Великий Контрабандист. Книга вторая. (главы 11-20)

Глава восемнадцатая. "С" — "Слово": Съ лица воды не пьютъ, а бы уменъ-то былъ. Собакѣ собачья честь. Старики - дураки клали въ кучи чурбаки, а умники - дѣтки разметали щепки. Страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ.

Закисшие в провинциальном патриотизме городские старожилы, проживающие вблизи "Горячей Запеканки" и "Пейздесь", сдерживая дрожь в голосе, говорили друг другу, что уже долгое время не видели такого побоища, какое произошло вчера в Запеканке. Событие произвело среди впечатлительных горожан эффект разорвавшейся клизмы. Эта история грозила достичь уровня городских легенд или даже выше.

Время, судя по часам, полчаса до двенадцати, то есть ещё весь день впереди, а некоторые старожилы уже нахрюкамшись ... надо полагать из-за переживаний от свалившихся на горожан негативных впечатлений.

— Дней семь там так бодро не дрались, — утверждал проспиртованный старожил Василий — мужик похмельно-небритой наружности, облачённый в тёплую куртку с множеством карманов и в штаны, опять же, с кучей карманов. Его все считали интеллигентом, так как он носил очки, немного скрывающие жестокое похмелье своего носителя и маскирующие тот факт, что на данный момент жизнь сильно потрепала Василия. Но это не мешало мужчине благодаря манере одеваться, среди своих корешей слыть законодателем стиля и авторитетом в правильном употреблении напитков. Обратись к Василию, и он лучше всякого доктора расскажет, как успокаивать нервы. Сам Василий к концу дня успокаивался так, что терял способность перемещаться в пространстве самостоятельно. Василия потряхивало не только от событий, произошедших в "Запеканке", но и от послевкусия слишком яркого сна, случившегося этой ночью. Приснился Василию доктор Боткин, корчивший страшные рожи и что-то бормочущий о печени.

— Скорее дней пять, — уточнял худющий Олег, одетый в спортивный костюм, отчего отнесён обществом к заядлым физкультурникам и философам. Облачи Олега в тогу — чем не философ с необыкновенно скорбными глазами. Почти Диоген. С Олега хоть картину пиши: "Философ в размышлениях о сакральном". С таким умищем надо науку двигать, а не гайки крутить. — Но, можно ли считать драку побоищем, в котором пострадало всего три человека? Вопрос требует проработки. Да, и длилась драка совсем не долго: жандармы быстро налетели и всех повязали.

Серые глаза Олега смотрели на коллег-алкоголиков умно и как-то отрешенно, будто не от мира сего этот человек. Казалось, философ решает архиважные проблемы, лишь краем своего интеллекта снисходя до слушателей, чьи когнитивные способности никак не дотягивают до уровня Олега. И действительно — именно сейчас мыслитель выделил некую "часть мозга" для общения с коллегами, а большая часть его мыслительного аппарата решала проблему самогонки. Здесь тонкий подход нужен, строго индивидуальный, не для средних умов проблема. Даже не обсуждается, что самогонка — это жидкий шедевр народного творчества, и как всякий шедевр такого рода его можно понять, только приняв вовнутрь самого себя. Выпили самогонку. Что в остатке? Какие ощущения у тех, кто её выпил? Этот напиток не картина, нарисованная на холсте. Это на картине можно видеть, что там изображено, да и то, поговаривают, что картины не всегда в точности воспроизводят авторский замысел. Откушав самогонки — можно, но сложно, понять авторский замысел, вот такая загогулина. Самогонка — это одна из физических констант, на которых держится наша Вселенная. Увы, мельчает наше общество в плане создания новых рецептов самогонки. Мы, ветераны, ещё помним вкус некоторых вариаций этого божественного напитка, а грядущим поколениям останется только одеколон дуть да невнятно блеять на тему, какая вкусная раньше производилась самогонка.

С возвышенного полёта мысли Олега сбили слова Вадима — ещё одного завсегдатая "Пейздесь". Считай, Вадим погасил искру некой невысказанной народу высокой истины.

