— А еще Арх'Онта и самого Закираля, которому ты в глаза скажешь, кем его считаешь. А если в это время здесь еще окажется и Таши...
Несмотря на мое мрачное настроение, мелькнувшая в воображении располосованная нежной женской рукой физиономия Гадриэля, не могла не вызвать похожий на истерический смех.
— Да... — мой друг в притворном смущении опустил голову, — страшнее встречи с разъяренной женщиной, может быть лишь встреча с двумя разъяренными женщинами. Так что снимаю этот вариант, как не выдержавший основательной критики. Но твой отец нам точно бы не помешал.
Что можно было на это сказать?.. Только согласиться. И если бы не отсутствие желания с ним встречаться, именно так я и поступил бы.
После того, как мы с ним разобрались, что оба считаем себя виновными в том, где именно и с кем сейчас моя жена, между нами возникла еше большая пропасть. И для того, чтобы что-то изменилось, нужно было время.
Ради того, чтобы избежать новых недоразумений, повелитель демонов отправил Элильяра именно туда, куда тот и стремился — на север. Отдав мне решать проблемы на границах с орками, а приглядывать за происходящим в горах Хорхаш оставил Аль'Аира, Саражэля и своего наследника — Ролана, назвавшего такое перемещение коротким, но весьма емким словом: 'ссылка'.
— Когда Сашка обещал вернуться? — Я перевел разговор в другое русло.
Взгляд лорда был полон сарказма. И то, что за ним стояло... тоже не давало мне покоя.
Не знаю, какой из аргументов маг посчитал наиболее весомым, но он согласился поговорить с юной драконицей, прося ее стать его женой. Что же касалось второго пункта этого разговора.... Все оказалось совершенно не так, как мы могли предположить.
К тому времени, когда Александр добрался до дворца правителя светлых, Альена уже знала не только о том, что Гадриэль и Лайсе дали друг другу клятвы, но и о том, что ее дед передал для них притягивающий душу эликсир. И сама сделала соответствующие выводы, оправдав мое предположение о том, что она способна брать ответственность на себя и вполне обоснованно может считаться гордостью своих родителей.
Ритуал прошел на закате следующего дня. И оценив мужество этого совсем еще ребенка, я сделал все, чтобы в эти мгновения ничто не напоминало им о кровопролитных боях, шедших в это время у первого рубежа. Я поклялся самому себе, что если нам всем доведется не просто выжить, но и сохранить свою свободу, делом моей чести будет сделать все для того, чтобы они были счастливы.
Если бы я знал в тот момент, когда опрометчиво произносил эту клятву, что пройдет всего день, и у меня возникнет непреодолимое желание стереть своего советника в порошок. За все то, что он устроил, ликвидируя прорыв на основном направлении. Тем более что задолго до того, как началось само вторжение, мы определились: последним рубежом, за который мы будем бороться не жалея ничьих жизней, станет третий. Тот самый, что вплотную подходил к памятному для меня Сарадину, городу, с которого начался путь Леры по Лилее.
Потерять главный козырь — мага Равновесия, когда до последнего боя еще могло произойти все, что угодно, мы не могли. Но слова Сашка не воспринимал, игнорировав не только меня, но и Арх'Онта, и я решил действовать иначе: не позволив ему восстановиться, отправил в сопровождении Сарката на Землю, к Альене.
Возможно, он бы и ослушался, но неожиданно для меня Закираль, и сам больше похожий на собственную тень от тех противоречий, которые разрывали его на части, счел эту идею удачной. Ну, а даймон, даже если и хотел помочь своему учителю-другу-родственнику, не выполнить приказ ялтара, которому присягнул на верность, не мог.
Насколько я был прав, узнать удалось уже к следующему вечеру — раньше этого времени я запретил Сашке появляться на Лилее.
