На следующее утро к учебному бою все было готово. Антону Ивановичу выдали радиостанцию размером с коробку от детских туфель. В наушниках можно было прослушивать переговоры между командирами отделений и руководившим боем командиром роты. Такая же станция была у Зверева, но вдобавок к прослушиванию он мог отдавать команды.
По условию учений, два отделения обороняющихся были вооружены винтовками Мосина и одним станковым пулеметом 'Максим', а нападающие двумя пулеметами и самозарядными винтовками. Соотношение противоборствующих сторон один к одному, но у атакующих подавляющее превосходство в огневой силе.
На стороне обороняющихся поднимаются и опускаются грудные мишени солдат и станкового пулемета. Посредством системы тяг их двигали сидящие в блиндажах бойцы.
Наступающие должны били поразить максимальное количество мишеней. Конечно, никаких критериев успеха не было. Устроители давно практиковали стрельбы по управляемым мишеням, поэтому за людей в блиндажах не волновались, но наступление с боевыми стрельбами имитировалось впервые. Эффективность же предложенной тактики предстояло оценить Деникину.
По центу полигон разделяла натоптанная дорожка. Слева и справа от нее отделения 'наступающих'. Последние наставления, чтобы не растягивались и ни в коем случае не пересекали разделительною линию, а отставшие не зацепили идущих впереди. Волнение устроителей невольно передается Деникину. Похоже, Зверев уже пожалел, что пошел на такой риск.
По сигналу с дистанции восьмисот метров первое отделение перетекло из наспех отрытого окопчика в поле. Ползком пройдена стометровка. По условию в этот момент их замечает противник. В подтверждении у мишени станкового пулемета засверкали электрические вспышки, одна за другой на три секунды стали всплывать грудные мишени. С первой же вспышкой злыми короткими очередями откликнулся изготовленный к бою пулемет второго отделения, с крохотной задержкой туда же полетели пули первого. Он на сто метров ближе. Сто пуль выпущено за секунды — сейчас 'Максим' противника главная цель. Гулко частят снайперские винтовки. Наблюдавший в бинокль Деникин уверен — 'Максим' не успел совершить и десятка выстрелов.
После подавления пулемета, второе отделение несется вперед. Двадцать секунд, сто метров и оно падает. Теперь очередь первого.
В эфире слышны команды. Первой стала команда на начало штурма, второй на открытие ответного огня. Резко позвучало напоминание в адрес командира первого отделения притормозить, а второму ускориться, это вступил в управление боем командир роды атакующих. Вовремя. Антон Иванович едва сам не вмешался — от 'дружественного' огня могли пострадать вырвавшиеся вперед бойцы.
После открытия огня, снайперы и пулеметчик внутри отделений перебегают, попеременно прикрывая друг друга, а еще надо выровняться между отделениями по фронту.
Выравнивание между отделениями получается не очень успешно. Удивительно, что вообще что-то получается — со слов Димона, эти бойцы взаимодействие отделений бойцы еще не отрабатывали.
Тогда-то и мелькнула у полковника мысль: 'Если ЭТИ еще не отрабатывали, значит, отрабатывали какие-то другие? Непонятно зачем они вообще осваивают такой вид боевых действий? Ведь это не регулярная армия, и вообще не армия'. Вслед укол ревности: 'Нам бы так готовить солдат в запасной бригаде, но не дадут. Одних патронов сожгли на добрую тысячу рублей'.
После выдвижения второго отделения, Антон Иванович двинулся за 'наступающими'. Его страхует Зверев и незнакомый боец. Все правильно, не приведи Господь оказаться впереди атакующих. Они, конечно, остановятся, но боевое оружие есть боевое, тем более в горячке. Чем ближе к окопам противника, тем отчетливее видна губительность работы двух 'адских машинок' и снайперских винтовок. Защитникам попросту не давали возможности поднять над бруствером голову. Большинство целей поражены не по одному разу. Перед последним броском вместо гранат в окопы противника полетели взрывпакеты и тут же команда 'стоп'.
'Не хотел бы я сейчас оказаться среди защитников', — такова была следующая отчетливо сформулированная мысль. Несмотря на то, что половину наступающих Антон Иванович списал в потери, их пулеметы тут же перехватывались вторыми номерами, и итог боя был предрешен.
После 'боя' Деникин сидел на лавочке. В душе царило опустошение, как после настоящего сражения и чарка водки пришлась кстати. В целом же у полковника сложилось впечатление, что результат был бы аналогичным, даже если увеличить число обороняющихся вдвое.
К вечеру разговор вновь вернулся к теме оружия. Деникина интересовали перспективы поступления оружия в войска. В отношении пулемета прозвучал сдержанный оптимизм — изобретатели планировали облегчить и существенно удешевить это оружие.
— Увы, с винтовкой такого не получится.
— Извините, почему?
— Слишком высока стоимость ствола, а сделать его дешевле пока не удается. Скорее всего, винтовка так и останется штучным товаром, но вам одну подарим.
— Досадно, очень досадно, отличная винтовка, а радиостанции? — в голосе будущего "Верховного правителя Юга России" прозвучала неподдельная надежда.
