— Возле Гагарина, — уточнил я.
— Хорошо.
Через несколько минут мы подъехали к ансамблю и встали через дорогу. Я уже поднял люк, когда решил спросить:
— Катарина, а ты выяснила, кто мой отец?
— Что?
Она недоумённо обернулась, но почти сразу поняла, в чём дело.
— Нет. Я тоже упёрлась в таинственный счёт и включила заднюю.
— У тебя не было возможностей и административных ресурсов его взломать?
Она пожала плечами.
— Были. И есть. Но зачем? Что это даст?
Хороший вопрос.
— Тебе это ничего не дало за восемнадцать лет. От этого знания ни тепло, ни холодно. Зачем ворошить прошлое?
— Ради строки в личном деле в графе 'отец' в досье одного из самых секретных подразделений, — усмехнулся я.
Моя усмешка поддержана не была.
— Нам что, на каждого из новобранцев организовывать такую графу? Так она будет заполняться у единиц! Всё, пока, Хуан, тебе пора. Нам не интересно прошлое прибывших, как и прошлое их семей. Мы сами — большая семья, и это гораздо важнее.
Да, и тут облом.
— А если я стану одним из вас, пройду Полигон и всё такое, это можно будет выяснить?
Она рассмеялось.
— Мальчик, поверь, ради того, чтобы узнать, как зовут подонка, участвовавшего в твоем зачатии, не стоит идти к нам. Корпус создан немного для другого.
Мне не осталось ничего иного, кроме как вздохнуть и полезть наружу. На полпути я вновь обернулся:
— Значит, считаешь, принять предложение хефе — неплохой выбор для меня?
— Решай сам. — Она покачала головой. — Любое моё слово — давление. Что-то ещё?
— Да. — Я многозначительно посмотрел на пачку сигарет, которые она в этот момент достала из бардачка. — Почему люди курят эту дрянь?
Катарина серьёзно задумалась.
— Ну, она помогает нервам успокоиться. Собирает мозги в кучу. Хочешь попробовать?
И протянула пачку мне. Я неуверенной рукой взял её.
— И зажигалку держи. — Красивая резная серебряная зажигалка последовала за пачкой. — Зажигалку с возвратом, это подарок.
Уже закрывая люк, я уточнил:
— Значит, ещё увидимся, раз с возвратом?
Она неопределенно пожала плечами.
— Кто знает? Планета круглая.
* * *
От первой затяжки я закашлялся, разодрало горло и лёгкие. Вонь табачного дыма душила, выворачивала наизнанку. Противная штука! Вторая и третья затяжки пошли также плохо. Но потом стало легче.
Действительно, расслабляет. Напряжение, державшее меня в клещах целый день, начало отступать. Я закрыл глаза и отвалился на спинку лавочки, чувствуя себя предателем самого себя, зажимающим в пальцах тлеющее нечто, на которое не мог смотреть ещё утром.
Итак, корпус. Таинственный и загадочный. И крайне жестокий. Но при этом не оставляющий своих в беде. Игрушка для императора, создавшего его, но что он для меня? Цель? Средство? Послать его к чертям и больше не связываться?
Катарина кое-что не договорила, да и не могла договорить. То, что я мог не выполнять приказы и не бросил оружие — это отговорки, поводы вернуть меня. Например, если бы я бросился на помощь без 'жала', с одной аптечкой, об этом бы просто не вспомнили. Им нужны мои способности, и ради них они расшибутся в лепёшку. Не мальчик Хуанито, пришедший к ним две недели назад, над которым можно поиздеваться и поэкспериментировать, а супермен Иван Шимановский, выдавший на тестах такое, что не под силу никому.
Я отдаю себе отчёт, подобное невозможно. Если бы самолично не прошёл все эти испытания и контрольные полосы, рассмеялся бы, скажи мне кто-то обратное. А значит, я становлюсь вдвойне, втройне, вдесятеро полезным и ценным!
Я — мод с неизвестными способностями. И, как правильно предупредила Норма, способности — это оружие, которое можно использовать.
