вокруг. Куда ни посмотри.

— А у этого его слишком много? Мне все равно не показалось, что это серьезная проблема.

— Да.

— Что считается нормальным?

— Всего 0,001 процента. Проблеск. След. Подсказка.

— А сколько его в карлике?

— Половина — пятьдесят процентов. Ну, точнее, сорок девять. Но суть в том, что это слишком много. Это невозможно.

— Не вижу в этом проблемы для нас. Просто запишите это, и мы позволим кому-нибудь другому подсчитать цифры и разобраться в этом.

— Вы не понимаете, Хатч.

— Я понимаю, что у нас аномалия.

— Нет. Перед вами искусственный объект.

Хатч подумала, не ошиблась ли Филлис в своей программе. — Вы сказали, что он в восемь раз больше Юпитера.

— В восемь раз плотнее.

— Это вряд ли имеет значение. Объект такого размера не мог...

— Хатч, разве вы не видите, что здесь происходит?

— Не совсем. Нет. — Она чувствовала сильное давление с тех пор, как потеряла Руди. И, возможно, не могла ясно мыслить, но ее возмущало, что ИИ задает ей вопросы.

— Думаю, да, — сказал Джон, который до этого сидел тихо, потягивая горячее какао. — Хатч, все, что меньше тринадцати масс Юпитера, классифицируется как планета, — он повернулся к Антонио. — Я правильно помню, Антонио?

— Да, Джон.

— Потому что он никогда не развивает достаточного внутреннего давления, чтобы воспламенить свой дейтерий, не говоря уже о водороде.

— Боже мой, — сказал Антонио. — И все же, вот объект, масса которого в восемь раз превышает массу Юпитера. На его поверхности обнаружены вещества, которые могут образоваться только в результате горения дейтерия. Это невозможно при наличии 1/1000 процента дейтерия. Но дейтерий зажигается идеально, если объект имеет массу, равную восьми массам Юпитера, и содержит пятьдесят процентов водорода и пятьдесят процентов дейтерия. Все, что для этого нужно, — это искра.

— Подождите минутку, — сказал Мэтт. — Не мог бы кто-нибудь, пожалуйста, перевести это на английский? Для отстающих детей?

Джон и Антонио уставились друг на друга. Оба выглядели ошеломленными. Джон потирал лоб. — Представьте себе небольшое количество воздуха, — сказал он. — Смешайте его с бензином, и он будет стабильным. Но смесь, состоящая на пятьдесят процентов из бензина и на пятьдесят процентов из воздуха, легко воспламеняется. Все, что вам нужно, — это искра.

— Так на чем мы остановились? — спросила Хатч.

— Хатч, — сказал Антонио. — Природа не может создать или воспламенить наполовину дейтериевые, наполовину водородные объекты. Значит, это сделал кто-то другой.

— Но почему? — спросил Мэтт. — Зачем? — Он резко остановился.

— Это дорожный знак, — сказала Хатч. — Без карлика...

— Совершенно верно. — Антонио хлопнул в ладоши. — Мы же говорили, что она приближается. Без карлика черная дыра была бы невидимой. Кто-то, кто просто подходит к ней, не зная заранее, что она там находится, может быть поглощен.

— Итак, — сказал Мэтт, — кто это здесь устроил? Кто способен на подобную инженерную операцию?

— Есть еще кое-что, что может вас заинтересовать, — сказала Филлис позже, когда они готовились к последнему этапу путешествия. Антонио читал. Хатч была поглощена составлением контрольного списка. Только Антонио поднял глаза. — Да, Филлис, — сказал он. — Что у вас?

— Я искала водородно-дейтериевые коричневые карлики.

— И что?

— В научной литературе об этом ничего нет. Никто никогда их не видел.

— Хорошо.

— Но есть вымышленный персонаж, Кристи Лэнг, которая появилась в нескольких книгах, написанных в начале двадцать первого века. Она астрофизик, обнаружившая несколько коричневых карликов, точно таких же, как этот. В конце концов, она приводит доказательства, указывающие на то, что кто-то помечает одиночные черные дыры именно так, как помечена эта. У каждой из них есть свой маяк. Потому что они опасны.

— Так кто же создает маяки?

— Она не может знать. В ее распоряжении нет даже сверхсветового корабля.

— А как насчет этого? — спросил Антонио. — Думаю, она сама это назвала.

— Не совсем. — Хатч отодвинулась от экрана, который полностью привлек ее внимание. — Это не первая черная дыра, которую мы наблюдаем. Академия побывала у трех таких. Европейцы побывали у двух. Никто никогда раньше не сообщал ни о чем подобном.

— У всех остальных, — сказала Филлис, — были естественные спутники. Их было видно издалека. Однако, если бы вы не знали заранее, что они там, это была бы засада.

