— Бла-бла-бла, — пробормотал Серый, закрыв глаза и пьяно покачиваясь. — Мораль сей басни такова... — потом быстро открыл глаза и повернулся к хоббиту. — А хочешь, я тебе тоже расскажу притчу? Тоже про мед. Хочешь? — Ут неуверенно кивнул. — Не бойся, она не такая длинная и занудная как у тебя, — он хлопнул хоббита по плечу и, скрестив руки на груди, сказал, глядя ему в глаза. — Жила-была пчелка. Мама ее с пеленок учила: если хочешь хорошо жить — надо хорошо трудиться. Вставать рано, ложиться поздно. Складывать нектар: капелька к капельке. Строить соты: стеночка к стеночке. Заботиться о Королеве, носить пищу трутням. Пчелка выросла такой же трудолюбивой как родители. Она порхала от зари до зари... Однажды ей позволили зайти в кладовую, и она увидела — что огромное количество меда хранится там. Хватит и на нее, и на ее родителей, и на ее детей, и на ее внуков... Обрадовалась пчелка, полетела в спаленку, чтобы отдохнуть хоть часик... Но вдруг — бац-бац — дом рушится, стены шатаются. Едва успела пчелка вылететь на волю, чтобы не погибнуть. Вылетела — и увидела: Медведь разгромил улей и слопал весь мед. Так и не пожила пчелка в свое удовольствие. Всю жизнь пахала, как папа Карло, а пользовались ее трудами совсем другие. Мораль такова: труд из обезьяны сделал человека, а из коня — транспорт. Тут как повезет.
Он вызывающе смотрел на Ута. Хоббит усмехнулся.
— Беда в том, что каждый вор считает себя медведем. И никто не хочет признавать себя мухой. Однако гибнут чаще в меду.
— К черту! — Сергей швырнул кружку куда-то вдоль стола. — Работа, может, и облагораживает человека, зато безделье делает его счастливым. Я лучше весело утону в меду, чем буду зарабатывать себе горб, собирая мед для чужого дяди.
— Почему именно такой выбор? — удивился Асуэл.
— А какой еще? Вот вы все — вы делаете то, что любите, то, что вам нравится или просто вам приказали — вы делаете? Просто из чувства долга?
Они молчали.
— Я делаю то, что мне нравится, — внезапно сказал Влад.
— Да с тобой все ясно, — махнул рукой Сергей. — Но не все же такие... патриоты, — последнее слово он выговорил презрительно. Будто ругательство.
— Слава Богу, не все и такие как ты. Иначе за чей бы счет ты жил? Если бы все медведями-то были, — насмешливо проговорил мент.
— Ну-да, ну-да, слышали и такое. А я вот как-то в самом начале нашего теплого знакомства спросил, а ты мне не ответил. Спрошу еще раз. Ты делаешь то, что тебе нравится, всегда исполняешь долг. Так ты добился, чего хотел или как? Ты счастлив? Что молчишь? На этот раз я вынужден признать твое молчание за знак отрицания. Или опять спорить будешь?
— Да!
— Веские аргументы есть?
— Макаров.
Сергей открыл рот и закрыл. На такой довод возразить было нечего.
— Я надеюсь, ты, парень, хорошо меня понял? Аргумент-то мой?
— Ага, — уныло кивнул Сергей. — Оччччень хорошо. Меня окружают хорошие люди... Но я без боя не сдамся!
Кто знает, чем бы закончилась эта дискуссия, но в этот момент в зал вбежали гномы:
— Нападение! Нападение! — кричали они. — Вольфы напали!
— Вольфы? — удивился Асуэл, вставая.
— Так не бывает? — спросил Влад, поднимаясь вслед за ним.
— Никогда не слышал. Оставайся здесь... — Асуэл помедлил. — С Чакшей. А мы посмотрим, что случилось.
— Я под арестом теперь, да? — схватил эльфа за рукав Серый. Но тот проигнорировал его вопрос, небрежно скинув руку. Парень обиженно засопел и, сложив руки на столе, лег на них головой.
