Но и всадница поплатилась за свою самонадеянность — удар, отраженный с той же силой, что был нанесен, выбил ее из седла.
Ниган, видя, что та легко вскакивает на ноги, несмотря на довольно тяжелую на вид броню, рявкнул:
— Всем отойти!
В рубке такого уровня остальным его бойцам делать нечего. Они это поняли, и, выполняя приказ, отбежали подальше.
Ниган со щитом наизготовку вынул меч и оценил оружие противницы. Полутораметровое лезвие шириной в ладонь, из светлого полированного металла. По всей длине — тонко выгравированные руны. Длинная рукоять, которая больше подошла бы двуручнику, гарды нет.
От такого оружия не стоит ждать искусных приемов и обманных финтов. И без гарды защищаться с его помощью тоже крайне затруднительно. Значит, ее ставка — на неистовую атаку простыми рубящими ударами. Либо колющими, если сменит хват.
'Эта чудовищная сила, она от снаряжения? Наверняка так и есть. Всему этому место в Арсенале, а ей — в родильном доме. Человечество нуждается в такой наследственности!'
Сосредоточившись на всаднице, он едва не проморгал удар копытами от ее жеребца. Только в последний момент он успел отступить и прикрыться щитом. Конь был отброшен силой собственного удара на несколько шагов и возмущенно заржал.
Всадница, не отрывая взгляда бездонно-черных глаз от Нигана, щелкнула пальцами и указала на его людей поодаль. Жеребец всхрапнул и галопом двинулся туда. Ниган похолодел — у его людей нет такой защиты, и подобный удар закончится в лучшем случае переломами. Значит, им придется защищаться изо всех сил. Животное пострадает.
'Как жаль'
Всадница тем временем с жутким гулом провернула в воздухе меч и снова нанесла косой удар. За такой скорость. Несмотря на все усиления, было очень тяжело уследить. Только интуиция спасла от еще одного — с другой стороны.
Каждый заблокированный удар заставлял трещать кости и суставы. Мечница должна была получать тот же урон, но по ней нельзя было сказать, что она что-то чувствует.
Еще удар. И еще. Связка из трех ударов.
Сердцебиение начало неумолимо ускоряться. Напряжение за пределами человеческих возможностей не щадит даже усиленное тело. О контратаках даже речи не шло — Ниган трезво оценивал свои возможности. Все, что он мог в данный момент — это полагаться на Эгиду и ждать, пока враг не искалечит сам себя.
Сокрушительный удар сверху. Нигану на мгновение показалось, что на него упала гора. Плечо онемело, и пронзительный разряд пробежал по позвоночнику. Колени не удержали тело, и он припал на колено. В голове зазвенело.
'Что происходит, святые Герои, как такое возможно?'
Боли не было — один из даров древних реликвий позволял ощущать урон, но не чувствовать ее. Он, игнорируя повреждения, вскочил на ноги и стал наизготовку. Доли секунды хватило понять, что наконец-то противница почувствовала мощ Эгиды. Она с брезгливым удивлением смотрела на обломок меча — лезвие раскололось на трети длины, ближе к рукояти. Из носа и по виску медленно сочились вязкие струйки крови.
Ниган победно обратился к ней:
— Не знаю, кто ты, но я поражен. Такая сила, редчайший дар! Это твое поражение. Я хочу
предложить тебе кое-что, и оставлю тебе жизнь, если ты согласишься.
— А? — та удивленно, будто только заметила Нигана, обернулась к нему.
Видя, что она сама не верит своей удаче, Ниган продолжил.
— У тебя нет причин продолжать служить тому, кто отправил тебя сюда. Прими истинную веру! Ты станешь одной из опор человечества в его борьбе против низших рас и еретиков. У тебя будет все, чего ты пожелаешь!
Что-то было не так. Вместо понимания и смирения в ее глазах стало проступать бешенство. Обруч на голове Нигана ощутимо нагрелся.
— Что. Ты. Сказал. Червь.
С этими словами она запустила обломком меча в сторону и пугающе неспешным шагом направилась к нему.
