— Господин Торуга?
— Да. Мне назначено.
— Можете проходить — господин Рэй вас ожидает.
И, заметив, что вооружённые люди двинулись ко входу в кабинет патриарха вслед за мужчиной, которого они сопровождали, быстро добавила:
— Господин Торуга пройдёт один. Остальным придётся остаться здесь.
— Это моя охрана! — небрежно заметил мужчина.
— Кто они — неважно, господин Торуга. Вы можете пройти один или не идти совсем. Правила здесь устанавливаю не я и не вы. Каково будет ваше решение?
Немного подумав, мужчина приказал своим людям ждать в приёмной и, сделав несколько уверенных шагов вперёд, решительно открыл дверь, где его ждали...
Кабинет патриарха Рэй был обставлен предельно просто, можно даже сказать — аскетично. Стены, отделанные светло-серым полированным камнем, такой же пол, на котором во всю ширину лежал густой пятнистый ковёр в тон стен, призванный, по-видимому, символизировать шкуру какого-то неизвестного животного, идеально белый светящийся потолок, равномерно заливавший комнату рассеянным белым светом. Около дальней стены — массивный деревянный стол с высоким чёрным кожаным креслом, перед ним — несколько низких кресел попроще. В углу кабинета — небольшой круглый журнальный столик из полированных плах фемской лиственницы, за которым, друг напротив друга, примостилось ещё два небольших, но удобных кресла в тон ковру. В одном из них сидел, развалившись, высокий молодой мужчина в светло-сером, пот цвет кресла, элегантном строгом костюме. Заметив вошедшего, сидящий за столом мужчина приглашающим жестом указал императору на кресло напротив, сказав:
— Проходите, господин император, присаживайтесь. Мне передавали, что вы хотели со мной говорить.
Постаравшись не поморщиться, император подошёл к указанному креслу, сел, устроившись поудобнее, и, дождавшись, когда хозяин кабинета наполнит горячим ароматным чаем из дымящегося паром чайника две крошечные чашки на блюдцах, одно забрав себе, а другое пододвинув императору, ответил:
— Вы считаете, что у нас должен проходить разговор на равных? Вы не забыли, что я правитель огромной империи?
— Я ничего не забываю, господин император. Я не забываю, что вы всего лишь человек, смертный, правитель крошечного клочка обжитого людьми пространства, такого маленького, что в масштабах вселенной он практически незаметен. Он настолько же мелок, как и обычная песчинка на бескрайних берегах океана. Те несколько галактик, которыми вы управляете...
— Несколько десятков галактик!
— Да хоть несколько миллионов. Повторюсь, если вы до сих пор не поняли масштабов своих владений — для меня они не больше, чем песчинка на океанском берегу. Вся ваша политическая возня для меня не более чем копошение муравьёв под ногами. Но я пошёл вам навстречу и согласен изобразить видимость разговора на равных. Или вы предпочитаете говорить с позиции тех сил, которыми каждый из нас обладает?
— Извините, господин Рэй. Меня вполне устраивает разговор на равных.
— Ну, вот и хорошо. Какую информацию вы хотели от меня услышать?
— Прежде всего хотел бы выразить благодарность за то, что согласились принять меня...
— Не стоит благодарить. Считайте мои действия прихотью — мне действительно интересно, что вы хотите от меня узнать. Можете задавать свои вопросы. Любые. Правда, не обещаю, что на них отвечу. Итак, ваш первый вопрос?
— Вы покинули Оканийскую империю тысячу сол назад. Зачем вы вернулись?
— А разве вы ещё не догадались?
— Возможно, господин Рэй. Но мне бы хотелось услышать ответ от вас.
— Всё очень просто, господин император. За эту тысячу сол я обзавёлся множеством потомков разной степени родства. Обычные или нет, но они люди. Как заботливый предок, я хочу дать им всё возможное для их дальнейшего самостоятельного существования. Земли я могу им дать столько, сколько они не освоят и за миллиарды сол, а вот знаний, которые им для этого нужны, я дать им не смогу. Верее, смогу, но подобная процедура составит для меня определённую трудность.
— Разве? Неужели для такой могущественной и мудрой сущности, как вы, господин Рэй, сложно поделиться своими знаниями со своими же потомками? Кстати о том, что все люди клана Рэй являются вашими потомками, мы действительно давно уже догадались на основе полученного нашими агентами генетического материала.
— А вы попробуйте взять самого умного профессора из самой хорошей академии и попросите его передать свои знания любой младшей группе детей в вашей школе. Вряд ли дети возрастом в три-четырё сола поймут хоть одно сказанное этим профессором слово. А между мной и людьми разница ещё больше. Научить рано или поздно я, разумеется, смогу любого, но значительно проще поместить своих людей в соответствующую их уровню развития среду. Например, в Оканийскую империю. И устроить их в обычные оканийские учебные заведения.
— А что, кроме моей империи, других мест для обучения не было?
