В этой темноте сверкали вспышки света. Большинство из них были слишком слабыми, чтобы их можно было уловить чем-либо, кроме этих приборов, но время от времени вспыхивали более яркие вспышки, которые можно было заметить невооруженным глазом. Факт этого сражения — если не точные данные о его главных героях — был бы очевиден для любой команды в радиусе миллиона лиг, и новость об этом уже облетела бы все Сообщество. Это была не какая-то мелкая стычка между каперами.
— Считаем, что в подэскадре пять кораблей, — сказал Лагганвор. — Мы очень внимательно наблюдали за их стрельбой, и нет никаких признаков присутствия шестого корабля. Остальные корабли либо не стреляют, либо находятся где-то в другом месте. Сталлис, возможно, не хотел рисковать, посылая всю свою эскадру на один возможный перехват.
— Видели ли мы блик паруса?
— Одно или два намека с предполагаемого местоположения Фуры, но совсем ничего от атакующих кораблей. Трудно быть уверенным, но, похоже, вся стрельба ведется со стороны подэскадры.
— Мы считаем, что Фура находится ближе к нам, чем эти корабли?
— Почти наверняка. Мы лучше зафиксировали ее, когда она подала сигнал, но это была короткая одиночная передача, и с тех пор нам ничего не известно о ее передвижениях. Но поскольку мы видим вспышки выстрелов с других кораблей, они должны находиться на большем расстоянии — по крайней мере, на несколько десятков тысяч лиг дальше.
— Должно быть, она стреляет в них в ответ.
— Хотелось бы на это надеяться.
Она оторвала взгляд от телескопа и посмотрела на него в полумраке смотровой. — Я знаю свою сестру. Она не сдастся без боя, несмотря ни на что. Значит, она, должно быть, стреляет. Но поскольку ее орудия повернуты от нас, мы не видим ни вспышек, ни свечения дульных срезов.
— Адрана, Фура разбирается в тактике и знает, когда контрдействие было бы самоубийственным. Сейчас как раз такой случай. Вы видите, как эти корабли распределяют огонь между собой? Вот почему вспышки беспорядочно пляшут вокруг. Каждый из них дает короткий залп, останавливаясь до того, как появится хоть малейший шанс увидеть свечение дула, затем за дело берется другой корабль. Они, должно быть, координируют действия с помощью черепа, или телеграфа, или какого-то согласованного плана. В результате у них низкая скорострельность для пяти кораблей, но ни один из них никогда не прогревает свои орудия достаточно долго, чтобы "Мстительница" могла прицелиться в них. По сигналу радиоречи они определили ее местоположение, и эта стрельба может уточнить координаты по блику паруса.
Адрана снова посмотрела в телескоп. Огни сверкали. Они были слегка подкрашены: бледно-голубые, бледно-розовые, бледно-изумрудные, красивые, как фейерверк.
— Она так просто не сдастся, Лаг.
— Не думаю, что она собирается это делать. Но намерена тянуть с этим как можно дольше. Она сделала нам два одолжения, Адрана. Во-первых, предупредила нас о черепе, хотя и знала, что это раскроет ее перед Сталлисом. Во-вторых, притянула его внимание, что она сейчас и делает. Пока он занят "Мстительницей", мы далеки от его мыслей. С этим... отвлекающим маневром... мы можем завершить наш подход к Тревенза-Рич.
— Моя сестра значит для меня больше, чем просто отвлекающий маневр.
— Никто не думает иначе. В равной степени, я не сомневаюсь, что Фура отдала бы и вторую руку, чтобы вы были в безопасности. Учтите это сейчас. Доставьте нас в порт и не проявляйте ни малейшего беспокойства по поводу несчастья, которое могло случиться с другим, менее благополучным экипажем. Они не имеют к нам никакого отношения.
— Вам очень легко оставаться равнодушным, не так ли?