— Я сказал, что ты вольна выбирать — служить истинной вере по доброй воле или против нее. Я даю тебе шанс изменить свою жизнь. Посвятить ее по-настоящему великой идее. Сделай это добровольно, и я не стану увечить твое тело. Если же нет... Чтож, и одной твоей утробы будет вполне достаточно.
— Ты. Будешь. Жалеть. Об. Этих. Словах. Всю. Оставшуюся. Полную. Страданий. Жизнь.
Ниган так и не понял, откуда в ее руках оказался другой меч. Совершенно другого уровня. Не просто сильный артефакт, а самая настоящая реликвия, подобная оружию древних Героев. Широкий двуручник с мощной гардой. Морозно-серая сталь клинка будто светилась изнутри, а по лезвию мерцали переменчивые узоры болезненно-алого цвета. При движении, клинок оставлял после себя призрачный след в воздухе.
Ниган заблокировал удар и с ужасом понял, что весь предыдущий бой был просто разминкой. Его отбросило далеко в сторону, впечатав спиной в толстое дерево. Мечница злобно харкнула кровью, и, шипя сквозь зубы, быстро пошла к нему.
Левая рука и ноги не чувствовались. Беглый взгляд показал, что бой фактически закончен — плечо вывернуто под неестественным углом, и по сверкающей кольчуге начали расходиться кровавые пятна. И прямо на него надвигалась смерть.
Эта тупая еретичка оказалась намного сильнее, чем можно было себе вообразить. Застывшее от ненависти лицо с потеками крови ясно говорило — говорить бессмысленно. Сражение продолжать тоже невозможно. Да, совет предусмотрел возможность подобной ситуации. Не предусмотрел только ее виновника... Жаль было идти на крайности ради не той цели. Но выбора не было.
Уцелевшей рукой Ниган нервно вынул кристалл из-за пазухи. Пальцы слушались плохо, и он едва не уронил реликвию. Когда до мечницы осталось буквально несколько шагов, он сдавил кристалл.
Кажущаяся несокрушимой поверхность драгоценного камня с хрустом надломилась, и яркий свет на мгновение ослепил Нигана. И в тот же момент крик боли небожителя заставил его сердце болезненно сжаться. Могущественный Верховный Архангел, освобожденный последним в своем роде артефактом, закрыл его своим телом.
'Что же за чудовищное оружие может так ранить сущность, подобную этой? Как все так обернулось?..'
Он как завороженный смотрел на небожителя, с обманчивой медлительностью воздевающего руки в молитвенном жесте. Безупречное, совершенное тело, укрытое сотканными их самого света одеждами.Могучие крылья, способные, кажется, закрыть собою весь этот порочный мир.
Зрелище, которого более не удостоится ни один смертный. Никогда.
В момент, когда меч исчадия зла почти поразил ангела, с его рук на врага обрушился ослепительного света. Свет будто вымывал все зло, всю тьму из окружающего мира, и на мгновение утопил в себе женщину в черных доспехах.
В следующее мгновение все утонуло в кошмарном, чудовищном реве, от которого сердце застыло. Обруч на голове раскалился до такой степени, что под ним зашкворчала кожа. Из этого потока чистого света вырвался сгусток абсолютной тьмы и буквально пробил небожителя насквозь.
Глядя на медленно оседающие осколки чистого света, посланец которого был здесь буквально мгновения назад, Ниган преисполнился отчаянием. Сквозь этот мерцающий водопад медленным, прихрамывающим шагом шло исчадие зла. Сочащийся угольно-черным дымом доспех. Покрытое кровавыми ожогами лицо. Обгоревшие под корень волосы. Пульсирующий болезненным холодом клинок.
Безумная, чистая ненависть в глазах.
Женщина потянула к нему руку в исходящей черным дымом латной перчатке и ухватила за лицо. Даже сквозь все болевые защиты Ниган почувствовал такую боль от ожогов, что едва сдержал крик.
-Это было больно.
Ничего человеческого в голосе. Так звучит пламя.
