Черные ангелы (дилогия, первый роман)

— Фи... — брезгливо произнесла Люся, — какие у них некрасивые и странные крылья...

Она притронулась к черной куколке, с одной стороны у которой рос горб. Трудно было себе вообразить, что это будущие крылья.

— Когда жуки созревают, то накачивают в крылья автоминальную жидкость, — объяснил Мирон, — и ткани расправляются.

В его голосе прозвучали странный нотки то ли нежности, то ли жестокости, и я подумал, что он теперь наполовину черный ангел, но тут же отбросил эту мысль.

— Улей надо разорить! — заявил Лука и дернул крайнюю куколку.

Она закачалась. Пространство наполнилось странным шумом — так шумит море в предвестии ураган. Мы замерли, пока шум не прекратился. Казалось, куколки с возмущением перешептываются. Люся фыркнула, как кошка:

— Тебе бы всех убивать!

Мирон сделал вид, что ничего не услышал. Что касается астронома, то его мнение мы не могли узнать, потому, израсходовав запас профессионального красноречия, он впал в странное оцепенение и покорно лежал у лифта, как связанная овца. Я не мог себе вообразить, что дело дойдет до убийства и стоит ли вообще это делать. Мы с Мироном углубились в ближайшую секцию. Картина была сюрреалистическая — огромное количество огромных куколок и еще более огромные тени от них рядами тянулись во все стороны. Я насчитал десять рядов по десять куколок в каждом — сотня, потом попытался определить количество секций. Но даже при таком хорошем освещении не увидел, где они заканчиваются. По моим прикидкам в инкубаторе было не меньше ста тысяч куколок. Мало того, снизу и сверху тоже находились секции. Прикрепленные на разных уровнях, куколки казались мумиями, однако, если приглядеться, то становилось ясно, что под хитиновыми панцирями пульсировала кровь. Одна из них находилась в стадии оживания, и следила за нами фасетчатыми глазами. В них застыл ужас. Несомненно, черный ангел услышал, что сказал Лука. Самое интересное заключалось в том, что куколка имела индивидуальные черты. По каким-то неуловимым признакам я узнал в ней Люду Ляшову — знакомая челка свешивалась на глаза.

Мирон открыл складной нож и подошел к ней.

— Не надо... — попросил я, схватив его за руку.

— Ты знаешь, что они с нашими делают?

— Нет, — признался я, полагая, что он этим и ограничится.

— Находят подходящие планеты и оккупируют.

— Не может быть, — сказал я, вспомнив, как дрался с черными жуками. — Они слишком слабы и нежны для этого.

Он покачал головой. Его глаза сделались больными, словно у голодного зверя.

— Они лишают нас человеческих качеств, делают насекомыми — тупыми, безмозглыми.

Я не успел возразить. Да и что было возражать. Похоже, он был прав.

— Не хочешь эту?! — он повернулся со злым выражением на лице и резанул сверху донизу куколку, висящую рядом.

Во все сторону брызнула кровь. Я отпрянул. На пол вывалились внутренности. Конечности застряли в оболочке. Куколка сразу стала походить на сморщенный воздушный шар.

— Их надо всех!.. — с этими словами Мирон стал кромсать и резать.

Запахло, как на бойне. Я попытался его остановить, обхватив сзади, но он оказался очень сильным, и с минуту мы боролись, натыкаясь и обрывая куколки.

Наконец он успокоился, тяжело дыша.

— Отпусти... — попросил.

— Это черные люди... — попытался я ему объяснить. Не знаю, понял ли он меня? — Мы уходим, мы уходим... — прошептал я, улыбаясь Ляшовой и пятясь, — уходим...

Признаться, мне было не по себе. Я только сейчас осознал, что база полна людей, выкраденных с Земли. То, что их переделали в жуков, лично для меня ничего не значило. Может быть, я просто не понимал проблемы?