— Напротив, я совсем не холоден. Не отстраненность послала меня отомстить за Пола, и не отстраненность сейчас заставляет меня желать вам лучшего. — Он помолчал, затем отпустил фиксатор на своем телескоп. Он повернул его на шарнирах, и плотно прилегающие манжеты легко соскользнули, когда он произвел повторное наведение по другим координатам, почти в противоположной части неба. — Следуйте за моим наведением. Вы не промахнетесь.
— Вы по-прежнему очень хорошо видите.
— Я был не настолько глуп, чтобы уничтожать самый способный из моих двух фальшивых глаз. Но вы и не ожидали меньшего.
— Я все гадала, какой из них вы могли разбить.
— Хотите, я скажу вам кое-что еще, в надежде, что это восстановит нашу несколько пошатнувшуюся вежливость? Вы поступили умно, подсунув мне то успокоительное, но я все равно мог бы в любой момент направить глаз, достаточно умело, чтобы причинить вам реальный вред.
— Тогда почему вы этого не сделали?
— Отчасти из природной осторожности, отчасти из-за интриг, отчасти из желания восстановить ваше пошатнувшееся мнение обо мне. Отчасти потому, что не хотел причинять вам боль.
— Мое мнение, раз уж оно сложилось, нелегко изменить.
— По крайней мере, в этом мы согласны. Вы уже видите их?
Она направила свой телескоп на тот же участок неба и методично двигалась взад-вперед, пока в поле зрения не появилась яркая колючка.
Это был мир-веретено.
— Он так близко, что его можно потрогать.
— Это очень скоро произойдет. Полный света и жизни. Тепло и гостеприимство. Люди. Свежая еда. Свежее питье. Новые кости взамен разрушенного черепа. Вы могли бы потратить неделю, просто прочесывая торговые центры! И все же, похоже, вы не в восторге от такой перспективы.
Осмелится ли она рассказать ему о подозрении, которое зародилось у нее в голове? На данный момент оно не поддавалось проверке. У нее не было черепа, чтобы проверить себя. Даже если бы тот и был, она не была уверена, что у нее хватило бы решимости вернуться в каюту с костями или даже в любую другую комнату с костями, после того, что произошло в прошлый раз. Но это был не просто ужас от холодного заточения и того, что пыталось выбраться наружу сквозь пол. Теперь было что-то еще: что-то другое.
Чего-то не хватало.
— Когда мы покидали Малгрейсен, — осторожно ответила она, — я думала, что мы с Фурой совершим этот переход вместе. Считала, что в Тревенза-Рич удача повернется к нам лицом. Думала, что там мы найдем ответы, и, выпустив Тэйзакнэйкака, надеялась, что мы подружимся.
— Все это по-прежнему возможно.
— Нет, — холодно ответила она. — Это не так. Фура в опасности, и я ничего не могу с этим поделать; ничего, что не нарушило бы обещание, данное мной щелкунчику. Не знаю, увижу ли я ее когда-нибудь снова, и не уверена, что хоть что-то из этого того стоит. Пропади все пропадом, Лагганвор. Внезапно меня перестали волновать те вопросы, которые, как я думала, значили так много.
— Вам не все равно, и так будет всегда. — Он положил руку ей на рукав. Жест был скорее братским, чем интимным, и она позволила себе немного утешиться. — Фура тоже это знает. По-своему, вы обе фатально неспособны к нелюбопытству. Вот к чему привел вас этот замечательный недостаток. И теперь, когда вы обе начали приближаться к чему-то, вас уже не остановить. Именно любовь к вам и любовь к этой потребности в знаниях заставили Фуру предупредить нас, хотя она точно знала, чего это ей стоило. Если вы собьетесь с пути, на котором стоите сейчас, то предадите не только свою любовь, но и самую мудрую часть себя.
— Вы думаете, что знаете меня лучше, чем я сама себя знаю.
— Я бы на это не решился. Но недавно допустил ошибку, недооценив вас, и, думаю, из-за этого узнал вас немного лучше. Вы должны продолжать.
— Чтобы я дала вам еще одну возможность попытаться обмануть меня?
— Нет. Я... обдумал свое решение.
— И что?