— Ну почему же? Есть ещё Иллурийская империя. Уровень образования, да и вообще научных разработок там не ниже, чем у вас. И, чтобы упредить последующие вопросы, скажу, что Иллурийская империя образована ушедшими от вас людьми Лерой и Камэни, так что изначально интеллектуальный уровень иллурийцев значительно превышает средний показатель в вашей империи. Я рассчитываю, что в ближайшем будущем мои люди будут получать образование в обеих империях.
— А что, сами ваши люди не смогут наладить для себя полноценного образовательного процесса?
— Смогут, разумеется. Но для этого должно смениться как минимум несколько поколений.
— А в переводе на простой, понятный мне язык? Сколько времени должно пройти, чтобы потребность в обучении ваших людей в учебных заведениях Окании исчезла?
— По моим предположениям, примерно через двести-триста сол Оканийская империя ничего уже не сможет дать моим людям.
— Вы имеете в виду образование?
— Я имею в виду всё. Примерно через триста сол мои люди станут полностью независимы от вас. Я говорю не только про интеллектуальный товар.
— И тогда они уйдут из Оканийской империи?
— Если захотят — уйдут. Захотят — останутся. Эта вселенная для них, как-никак, родная, и они имеют полное право жить в том месте, которое выберут сами. В том числе и в Окании. Земли и деньги для этого у них есть уже сейчас.
— Значит, клан Рэй никуда не исчезнет...
— Вероятнее всего, вы правы. Но решать всё равно не мне, а моим потомкам.
— А как вы относитесь к власти в империи?
— Я к ней вообще никак не отношусь. Для меня это слишком мелко. Подозреваю, что для моих людей отношение к власти будет примерно таким же.
— Тогда зачем вы так активно пытаетесь войти во власть? Застолбили себе хорошее место в совете кланов, сколачиваете коалицию...
— Вы не туда смотрите, господин император. Коалицию сколачивают наши союзники, с которыми у нас давние дружественные отношения. Моим людям вполне достаточно того, чтобы их не трогали. Если государство вообще устранится от финансовых и политических отношений с моими людьми, не чиня им, разумеется, никаких препятствий в свободе передвижения по империи и реализации их собственных желаний и потребностей, взаимодействие клана Рэй и империи будет сведено к практически незаметному минимуму. Вы будете замечать моих людей не более, чем пролетающий мимо вас осенний лист. Вроде и есть, и в то же время пролетает мимо, никоим образом не задевая вас.
— Так не получится. Клан Рэй находится на территории империи и обязан соблюдать имперские законы. Как минимум — платить налоги.
— Вот вы и сами заговорили о законах. Но эти законы имеют и обратную силу. Раз вы, как правитель государства, возложили на клан Рэй определённые обязанности, которыми, в частности, является уплата налога, то клан Рэй автоматически наделяется и соответствующими правами. А именно: правом входить в совет кланов, правом влиять на политические решения, правом покупать любой товар и торговать любой продукцией, которая у нас есть. У клана Рэй есть всё. Или практически всё. Часть товара людям клана произвести тяжело, и затраты на его производство будут несоизмеримы с затратами на производство аналогичного товара в империи — такой товар мы покупаем. Часть товара клан может произвести практически бесплатно, и этот товар мы продаём. Причём продавать мы будем то, что считаем нужным, и по той цене, которую определим сами, вне зависимости от того, какие последствия на рынке вызовут наши действия. С вами, равно как и с правительством Окании, мы советоваться не собираемся, причём сразу по двум причинам. Причина первая — все наши действия абсолютно законны, а причина вторая — с нами никто не советовался, облагая клан Рэй налогами. Вы возложили на клан обязательства по уплате налогов, а в ответ на действия государства клан получает необходимые для уплаты тех самых налогов деньги любыми приемлемыми для него законными способами. В том числе и вхождением в совет кланов с правом влиять на принимаемые империей политические решения — ведь эти решения напрямую касаются клана.
— Что ж, наверное, вы имеете на это право.
— Совершенно верно, господин император. Клан Рэй действует исключительно в рамках законов Оканийской империи. Не вина клана, что его возможности, особенно в части торговли сырьевыми ресурсами, значительно превышают возможности среднестатистического имперского клана.
— Ещё один вопрос, господин Рэй. Вы говорите про клан Рэй и его действия, вместе с тем у меня создалось ощущение, что себя вы дистанцируете от своего собственного клана. Не столько руководите, сколько наблюдаете, находясь как бы в стороне. Или, что вернее, над нашей политической и экономической жизнью. Мне это только показалось?
— Нет, не показалось — я действительно стою в стороне. Или наблюдаю со стороны, как вы выразились, доверив людям Рэй право самим принимать решения. Я просто уже не могу жить вашей жизнью. Я давно вырос из этих детских пелёнок.
— Вы мыслите масштабами целой вселенной?
— Масштабы одной локальной вселенной я тоже давно уже перерос и давно уже не привязан к законам этого мира. Я оперирую более общими законами мироздания.
— Они чем-то отличаются от законов нашей вселенной?