В этот момент где-то в глубине станции появились странные звуки. Такие звуки предшествовали драке с черными ангелами на Ипподромным мостике и посещение шифоньера в Конногвардейском переулке. Несомненно, это были звуки копыт. К тому же ожил лифт. Надо было убираться. Вдруг раздался громкий крик и словно что-то упало — большое и тяжелое. Мирон оглянулся и со страшным лицом побежал впереди меня. Мы застали следующую картину. На решетчатом полу лежал Лука, а черный ангел, у которого на спине как-то нелепо торчали мягкими, белые крылья, душил его. Из разорванного хитинового покрова, застрявшего на теле ангела, вперемешку с кровью вытекала черная жидкость. Жидкий хитин быстро твердел на воздухе.

Мирон сшиб черного ангела ударом ножа. Но даже после этого они боролись, катаясь и оставляя кровавые следы на полу под куколками. Наверное, это оказался очень сильный ангел, потому что Мирон никак не мог справиться с ним, а мне не удавалось к ним подобраться, и только когда они выкатились в проход между секциями, я изо всех сил ударил ногой ангела по голове. Ангел издал странный звук: 'Ух!' и сник. Мирон тут же свернул ему шею. Люся оказалась рядом. В глазах ее застыл ужас. У черного ангела были слишком жалкий вид, чтобы воспринимать его в качестве серьезного противника — тонкие, изящные ручки и длинная шея. Видно, отчаяние придало ему силы. А Мирон слишком ослаб за эти дни. Он сидел и кашлял, ощупывая горло. Потом полез куда-то под куколки, чтобы отыскать свой нож.

Но и после этого не успокоился. И если Лука просто обрывал и топтал куколок, то Мирон разошелся не на шутку. При этом он умудрялся ловко избегать моих объятий. Наконец-то я загнал его в угловую секцию.

— Пусти! Я их всех... — хрипел Мирон, — я их всех!..

Но не мог сделать и шага. Он явно выдохся, и у него болело ухо, потому что он все чаще держал голову, склонив набок.

— Хватит! — крикнул я. — Сюда жуки едут! Пора уходить!

Это его отрезвило. Он посмотрел на меня, как набедокуривший школьник.

— Тебе мало?.. — спросил он, — нас всех мало?!

— Послушай, — сказал я и подумал, что у него сейчас начнется истерика. — Они просыпаются!

В зале раздавался странный шелест — лопались хитиновые оболочки. Мирон оскалился. Было такое ощущение, что его разум помутился от ярости.

— Надо найти способ взорвать базу, — как можно спокойнее сказал я, и у меня мелькнула совершенно дикая мысль о диске-юле, который остался в мусорном ведре.

— Как?! — воскликнул он. — Голыми руками?

— Помнишь, свой диск? — спросил я.

— Ну? — посмотрел он на меня внимательно и сразу сообразил. — Он у тебя?

— Остался в квартире. Вот, что они искали.

— Кто?

— Хлысты.

— Бессмысленно, — сказал он.

— Но это единственный способ, — сказал я, почему-то подумав о петле времени.

— Что толку! — закричал Мирон. — Это игрушка! У нее не хватит мощности!

— Но надо попробовать!

Он махнул рукой, развернулся и пошел к нашим, не очень интересуясь, последую я ли за ним.

— Они хотели убить меня, — похвастался Лука, когда мы подошли, — но время сдвинулось...

— Что-то я не заметил, — буркнул Мирон, еще больше мрачнея и пряча окровавленный нож в карман.

Казалось, он протрезвел и старается не смотреть на куколок. Одежда обоих была выпачкана красно-черных пятнами, и Мирон брезгливо пялился на свой живот и руки.

— Всего на четверть секунды, но я успел отклониться... — объяснял Лука не без гордости. — Черт!.. А руки у него костлявые, как у смерти!

Мирон коротко хохотнул. Он ему не верил. Признаться, я тоже.

— Жук просто стал вылезать из оболочки, — спокойно сказала Люся. — А он, — она показала на Луку, — испугался.

— Ничего я не испугался! — возмутился Лука. — Сказано, он на меня напал.

— Да, ладно... — махнул рукой Мирон, — он еще не затвердел.

— Ну и бог с ним, — проворчал Лука, отворачиваясь от нас и распростертых тел. — Зато был скользким.

Он хоть и косвенно признал свою неправоту, но все равно не хотел соглашаться.