— Какой бы благородной цели, по моему мнению, я ни служил, надеясь организовать вашу поимку, теперь я отказываюсь от нее. — Несколько секунд он молча сидел рядом с ней. — Руки капитанов, которым, как считалось, я мог доверять, запятнаны кровью капитана Уэрранвелла, и, судя по тому, что мы видим из того, что происходит за нашими спинами, похоже, что они хотят усугубить свои преступления.
— Ваша совесть уязвлена. Хотя и с опозданием.
— Моя совесть всегда была чиста. Моя преданность... я был введен в заблуждение. Но это ненадолго. Я принял решение, Адрана. С каждым часом эта маскировка кажется мне все более неуместной. Я носил ее достаточно долго. Я не Лагганвор и не хочу, чтобы обо мне думали как о нем.
— Я уже знаю, кто вы такой.
— Пришло время поделиться нашим секретом с остальными. Я хочу почтить память моего брата, вернув ему его имя, как свое собственное. Я Бриска Рэкамор, и отныне не буду отзываться ни на какие другие имя и фамилию.
— Когда Фура узнает, она вырвет ваш единственный живой глаз.
— Если бы я подвергся такому позору, Адрана, это означало бы, что ваша сестра победила, а Сталлис — нет. И я бы счел такой исход действительно прекрасным. — Он кивнул на их ноги и корабль, который был под ними. — Мы должны вернуться — эта битва не будет выиграна и проиграна за одну вахту. Если я знаю вашу сестру хотя бы наполовину так хорошо, как думаю, у нее найдется парочка сюрпризов для дорогого маленького Инцера.
Серт не ошиблась в своих наблюдениях: по "Мстительнице" действительно стреляли.
Огонь велся с нескольких кораблей, по крайней мере, с пяти из них, почти наверняка находящихся на расстоянии более десяти тысяч лиг и координирующих свои действия чрезвычайно искусным образом. Очевидно, это был какой-то отряд из основной эскадры, отделившийся, чтобы поохотиться на них, когда они бежали к переполненным орбитам и относительному убежищу внешнего Сообщества.
Один корабль давал залп или два, затем его сменял другой корабль, затем еще один, казалось бы, случайным образом, из-за чего было трудно предсказать, откуда последует следующая очередь. Поскольку ни один корабль никогда не вел непрерывный заградительный огонь, у их маг-пушек было достаточно времени, чтобы остыть между залпами, а это означало, что они никогда не горели достаточно ярко, чтобы наводиться на них, как бы Серт ни старалась с прицелами и шкалами наведения.
— Ты, наверное, удивляешься, почему я не стреляю в ответ, — сказала Фура Разеру, который был с ней в контрольной рубке. Она пыталась найти общий язык с мальчиком, надеясь убедить его в том, что безумие, которое он заметил в ней ранее, было всего лишь отклонением от нормы. — Возможно, у твоего капитана Уэрранвелла был бы другой подход?
— Какой бы подход он ни ишпользовал, — сказал Разер, все еще с некоторой осторожностью, — в конце концов, это ему не ошень помогло. Миштер Лашлинг... Мистер Ласлинг хотел, чтобы он выстрелил в вас в ответ, но капитан сказал, что это не принесет нам никакой пользы.
— Он был прав. Это ничего бы не изменило, разве что дало бы мне еще более удобную мишень. Ваши пушки высветили бы вас, как платформу на параде Джонсери. Вот почему я не могу послать ни одного снаряда в ответ по этим кораблям.
— Но у вас очень хорошее оружие.
— Да, Разер, — сказала она, краснея от гордости. — Очень хорошие пушки, и к тому же очень меткие, спасибо Паладину. Возможно, даже лучше, чем у них. Но это не поможет, когда у нас нет хорошего наведения на эти корабли. Нам пришлось бы прочесывать пространство, пробираясь в темноте, пока мы не наткнемся на удачу — блик паруса или блеск корпуса — и в этой игре нам не победить. К тому времени, когда у нас появился бы шанс на что-нибудь наткнуться, мы были бы подсвечены точно так же, как был бы подсвечен ваш бедный старый корабль.
