Но Кристи вовсе не собиралась больше никуда убегать, о чем и сообщила парню беспечным тоном, обнимая за шею и заглядывая в глаза. Время сомнений прошло, и слова внезапно потеряли всякое значение.
Мир вокруг перестал существовать, остались горячие губы на губах, одно на двоих дыхание, смешавшееся тепло тел... На последней грани сознания их удерживал только холодный твердый металл машины, на которую девушка опиралась спиной, а парень ладонями.
Где-то вдали остался город, искрящийся радугой огней, а здесь была темнота и тишина, нарушаемая только звуками неровного, напрочь сбитого дыхания, музыкой, льющейся из так и не выключенной магнитолы, да далеким гулом поездов.
Маленькими молоточками в висках стучал пульс, сильнее упирались в крышу ладони почти потерявшего контроль парня, нежно скользили руки девушки по его шее и затылку... Чуть сжались тонкие пальчики, слегка царапнули по шее ноготки, пробежала по его телу лёгкая дрожь, сорвалось полустоном с губ парня её имя... Глубокий вдох — разорванный через силу поцелуй и попытка снова научиться дышать автономно друг от друга...
— Иди ко мне, — хрипло позвал Лёша, садясь прямо на асфальт, и потянул Кристи за запястье. Она послушно опустилась рядом, переместилась парню на колени и уютно свернулась комочком, прижавшись щекой к его плечу.
Они немного помолчали, глядя вверх. Звезды — намного ярче и ближе, чем в городе — веселой россыпью подмигивали им с бархатно-синего неба.
— Тебе правда сегодня уезжать? — нарушил молчание Леша.
— Не хочется, но надо, — грустно отозвалась девушка, крепче обнимая его за пояс. Поняла, что совсем потерялась во времени и завозилась, вытаскивая из кармана мобильник.
— Еще два часа, потом Селику на стоянку поставить и все такое... — уточнила Кристи, выставляя на телефоне будильник. — Прости, мне правда нужно ехать.
— Жаль, — вздохнул парень. — Но планы спонтанно не меняют, я понимаю. Останешься со мной? Я потом тебя провожу...
— Останусь, конечно, — слегка улыбнулась девушка, засунула мобильник в карман и шепнула куда-то в шею парню: — Все, до будильника — это наше время.
Они снова замолчали, просто наслаждаясь друг другом, и улыбались, понимая, что даже дышат сейчас в унисон. Парень машинально гладил девушку по спине, немного сбиваясь, когда под лопатками ладонь не нащупывала посторонних выступов от одной детали, судя по всему, отсутствующей... Внезапно умиротворённость разбила до боли ему знакомая музыка, долетевшая из магнитолы. "Она опять сказала, что скучает, что любит, что в её прежней жизни нет больше смысла..." — пел Faddey, голос которого искажали некачественная запись и небольшие помехи...
— Выключи, — поморщившись от воспоминаний, коротко попросил парень.
Кристи немного поколебалась, но музыка действительно звучала диссонансом с настроением. Вздохнув, девушка встала, обошла машину, заглушила до сих пор работавший двигатель и отщелкнула панель магнитолы. Задумчиво спросила, глядя на смутно виднеющееся в темноте лицо Леши:
— Почему ты так не любишь эту песню?
Зашуршала олимпийка — он пожал плечами, легко встал и ответил вопросом на вопрос:
— А ты за что ее так любишь?
— Не знаю... За что любят такие песни? За то, что настоящая, наверное, — отозвалась девушка. Немного помолчала, вспоминая, как когда-то давно началось ее увлечение альтернативой... Машинально встала, в пару шагов дошла до парапета и, глядя на отражающиеся в темной глади воды звезды, заговорила:
— Понимаешь, такие вот песни... они помогают. Когда все плохо, когда на душе хреново — хоть волком вой...