— Ничего не делать без команды! — Мирон повернулся к нему: — А то накличешь на всех беду!

— Они ведь тоже люди... — укоризненно сказала Люся.

— Защитница нашлась... — поворчал Лука, но не очень грубо.

— Ничего не защитница.

— А может, тебе все-таки кажется, — сказал Лука, не слушая ее. — Может, прошло больше времени. А ты не заметила.

— Чего не заметила? — стал злиться Мирон.

— Временного скачка! — пояснил Лука уперто.

Ему надо было оправдаться в своей трусости и в том, что по его вине куколки стали быстрее просыпаться.

— А... — протянул Мирон. — Тогда я ничего не понимаю. Ты заметил что-нибудь? — спросил он у меня.

— Нет, — сказал я и подумал, что куколки действительно могли быстрее созревать из-за сдвига времени.

— Я тоже.

— А ты?

— И я не заметила, — иронически ответила Люся, намекая, что Лука врет.

Лифт достиг дна колодца. Были слышно, как глубоко внизу открылись двери, и мне снова почудились звуки копыт. К ним добавилось бряцание оружием.

— Вы как хотите, — сказал я, приподнимая астронома, — а я ухожу.

Астроном открыл глаза и что-то промычал. Вид у него был очумелый. Если бы не его гениальные речи, то я бы решил, что передо мной обыкновенный дебил.

— Его надо оставить здесь! — вдруг заявил Лука, отталкивая меня.

— Вы... — пробормотал астроном, пытаясь отползти в сторону, в его глазах появилось упорство.

— Что? — с призрением на лице переспросил Лука. — Ты балласт, понял! Балласт!

— Вы не бросите меня? — наконец выговорил астроном, глядя на меня и Мирона. — Я смогу идти.

Он встал на корточки и попробовал выпрямиться. Его тут же повело в сторону, и он упал на бок. Вторую попытку ему не дала сделать Люся. Она бросилась к нему.

— Что же вы за люди?! — крикнула она, падая перед астрономом на колени. — Так мы уподобимся хлыстам!

— Они пытали меня, — простонал астроном в ее объятьях.

— Кто? — спросил, наклонившись, Мирон.

Хотя и так было ясно — конечно, черные ангелы.

— Хлысты...

— Постой, постой... — я присел рядом, и поймал на себе уничижительный взгляд Люси. В эту минуту она меня презирала. — Кто именно?

— Небритый человек с такими вот усиками...

— Акиндин? — удивился я и посмотрел на Мирона.

Наконец астроном сообщил что-то путное.

— Не знаю. Но ему очень хотелось знать, что происходит. При мне он убил ангелов, которые сопровождали меня.

— Понял? — спросил я у Мирона. — Кажется, рабы захватывают власть.

— Черт, — озадаченно потрогал ухо Мирон. — Я об этом не думал, но очень похоже. Элита хлыстов перехватила инициативу. Поэтому мы им и нужны живыми.

— Что ты имеешь ввиду?

— Люди с мозгами. Они не могут положиться на толпу. Им нужны думающие люди. Но для этого нас нужно сделать хлыстами.

— Ладно, все — сказал я, — потащили. Надоело выяснять отношения!

Астроном казался тяжелее обычного. Он попытался идти самостоятельно, но его качало, как пьяного. К тому же еще и стошнило одной желчью — хорошо еще до того, как я взвалил его себе на спину.

Куколки уже сновали повсюду. Одна из них попалась нам на пути. Она была маленькая и худенькая. Наверное, произошла из женщины. Брела, как сомнамбул, натыкаясь на препятствия. Но Лука не пожалел — столкнул ее через перила на нижний этаж.

