Квинт Лициний 3

— Чего хочет Бжезинский — можно не объяснять, — понимающе улыбнулся Джордж.

— Да, это очевидно, — согласился Колби, — и эта очевидность сейчас серьезно подрывает его позиции: влиятельные друзья Израиля охотно проходятся по его происхождению — мол, национальные комплексы исторической родины для него важнее интересов страны, гражданином которой он является. При этом следует учесть и то, что для стратегического подкрепления польского проекта Бжезинский уже успел озвучить кое-где предложение поджечь южное подбрюшье Советов, пойдя на ситуативную поддержку радикального ислама, пусть и не напрямую, а через саудитов. А значит, жертвовать Ираном и наращивать угрозы Израилю. И все это ради не вполне ясных перспектив потеснить глобального оппонента. Это вызывало значительное сопротивление и раньше, а уж сейчас, на фоне этих, как считают здесь, примиряющих жестов Кремля... Збигу приходится умерить свой пыл — не вовремя начатый крестовый поход может обернуться для него политическим самоубийством.

— Понятненько, — многозначительно протянул Джордж, — а в Израиле, насколько я в курсе, традиционно сильны настроения на восстановление отношений с Москвой... У Советов будут очень сильные карты, если они захотят обменять на что-нибудь существенное свою поддержку семейного бизнеса Арафата.

— Да, — еще раз кивнул Колби и закинул, сцепляя, руки за спину, — если им вдруг хватит ума на действительно конструктивную позицию по палестинскому вопросу, то сторонникам новой жесткой линии в Вашингтоне будет ох как непросто. Традиционалисты встанут стеной.

Карл потер переносицу, потом внимательно посмотрел на Колби:

— Но ситуация радикально меняется, если утечки идут не из Кремля, а от автономной группы?

— Это верно лишь отчасти, — пожал тот плечами, — в конце концов, мы действительно в последнее время стали замечать необычные изменения в поведении Кремля. Причем больше всего наших будущих друзей тревожит даже не возросшая осмысленность действий Москвы на внешнеполитической арене, а вдруг прорезавшийся на высшем уровне интерес к структурным проблемам экономики "мира социализма". А это вообще-то как раз те вопросы, которые со времен Киссинджера рассматривались нами как одно из окон уязвимости Советов. Наши контакты в профильных академических институтах сообщают о совершенно необычной активности в этом направлении. То есть в Кремле действительно происходит что-то необычное. Но вот идут утечки из-за этого или, наоборот, активность Источника является тому причиной — неизвестно. Конечно, Збиг дорого заплатил бы за твердые доказательства существования некой автономной группы вокруг одного из кремлевских небожителей. В конце концов, нащупать тропу Эфиальта в СССР — это его старая идея-фикс, но на руках у него сейчас нет ничего, кроме сомнений. А в конечном счете президенту надо предлагать не рассуждения, а решения или, по крайне мере, точные формулировки вопросов президентского уровня.

(тропа Эфиальта — синоним предательства в рядах врага, по имени человека, проведшего войско персов в тыл спартанцев).

— А на что Бжезинский тут напирает? — поинтересовался Джордж.

— По сути-то он прав, — задумчиво сказал Колби. — Каналы связи носят весьма экстравагантный для профессионалов характер.

— Разве это обстоятельство не противоречит самой концепции некой группы вокруг обитателя Кремля? — удивился Джордж и быстро пояснил: — Ну я к тому, что любая такая группа с серьезными интересами на международном уровне неизбежно имеет в своем распоряжении и стандартные каналы общения с зарубежными партнерами. Не нужна была бы им для установления контактов с нами вся эта экзотика.

— Збиг это понимает, — согласился Колби, — он предполагает, что Источник — это секретоноситель высшей категории, по каким-то внутрикремлевским причинам пониженный в Ленинград и в силу этого потерявший доступ к таким каналам связи.

— Но взамен приобрел мотив для выхода на нас, — ухмыльнулся Карл.

