Осенние Костры

Я ведь была человеком во всех смыслах, Кэс. Там, на площади, я полностью стала человеком, не только внешне. Музыка ломала мои кости, расплавляла ткани, словно я была мягкой глиной, меняла меня. Она убивала меня и возрождала вновь, возвращала память и отнимала разум. Наверное, я говорю непонятно, но я и сама не знаю, что она сделала со мной. Не помню.

Я очнулась в лесу, не поняв в первый момент, как там оказалась. Было темно и холодно. Сначала я подумала, что это братья так пошутили, и начала звать их, а потом вдруг поняла, что, несмотря на тьму, вижу, словно днём...

Я провела в том лесу полгода, словно раненный зверь забилась в медвежье логово, выгнав хозяина, не решившегося связываться с монстром. День я проводила в тесной пещерке, свернувшись калачиком на камнях и поскуливая от холода, а ночью выбиралась в лес и ловила мелких зверьков, утоляя голод сырым жёстким мясом. Порой я задумываюсь, а было ли то существо мною? Княгиней? Или это было неразумное чудовище?

Не знаю... я действительно не знаю.

А хочешь, я расскажу тебе, что вновь вернуло меня к жизни? Ребёнок... да-да, ребёнок, заблудившийся в лесу. Я нашла её, эту шестилетнюю девочку, во время одной из своих вылазок.

Я посчитала её добычей, остановившись в последний миг, уже почти насадив хрупкое смертное тельце на свои когти. В какой-то момент пришло осознание, что я убиваю ребёнка... Ребёнка! Неважно, что она — человек. Прежде всего, она — дитя. Дети священны. Детей не должны касаться войны и раздоры, они не должны знать даже слова "смерть".

Это закон нашего мира. Дети неприкосновенны, чьими бы они ни были. Потеряв разум, мы забыли об этом, мы предали самих себя, мы убивали их. Я убивала.

Но та девочка... Она спасла меня, сидела рядом с напавшим на неё монстром, вдруг упавшим на землю и забившимся в припадке, и пела песенку. Плакала, тряслась, но не убегала. Потому, что рядом было существо, нуждавшееся в помощи. Так деревенские ребятишки выхаживают волчат и лисят, найденных в лесу, раненых и беспомощных.

Та девочка осталась одна после нападения фейри. Она путешествовала с родителями-магами. На них напала стая, взрослые поняли, что им не справиться, и потратили все силы на телепортацию дочери, давая ей шанс на спасение. Ты знаешь её, наверняка... Сейчас она под опекой Академии. Я привела её в Вольград и оставила у порога резиденции охотников. Не знаю, помнит ли она меня, но я никогда её не забуду...

Я справилась, Кэс. Справилась потому, что появился кто-то, кому нужна была моя помощь, появился шанс, пусть не исправить — искупить. Искупить вину, расплатиться спасёнными жизнями за отнятые мною. Потому что я не имела права умереть, не попытавшись сделать это.

Как не имеешь права ты.

И не дай стихии тебе не согласиться со мной! Ты будешь жить! Ты! Будешь! Жить!

— Зачем? — он открыл глаза и отвёл ладони, чуть переместившись, так, чтобы видеть моё лицо. — Зачем мне жить? Ты была нужна той девочке. А я? Я виновен в том, что случилось с тобой....

Я молчала...

— Убей... — вдруг сорвалось с его губ. — Прошу, убей!

Он подтянулся и встал напротив меня на колени, покосившись на меч, валявшийся в метре от нас...

— Убей!

Я зажмурилась. Он действительно хотел этого. Так раненое животное скулит, прося добить, не мучить, не заставлять биться в агонии, борясь с подступающей смертью. Он хотел этого так сильно, что мне было больно сопротивляться этому его желанию.

— Убей! Рей, убей меня! Немедленно! Я, это был я! Я стащил у мастера-учителя Рог и решил сам добыть себе гончую! Я!

Я скребла пальцами по полу, будто пытаясь процарапать деревянные доски, чувствуя, как входит под ноготь тонкая острая щепа. Не слушать! Не сметь! Он не должен умереть, как бы ни хотел этого!