Он не боялся ни смерти, ни пыток. Но умереть здесь и сейчас он не мог себе позволить, никоим образом. Ведь это будет значить, что священные реликвии попадут в руки врага. Это — безоговорочный провал операции.
Последним усилием он напустил руку в потайной карман и сломал маленькую глиняную фигурку. Одно мгновение — и его едва живое, изломанное тело упало на холодный, полированный мрамор собора Героев.
Последнее, что он увидел — свет благословенных витражей великого храма и бегущих к нему служителей в белых сутанах.
Успел.
**
Всадница в черном скрылась за углом одного из домов. Бойцы Газефа тем временем одевали закрытые шлемы и взбирались на лошадей. Вид они имели довольно мрачный. Бешеная скачка, тяжелая грязная работа, а вместо отдыха — впереди очередная битва. Никто не жаловался, все они отлично знали, что такое война.
Газеф, глядя на быстрые сборы, давал указания раненым. Толку от них в конном бою теперь будет мало. Раненый боец для мобильной группы — обуза. Скорость реакции занижена, внимание рассеяно, тело слушается хуже.
— Вы четверо, остаетесь в деревне прикрытием. Это наш тыл, прикроете его на случай вражеской вылазки. Засядете здесь, на втором этаже и посматривайте по сторонам.
— Да уж, командир, — весело оскалился один из остающихся бойцов, перестегивая пробитую у плеча кирасу. — Вся слава опять вам достанется.
— А вам вся выпивка и падкие на раненых героев девчонки, так что все честно.
Под одобрительные смешки, остающиеся взяли подсумки с болтами, арбалеты и прочее оружие и ушли в дом. Остальные бойцы выстроились в колонну позади Газефа и рысью направились к воротам. Сам он привычно поглядывал по сторонам, отмечая плотно запертые ставни и безлюдие на улице. Пока не было видно противника, его, как и всегда, потряхивал предвкушающий мандраж.
Талант талантом, но смерть всегда одна и может прийти откуда угодно. Никакой талант не спасет от удара с неожиданной стороны. Удар меча в темноте, арбалетный болт из окна, ядовитая пыль из ловушки, хитрое заклинание. Есть множество способов умереть, когда ты не видишь своего врага.
У ворот ненадолго остановились. Двое во главе колонны спешились и отперли ворота, разведя створки внутрь. Через проход были видны все те же заклинатели в шлемах и с посохами. Было видно, что они засуетились, когда ворота начали открываться. Делали какие-то пассы руками, от чего в воздухе оставались размытые дымчатые следы.
Газеф махнул рукой и подстегнул коня. Цепочка всадников за ним, один за другим, также срывались в галоп. Те, кто открывал ворота, выскочили последними.
Расстояние — всегда решающий фактор, в любой стычке. Чем оно больше, тем лучше для всех сторон стычки. Чем больше время сближения, тем лучше можно оценить ситуацию и подготовиться к ней.
Всадники на полном скаку перестраивались в клин. Обычно такое построение газеф использовал в конных схватках, это верный способ смять ряды конницы и завязать бой. Против пешего врага он всегда вел линию, чтобы одновременно ударить максимально возможным числом.
Заклинатели, как сейчас, всегда были самым проблемным противником. Против такого разреженного строя, один человек на двадцать-двадцать пять шагов, вообще нежелательно идти плотным строем, независимо от формации. Любой заклинатель, не задумываясь, запустит в толпу чем-нибудь массовым, и будет полностью прав. Это самый рациональный подход. И даже в случае успешной атаки, плотный строй опрокинет двух, максимум трех человек.
Заклинатели, похоже, видели ситуацию именно так. Пока всадники Газефа преодолели четверть расстояния и перестроились, колдуны закончили с призывом новых фантомов. Новые фантомы тоже напоминали ангелов, но не в доспехах, а в мантиях. Лишь один, тот, кто стоял прямо по курсу конницы, призвал фантома-воина.
"Хорошо, когда враг предсказуем", отметил Газеф, видя, как фантомы сводят руки и меж ними загорается огонь. Через мгновение ангелоподобные фигуры послали в воинов огненные шары. Одно из наиболее популярных заклинаний у волшебников любой квалификации. Шесть гудящих сгустков пламени, оставляя размытый след в воздухе, устремились к всадникам.