— Именно. Примерно так Збиг и думает. Поэтому его интерес в том, чтобы быстро и убедительно удостовериться в существовании такого обиженного партаппаратчика и установить с ним связь. В дальнейшем следовало как-то поспособствовать реабилитации этого контакта в глазах Кремля и возвращению его на высокую орбиту. Ради этого можно было бы пойти и на определенные, и даже существенные, жертвы с нашей стороны. А дальше — как карты лягут, но у нас в рукаве был бы джокер.

— В целом — все разумно, — сказал Карл и с прищуром посмотрел на шефа. — Но все на самом деле не так?

— Чуть-чуть. — Улыбка тронула только губы Колби, глаза его остались серьезны. — Чуть-чуть не так. Збиг, конечно, любопытен, как кошка, но некоторые выбивающиеся из этой концепции детали нам пока удается спрятать от него под ворохом необработанных данных. Вот, например...

Он расстегнул куртку и извлек из внутреннего кармана сложенный вдвое файл с бумагами.

— Читайте, тут немного. Чтобы достать это, пришлось погасить одному хитрому еврею старый долг... Большой старый долг. — Он недовольно покривился, потом махнул рукой. — Но подтверждение мыслей Бросса того стоило.

— Джон с нами? — Рука Карла, уже взявшаяся за папку, замерла.

— Мы в этом деле партнеры, — подтвердил Колби.

— Это хорошо, — порадовался Карл и открыл папку. — Вы, Джон, Фрэнк... Вся наша старая гвардия собирается. Чую, это будет еще тот рок-н-ролл.

Джордж нетерпеливо приткнулся к его плечу, впиваясь глазами в текст. Карл чуть слышно хмыкнул и поправил папку, чтобы тому стало удобнее.

Колби огляделся: вокруг было по-прежнему безлюдно (стоянка автомашин находилась с другой стороны штаб-квартиры, и редкие бездельники забредали в этот лесок в рабочее время). Он обхватил себя руками и застыл, подставив лицо солнцу, лишь ухом чутко улавливая реакции своих младших компаньонов на прочитанное.

Сначала было тихо, только время от времени шуршали страницы да скрипел гравий под ногами нетерпеливо переминающегося Джорджа — тот читал в два раза быстрее Карла. Потом Джордж начал возбужденно сопеть, хмыкать и комментировать вполголоса:

— Пфф-ф-ф... Чушь какая, так не делают... Ага... Ого! Листай, копуша... Так... Так... Угу... Умно. Листай же... Не, ну глупость же несусветная! Давай дальше... Что?! Это что за хрень? Босс, это же шутка?!

Колби открыл глаза и посмотрел на Джорджа. Тот напоминал встопорщенного воробья, во взгляде мешались недоумение и буквально запредельная детская обида.

— Что за хрень? — требовательно повторил Джордж.

— Рак, — тоном терпеливого родителя ответил Колби. Он помнил свою реакцию на эти медицинские выписки. — На самой ранней стадии. Если бы прицельно не искали, то и не нашли.

Карл как-то воровато оглянулся.

— Так это ж... — сказал растерянно, — это же... А перепроверяли?!

— Харель сам в растерянности. Было видно, что настоящего значения этих бумаг он не понимает, а то бы мне их не видать, как своих ушей. Но специальную группу под это Моссад уже создал.

— Шеф. — Голос Карла отвердел. — Вы сами-то в это верите?

— Да. Уже — да. Есть и другие подтверждения. Не такие прямые, но есть. — Колби прошелся по собеседникам серьезным взглядом, и они прониклись.

— Тсс-с-с-с... — выдохнул Джордж, и в глазах его вдруг блеснул восторг. — Черт! Да это же...

— Да, — кивнул Колби, — это же... Верно. Из-за этого в Ленинграде от коллег скоро будет не протолкнуться. Но мы должны успеть первыми. И не ради политических интересов наших будущих друзей. Тут, парни, уже не Советы в фатальной воронке событий, а как бы не весь современный мировой расклад идет к черту... Информация о таком источнике — бесценна. Что уж говорить о доступе к нему...