Рука будто жила отдельно от остального тела. Я ударила его по щеке, наотмашь, оставив на белой коже четыре тонкие, начавшие стремительно разбухать алым полоски. Чуть выше — задела бы глаз... Он поднял руку и провёл ладонью по щеке — удивлённо, будто не до конца поверив в то, что я не выдержала и подняла на него руку.

— Заткнись! Заткнись, Кэс! Ты будешь жить, хаос тебя пожри! Хочешь или не хочешь, но будешь! — я повалила его на спину, и мы покатились по полу. — Заткнись! Ты должен мне! Ты сломал мою жизнь! Ты! Мне! Должен! Моё право решать — умереть тебе или жить! И ты будешь жить! Потому, что ты нужен мне!

Я лежала на нём, придавив своим телом и сжимая его запястья, заставляя оставаться на месте. Мы смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша и не замечая ссадин и царапин, заработанных в этой сумасшедшей борьбе. Борьбе за жизнь. За его жизнь. За мою. За существование этого мира...

— Ты нужен мне... Без тебя всё это теряет смысл, без тебя этот мир мне не нужен. Однажды я позволила уйти своему саннер-воррену, но тебе — не дам. Потому, что мне нужен ты... Не абстрактный подзащитный, не кто-то иной. Ты... И пусть этот мир катится к чертям, если в нём не будет тебя!

Интересно, почему его губы всегда солёные? Почему каждый раз, целуя его, я плачу? Может быть, потому что каждый раз верю — это последний. Может быть...

В этом мире возможно всё. Даже убийца может стать жертвой, а жертва — превратиться в палача. В этом мире охотник может полюбить княгиню и стать её подзащитным. В этом странном, непонятном мне смертном мире любое проклятье можно снять, любые стены разрушить. И сама Ткачиха не знает, какие нити переплетутся в её узоре в следующий миг.

Я сидела на бревнышке, знакомом ещё моей предшественнице, лениво перебирая струны найденной в избушке гитары и следя за танцем золотых листьев. Кэс вышел на крыльцо и поёжился. Осень выставила за порог задержавшийся в гостях призрак лета и теперь безраздельно властвовала в смертных землях.

— Ты чего меня не разбудила? — он подошёл ко мне. — Подвинься-ка...

Я сдвинулась, освобождая магу место. Он вздохнул, вновь зябко передёрнул плечами и сел. Я продолжала терзать струны, так и не ответив ему. Не разбудила... не хотела. Потому, что он улыбался во сне. За два прошедших с его появления дня он улыбнулся впервые. Интересно, что ему снилось?

— Сегодня уходим. Коней оставим здесь, нас понесут низшие, ночью заходил Табунщик, привёл пару из своих.

Одним из фейри был тот самый, что нёс меня в первый день осени. Второй — не хуже. Поджарые, лишь внешне напоминающие лошадей кони листопада донесут нас до места сбора за несколько часов, но по пути я хотела побывать в Костряках и Вольграде, а это крюк — и немалый. Да и в анниной крепости я хотела появиться раньше всех остальных, в конце концов, именно на мне замыкались все договоры, именно мне предстояло заставить сражаться плечом к плечу вчерашних врагов. Эта перспектива, мягко говоря, пугала.

— Знаешь, у меня плохое предчувствие...

— Это радует, — хмыкнула я и рассмеялась. — Насколько я помню, ты вечно жаловался, что предсказания тебе не даются.

— Рей, я серьёзно!

— Уже Рей? А как же Лина? Ты уж определись, как звать меня будешь.

— Прекрати! Ты ведёшь себя как ребёнок.

— А я и есть ребёнок! И меня это полностью устраивает. Возражения? — минутой позже: — Кэс, прекрати немедленно! Кэс! Да отстань ты! У нас нет времени! Кэс! Сдаюсь! Кэс! Ладно, ладно, я не ребёнок! Кэссар! Тьфу, отстань, извращенец!

Я замерла на пороге "Чёрной Пятницы", Кэс нетерпеливо подтолкнул меня в спину.