Газеф быстро оценил траекторию — били на опережение. Это было и плохо, и хорошо. Плохо тем, что скорость и конечную току высчитали очень хорошо, без капитальной свалки остановиться и избежать удара не вышло бы. Равно как и ускориться в достаточной степени. Хорошо... Хорошо тем, что все шло как по нотам.
— Раскол! — рявкнул Газеф, отцепляя от седла лук, и, не глядя, выдергивая несколько стрел из подсумка.
Клин позади тут же разошелся на две линии, каждая из которых поскакала в своем направлении, наискосок от прежнего курса. Газеф спустя мгновение резко повернул лошадь в сторону. Конь заржал, едва не завалившись на бок, из-под копыт полетели комья земли. Газеф приподнялся на стременах, натянул лук и спустил стрелу. Не глядя на результат, он пустил еще одну. Едва стрела сорвалась с тетивы, впереди наконец столкнулись огненные шары. Раздался каскад мощных хлопков, и волна жара окатила воина.
"Газеф, отпусти бороду, говорили они. Твоя обычная щетина выглядет несолидно, говорили они. Черти драные!", выругался про себя Газеф, смахивая с лица остатки
пламени.
Беглый взгляд на поле боя показал, что все идет как задумано. Левое и правое крыло уже почти у цели. Похоже, залп из арбалетов не нашел своих целей, что неудивительно — попробуй попади, на полном скаку. Это было ожидаемо. Но заклинатели, не ожидавшие такого маневра, явно были сбиты столку. Что во время боя почти всегда значит смерть.
Бойцы левого крыла погребли под копытами стушевавшегося заклинателя, и его фантом растаял в воздухе. С правой стороны было чуть хуже — боец, почти ударивший с наскоку копьем, был отброшен назад жестоким ударом какого-то хитрого заклинания. Еще двое с налету врезались в фантома, начавшего за мгновение перед этим творить новый огненный шар.
Заклинатель отвлекся, повернувшись к своему фантому, и тут же ему в спину впилось метко брошенное копье. Воздух вокруг колдуна заискрился, и копье в последний момент ощутимо замедлилось. Доспех не был пробит, но заклинатель потерял равновесие. Еще мгновение — и другой всадник оказался рядом. Воин на секунду привстал на стремена и мощно опустил на шею колдуну свой меч. Голова не покатилась прочь, магия ослабила и этот удар, но даже так — повреждения шеи оказались фатальны. Еще один фантом развеялся.
Все произошло за несколько мгновений. Расправившись с двумя противниками, бойцы на полном скаку нырнули в лес. Газеф остался в поле зрения врага один.
Остальные заклинатели, очевидно, переориентировались. В сторону Газефа полетели новые огненные шары, но фантомы, запустившие их, уже развеивались. Вместо них начали проявляться бойцы ближнего боя.
"То, что надо"
Газеф не очень жаловал оружие дальнего боя, предпочитая старую добрую рубку в рукопашной. Особенно он не любил арбалеты. Дело было даже не в том, что это оружие слегка бесчестно. Смерть в бою всегда честна. Проблема арбалета — при отличной пробивающей силе, это очень неточное оружие. Невозможно понять, почувствовать оружие, когда ты управляешь им, лишь нажимая спусковой рычаг. Что уж говорить о дальнобойности — арбалетная стрела, пробивая насквозь воина в латах за десять шагов, застрянет в снопе пшеницы за сорок.
Лук — другое дело. Учиться долго, но хороший лучник даст любую фору хорошему арбалетчику. Столкнувшись с этим фактом, Газеф очень основательно подошел к пробелу в своих навыках. Через посредника было выкуплено несколько десятков эльфов у имперских вельмож. Среди них нашелся бывалый охотник, меткий даже по меркам своего народа. Газеф пообещал подарить свободу ему и остальным его соотечественникам, в обмен на обучение стрелковому искусству.