— Так. — Карл устало помассировал виски, упорядочивая мысли. — Два... Нет, даже три вопроса. Как все же искать, чего от него хотим и как действуем, найдя?

— А его природа? Что он собой представляет и откуда взялся! — влез Джордж.

— Тьфу на тебя! — окрысился Карл. — Не лезь с глупостями!

— А он прав, кстати, — заметил Колби, с легкой улыбкой наблюдавший за начавшейся было перепалкой. — У Джона есть гипотеза на эту тему, как раз выводящая на план наших дальнейших действий. Вот это, — он щелкнул пальцем по папке, — доказывает то, что мы уже подозревали: у Источника крайняя, сверхъестественная степень осведомленности, которая не может быть объяснена привычным способом. Все остальное можно, пусть и с натяжками, объяснить рационально, а вот это уже точно нет.

— А иероглифы Фолк? — удивился Карл.

— Да что в тех иероглифах, — отмахнулся Колби. — Это обстоятельство становится принципиальной тайной только в том случае, если мы абстрагируемся от среды, в которой существовала ее семья. База по богатым китайцам вполне могла быть наработана еще той же триадой, с которой у ее деда были трения. Потом ее могла перенять китайская разведка и передать Советам в период их плотного сотрудничества. Да и память маленькой девочки несовершенна... Мало ли кто в раннем ее возрасте был вхож в их семью на правах почти члена. Сейчас этого уже и не восстановить.

— Ну, как вы, шеф, и говорите: с натяжками... Так что там Бросс придумал?

— О! Помните, парни, такую нашу легендарную программу "МК-Ультра"? По глазам вижу, что помните, — покивал Колби довольно, а потом приобнял Карла с Джорджем за плечи и, потянув за собой по дорожке, продолжил: — У русских, судя по всему, есть такая же, и продвинулись они в ней куда дальше. Возможно, некоторые эффекты носят случайный и отсроченный характер, однако...

Следующие десять минут Колби вводил разведчиков, ошеломленных новым дискурсом, в суть гипотезы.

— Я бы предпочел что-нибудь более... прогнозируемое, — дослушав, зябко передернул плечами Джордж. — Хотя бы инопланетян. Да понял я, понял! — выставил он ладони перед собой в защитном жесте. — Что есть, с тем и работаем... Но неприятно. А как действительно искать-то такое будем?

— Ну, для начала, — подмигнул Колби, — король Марокко пожелал провести внеочередной всемирный конгресс военной медицины у себя в стране и уже выделил на это необходимые средства. Мероприятие будет тематическим, посвящено военной психофизиологии. Оргкомитет создан, приглашения на октябрь рассылаются. В том числе аж четыре десятка в Союз... Конечно, участников такой программы из Советов не выпустят, но в сообществе их военных коллег не могут не ходить слухи. Как отправная точка для идентификации сойдет.

— Понятно. — По лицу Карла поползла малоприятная косая улыбка. — Повстанцы из фронта ПОЛИСАРИО совсем обнаглели? Порой хватают заложников прямо в столице?

— Да. — Колби на миг погрустнел. — Придется так, грубо. Времени в обрез. Та стратегическая "вилка", о которой я говорил, диктует темп. Или мы идем на дальнейшую разрядку с Кремлем, или надо добиться, чтобы любая следующая администрация въехала в Белый Дом, имея кризис с Советами на руках. Да и вообще ситуация во многих странах развивается очень динамично. Обрушение режимов в Иране и Никарагуа может произойти еще в этом году, и чем это аукнется в этих важнейших для нас регионах — совершенно непонятно.

— В октябре в Марокко неплохо... — прозрачно намекнул Джордж.