ЗАМЕТКИ АНТОНИО

Хатч рассказала нам сегодня историю о том, как, когда она только начинала свою карьеру, то отправилась с исследовательской группой на Япет, чтобы увидеть статую, оставленную там тысячи лет назад создателями монументов. Как они нашли следы существа, создавшего статую, и как они совпали с ногами статуи, чтобы они поняли, что это автопортрет. Она рассказала о том, как прошла по следам до горного хребта, где увидела, что существо стояло и смотрело на Сатурн. И она подумала, как одиноко ей было, какой огромной, холодной и безразличной была вселенная. Вселенная Мелвилла. Если вы встанете на пути у кита, вы умрете. И она говорит, что подумала о том, как разумные существа, столкнувшись с такой огромной пустотой, объединяются. Она говорит, что чувствовала то же самое сегодня, глядя на коричневый карлик. На маяк.

— Понедельник, 28 января

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЗОНА МОРДЕХАЯ

ГЛАВА 32

Омега-облака, казалось, происходили из одного источника, расположенного примерно в пятидесяти семи световых годах от центра галактики и обращающегося по орбите вокруг него. Это была зона Мордехая, названная в честь парня, который двадцать лет назад провел математические расчеты. У источника также было цифровое обозначение RVP66119. Наиболее сенсационные СМИ обычно называли его Котлом. Как бы это ни называлось, никто никогда его не видел. Это место было закрыто огромными облаками пыли и водорода.

Прыжок из Тинарейфа перенесет их через семь тысяч световых лет и займет почти четыре недели.

Джон был раздосадован. Для него Тинарейф должен был стать кульминацией миссии. Но смерть Руди бросила на все тень, которую не смогло развеять даже обнаружение таинственного маркера, свидетельствующего о космической доброй воле. Особенно для Мэтта. В конце концов, как понял Джон, Мэтт заглянул в черную дыру и увидел метафору смысла существования.

Сложившимся условиям не способствовал и тот факт, что полет на его звездном приводе не доставлял особого удовольствия. Джон всегда любил путешествовать. Он несколько раз объехал весь земной шар, при любой возможности представлял Генри Барбера на международных форумах и конференциях, в детстве научился ходить под парусом и всегда знал, что однажды отправится на Луну.

На Луну.

Но путешествие должно включать в себя движение. Движение. Ощущение перемещения из одного места в другое. В путешествиях важен не пункт назначения, а маршрут. Это и горные переходы, и круизы вокруг мыса Горн, и поездка на левитирующем поезде "Северо-Западный" вдоль Тихоокеанского побережья. В них рассказывается о том, как они проплывают мимо Юпитера и поднимают тосты, наблюдая, как Центавр на экранах становится все ярче. (Ладно, последнее было плодом его воображения, но от этого не становилось менее правдивым.) Конечно, это было не то, что неделями сидеть в тесном контейнере, который ничего не пропускает. Который не раскачивался на ветру, не тормозил и даже не скользил медленно сквозь вечные туманы пространства Хэйзелтайн.

Дома было начало февраля. Общешвейцарский региональный турнир по бриджу, в котором он участвовал в прошлом году и на котором они с напарником едва не одержали победу, начался в тот день, когда они покинули Тинарейф. Питчеры отправлялись на весеннюю тренировку. И улицы Вашингтона были заполнены очаровательными молодыми женщинами.

Было время, когда он принимал все это как должное.

Он перестал притворяться, что пытается работать. До приезда сюда он думал, что здесь была бы идеальная атмосфера для поиска путей улучшения "Локарно", повышения его эффективности, увеличения дальности полета при меньшем расходе топлива, повышения его точности. Но все сложилось не так. Во-первых, ему было трудно работать, когда не было перерывов, не было возможности прогуляться и заглянуть в местное бистро. С другой стороны, по мере того, как ситуация на борту ухудшалась, он не мог просто бросить Мэтта, предоставив тому развлекаться самому в течение бесконечных дней и ночей. Итак, они смотрели фильмы в виртуальной реальности, играли в бридж и занимались спортом, а свет то тускнел, то разгорался, отмечая время.

К тому времени у ИИ были обширные переводы стихотворений отеля "Сигма", но оба они не увлекались поэзией. Когда Джим объявил, что не может найти в книге ничего об автоматических полетах в дальний космос или об омега-облаках, они потеряли интерес к ней. По словам Джима, облака упоминались время от времени, например, для создания мрачного неба или для того, чтобы вызвать дождь, но ничего не говорилось о тучах, которые накатываются из внешней тьмы, изливая гнев богов на сбитых с толку горожан.

Джон потратил немало времени на изучение деталей, которые они собрали о Тинарейфе. Он не был астрофизиком, и черные дыры были далеки от сферы его интересов, но, тем не менее, он часами вглядывался в воронку, задаваясь вопросом, каковы на самом деле условия, каковы шансы, что эта штука действительно открывается в другую вселенную. Такая возможность казалась нелогичной, но все, что касается черных дыр, противоречит здравому смыслу. Очень многое в структуре Вселенной в целом противоречит здравому смыслу.