Теперь Виктор Кампос. Его мотивы неясны, невероятно, чтобы такой человек предложил нечто подобное мелкой сошке вроде меня. Согласен, интуиция, умение разбираться в людях — этого у него не отнять, но неужели не нашёлся человек из его среды? Тот, кто 'в теме'? Не верю!
Но предложение прозвучало, и серьёзно. Такие люди просто не умеют шутить. А значит, если я сейчас позвоню ему и дам ответ, меня тут же возьмёт в оборот его криминальная империя. Там я тоже буду оружием, но с гораздо большей степенью свободы действий. Правда, плата за это — специфика бизнеса 'сОрганизации', но я знаю об этом, а, значит, всё честно.
Я сделал глубокий затяг и вновь закашлялся. На лицо навернулись слезы. Ничего, привыкну, — другие же привыкают! Главное не злоупотреблять и не втянуться.
Лев и крокодил. Благородный жестокий лев корпуса и коварный, нападающий исподтишка, не менее жестокий крокодил криминала. Оба они не подарки, не предел мечтаний, но кого-то из них выбрать необходимо. В одном Катарина права на триста тысяч процентов. Я не хочу возвращаться к жизни, в которой меня и мою девушку может прибить, поиздевавшись, случайно проезжающая мимо банда гопоты, а мелкий чиновник или менеджер даст отворот, в результате которого рухнет многие годы выстраиваемая карьера, только потому, что я — никто.
Как там, в разговоре с доном Алехандро: 'до конца дороги доходят единицы, но эти единицы и правят миром. Молодые душой. Готовые рискнуть и броситься в омут'. Виктор Кампос охарактеризовал их, как 'идиотов', и он тоже в чём-то прав. Мы идиоты. Молодые идиоты.
Я поднял рукав и вызвал в меню музыкальный плейер, после чего поставил всю скачанную музыку на случайный выбор. С облегчением вздохнул, выбросил в стоящую рядом урну догоревшую сигарету, и, отдавшись на волю зазвучавшему бешеному ритму мелодии, скрежетавшей, словно металл, двинулся дальше. Чтобы принимать такие решения, нужно расслабиться, а у меня это только начало получаться.
'Baptised with a perfect name
The doubting one by heart
Alone without himself
War between him and the day
Need someone to blame
In the end, little he can do alone ', —
— запел приятный звонкий женский голос. Такой песни и такой музыки я еще не слышал. Хотя и не слушал толком еще ничего. Скачал тысячи часов, а руки дошли только до нескольких треков. Надо же, жесткач, рёв гитар, скрежет, звук, словно в кузнице, и среди этого шума вытягивающий вверх, к звёздам, её ангельский голосок, не к ночи будь помянуты эти долбанные ангелы.
Я улыбнулся. Пожалуй, жизнь не такая уж и скверная штука. Главное, не потеряться в ней, а я и не собираюсь.
Я шёл мимо памятников космонавтам прошлого и чувствовал, что чёрная полоса в моей жизни подошла к концу. Корпус, криминал, её величество — всё это лирика, вторично. Главное не то, какую дорогу выберешь в жизни, главное, остаться при этом человеком. И поющая в какой-то степени была со мной согласна.
You believe but what you see
You receive but what you give
Caress the one, the never-fading
Rain in your heart — the tears of snow-white sorrow
Caress the one, the hiding amaranth
In a land of the daybreak (3)
* * *
Победитель — Князю.
Предложение сделано. Мальчишке дано неделю на раздумье. Шансы, что он согласится, оцениваю как низкие. Настоятельно рекомендую принять дополнительные меры психологического воздействия с вашей стороны, с целью склонить его к согласию.
В связи с повышенным интересом специальных служб планеты, возможности устранить его в случае дачи отрицательного ответа не имею, прошу дальнейших указаний.
Князь — Победителю.
Приказ об устранении при отрицательном ответе отменяю. Ждите инструкций.
Красавице. Срочность: 'Молния'. Гриф: 'Секретно'.