— И тогда они бы добрались до нас.
— Они бы так и сделали. — Она погладила панель локатора. — Я могла бы рискнуть одним импульсом, если бы чувствовала себя немного более безрассудной, но удовольствие от того, что мы стали трудной мишенью, было бы небольшой компенсацией за то, что мы полностью выдадим себя.
— У вас на ракетном катере есть локатор, не так ли?
— Да, Разер, и я понимаю, о чем ты думаешь. — Она кивнула, выражая свое одобрение. — Один из нас мог бы отвести этот катер на безопасное расстояние от "Мстительницы", провести разведку и передать координаты врагов обратно Паладину.
— Понимаю, что сидеть в этом катере было бы не очень приятно, но если все остальное не сработает, то, может быть, стоит пожертвовать собой, рискнуть... чтобы спасти главный корабль?
— Я полностью поддерживаю твою храбрость — предполагая, что ты добровольно пойдешь на такую авантюру? Думаю, ты так и сделал бы. Но нам бы это совсем не помогло. Импульс локатора катера также отразился бы от нас, и есть большая вероятность, что эти корабли уловили бы такое отражение.
— Боюсь, это была моя единственная полезная идея, — сказал Разер, удрученно опуская глаза. — Жаль только, что мы не можем остановить свечение наших пушек или как-то скрыть это свечение, не так ли?
Ей стало жаль его, и она пожалела, что у нее нет другого способа подбодрить его.
— С этим ничего не поделаешь. Светящиеся дула станут наименьшей из наших трудностей, как только мы начнем отвечать им. Наши водяные насосы будут работать на полную мощность, чтобы не дать этим пушкам перегореть.
Корабль накренился, и ей пришлось схватиться за консоль, чтобы не удариться о стену. Разер ахнул, но затем взял себя в руки. С ними что-то случилось — что-то, что, как она была уверена, имело отношение к атакующим кораблям, — но не было никакого удара, даже косого попадания, скользнувшего по корпусу.
Корабль заскрипел и застонал, оправляясь от крена, как пьяница, который кряхтит, споткнувшись о булыжник.
— Я знаю, что это было, — сказал Разер.
Она посмотрела на него. — Правда, парень?
— Да. Это то же самое, что мы почувствовали, когда вы начали обрывать наш такелаж.
Она повысила голос. — Паладин? Он прав?
— Боюсь, что так и есть, мисс Арафура. Мистер Тиндуф, несомненно, подтвердит это с помощью своих тензометрических датчиков, но, похоже, что-то перебило страховочный трос одного из наших меньших полотнищ. Я вношу поправки по ходу разговора.
— Мы что, инвалиды?
— Если ущерб именно таков, то наше положение не сильно ухудшится. Компенсаторы выдержат дополнительную нагрузку, и мы просто будем немного медленнее поворачивать против подветренного потока.
— А теперь, пожалуйста, скажите мне, что на этих парусах была улавливающая ткань, а не обычная парусина.
— Такова моя нынешняя оценка, мисс Арафура.
— И как это может нам помочь или не помочь? — спросил Разер.
— Улавливающая ткань не будет давать блики, в отличие от обычной. Если срезан страховочный трос, снаружи будет хлопать большая уродливая масса парусов, и я бы предпочла, чтобы это нас не выдало.
— Но они ведь снова будут стрелять в нас, не так ли?
— Они не пырнули нас ножом, Разер, они просто подрезали подолы наших юбок или брюк, как тебе больше нравится. Это был удачный выстрел, и не более того — и если нам повезет, они даже не догадаются, как близки были к тому, чтобы пустить нам кровь.
— Вы кажетесь очень спокойной, — сказал Разер.
— Ну, а я — нет. Вовсе нет. — Она улыбнулась, удивленная тем, как он ее воспринимает. — Ты напуган, мальчик?
Разер, казалось, обдумывал свой ответ, прежде чем высказать его. — Хочу сказать, что это не так, но это было бы ложью, и я думаю, вы бы сразу это поняли.