— Зато, э-э-э-э, — откашлявшись в кулак, сиплым, прокуренным голосом вставил слово Вадим, носящий лицо крепко пьющего бассет-хаунда и исповедовавшего тезис, что алкоголь в малых дозах полезен в любом количестве. Вадим, всегда тихий пьяница, спокойный, как слон под мухоморами, но сегодня подал внятный голос, словно и не находился со вчерашнего дня в запое. Впрочем, здесь многие перемещаются под таким диагнозом. Вадим — мужик, небритый и лохматый, как лесной дедушка после спячки, смотрел на коллег красными глазами, с избытком кровяных прожилок на жёлтом фоне. — Говорят, уже начали во время драки бомбы взрывать. Чего-то наши культурные шлёндры, эти шмондючки внеутробные, электротапок им в попу, не поделили между собой. Лично я теперь второй дорогой начну обходить эту "Запеканку", а то и третьей. Слухи ходят — один страшнее другого, как будто мы не в приличном городе живём, а в каком-то Зажопинске, где сплошные культисты обитают. Я ещё дожить до пенсии хочу, а не скочерыжыться от бомбы.

Вадим подкрепил свою фразу бурной жестикуляцией, должной означать весь трагизм ситуации.

Василий и Олег соглашались с экспертной оценкой Вадима — всеми уважаемого алковетерана, но сомневались, что печень Вадима дотянет до счастливого дня пенсии всего его организма. От слов уважаемого Вадима веяло до боли правильным смыслом. Конечно, так жить нельзя! Мы в "Пейздесь" сидим на попе ровно, а там, через дорогу, какие-то идиоты взрывают друг друга бомбами. Так и нас взорвут к Бениной матери.

Вадим очень ценил свою жизнь, Василий ценил понты, а Олег ценил самогонку. Вот только Олег не мог понять, как отличить самогонку по году выпуска. Потреблял её, родимую, в научных целях литрами, но так и не понял, чем она отличается по времени изготовления. По вкусу она действительно отличается — это установлено органолептическим методом. Выводы: врут писаки, говоря, что некоторые французы определяют вино по году урожая.

Персонал соседнего заведения "Пейздесь" уверял своих постоянных посетителей, что в соседней "Запеканке" ничего страшного не случилось. Враки всё. А бомбы? Да, какие там бомбы — одна бомба, да и то, маленькая. Игрушечная, можно сказать. Так — пшик один.

Толстому Фролу — администратору заведения "Пейздесь", впрочем, как и другим пейздесовцам приходилось говорить, брызгая оптимизмом. А что делать? Вдруг что-то не то подумают люди. Хотя, все, кому надо и не надо, уже после вчерашних событий обо всём подумали и сделали выводы.

Пейздесь — приличное заведение. Увы, но оно находится недалеко от вконец потерявшей берега Запеканки. Если постоянные посетители начнут обходить стороной улицу, то получим убытки. Эдак "наши родненькие алкаши" потянутся злоупотреблять в другое заведение: разойдёмся с "нашими" как в море поезда и останемся без выручки. Вот же у нас соседи неугомонные. Из-за них бизнес страдает. Они обесценивают всё, что дорого местной интеллигентной общественности. Чтоб ты сгорела, проклятая Запеканища! Фу на них: к ним даже палкой прикасаться не хочется. Чтоб ты самоопиздюлилась! Этот дом с местом, где поселилось Зло, так и просится под удар чугунной "шар-бабы".

Фролу злобить себя как собаке не требовалось: святая ненависть к Запеканке въелась в его душу достаточно глубоко. Крови ему Запеканка попила, как стадо упырей.

— Будь она неладна, — сокрушался толстый Фрол: с пивом он крепко дружил. — По-секрету скажу, что в "Запеканке" вообще без души работают; натуральные мыше... мошенники и хул... халтурщики, да ещё, провалиться мне на этом месте, разбодяживают напитки и стаканы толком не моют, существуют, понимаешь, вопреки всем санитарным нормам — рукожопы они там все блудорукие. Господа хорошие — только у нас в "Пейздесь" пожрать со вкусом можно и напитки у нас, зуб даю, отменные. Вы только вдумайтесь в семантику сочетания слов "выпить-закусить"! Поистине — это божественное сочетание.