Используя внедренного агента 'Девочка' и иные средства прошу довести до объекта 'Папенькин сынок' сведения о содержании разговора объектов 'Ангелок' и 'Папочка'. Прошу также оказать на 'Папенькиного сынка' психологическое давление с целью вызова у него крайне негативной реакции в отношении 'Ангелка' и желания отомстить. Ласточка.
Лисе. Срочность: 'Молния'. Гриф: 'Секретно'.
Имеются сведения о намерении устранения объекта 'Ангелок' со стороны объекта 'Папенькин сынок'.
Прошу взять 'Папенькиного сынка' под полный контроль, и в случае подтверждения намерений, организовать его изоляцию. Ласточка'.
Копию сообщения переслать абоненту 'Красавица'.
Ласточке. Срочность: 'Молния' Гриф: 'Секретно'.
Это опасно. Ты уверена, что стоит связываться с этим дерьмом? Красавица.
Красавице. Срочность: 'Молния' Гриф: 'Секретно'.
Второго шанса может не быть. Беру операцию под свой контроль. Прошу освободить на время её проведения от повседневных обязанностей. Ласточка.
Снайпер на отдыхе
Сентябрь 2447, Форталеза, летняя резиденция венерианского королевского дома
Город превзошел все её самые смелые ожидания, поразив буйством красок, переливом огней и пестротой людской массы. Небоскрёбы делового центра, действительно, царапали небо, уходя за облака, это оказалась не метафора. Она ещё не привыкла к виду облаков, а тут такие грандиозные иглы! Из них, несмотря на большую погрешность, можно достать до дворца, а вот это скверно. Единственная преграда для снайперов — голографическая защита, но голограммы никогда не давали стопроцентной защищённости, потому лучшим средством выживания, как и в стародавние времена, был принцип 'с юго-восточной стороны не высовываться!. В королевском дворце! Да, Филипп Веласкес выбрал не самое лучшее место для резиденции.
Лана никогда ранее не была на Земле, потому её так поразила местная архитектура. Марс и Венеру знала, бывала на Луне и на Меркурии, но Земля... Это нечто непередаваемое, просто не с чем сравнить!
Каждая планета по-своему уникальна, хотя, казалось бы, что уникального в колониальном городе? Однако Марс удивляет всех своей воздушностью, невесомостью, ощущением парения над мирозданием. Сила тяжести в одну третью земного 'жэ' — скверная штука, дающая обманчивое ощущение лёгкости, но именно она рулит архитектурой планеты. Марсианские купола тонкие, на первый взгляд непрочные и хрупкие, особенно в сравнении с гигантскими венерианскими зиккуратами, даже не врыты в землю на десятки метров. Наземные постройки.
На Венере же всё подчинено обратному закону: давящая тяжесть, прочность, монументальность. Венерианские колоссы — сверхпрочные громадины, способные устоять после ядерного удара или орбитальной бомбардировки. Особое их отличие, так бесившее её первое время — полное отсутствие любых прозрачных поверхностей, 'окон', так любимых марсианами. Лицезреть грустное вечно облачное небо Венеры, как и пейзажи гор и равнин, можно только снаружи, выйдя на поверхность, что тот ещё квест.
Луну и Меркурий сравнивать с ними нет смысла. Постоянное проживание в условиях низкой гравитации невозможно, человек способен существовать там лишь непродолжительное время. Это рабочие лошадки, куда люди прилетают зашибить деньгу и улететь, там всё разумно и функционально, лишено всякой красоты. На Луне, Меркурии и в Дальних Мирах располагаются не города, а базы, пусть и с численностью населения на некоторых до сотни тысяч человек.