— Сами справимся, — мягко улыбнулся Колби. — Вам будет чем заняться в Ленинграде. Если источник — подросток, то он должен выделяться на общем фоне. И без поддержки от местных, находящихся вне поля зрения КГБ, вам не обойтись... Я расконсервирую двух старых спящих агентов. Они уже в возрасте, но опыта и хватки у них на десятерых хватит. К осени переедут в Ленинград, будет вам подспорье в поле.

— Вот это — нужно. Такого сильно не хватало, — кивнул Карл с благодарностью.

— Эти, из резидентуры... — Колби повел в воздухе пальцами, словно что-то ощупывая, — вам, я так понял, глянулись?

— Хороший материал, — с неожиданной теплотой в голосе подтвердил Карл, — и Вудрофф, и Фолк. Мы бы подтянули их к себе.

Джордж встрепенулся:

— Девочке было бы хорошо предложить выбор: перевод с повышением на Тайвань или дальнейшее участие в операции. Она, думаю, откажется от перевода, но лояльность и мотивация повысятся.

— Нет, — помотал головой Колби, — пока — нет. Не будем рисковать. Источник через нее уже выходил. Если восстановление контакта случится по его инициативе, то с большой вероятностью это произойдет через нее. Само ее присутствие в стандартном режиме утренней пробежки — это сигнал для Источника о том, что он по-прежнему может рассчитывать на контакт с нами. Так что — нет. Придумай, как поощрить ее иначе.

— Хорошо. — Голос Карла стал суше, мысли его уже ускакали дальше, к переформатированию текущей операции: — Надо по косвенным прокачать, что Советам известно об Источнике. Для нас любая крупица информации сейчас бесценна.

— Да, — согласился Колби, — уже. Судя по всему, информационное облако, вызванное активностью Источника, начинает расползаться по верхним этажам советской партийно-государственной системы. Его можно отслеживать и анализировать. Сейчас, в свете необычной активности Кремля, вполне уместно будет прямо обратиться за содействием к тем нашим контактам, что традиционно благорасположены к сотрудничеству с Западом. Ведь не шпионажем же с ними будем заниматься... Напротив, в духе взаимопонимания попросим помочь разобраться с новыми элементами и веяниями в политике СССР и возможными изменениями в системе принятия решений. Надо же понять — на пользу это нашему с ними взаимопониманию или знак возможных будущих затруднений. — Лицо Колби, пока он выговаривал эти конструкции, оставалось абсолютно серьезным, лишь глаза искрили смехом. — Заодно поймем, насколько исходящие от Источника сведения восприняты системой советского руководства, насколько они готовы его интегрировать.

— Будем с нетерпением ждать результатов этой международной кооперации, — усмехнулся Карл и сразу посерьезнел. — Предположим, мы нашли к нему подход... Что нас будет интересовать в первую очередь?

— Уфф-ф-ф... — выдохнул Колби и остановился. Задумчиво потер ладони, словно вдруг замерз, потом посмотрел на Карла особым, "руководящим" взглядом: — Для начала следует просто пообщаться с ним в подходящей для того обстановке на одну из тем, сведения по которой могут быть проверены. Просто понять, как именно будет выглядеть информация от Источника, не подготовленная им заранее. А вот если его способности к предсказанию подтвердятся... Пусть даже частично... Вот тогда — да, — он многозначительно покивал, — тогда все закрутится чрезвычайно туго... Во-первых, перед нами сразу встанет вопрос о том, насколько он системно мыслит. — Колби опять невольно соскользнул на "профессорский" тон; слова сами послушно выстраивались на языке, чтобы выступить в единственно правильном, исключающем всякую двусмысленность порядке: — Сейчас неясно, имеют ли наблюдаемые противоречия в действиях Источника хаотическую природу, например, от неумения понимать последствия раскрытия определенной информации, или же существует такой общий замысел, в пределах которого все эти внешне противоречивые проявления логично связаны и вполне взаимодополняют друг друга, создавая пространство решения некоей, пока неизвестной нам задачи.