Работа над носимыми станциями началась недавно, и до ее завершения было не близко. По сути, Деникину показали изготовленные на коленках любительские поделки. Одна 'сдохла' во время учебного боя, благо Деникин не заметил, вторая сразу после демонстрации. Цель 'пустить пыль в глаза' реализовалась, но сейчас надо было давать задний ход.
— О радиостанциях и учебном бое надо забыть, — прозвучало неожиданно жестко.
— Но?
— Учение Леера истинно, потому, что оно верно, — откликнулся издевательским афоризмом Зверев
Смысл издевательской отсылки к главному российскому военному теоретику был справедлив, но неприятен.
Основываясь на компании 1912 года, главный военный теоретик, Генрих Антонович Леер, или не догадался, или просто посчитал излишним учитывать развитие социума, техники и экономики. В итоге, по истечении двух лет после Русской-Японской войны только ленивый не плевался на его могилу. Дмитрий же прозрачно намекнул, что он в курсе любимой отечественно забавы — однажды вырвавшись вперед, тут же впасть в летаргический сон до получения очередных звезлюлей. А ведь так однажды можно и не успеть выбраться из берлоги. Прихлопнут, и не чирикнуть не успеешь.
— А вам ведомо, что сейчас пересматривается стратегия и тактика военного искусства? — взвился уязвленный Деникин.
— Ага, флаг в руки, барабан на шею и цепями на пулеметы, — Зверев без розовых соплей показал отношение к господствующей тактике наступательных действий.
После таких слов гость впервые готов был взорваться. Пришлось вмешаться Федотову. Ни какой провокации переселенцы не планировали, все произошло спонтанно. Просто в одну корзину легли и напряжение учебного боя, и затронутая тема, и досада от невозможности что-либо изменить. Не последнюю роль сыграли сленг Зверева и неприятие местных авторитетов, зато Федотову было интересно наблюдать за будущим Верховным правителем юга России.
'Характер нордической, выдержанный. В порочащих связях замечен не был. Удар держать умеет и это радует, интересно, как у него с бабами, т.е. с женщинами, по местному?' — насмешничал про себя Борис.
— Антон Иванович, вы же понимаете, что пока немецкие генералы не опубликуют статьи о такой тактике боя, наши звездуны костьми лягут, но этого 'безобразия' не допустят. Для них десять раз сесть на одни и те же грабли — не предел, а разминка, зато фрицы мгновенно перехватят и умоют нас кровью. Это я к тому, что пока показанную тактику и рации лучше не афишировать. Дикость, конечно, но России такой вариант обойдется меньшей кровью.
Логика была непробиваемой. Чувствовалось, что Федотову самому тошно, но в тот момент Деникина задели выражения на грани приличия. И причем тут германцы, которых не в первый раз названы фрицами. Скорее по инерции, чем осмысленно прозвучал вопрос:
— И когда, по-вашему, нам воевать с Германией?
— Вы нас принимаете за прорицателей? — в голосе Бориса прорезалась насмешка.
— Нет, но вы постоянно говорите о германцах.
— Хм, возможно, — ушел от ненужной темы Федотов, — но России вряд ли позволят прожить без кровопускания больше десятилетия. В этом смысле надежды нашего премьера на двадцать лет мира беспочвенные мечтания.
— Но почему с Германией? — упорствовал Деникин.
— Союз России с Германией для англососов полный песец. — морпех, был как всегда 'конкретен' и до неприличия 'мягок', но завуалированный мат резал слух.
* * *
Вернувшись в Петербург, Антон Иванович навел справки о устроителях этой демонстрации. Оказалось, что оружие ему показали непосредственные владельцы компаний 'Русское радио', 'Стрешар' и 'АРМ', что само по себе льстило, но такой интерес к его персоне был непонятен и даже тревожен. Попутно полковник выяснил, что 'АРМ' действительно работает над двигателем для флота, но об артиллерийских тягачах никто и слыхом не слыхивал.
Уже не подъезде к Саратову вспомнилось, как уверенно чувствовал себя на 'поле боя' Зверев. Значит, приходилось ему участвовать в военных компаниях. Знать бы только где и когда, но на этот вопрос ответа ждать не приходилось.
А еще полковнику оставалось только удивляться, сколько разноплановых дел затеяли его визави. Тут и радиостанции, и моторы, и оружие. По отзывам почти во всей это машинерии они участвовали лично. Конечно, необычно, даже очень необычно, но возможно. Полковнику оставалось непонятным только одно — откуда они взяли идею эффективных средств маскировки и специфическую тактику наступательного боя. Такого букета новшеств в военной области взяться было неоткуда. Антон Иванович был в курсе передовой военной мысли, но ни Шлиффен, ни Людендорф, вообще никто из признанных теоретиков военного искусства о таком не писал. Сами же устроители этой встречи так ничего и не сказали. Впрочем, сегодня Антон Деникин на Федотова со Зверевым обиды не держал. По сути дела ему был сделан царский подарок. Непонятно только зачем, но это когда-нибудь разрешится, возможно, через год, кода эти новоявленные оружейники пригласят его на демонстрацию пистолет-пулемета.