И вот, наконец, долгожданный земной город. Терра, Родина человечества. Она мечтала увидеть её ещё до того, как попала в партизанский отряд, а в отряде её желания разбередил Ким, доброволец, из Владивостока, что в Земной России. Своими рассказами он привил ей тягу к голубой планете, поселил в душе неистребимое желание увидеть её своими глазами. Особенно города, гигантские многоярусные полисы вроде Владивостока, в которых есть всё, и можно прожить годы, не зная, что находится в двух шагах от тебя, на соседней улице, на соседнем ярусе. Огромные здания, растянувшиеся на километры ввысь, многочисленные уровни мостовых, пересечённые подуровнями метро и монорельсов, висячие аллеи, сады, парки, фонтаны с золотыми рыбками... Велосипедные дорожки, магазины, площадки воздушного такси...
Итак, Земной город спустя много лет предстал перед ней во всей своей красе. Да, это не описанный со священным трепетом северный Владивосток, уютный чистый полис российского Дальнего Востока, а всего лишь грязная пыльная тропическая имперская Форталеза, но она кардинально изменила мнение обо всех Земных городах.
Как и город её боевого товарища, Форталеза располагалась на берегу моря и состояла из нескольких уровней, связанных воедино паутиной монорельсов. От огней её деловых, торговых и развлекательных центров рябило в глазах. Шум слышался даже в нескольких километрах от городской черты, а это далеко не самый людный город Империи. Здесь живет около сотни миллионов человек. Многоуровневый полис вмещает около пятидесяти, остальные ютятся вокруг в лачугах-развалюхах местных фавел, трущоб, по сравнению с которыми Северный Боливарес — цитадель аристократии. Нищета и грязь на десятки километров вокруг, живой копошащийся муравейник, от которого разит злостью, ненавистью, презрением и отчаянием. Свет витрин и огни респектабельных уровней — это красиво, но город в целом...
И это притом, что Форталеза относится к числу малых и средних полисов. Мехико или Сан-Паулу, Шанхай или Дели вмещают в себя сто пятьдесят, двести, триста миллионов человек! Триста миллионов грязи и нищеты — сколько это? Разве это может быть красиво или правильно?
Она не знала ответа. Да и не хотела знать. Ведь дом — это дом, для каждого свой, какой бы ни был. Дом не выбирают.
Колонии малолюдны, но богаты и сильны. Державы Земли многолюдны, но нищи, имеют колоссальный избыток населения, который вынуждены кормить и который давно ни к чему не стремится. Таковы реалии, формирующие геополитику. Державам жизненно необходимы космические ресурсы, чтобы ублажить собственное население и остаться в ранге держав, колониям так же жизненно необходимо держать эти ресурсы под контролем, иначе их раздавят, завалив телами миллиардов представителей мяса из обитателей этих самых трущоб-фавел вокруг полисов. Что такое против них жалкие совокупные сто пятьдесят миллионов колонистов?
Только здесь, в Летнем дворце, Лана поняла важность встречи двух монархов, так ярко освещаемую и рекламируемую по всем информационным каналам. Венерианские Веласкесы пытаются договориться с иперскими о разделе влияния, владениях, военных контрактах и инвестициях, но на кону у каждой державы выживание. Сейчас Венера и Южная Америка — союзники, но друзьями никогда не были, отношения между ними всегда сопровождались некой показной прохладцей. При том, что Восток и Россия наступают этому тандему на пятки, и будет достаточно любого крупного раскола, чтобы в мире сместились силовые акценты.
Сзади раздались тяжёлые шаги человека, одетого в доспех, но достаточно лёгкие, чтобы понять, что это женщина. 'Мэри', — определила она по походке, не глядя на иконку визора, в фоновом режиме показывающую расположение бойцов её взвода. 'Напарница'.
Её умение определять людей по звуку шагов ставило в тупик бывалых ветеранов. Да, многие могли это делать, но не с такой феноменальной точностью. Видеть человека второй-третий раз в жизни, мельком, и уметь понять, что это движется именно он, больше в корпусе не умел никто. Как она это делает, сама Лана ответить не могла, просто чувствовала, и всё. Эта особенность много раз помогала там, на Марсе, когда приходилось прятаться в ожидании цели, не имея возможности не то что высунуться из укрытия и осмотреться, а даже пошевелиться. Приходилось бить на звук, вслепую, с закрытыми глазами, и попадать. Иначе там было не выжить.