Вздохнула, неосознанно плотнее кутаясь во флиску, и позволила воспоминаниям пролиться словами:
— Вот, знаешь, иногда так бывает — маешься беспричинной тоской, глупым осознанием своей ненужности и никчемности. Мотаешься по ночному осеннему городу, мокнешь под мелким серым дождем, и душа от одиночества мерзнет. Потом едешь домой, просто потому, что больше некуда деться. Сидишь на подоконнике, и в темноте пишешь какой-то бред. И сразу жжешь лист, но он даже не хочет гореть, потому, что закапан водой с волос...
А потом, когда уже нет сил выносить эту тишину, включаешь музыку, наугад и наобум, и попадаешь на такую вот песню. Слушаешь и понимаешь — всю твою боль и тоску в коротких строчках, в перезвоне гитарных струн — выразил кто-то другой. А значит ты не одинок, значит где-то есть такие же, как ты. И от этого — становится легче. Просто немного теплее. И даже снова можно дышать...
Не выдержав, Лёша подошёл сзади и крепко обнял девушку. В голове метались тысячи мыслей, среди которых ярче всех светилась: "Мне жаль, что ты нашла себя в моей песне. Я знаю это больно, когда так...". Но всё это так и осталось всего лишь не озвученным текстом, потому что, поддавшись первому порыву, парень присел на поребрик и, крепко прижав к себе Кристи, поцеловал, пытаясь через поцелуй донести, что одна она больше не будет. Постепенно девушка снова расслабилась и доверчиво прижалась к парню... Не удержавшись, он начал перебирать её волосы, просто наслаждаясь вот такой своеобразной романтикой — единственной, какую он мог дать. Как оказалось, бетон, вода и лес в округе были намного роднее и ближе, чем стандартные свечи, расставленные на столике рядом с каким-нибудь букетом. "Чёрт, вот зачем гитару выложил?" — мысленно обругал себя Лёша, поймав себя на мысли, что для Кристи он хочет и может петь. Вот так вот сидеть близко-близко, держать её на коленях, перебирать короткие рыжие прядки, наслаждаться тёплым дыханием на своей шее и петь, пусть даже и без музыкального сопровождения.
— И улетаем, мы вместе закованы,
Мыслями старыми... Птицами новыми...
Зазвучал негромкий голос парня. Кристи чуть вздрогнула и притихла, растворяясь в удивительно красивом голосе, закрыла глаза, отгораживаясь от всего, кроме пения, его живого тепла и ласковых прикосновений больших ладоней, умеющих быть такими нежными...
Смыслом не учатся, дальше и в сторону,
Сдаться, не мучиться, чтоб было поровну...
Не осталось ни мыслей ни слов, только желание делить на двоих эту минуту и следующую, и еще... Отчего-то жгло глаза и стоял комок в горле, и девушка замерла, забывая дышать...
Тикают строчки по пальцам... вином...
По губам.
...кружится голова, крепче объятия, потому, что даже пара сантиметров — это слишком далеко и невольно срывается неслышный вздох: "Леша"...
Я укрою тебя небом
Я укрою тебя...
Отзвучала песня, улетела обещанием к звездам, подхваченная легким ночным ветром...
Осталась тишина, в которой не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
Текли минуты, вдали прогрохотал еще один поезд и они немного очнулись.
— Помнишь? — улыбнулся Лёша, нарушив зачарованное молчание, и приложил свою ладонь к ладошке Кристи.
— Помню, — эхом откликнулась девушка, и кивнула, завороженно разглядывая сложенные вместе ладони — такие разные и такие нужные друг другу.
— Согласись, так лучше, — продолжил парень, расслабил руку и его пальцы крепко переплелись с пальчиками Кристи, словно ждали этого момента вечность и теперь заявляли: "Я тебя не отпущу".
Глава 19
Как позже шутила сама девушка, вся ее поездка прошла под лозунгом "Не дадим Кристине выспаться".
Началось все в поезде. Она вполне уютно устроилась на одной из верхних полок вагона, наполненного темнотой и сонным дыханием людей. С головой укрылась флиской, еще хранящей запах их с Лешей объятий, но сон не шел — слишком много событий произошло в эту ночь, и мысли кружились веселым хороводом рождественских снежинок вокруг последних двух часов.