Глава 16. Агенты влияния и дела сердечные.
С июля 1907 по сент 1908.
— Как тебе показался 'Правитель Юга России'? — разливая Бастардо, задал вопрос Федотов.
— Ожидал большего.
— Хочешь сказать, не оправдал твоих ожиданий?
— Ну как бы да. Слишком он, — подбирая сравнение, Димон покрутил в воздухе бокал с тягучим напитком, — слишком он правильный. Сказали не надо писать о тактике и ведь почти не возражал. Своего мнения не изменил, но писать точняк не будет.
— Вот! — Федотов торжественно поднял указательный палец. — В самый скворечник, и потому в нашей истории он встал на сторону закона.
— Эт точно. Знаешь, а вот Брусилов мне показался зашуганным. Поначалу вид нормального вояки, но постепенно стал проступать испуганный мальчик.
— Угу, или обиженный, и вот смотри: оба потомственные военные, оба не лишены таланта, но Деникин пробивается сам, а Брусилову, считай, подарили дивизию. В час истины Деникин пойдет к белым, Брусилов к красным.
— Хочешь сказать, про укус руки дарящей?
— Димон, не упрощай, — поморщился Борис, — лучше скажи, как тебе Бубнов.
— По-моему клиент для разговора дозрел, жаль при мне не раскроется.
С марта контакты с подводниками не прерывались. Зверев фактически отснял свой фильм и сегодня ехал в Либаву для 'последнего мазка'. На самом деле 'для поболтать' с командиром отряда подводного плавания, контр-адмиралом Щенсновичем. Командующий наконец-то выбрал время дать консультацию киношнику. Без этого разговора вполне можно было бы обойтись — посеянные Зверевым бациллы тактики подводного флота и так прорастут, но игнорировать офицера, закладывающего основы подводного флота было, по крайней мере, нецелесообразно.
Федотов плотно опекал Бубнова. Месяц назад товарищество 'Русское радио' передало в КБ Балтийского завода усилители для переговорного устройства. Тогда же завязался интересный разговор. Бубнова заинтересовали перспективы развития радио. Тема была под стать футуристическому прогнозу, так отчего бы не просветить аборигена на популярном уровне, тем более, если тот дал понять, что болтать не собирается.
В итоге перед Иваном Григорьевичем развернулась эпическая картина развития гигантской отрасли.
Первые результаты на поприще ламповой техники, мгновенно отзываются колоссальным коммерческим успехом — после военного применения в каждом доме появляется приемник. Тут же открывается приложение в навигации, начиная с радиокомпаса и кончая импульсно-фазовыми системами. Для массового потребителя всходит заря телевидения, с многомилионными телешоу. Наука и вояки получает сверхчувствительные приборы. Многоканальные системы связи опутывают земной шар.
Первые шаги применения электроники в автоматизации приводят к появлению вычислительных устройств, а миниатюризация дает массовому потребителю неслыханные возможности в виде полноценных компьютеров.
Сомнения не высказывались — Бубнов держал слово, но без сомнений не бывает и по мере изложения Федотов давал пояснения. Конечно, далеко не все — давать физику p-n перехода не следовало категорически. В подобных случаях делалось утверждение: 'Миниатюризация приведет к созданию сотен тысяч и даже миллионов логических устройств, на миллиметре поверхности, но как это будет выполнено — no comment. Зато разъяснил значение булевой алгебры и показал устройство элементарных логических ячеек на существующих лампах. Последнее впечатлило, и естественным образом всплыл вопрос о расчетчике для торпедных стрельб. Товарищу пришлось объяснить, отчего, такое изделие на сельсиновом аналогом вычислителе будет на порядки миниатюрнее и надежнее. И опять клиент согласился, хотя и вырвал обещание сделать ему такую 'считалку'.
С перерывами 'лекция' длилась дня три, хотя все можно было бы изложить за сутки. 'Торопиться не надо' — произнес в фильме 'Кавказская пленница' товарищ Саахов. Помня об этом, не спешил и наш переселенец, зато полученные знания прочно улеглись в голове аборигена, но, главное, были проверены не логику. Опять же и Федотов ни разу не работник 'просветкульта', чтобы сходу все изложить без сучка и задоринки.
Был риск? Ни малейшего. Когда надо, люди договариваются, не произнося названия предмета договора. Сейчас был именно такой случай. На крайняк все можно свалить на футуристические изыски полоумного фантазера — вишь, сколько книжек накарябал. Делать ему больше нечего.
* * *
В разгар лета погода в Питере меняется, как настроение у ветряной девки. При выезде с Охтинской базы стрешара рассчитывали на удушливую жару, но едва потянуло с северо-запада, как пледы пошли в дело. Зверев прямиком отправился в Либаву, а Федотов на завод к Бубнову. Совещание по монтажу шумопеленгатора и эхолота шло полдня, а по дороге к дому главного чертежника Федотова промочил дождь. После такого 'удовольствия' горячий грог показался нектаром, хотя обычно в таких случаях Борис предпочитал глинтвейн.