— Может, не надо? — жалобно простонала я.

— Надо, Рейка, надо, — неподкупно заявил этот садист и пропихнул меня внутрь.

Мне сразу как-то поплохело, я машинально дёрнулась назад, но врезалась в мага и была вынуждена остаться в сем негостеприимном месте. Ну зачем я вернулась? Ну зачем я поддалась на уговоры этого змея?!

Я прибыла в Костряки с единственной целью — забрать оставленные в "Чёрной Пятнице" вещи, изначально я собиралась остановиться на пару дней где-нибудь в центре и послать за ними своего спутника. Не вышло. А будто я не знала, что Кэс скорей удавится, чем поможет мне!? Примирение примирением, а вредные привычки так быстро не искореняются, пакостить мне почти пять лет было смыслом его жизни.

В этот ранний час зал был почти пуст, лишь хозяин и рыжий охотник, как старые добрые товарищи, о чём-то разговаривали, сидя на высоких стульях у стойки. При нашем появлении они замолчали и переглянулись:

— А мы вас уже заждались, — добродушно улыбнулся Алик. — Я уже десять серебрушек проспорил этому плуту. Обрадуйте старика, скажите, кровь-то вы друг дружке пустили?

— Пустили, — машинально брякнула я.

Алик захлопал в ладоши, радуясь, как младенец. Рыжий скуксился, полез в карман и вытащил оттуда золотой. Вздохнув, он отдал монету улыбающемуся победителю...

Мы втроём сидели в нашей с Кэсом бывшей комнате. Алик так и не сдал её никому, оставив все вещи лежать, как они были в день моего бегства. Кэс собирался впопыхах, тоже взяв с собой лишь минимум.

Я села в то самое кресло, машинально смахнув с подлокотника пару жёстких золотистых шерстинок — напоминание о Призраке.

— Почему ты остался, Гэл? Я думал, ты вернёшься в Академию.

— Я был уверен, что вы появитесь здесь, — пожал плечами тот. — Моё задание было провалено, искать вас, Княгиня, по всей Роси у меня просто не было ни времени, ни сил, поэтому я решил положиться на удачу. Как видите, не прогадал.

— Задание? — вопросы удачи меня волновали мало, но вот положение дел...

— Да, ми сид, задание.

— Не пытайтесь следовать этикету, тем более, делая такие глупые ошибки, — поморщилась я. — Это обращение для низших из осенней семьи, но даже низшие других семей притяжательное местоимение опускают. Вы не мой подданный, а я не намерена быть кем-то для человека.

— А он? Для него вы тоже никто? — лукаво усмехнулся рыжий.

— Кэссар — исключение, — недовольно признала я. — Но не думаю, что вы или любой другой человек способны претендовать на его место... Это чревато... Но давайте обсудим взаимоотношения наших народов в более подходящее время, сейчас я хотела бы услышать о том, что заставило магов послать ко мне гонца, когда много проще было обратиться к моему... заместителю, Вожаку Осенней Своры.

Гэл потупился. Я внезапно поняла причину его смущения. Люди слабо представляли себе взаимоотношения и иерархию фейри. Смертный облик Призрака сыграл здесь свою роль, его приняли за охранника, спутника, но не кого-то, облечённого властью.

— Второго сентября делегация Академии, в которую входил и я, телепортировалась к Вратам. Нас встретили двое князей.

— Князей?! — я удивлённо приподняла бровь. — Прямо так, у Врат? Князья?

— Да... Женщина и мужчина. Они известили нас о том, что напрямую общаться с людьми ниже их достоинства, и отправили к вам, Реи'Линэ.

— Странно... Это очень странно. Двое князей у Врат... Они были одни?

— Да, это нас удивило, но эти двое были фейри, мы проверили заклятьями.

— Проверили?! Князей?! Вы что, самоубийцы?!

Вся эта история начинала напоминать мне бредовую постановку. Князья без охраны в смертных землях. Князья, не убившие осмелившихся применить в их присутствии магию людей. Князья, которые прекрасно знают о договоре и вполне способны вести диалог с новыми союзниками, вдруг отсылают их ко мне. Не к Призраку, хотя его статус моей правой руки сомнению не подлежит. Это какой-то бред! Неужели за эти годы мои сородичи потеряли остатки разума? Песнь свела их с ума безвозвратно?