Так бывает, что, казалось бы, простые события приобретают особое значение. Вот и для Кристи эта ночь стала ожившей сказкой, исполнившимся чудом, в котором ее любимый демон, такой родной и близкий, сплетал их пальцы и хрипловатым голосом спрашивал: "Можно я тебя никому не отдам?"...
Вынырнуть из воспоминаний ее заставила короткая вибрация мобилки — пришла смс, в которой Леша писал, что уже дома. Она ответила, пожелав сладких снов, и мечтательно улыбаясь в темноту, незаметно соскользнула за грань мира сновидений, в которых Леша снова пел ей "Не оставляй меня..."
Но, по закону всемирной подлости, хорошее часто бывает недолгим. Так и на этот раз, поезд резко дернулся, останавливаясь, и мирно спящая девушка впечаталась лбом в перегородку купе. Проснулась, заворочалась, укрываясь плотнее, и попыталась снова уснуть, но не смогла. Уже вовсю светило солнце, люди сновали туда-сюда, за открытым окном, на перроне какая-то женщина громко требовала от носильщика ускорения...
Промаявшись минут десять, Кристи поняла, что поспать ей больше не удастся и села на полке, ощущая себя насупившейся совой в зоопарке, которую по ошибке подселили в клетку с активными и шумными дневными птичками, и теперь она пытается сообразить, как же тут выживать?..
Очнулась она только тогда, когда поезд тронулся. Машинально глянула на часы — половина одиннадцатого. "Раньше полудня звонить не рискуй" — вспомнилось давнишнее предупреждение, так что пришлось ей ограничиться смс-кой, ведь Кристи вовсе не желала лишать сна своего парня.
Потом она наскоро умылась, выпила традиционную кружку утреннего кофе и вернулась на свою верхнюю полку. Достала из сумки ридер и решила употребить неожиданно образовавшееся свободное время с пользой — попытаться разобраться в том, кто же прав в истории с турбиной Селики, не зря она вчера пару часов убила на скачивание разнообразных мануалов и статей. Процесс шел со скрипом, читать в движущемся поезде было не очень удобно, едва проснувшееся сознание отчаянно сопротивлялось попыткам запихнуть в него данные о типах турбин, зависимости от них КПД и износа разных двигателей и прочие хитрости, но постепенно Кристи начала понимать, что не все так просто с одной стороны, а с другой...
"Какого ж хрена ты натворил, Мишка?"
* * *
Терпение Зота закончилось в воскресенье вечером. Планы рушились, как карточные домики, построенные на ветру, выводя из себя и так вечно недовольного окружающим миром парня. Мало того, что Оксана не справилась с простейшей задачей, и серебристая "японка" с некоторой долей позерства обставила красавицу "Бэху", так еще и до сих пор не раздался телефонный звонок от рассыпающейся в извинениях блондинки.
Раздраженно убавив доносившиеся из колонок звуки тяжелого рока, он достал из кармана мобильник и набрал номер.
— Слушаю, — раздался в трубке томный голос.
— Здравствуй, Оксана, — тихо и чуть-чуть зловеще поприветствовал ее Зот.
— Эд? — едва заметно дрогнул голос собеседницы. — У меня вчера ничего не получилось...
— Да, я видел. Знаешь, я думал, что ты лучше... — немного презрительно начал парень.
— Что ты имеешь в виду?
— Да вроде бы все при тебе, а парня даже немного завлечь не смогла...
— Он мой бывший парень! — возмущенно перебила его Окса.
— И все равно по нулям? — хохотнул Зот. — Детка, да твои вещи дороже, чем ты сама.
— Не в том дело, — попыталась оправдаться девушка. — Он слишком гордый!
— Да каким местом тут гордость? — он снова понизил голос до зловещего шепота. — Скажи еще, что он не такой как другие рейсеры, и вообще, не возбуждаемый экземпляр. Проще признай, что не годишься ни для чего большего, кроме как давать отмашку на гонку.