Он вернулся тихий и задумчивый. Я сидел в кабинете и в очередной раз вытягивал из Гадриэля все подробности его пребывания на Дариане, надеясь, что у кого-нибудь из нас сработает чутье и мы разгадаем головоломку по имени Вилдор, Вошел Сашка и неожиданно склонился передо мной. Без ставших уже привычными издевок, которыми он обычно это действо сопровождал.
Не знаю, как мне удалось скрыть свое удивление. Хорошо еще разъяснилось все довольно быстро. После первой же, сказанной им фразы: 'Спасибо, что дал мне возможность понять, прежде чем прибил'.
Остальное рассказал уже Саркат, после того, как я отправил Александра отсыпаться, не в состоянии смотреть на залегшую под его глазами синеву. И судя по тому, как даймон отводил взгляд, повествуя о двух обнявшихся женщинах — бабушке и жене, которые рыдали навзрыд, встретив выжатого до предела мага, выглядело это достаточно болезненно, чтобы в его голове безрассудство и оправданный риск не поменялись местами.
Воспоминания о Сашке тут же вытащили из-за мощных щитов самообладания, которые я выстроил, опасаясь скатиться в бездну отчаяния, лицо Леры. Единственной женщины, рядом с которой я чувствовал себя бесконечно счастливым. И которую безжалостно отдал во имя спасения мира.
И хотя ни она сама, ни кто-нибудь другой вряд ли могли меня осудить, я сам себе был и судьей, и палачом.
— Думаешь о Лере? — Гадриэль всегда очень тонко ощущал мое состояние.
— Даже когда я не думаю о ней, я все равно ее не забываю. — Я не стал добавлять, что верить в ее возвращение я тоже продолжаю — он это знал и без меня. Вместо этого вновь задал тот же вопрос: — Так когда он собирался вернуться?
— Да уже должен быть. Он собирался заглянуть к демонам, да по просьбе Аарона прощупать будущего правителя Дарианы. — И заметив мой вопросительный взгляд, тут же добавил: — Повелитель опасается, что тот не выдержит тяжести выбора, который ему пришлось сделать. Все-таки отсутствие в его прошлой жизни столь сильных эмоций делает для него все происходящее серьезным испытанием.
Похоже, мой друг считал также. В отличие от меня.
— Закираль — сын своего отца. Вряд ли Вилдор, выстраивая такой план, не учел этот момент. Да и связь с Единственной не позволит ему сорваться в пропасть переживаний. Скорее уж, что-то задумал и не хочет, чтобы об этом узнали раньше времени. Вот и прикрывается разбушевавшимися эмоциями.
Гадриэль откинулся в кресле, раздумывая над моей мыслью, как иные ценители рассматривают прекрасно ограненный камень. С тем же блеском в глазах, выдающим неподдельный интерес и со столь же далеко идущими планами.
— А если он все-таки в открытую участвует в замысле отца?
Вряд ли лорд и сам верил в то, что предполагал. Уж больно многое говорило против этого. Да и Таши не могла этого не почувствовать. Не говоря уже о Рае, которая возвращала его душу с границы Хаоса. Так что...
— Если он и участвует в чьем-то замысле, то только в своем собственном. Помяни мое слово: пройдет совсем немного времени и в паре Арх'Онт-Закираль, именно последний начнет доминировать. И не только потому, что Аарон уже начал воспринимать того, как еще одного сына, но и благодаря опыту, который даймон приобрел под руководством своего отца.
— Мне кажется, или Вилдору удалось произвести на тебя впечатление? — Взгляд Гадриэля был...
Именно так он посматривал на меня в те счастливые дни, когда мы с ним готовили очередную вылазку по укрытым защитными заклинаниями погребам Элильяра или когда свободные от священных уз брака барышни казались нам слишком легкой добычей.
— Только не говори, что у тебя не возникло желания поиграть с ним в так любимые нами игры? — усмехнулся я, вспоминая, рассказ друга о том, как он заполучил Кайласа.