19 июня (3 Синего), Аксельская гряда
Едва заметив гномов, Свирепый бросился к ним так стремительно, что они испуганно закричали и бросились в темные коридоры гор. Он пытался объяснить им, зачем пришел, но гномы его не понимали. "Где сейчас Ут? — в отчаянии думал Свирепый. — Он бы растолковал им все!" Вольф продолжал нестись по темному, узкому для него ходу, рыча на ходу:
— Остановитесь! Мне нужна помощь! — он надеялся, что где-нибудь найдется гном, который сможет его понять. Но судьба сделал ему лучший подарок. Сделав еще один резкий поворот, он услышал знакомый голос:
— Свирепый! — вольф остановился так, что камни из-под лап брызнули. На янтарные глаза навернулись слезы.
— Ут, скорее! — прохрипел он, не успев даже удивиться тому, что встретил друга здесь. — Лютого убили. Скользящий умирает.
Хоббиту не пришлось объяснять долго. В одно мгновение он вскочил в седло, крикнув вышедшему вслед Асуэлу:
— Ждите! Постараемся вернуться, как можно скорее.
Эльф только успел рукой на прощание махнуть.
Уту казалось, что вольф не бежал — летел над землей, так быстро проносились мимо сначала стены коридора, а потом, когда они выметнулись на свободу, скалы. Свирепый еще и успевал рассказывать по дороге обо всем, что произошло, закончив с горечью:
— Зачем я ввязался в это, друг? Зачем рисковал своей стаей? Лучше бы меня убили!
— Это война, брат, — шептал хоббит. — Война все равно пришла бы к тебе, хочешь ты или не хочешь этого. Сегодня или завтра. Просто сейчас есть шанс спасти хоть некоторых.
— Я не знаю, — вольф легко перепрыгивал валуны появившиеся после оползня на дороге. — Не знаю.
Они успели. Фисти обрадовался, увидев друга. Ут увидел, как выпрямились его плечи, вытянулась в струнку спина. Сказать хоббит ничего не мог, чтобы не упустить вольфа. Ут быстро склонился над Скользящим, достал клинок:
— Его хоть бы на огне накалить, — жалобно сказал он. — Эх, ладно. Будь что будет, — он резким движением ввел кинжал в плечо вольфа. Скользящий не дрогнул. Видно, Фисти едва удерживал его.
Потребовалось сделать еще несколько глубоких разрезов. Ут искромсал плечо вольфа до кости, а все никак не мог найти серебряный наконечник. Он закрыл глаза и призвал на помощь Ланселота. Тут же палец кольнуло что-то. Осторожно, чтобы не упустить находку, он стал перебирать пальцами мышцу. Еще один рывок и все вздохнули с облегчением. Окровавленный наконечник отброшен в сторону. Теперь Ут занялся лечением. Необходимые лекарства он захватил в сумке. Но когда рана была обработана, и на нее наложили влажные бинты, лицо Фисти все еще было напряженно. Тогда Ут положил короткие пальчики рядом с ладонями Фисти и закрыл глаза. Что там со Скользящим?
Ут оказался в белом свете. Он увидел свои руки. Только руки больше ничего. Из-под пальцев ускользала кровавая ниточка. Чтобы удержать вольфа, надо ухватить ее крепче, а ухватить невозможно — она слишком тоненькая, слишком скользкая. Он увидел рядом руки друга, совершающие такие же неудачные попытки, спасти вольфу жизнь.
— Ланселот! — воскликнул Фисти, но на этот раз чуда не произошло, он ясно понял, что это все — они не удержат, еще мгновение и ниточка ускользнет в белый свет.
— Эль-Элион! — услышал он голос Фисти и удивился: кого это призывает хоббит-маг на помощь? Наверно, кого-то могущественного, потому что ниточка неожиданно превратилась в толстую веревку, и хотя она осталась скользкой, в нее получилось вцепиться ногтями. Мгновение и они ухватились в четыре руки. Острая боль ожгла ладони, из рассеченной кожи выступили желтоватые капли сукровицы. Ут сжал зубы и еще сильнее впился в убегающую веревку. Чуть выбрав слабину, он одним резким движением намотал ее на локоть, потянул. Его рвануло. Невидимые ноги заскользили не в силах удержаться. Хоббит застонал, напрягся из последних сил.
Веревочка замерла, перестав убегать в свет. Ут вздрогнул и открыл глаза.
На него смотрел бледный Фисти с каплями пота на лице. "У меня наверно, такой же измученный вид", — подумал Ут.