— Вот как? — похолодел голос Оксаны. — Значит тебе нужно, чтоб "RR" слились? Хорошо. Эклипс больше не встанет на старт.
— Удачи, — в тон ей отозвался парень и нажал на отбой.
Небрежно бросив телефон на стол, Зот удовлетворенно откинулся на спинку кресла и потянулся. "Вот так... Всего пара фраз и блондиночка готова есть землю, лишь бы я изменил мнение. Как предсказуемо..."
Крошечный золотисто-розовый мобильничек оказался резко захлопнут раздраженной хозяйкой и спустя пару секунд упал на небрежно смятое шелковое покрывало, лежащее рядом с огромной кроватью.
— С-с-скотина! — скривившись в пустоту комнаты, прошипела блондинка. Она бы и сама не сказала, кого имела в виду — то ли Зота, усомнившегося в ее привлекательности, то ли Алешку, который вздумал показывать характер именно сейчас, то ли вообще всех мужиков оптом...
Выдохнула, расслабляя лицо — "не дай бог морщинки появятся" — спустила пониже держащийся на груди бледно-розовый топ и оглядела себя в зеркале, которое послушно отразило картину: высокая, ухоженная блондинка с идеальной фигурой. Улыбнувшись своему отражению, она на несколько секунд задумалась, а не поохотиться ли ей за новой рыбкой — Зот казался неплохой заменой нынешнему ее любовнику. И такой кайф был бы заставить эту ледяную глыбу растекаться у нее под ногами шелковым ковриком... Точно так же, как это было с Алешкой.
"Алешка номер два, улучшенная версия" — прикрыв глаза, сладко улыбнулась отражению в зеркале Оксана. Новый знакомый и впрямь был очень похож на бывшего парня, не только внешне, было что-то еще... Только в Эдуарде чувствовалась порода и большие деньги, выгодно отличающие его от простого механика, грубоватого, с вечно грязными руками и совершенно лишенного чувства стиля. Оставалось одно: поставить на место этого самого "простого", чтобы больше не смел показывать характер и вообще уполз туда, где ему и место. И, заодно, уесть эту мелкую рыжую выскочку, об одном воспоминании о которой хотелось что-нибудь разбить. А для этого — ей нужна была информация...
— Котенок, ты где? — ворвался в мысли девушки голос Девса, который ей сейчас и был нужен.
— Иду, сладкий, — откликнулась девушка самым милым голоском, на который была способна. Прошла по длинному коридору недавно купленной и еще до конца не отремонтированной квартиры и мысленно поморщилась — ее ужасно бесила строительная пыль и всякий хлам, необходимый для ремонта. Едва не споткнувшись о ждущие своего часа какие-то длинные палки, она прикинула, что пора напомнить Девсу, съездить куда-нибудь отдохнуть, пока рабочие приводят тут все в порядок. Но сейчас... Сейчас у нее было более важное дело.
— Я жрать хочу, — с ходу недовольно заявил ей Девс, мрачно болтая пакетиком чая в кружке с горячей водой. Оксана пожала плечами, отмечая, что в микроволновке уже что-то разогревается, наполняя кухню запахом колбасы и тающего сыра. Ее передернуло при мысли о калорийности такой пищи, но блондинка предпочла промолчать, потому что проблема еды с первых дней доводила их до скандалов, а сейчас ей это совсем не было нужно. Так же молча она открыла большой, тускло отсвечивающий металлом холодильник и попыталась прикинуть, чем же можно успокоить голодного парня, точнее его ненасытный желудок.
— Только не надо пичкать меня своими йогуртами обезжиренными, — проворчал он, наблюдая за действиями подружки. Услышал шелест полиэтилена и поморщился от отвращения, вспомнив, что именно такой хруст издает пакетик с основной едой девушки — какие-то хлопья, вперемешку с семенами и сморщившимися от отчаянья кусочками того, что в прошлой жизни было фруктами. — И своим птичьим кормом тоже. Блин, мяса хочу нормального! Я, в конце концов, мужик, а не хомяк, чтоб зерно жрать.