И здесь Мирон в очередной раз удивил меня. Наш путь лежал между группой секций, которые были отделены от следующей группы узким длинным мостиком. Я тащил астронома следом за Лукой и Люсей и очень боялся поскользнуться на решетчатом полу и поэтому смотрел только под ноги. Далеко внизу сквозь переплетения коммуникационных труб и клубы пара пробивался свет. Так вот, когда я дошел до середины и решил поправить астронома на плече, Мирон уже стоял по другую сторону мостика. Сделать он это мог только перебежав по узкой балке, которая находилась справа от мостика. Подобное мог совершить только человек в стрессовой ситуации или не человек. Мне даже стало дурно от одной мысли, что Мирон мог упасть на нижнюю секцию, где уже бродили несколько сотен черных ангелов. Но он стоял и ждал, когда я подойду, чтобы взять у меня астронома. Его лицо имело виноватое выражение — большой рот расплылся в улыбке, а глаза просили прощение. Это меня успокоило — если Мирон улыбается, значит, он еще не черный ангел. И вообще, Мирон не особенно изменился с того момента, когда я встретил его у себя на квартире, где он ел ветчину, и с ним всегда было приятно общаться. Люся уже нашла путь и ждала нас у люка, за которым находился длинный наклонный туннель. Закрывая поворотный механизм, я заметил: десятки, сотни ангелов, как по команде, вылупились из своих оболочек и замирали, расправив крылья, встряхивали ими и пробовали взлететь. Некоторые из них уже кружились под потолком, а два или три, тяжело маневрируя, явно летели в нашу сторону. Их крылья показались мне похожими на крылья летучих мышей. Слава богу, что в руках у черных ангелов не было оружия. Потом я увидел то, что меня поразило больше всего: открылись лифты, из одного выскочили хлысты с автоматами, а из другого — черные ангелы с ах-пучами. Между ними произошла стычка. Хлыстам явно не поздоровилось. Ах-пучи были эффективнее автоматов.

* * *

— Понимаешь... — обронил он как бы случайно, передавая мне астронома, — здесь можно бродить вечно...

— И не найти портала?! — подсказал я.

Вот чего они с Люсей боялись. Я же боялся, что порталы на базе не работают точно так же, как и на Земле. Астроном снова рыгнул. Мирон произнес:

— Профессор, ты хотя бы сдерживался.

Астроном вымученно улыбнулся.

— Друзья, я вам по гроб обязан... — ему было неудобно лежать на моем жестком плече.

— Совершенно верно, — согласился Мирон.

В люк, который я заблокировал ключами от моей квартиры, засунув их в поворотный механизм, уже ломились. Лука косился, как сноровистая лошадь — кажется, он был в своей стихии. Где он этому — куражу — научился? — думал я.

Мы бежали и бежали: то карабкались по бесчисленным трапам, то, наоборот, обдирая кожу на руках и с колен, скользили куда-то вниз — все глубже и глубже, опускаясь во чрево базы. И казалось, этому конца-края не будет. К тому же астроном вообще потерял способность двигаться и висел на мне, как покойник. Меня так и подмывало бросить его где-нибудь под лестницей.

Преследователи безнадежно отстали. Было похоже на то, что они не знали системы лабиринтов.

В одном месте, когда я уже доходил от усталости, все замерли перед развилкой коридора. Я настолько отупел, что просто в кого-то ткнулся:

— Что случилось, чего ты ждешь? — спросил я у Мирона.

— Тихо... — ответил он и приложил палец к губам.

Из-за поворота вышел отряд черных ангелов — они куда-то спешили. Вид у жуков был озабоченный. Вслед за ними появились хлыстов — бодрых и свежих, совсем не походившие на тех хлыстов, которые бегали в городе. Мы перестали дышать. Мне показалось, что хлысты гонятся за черными ангелами. Потом донеслись глухие звуки выстрелов.

Теперь мы передвигались перебежками. Лабиринты туннелей напоминали муравьиные ходы. Кое-где пришлось ползти. Страшно хотелось есть, и я ни о чем больше не мог думать, как о еде.

Люся ждала нас у очередного поворота. Куда вел туннель и куда надо было сворачивать — вправо или налево, никто не знал. Я уже заметил: проблема заключалась не в нас и не в нашем желании спастись, а в мироустройстве пространства. Каким-то образом мы влияли на него. Стоило кому-то заикнуться, что портал должен быть где-то рядом, как вскоре туннель разветвлялся и справа или слева обязательно оказывалась дверь, на которой был значок портала, но которую мы не могли открыть. Хотя, возможно, это было просто совпадение.