— Кардинально. И объяснить это человеку, не способному разобраться в законах мироздания на примере даже собственной вселенной, поверьте, так же сложно, как объяснить слепому всю глубину цветов радуги. Вы живёте и думаете, что ваша вселенная уникальна — она настолько бесконечна и разнообразна, а галактик в ней больше, чем звёзд в самой большой из них, что не хватит и вечности, чтобы изучить её. И только поэтому вселенная — это вершина творения неизвестных демиургов. Отчасти вы правы. Более того, когда-то я и сам думал так же. Сотворить мир, хотя бы приближённо похожий на этот, было для меня недостижимой мечтой. С тех пор утекло много воды, и мои взгляды на строение мироздания претерпели некоторые изменения. Сначала я гордился собой от осознания того, что я — творец, что могу создавать собственные вселенные. Признаю — тогда я был молод и наивен. Созданные мною вселенные — лишь небольшая часть данного конкретного веера миров, они жёстко связаны с миром, в котором мы с вами сейчас находимся, и физические законы в них не сильно отличаются от этой вселенной. Веер миров вообще достаточно инертен в части трансформации базовых физических констант.
— Всё же я имею некоторое представление о том, что вы мне сейчас говорите, господин Рэй. В своё время я специально изучал имеющуюся в империи литературу по данному вопросу и знаю, что наша вселенная далеко не уникальна. Таких миров, как наш, на самом деле бесконечное множество. Все они соединены друг с другом и образуют древо миров — так, по крайней мере, предполагают имперские учёные.
— В чём-то догадки ваших учёных верны, но на самом деле мироздание значительно сложнее. Я говорил о веере миров, а не о мировом древе. Дерево мира — основа мироздания. Оно состоит из центрального ствола, от которого отходят боковые ветви, а от тех — свои ветви, большие и малые. От тех, в свою очередь, отходят ветви помельче, и так, теоретически, до бесконечности, поэтому аналогия с физическим деревом достаточно условна. Иногда дерево мира называют кустом миров. На ветвях этого древа располагаются листья. Или цветы, как говорят некоторые поэты. Эти же поэты сравнивают цветы дерева мира с лепестками ромашки, а кто-то видит аналогию в лепестках веера. Отсюда же и другое название конечных образований дерева мира — веер миров. Вот к одному из таких вееров, принадлежащих небольшой боковой ветви древа миров, и принадлежит этот мир. Древо миров настолько же сложнее веера миров, насколько сам веер сложнее каждого входящего в него локального мира. И насколько вселенная сложнее одной-единственной планетной системы.
— И вы свободно путешествуете и творите в пределах всего древа?
— Нет, для этого я пока недостаточно могуществен. Я действительно уже могу покидать наш веер и путешествовать по близлежащим ветвям мирового древа, но, до момента сотворения... пусть, для простоты вашего понимания это будет зародыш, или почка... Вот до момента создания собственной почки, или зародыша нового веера на одной из ветвей мирового древа я вне нашего веера миров обычный гость, не обладающий тем могуществом, которым обладаю здесь. Можно считать, что сейчас я привязан к нашему вееру миров и могу полноценно творить лишь в его пределах. Я могу создать новую вселенную в рамках этого веера, но не могу сотворить даже её убогое подобие в любой другой узловой точке древа миров. Для этого мне сначала необходимо укорениться, создать так называемый плацдарм, или зародыш нового веера миров. А для этого я должен быть не рядовым демиургом, которым был в начале своих экспериментов, а достаточно опытной, умудрённой жизнью сущностью, не только знающей, что она делает, но и осознающей последствия своих действий. Вполне, кстати, разумное ограничение, наложенное создателем нашего Древа — ведь при случайном или преднамеренном уничтожении единичной вселенной веер теряет всего один свой лепесток. Незначительная потеря для веера — всё равно, что лесу потерять один из своих листьев. Сложно сказать про весь наш веер, но только от моей руки уже погибло как минимум несколько миллионов созданных мною же для различного рода экспериментов подобных лепестков, пока я не выяснил, что до бесконечности подобные эксперименты проводить нельзя — слишком частое и массовое уничтожение лепестков веера, равно как и слишком масштабное их прибавление, дестабилизирует весь веер. Веер миров ведь можно как создать, так и уничтожить, пусть это и потребует гигантских усилий, превышающих усилия, потребные для уничтожения миллиардов вселенных. Повреждённый вследствие уничтожения миллиардов вселенных веер просто отвалится от ветви мирового древа, из которой он вырос, как засохший цветок отлетает от ветви куста, после чего, лишённый связи с основой, со временем схлопнется в сингулярную точку и исчезнет. Возможно, я неправ, и наш веер более устойчив — для его повреждения потребуются значительно более глобальные разрушения, но итог вмешательства будет один. Веер миров нашей реальности вообще тяготеет к постоянству и всячески препятствует как сокращению общего количества входящих в него миров, так и к их прибавлению — по-видимому, такова была воля его создателя.