Фрол только не уточнял, какое божество курировало "выпить-закусить". Скорее всего, таким божеством легко стал бы Вакх. Что касается потенциальных прихожан его культа, то их в городе набралось бы весьма большое количество. Вакху не пришлось бы даже напрягаться, чтобы заботиться о количестве своей паствы.

— У запеканщиков совесть днём с фонарём не отыскать, даже не пытайтесь: на них пробы ставить негде из-за количества грехов самой смертной тяжести, — Фрола, воспитывавшегося среди простых людей, иногда заносило. — "Запеканка", точно вам говорю, заноза в заднице нашей улицы и всей городской прогрессивной общественности. Надо бы всех запеканщиков свернуть в бараний рог, ещё лучше в олений.

Да, что там говорить — вся местная общественность, пяткой начнёт креститься от радости, если "Запеканка" куда-то провалится. Но, увы. Это всё слова. Фрол знал, что "Запеканку" опекает сам градоначальник. Вот зачем он это делает?

Хотя, понятно зачем — какая-то хитрая политическая и экономическая подоплёка здесь имеется. В наших весях просто так никто не играет в благотворительность. Не бегают бегемоты с крыльями, как нет бесплатного сыра — везде экономика рулит. Это не хорошо и не плохо — это истина. Формула Cui prodest? (Ищи, кому выгодно) продолжает работать со времён Юлия Цезаря. Нет ничего нового под Луной. Тупезни в этой Запеканке, чтоб их рептилоиды понюхали — не могли применить более мощную бомбу. Здорово было бы, если бы их всех разорвало, как разрывает хомячка от никотина. Но ... настоящих буйных мало. "Запеканка" создаёт проблемы, а мы, пейздесовцы, хотим работать без фанатизма и сложностей жизни. Напрягов на пустом месте и сложностей нам не надо! Зачем дурацкими культами всяких очумелых Пикассов обижать свой народ, который если где-то и сложен, то весьма в меру, как гранёный стакан.

Здоровая паранойя залог хорошего здоровья параноика — так думал бывший жандарм Нестор Елфимов, изучая протоколы допросов, составленные жандармскими дознавателями по делу драки в Запеканке. Резонансное дело. Это надо додуматься завсегдатаям "Запеканки" — побить племянника местного графа, заодно поколотить подругу племянника, оказавшуюся, на минуточку, из слишком известной фамилии.

Елфимов молча злился. Сильно злился на Добрыню, но больше всего он злился сам на себя. Вот зачем он послал с молодыми господами только одного Добрыню. Это мой промах. Теперь стало абсолютно ясно, что Добрыня может работать исключительно в паре с Корнеем, и наоборот, Корней хорошо работает в паре с Добрыней. Тогда их можно считать за одного полноценного человека, а порознь они дураки дураками. Кот Проха не даст соврать.

И что теперь? Начальство, как всегда в таких случаях, головой скорбеет, ногами топает, крыльями хлопает. Оно страстно желает навесить всем сёстрам по серьгам, чтобы мало не показалось. Требует сделать всем страшно, желает большого кровопролития и строго наказать кого попало и как попало, но чтобы больно. Елфимов приготовился получить вагон неприятностей на свою голову, но, к его изумлению, претензий лично к нему, да и к Добрыне, у начальства не имелось. Странно как-то. Фаддей Адашев, почему-то ходит довольный, а господин Шелихов шепнул Елфимову, что всё нормально. Кирилл Юрьевич, почему-то, тоже ходит гоголем и лучится от счастья.

А чего Кириллу Юрьевичу не радоваться? Он лихо решил проблему с постоянным пребыванием Аврелии в Иткуле. С помощью "московских дедушек" он заронил в голове папаши Аврелии мысль, что доченьку надо учить, ведь неграмотному человеку трудно ориентироваться в сложном бизнесе. Но, не в университетах же её учить? Там ничему хорошему не научат: ещё подхватит там всякую либеральную заразу. Зачем в университетах? Для такой замечательной девушки, как Аврелия, сам Император готов направить на Урал самых лучших знатоков своего дела. И эти знатоки, требующие за свои услуги хорошие деньги, поедут в Иткуль? Нет, конечно. Им придётся временно проживать в Челябе и Е-бурге. Это Аврелии придётся пять дней в неделю мотаться то в Е-бург, то в Челябу. Ничего, пусть помотается — она ещё молодая и шустрая.