Отрицать он даже не попытался. Или не успел.
Дверь в гостиную широко распахнулась, напомнив мне день начала вторжения. Да и вид влетевшего в комнату Сашки очень был похож на тот.
Так что вряд ли можно было ожидать хороших вестей. И только наша с Гадриэлем готовность к любым неожиданностям не позволила нам отреагировать на то, что произнес маг, сопровождая свою речь теми самыми словами, которые моя жена произносила в похожие моменты.
— Закиралю удалось узнать, где находятся его сыновья. И он отправился туда. Один. Не поставив никого в известность.
И он мог больше ничего не говорить. Потому что и без всяких слов было понятно, что кое-кто решил засунуть свою голову в ловушку. И оставалось лишь надеяться, что он подумал о том, кто и как его оттуда будет вытаскивать.
Лера Д'Тар
Теперь я знала, что значит паранойя в исполнении правителя Дарианы, двух теров и начальника его охраны. И хотя последний оставался приглядывать за тем, что будет твориться в совете во время нашего отсутствия, то ли подчиняясь Маргилу, то ли надзирая над ним, ему удалось внести свою лепту в доведение меня до полной потери контроля.
За то время, пока мы готовились отправиться на Лилею, я успела вспомнить все эльфийские слова, которые выучила первыми. Да и весьма специфичные дарианские, которые стали мне известны уже здесь, тоже.
Кроме того, что меня вновь заставили влезть в форменный костюм черных жриц, накинув сверху набиру, мои ноги украшали ленты блокираторов, а на руках были закреплены браслеты с рохсашами. Про меч, парочку амулетов, узнав назначение которых я тщетно пыталась найти соответствующие моему настроению эпитеты, я предпочла бы умолчать. Потому что все это выглядело так, словно я собиралась в одиночку избавиться от одной стационарной базы, вместе с теми, кто в тот момент там будет находиться.
И обиднее всего было то, что сам Вилдор к своему арсеналу не прибавил ни одной игрушки.
— Сэнар...
Мы были в покоях ялтара. И хотя внешне их хозяин выглядел как обычно, спрессованные в монолит щиты, которыми он отгородился в том числе и от меня, лучше иных признаков говорили о его состоянии.
— Вилдор, — небрежно перебила я его, нисколько не смущаясь присутствия посторонних: они видели и не такое, — ты собираешься в десятый раз напомнить ему о том, чтобы он не сводил с меня глаз? Боишься, что у него память плохая, или... — я насмешливо приподняла бровь, пытаясь хоть как-то вернуть ему ту бесстрастность, которая всегда действовала на меня очень отрезвляюще, — опасаешься, что Яланир вновь решит бросить тебе вызов, требуя меня себе в жены?
Не подействовало.
Он полоснул по мне таким взглядом, что моя защита жалобно взвизгнула. Но... ответил. Настолько спокойно, что это наводило на мысль о том, что сдерживается он из последних сил. Но отнюдь не из-за создавшейся ситуации: будь его воля, он бы и без моей помощи справился с уничтожением всех, кто посмел ему сопротивляться.
Похоже, в его словах о том, что его старший сын едва его не переиграл, был смысл.
— Я пытаюсь понять, зачем ты лезешь вместе со мной в эту ловушку.
Интересно, это можно посчитать извинением?
— Если я тебе отвечу, — я довольно удачно воспроизвела его тон, — ты потеряешь большую часть своей репутации умеющего себя контролировать берсерка. А я этого не хочу.
Меня обдало леденящим душу холодом.
Да... с таким подходом к спасательным операциям он явно раньше не сталкивался. А ведь я ему рассказывала, как мы ходили вытаскивать моего прадеда. Мог бы и сделать соответствующие выводы.
Хотя его можно понять. Если бы мне несколько дней тому назад сказали, что я буду прикрывать его с тыла, вряд ли бы поверила.