Вольф вздрогнул под их руками и застонал. Ут быстро достал напиток сифри из сумки и влил ему в пасть несколько капель, следом влил синий терхо. Скользящий открыл глаза. Потом тяжело вздохнул и снова закрыл. Но хоббит знал, что теперь он просто спит. Если все будет хорошо — утром сможет идти.
— Надо готовиться к ночлегу, — сказал он Фисти. Тот кивнул и собрался идти на поиски дров, но пошатнулся и сел на пол.
На пороге пещеры появился Свирепый. Пока хоббиты спасали вольфа, он вышел наружу, чтобы не смотреть, как умирает еще один из его стаи. Теперь увидев спящего брата, он произнес:
— Не надо разжигать костер. Я согрею Скользящего, а Звонкий и Ловкий — вас. До утра дотянем, — и он лег рядом с раненым. Ут тоже осел на пол между двумя теплыми боками.
19 июня (3 Синего), Хайгасер, царство гномов.
Асуэл с Торастом скоро вернулись. Рассказали обо всем, что произошло. Вчетвером они остались ждать возвращения вольфов. Что у них там приключилось? Еще на одного Борея нарвались? Вскоре пришли двое слуг гномов и пригласили их "почивать". Им выделили одну комнату на всех, с бугристыми травяными матрасами на полу. Видимо гости оказались слишком большими для гномских кроватей. Потолок в комнате низкий, факелы на стенах чадили, но здесь тоже предусмотрели вытяжку, чему Влад несказанно обрадовался. Он и так уже чувствовал себя неуютно в этих подземельях. Если бы здесь еще и воздуха не хватало, он бы наплевал на все и пошел ночевать под открытое небо. Все-таки во Флелане достаточно жарко, чтобы и ночью не замерзнуть, даже если на голой земле спать придется. Вершины гор конечно не в счет.
Асуэл и Тораст сели на постели поближе к Владу. Сергея приглашать не стали. "Бойкот объявили? Ну-ну. Флаг вам в руки", — Серый выбрал место подальше от них, у стенки, ткнулся лицом в камень и обиженно засопел. Расслышал слова эльфа:
— Тораст говорит, надо лишить его имени. Что скажешь, Влад?
У Сергея по спине холодок пошел. "Что скажешь, мент поганый?" Молчание длилось так долго, что Серый подумал, что прослушал ответ, но тут же уловил краем уха:
— Несправедливо. Он имя получил за мое спасение. Значит, отбирать надо за предательство. Вот если бы он тебя обокрал, Тораст, тогда точно его нельзя было бы называть "верным спутником урукхаев". А так...
Вздох облегчения вырвался из груди Серого: "Ну, наконец-то. А то прямо, как будто и не человек я вовсе. Ужасть", — он сел на кровати.
— Ребят, может, завтра все-таки по верху пойдем? Надоело в горах, страсть!
— Без тебя решим, — одернул его Влад.
— Подумаешь! — Сергей снова отвернулся.
Троица еще какое-то время переговаривалась. Он навострил уши, когда расслышал вопрос Влада:
— А сколько лет Орману?
— Вряд ли кто-нибудь знает, — покачал головой эльф. — Он старше самого старого эльфа. Значит, больше десяти веков. Собственно, будь он моложе, не смог бы объединить всех. Кто бы ему поверил?
От услышанного в сознании Сергея тут же нарисовалась картинка: дряхлый скрюченный старичок, в длинной мантии и с остроконечным колпаком на голове. На колпаке звезды из фольги. Для полноты картины не хватало цвета. Ему почему-то представилось, что балахон на маге должен быть серым. Но все же надо уточнить.
— А какого цвета у него мантия? — не оборачиваясь, спросил он.
— Что? — удивился Асуэл.
— Ну, одежда, какого цвета? — Серый лег на спину.
— Когда как, — пожал плечами эльф. — Это мой народ всегда носит цвета своего племени, а он что хочет, то и одевает. Но одежда всегда богатая и красивая. \
— Красная? — предположил Серый.
— Серебристая. Синяя иногда. Чаще черная. Что тебе далась его одежда?
— Так просто, — Серый пожал плечами. "Черная, говоришь? Может, не зря Влад подозревает этого Ормана?"
— Давайте спать, — скомандовал Асуэл. — Кто знает, когда они придут. Может, до восхода солнца уже выйдем.