Вот и ходил Шелехов весьма довольный, что вплотную приблизился к получению артефактов от Фаддея, а то "московские дедушки" уже торопят своего агента. Переговорив с Адашевым, агент, наконец, получил от того заверение, что на днях пройдут первые торги. Механику торгов обещал сообщить сегодня-завтра. Теперь он свободен от пригляда со стороны своей драгоценной подружки, отправленной травиться ядом познания.

Елфимов мог бы порадоваться за своего коллегу Шелихова, но ему не по рангу знать особые тайны Империи. Елфимову такого уровня тайны знать не положено, поэтому он не волновался за своего друга Шелихова, он волновался за своё дело. Вот же гадство: ему поручили охранять принцессу, а он допустил, что ей плотно наваляли в обычной забегаловке.

Прежде всего, Елфимову, как профессионалу, надо привести в чувство Аврелию, а то девушка продолжает находиться "на взводе" после драки в Запеканке. Для неё драка большой шок. Хоть с молодой госпожой и поработали дорогие одарённые целители, но они убрали только болевые ощущения, синяки да ссадины, полученные девушкой в драке. Душевная боль осталась. Боль требовала мести.

Аврелия сама пришла к Елфимову, зная, что тот опытный и жестокий жандарм, а значит, поможет ей совершить возмездие. Пришла с глазами, как у побитой собаки, но светящимися праведной злобой. Глазки она спрятала за очками, но остатки фингалов ещё полностью не сошли и их за очками не спрячешь. "Украшения" полученные в драке красиво переливались причудливыми бирюзовыми оттенками. Но, девушке такая красота не нравилась. Надо же — на Аврелии синяки не полностью зажили даже с помощью услуг хороших целителей, а на Фаддее, всё зажило, как ничего и не случилось.

Девушка смотрела на Елфимова глазами, в которых читалась огромная просьба. Также читались большие проблемы, если её просьбу жандарм не исполнит. Когда жандарм вник в её хотелки, то обрадовался, что молодая госпожа пошла именно к нему, а не к кому-то другому. Со своим темпераментом Аврелия могла бы наломать дров на целую телегу. Понятно, что у нашей принцессы отказали тормоза, протёк радиатор, сорвало клапана, перегорели предохранители. Вон как она нервно притопывает ногой.

Но вида Нестор Викторович не подал, что рад просьбе Аврелии. Он принял образ всепонимающего старшего товарища, готового помочь барышне. А девушке хотелось крови, конкретнее, она желала жуткой смерти минимум пятнадцати девицам из "Запеканки". Ага, всем врагам, да по рогам. Короче говоря, Елфимову поступило задание срочно найти самых опытных киллеров, чтобы поубивать кучу мерзких культисток, окопавшихся в "Запеканке". Как говорится, кровь за кровь.

Елфимов, не выказывая удивления от такой жестокости, солидно кивал, соглашаясь, что за нехорошие дела надо непременно убивать. Как сказал великий древний грек Гомер: "На кого не действует слово, на того подействует удар в челюсть". Отчего же не найти киллеров? Найдём головорезов сколько надо. Их есть у нас для благого дела ... Для нас это дело плёвое: Аврелия со своей просьбой обратилась по адресу. Вот список "свободных" киллеров. Как раз сейчас ищут "работу" господа Живопыра, Ухорез, Гудрон, Маня (от слова "маньяк") и Брандахлыст. Елфимов показал девушке фото означенных "специалистов" с большой дороги. Самые лучшие, — уверил жандарм, — пробы ставить некуда. Особенно заказчицу впечатлила физиономия господина Брандахлыста. Да и фото Мани внушало трепет. Вот это рожи. Так вы говорите, что господин Брандахлыст уже восемьдесят человек ... того ... исполнил?