Напряженная тишина вокруг меня заставила отвлечься от раздумий. Одно из двух: или я в очередной раз произнесла вслух то, что предназначалось для одной меня, или мы все уже находились на ментальной связи, которую я хоть и не позволила активировать у себя, но не отказалась от небольшого приборчика, обеспечивающего ту же функцию.
— Госпожа Лера, если вы не хотите, чтобы ваши мысли стали достоянием всех остальных, просто четко отдайте команду: связь отключить, — пояснил Кадинар, пряча под опущенными ресницами восторг от моих выходок.
Все-таки он весьма настойчиво продолжал напоминать мне Сашку. Или брала свое его человеческая природа. Впрочем, с вопросом об отношении души к расе мне еще предстояло разобраться. Когда для этого наступит время.
— А раньше об этом никак нельзя было сказать? — смущенно уточнила я, подумав при этом, что в клоуны к четырем самовлюбленным идиотам не нанималась.
И отключила связь: повеселились и хватит. Кое-кто из присутствующих в этой гостиной был не в состоянии оценить черный юмор на борту тонущего корабля.
Ну а если серьезно... Все притворное веселье исчезло с моего лица.
— Вилдор, где находится грань души Закираля?
Дорога к откровенности грозила оказаться долгой и запутанной.
В глазах ялтара появилась легкая задумчивость, словно он пытался понять, что ему со мной сделать, чтобы я не путалась у него под ногами. Остальные трое смотрели на меня так, будто я пыталась выведать их семейные тайны.
Интересно, как они отнесутся к тому, что они мне уже известны?!
— Твоя попытка меня выдрессировать, должна была закончиться довольно плачевно. Для меня. — Не знаю, насколько хватит моей выдержки, но я собиралась добиться своего. А Вилдор вряд ли был способен до конца поверить чувствам, так что приходилось взывать к разуму. — Не думаю, что Яланир этого не понимает. И если увидит меня рядом с тобой, то будет воспринимать лишь как твою игрушку. Но никак не возможного противника.
И опять тяжелая и напряженная тишина. И я словно вижу каждую его мысль обо мне. Всю ту цепочку метаморфоз, которую я прошла, чтобы сегодня говорить с ним на равных. Не ища его милости, а готовясь встать плечом к плечу, чтобы спасти того, кто ему дорог.
Ему и мне. Потому что Закираль не только цель, он — надежда этого мира на иной, чем безжалостное истребление других, путь. И я должна была... нет, я не могла не доказать ему свое право на его доверие.
— Для Яланира я — та Лера, которую он пытался соблазнить за ужином, и за которую дрался со своим отцом. И в то, что я добровольно могу напроситься к тебе в телохранители, он не может предугадать даже в состоянии глубокого просветления. — И видя, как опускаются его ресницы, выдавая готовность принять решение, говорю то, о чем однажды уже просила... другого. Даже не догадываясь, что мне придется еще раз повторить эти слова. Тому, кого еще недавно считала врагом. — Попробуй мне поверить.
Но вместо ожидаемого облегчения — все та же вязкая тишина, в которой идет незримый бой. Веры и неверия, замысловатых игр и откровенности. Бой между тем, кто прошел долгий путь потерь и ошибок и тем, кто только делал по нему свои первые шаги.
И осознание того, как утекает время, заставляет меня сорваться на рык.
— Если ты хочешь, я дам тебе клятву не причинять вреда твоему сыну.
Надо не забыть уточнить, какому именно. Потому что одному из них встреча со мной не предвещает ничего хорошее.
Взгляд стоящего напротив меня Кадинара слегка затуманился. У Вилдора тоже. А мое терпение при виде этого стремительно падало к минусовым отметкам: он еще думает!
Впрочем, остановила я сама себя: вряд ли это были сомнения. Скорее он просто корректировал свои планы, с учетом неожиданного вмешательства сына и моей настойчивости.