— Рей? — Кэс вопросительно смотрел на меня.

— Цхар шер-рош! — прошипела я на одном из степных людских диалектов. — Я ничего не понимаю! Этого не может быть. Договор признан всеми семьями, даже Ткачиха согласилась с ним! Кэс, мне совершенно не нравится происходящее. Князья никогда бы не вышли вдвоём в смертные земли! Да даже в окружении низших! Это против этикета, это опасно и не принято!

Гэл помрачнел.

— Княгиня, вы уверены? Эти двое были не людьми, но и не старшими. Мы не способны определить князей магией, поэтому действовали методом исключения.

— Бред какой-то... — я потёрла виски, устало вздохнув. — Вас провели, маг. Мы потеряли почти месяц из-за вашей доверчивости. Вы же не выдвинули войска к Грани?

— Все охотники и созванные воинские отряды уже собрались в северных землях, — успокоил меня рыжик. — Мастер Нека и мастер Бран убедили совет, что это необходимо. Как только начали прибывать старшие, все сомнения в ваших словах исчезли.

— Старшие? Кто?

— Оборотни, единороги и эльфы. По крайней мере, неделю назад в северных землях были только они. Я знаю мало, только из мыслепередач на общей волне, адресованных всем охотникам. В последние дни мои коллеги замолчали, берегут силы, а я не слишком силён в передачах на дальние расстояния.

— Ясно. Значит, Кито, Акир и Эльмир с Эльгором уже там. Вы способны телепортироваться в Академию? Нужно как можно быстрее наладить сотрудничество между людьми и старшими.

Гэл покачал головой, его сил не хватит, он не успел восстановиться с последнего перемещения. Кэса я даже спрашивать не стала.

— Значит, придётся немедленно отправляться в Вольград.

— Совет перенесён в Псховскую резиденцию Академии, — поправил меня Гэл. — Вы ведь хотите говорить именно с Советом?

— Да, я буду говорить с ним. Моё слово было поставлено под сомнение, я должна подтвердить договор.

Псховский дом охотников значительно уступал в пышности Академии. Это было самое обычное, ничем не примечательное здание. Пройдёшь мимо — не обратишь внимания. Кэс и Гэл отвели усталых фейри в конюшню, вдвоём им пришлось нести трёх всадников. Я искренне посочувствовала своему старому знакомцу, именно на его долю выпало последний час пути нести нас с Кэсом на себе. Конь листопада едва не валился от усталости, я, если честно, не была уверена, что он сдюжит и донесёт нас.

— Гэл, осталось всего пять дней до падения Грани. Совет сможет собраться сегодня? Я хочу уже завтра отбыть в северные земли.

— Да, Княгиня, — несмотря на наше давнишнее знакомство и детские совместные приказы, рыжий маг так и не перешёл на панибратский тон, подчёркивая свой официальный статус. — Я договорюсь о том, чтобы вам выделили комнату, и сразу же отправлю вести мастерам. Все они должны быть в городе, думаю, часа за три мы сможем собраться в полном составе. Кэс, поможешь?

Мой подзащитный дождался моего одобрительного кивка, подхватил сумки и направился за рыжим магом.

— Рей, ты идёшь? — обернулся он на пороге.

— Нет, у меня назначена здесь одна встреча... Я вернусь через два часа, может, раньше.

— Мне пойти с тобой?

— Не стоит. Это просто визит к старому другу, мне ничто не угрожает, — покривила душой я. Кэс фальшь заметил, но спорить не стал. Определённо, этот новый Кэс мне нравится. Будто вместе с клятвой он скинул с себя костяные доспехи предубеждений и ненависти. Нет, он не забыл, не простил, просто открыл глаза и обнаружил, что его чёрно-белый мир кто-то раскрасил во все цвета радуги.

Я поправила Деву и вызвала в памяти карту Вольграда. Так... Где у нас квартал художников?