Серый услышал, как все завозились, укладываясь. Тораст заворчал, начал разматывать ткань на боку чтобы проверить рану. Асуэл помог ему.
Сергей зевнул во всю пасть. Неужели, хоть одну ночь они выспятся нормально: с подушкой, одеялом, на мягком матрасе? В следующую минуту он уже провалился в сон.
19 июня (3 Синего), ночь у Дверь-камня.
Сегодня шел четвертый день, как их предводители отправились к сэру Желне Орману. Эвуон, эльф, которого выбрали десятником, задумчиво смотрел в огонь. Гораста молча готовила новую пращу из кожи. Никому не нравилось то, что здесь происходило, и каждый справлялся с нервами по-своему. Эвуон все записывал. Гораста снова и снова проверяла оружие. Каон разыскивал что-то вокруг лагеря. Вот только сейчас вернулся. Гибкий, положив голову на лапы, лежал у огня, грел то один бок, то другой. Вид у него безучастный, как и всегда впрочем. Что бы ни случилось — он молчал, только безропотно выполнял приказы. Словно подменили вольфа. Не вожак стаи, а комнатный пес. Если бы Орман хоть немного объяснил им... Впрочем, ему виднее.
Подошел Каон. Хвост сшиб ветку с куста и точным движением отправил ее в огонь, но никто у костра не оживился.
— Что-нибудь еще? — поинтересовался Эвуон.
Каон покачал головой. Тонкий язык вырвался из плена зубов.
— Вроде бы нет. Сам не хочешь посмотреть? Ты же записываешь, лучше увидишь, появились ли изменения.
— Да кому это кроме меня нужно? — горько бросил эльф.
— Не скажи. Орман передал, что очень хочет посмотреть твои записи. Так что перепиши и отдай мне. Завтра отправляюсь к Орману, так что доставлю в сохранности. Ясно?
— Ясно. Можно сейчас начать?
— Не поздно?
— Все равно не спится. Чем на огонь смотреть...
Он прошел к шатру. Вещи стояли вдоль наклонных стен — освободили место для ночлега. Он сдвинул одеяла. Поставил на пустое место стол и стул, нашел дощечку, пергамент, бутылочку с чернилами. На краешек поставил лампу. Достал записи, просмотрел их быстро. Потом устроился удобнее и взялся за перо.
"Досточтимый повелитель, сэр Желна Орман, владетель земель Юджиновых и покровитель моря Слезы Ланселота, союзник лесных и морских эльфов, повелитель народа хоббитов и урукхаев, вольфьих стай, одного поселения оугов, одного племени орков, ужасающий врагов и защищающий друзей.
Я, Эвуон, десятник эльфов посланных для охраны Дверь-камня, по Вашему повелению сообщаю. С тех пор, как странные существа, называемые людями, стали выходить из камня, произошло много необычных событий.
Во-первых, за нашим отрядом кто-то следит. Несколько раз я замечал, что в отдалении светилось нечто, словно луч солнца попадал на круглое зеркало, либо стекло. Мы посылали на проверку урукхаев или эльфов, но они обнаружили только следы чьего-то присутствия, но как ни старались после этого искать подсматривавших — ничего не вышло. Даже вольфам Гибкого не удавалось застать врасплох таинственных наблюдателей.
Но самое удивительное, и не поддающееся никакому объяснению событие произошло на четвертый день, отбытия первых людей. Наш отряд неотлучно находился у Дверь-камня, чтобы не пропустить, по вашему приказу никого, кто хотел бы попасть в наш мир через эту Дверь. Внезапно, нам сообщили, что у храма Ланселота творятся какие-то непотребства. Мы немедленно отправились туда, оставив у Двери отряд урукхаев.
Недалеко от храма мы нашли место стоянки неизвестного отряда. Я тщательно обследовал все. На месте обнаружил странные отверстия, словно проплавленные в земле. Замер с помощью лота показал, что глубина этих отверстий почти три посоха. Все они одинаковы — нет ни одного шире, либо глубже других. Также на земле обнаружены длинные полосы одинаковой ширины — две с половиной ладони, расчерченные на небольшие квадраты. Чаще всего они шли парой, параллельно друг другу, полтора полета стрелы. Встречались и одинокие полосы. Они уже — одна ладонь, и короче — половина полета стрелы.
