— Истер, иди, а я пока найду Ярика и узнаю, что случилось,— мягко подтолкнула друга Кристин, подбадривающе кивая.
Полукровка вздохнул и первым шагнул в проход, чувствуя за спиной племянницу магистра Фауста. Навязалась ему на голову!
До зверинца они дошли молча, и Истер был даже благодарен девчонке: еще не хватало вести светские беседы.
Монстроподобная хозяйка животноводческой усадьбы встретила их у одной из плотно закрытой дверей, Истер не знал, кто там обитает.
— Сегодня начнешь свой личный проект,— без приветствия произнесла Диана, протягивая ему ключ, наверное, от дверей. — Добьешься успеха— начнешь курс по работе с магическими существами первой ступени опасности. Не справишься— снова пойдешь к Добротам.
— Что я должен сделать?— Истер взял ключ: неужели он, наконец-то, начнет учиться чему-то важному?!— Кто там?
— Там Сакран,— тихо ответила Гретта, и лицо ее было каким-то странным. — Ты... он будет... В общем, не удивляйся его внешнему виду.
— Кто такой Сакран?— Истер не имел ни малейшего представления об этом существе.
— Священный зверь,— неопределенно ответила Диана, и эти две девчонки еще сильнее стали его раздражать, хотя слово "священный" внушало уважение. — Он один из последних представителей своего вида.
— Его освободили из Северного города, много лет он находился во Дворце Наместника и многого натерпелся. Ты будешь с ним работать,— Гретта кивнула на ключ в руках полукровки.
— Почему он священный?— решил уточнить Истер, все еще ожидая подвоха со стороны девчонок.
— Сакран всегда был священным зверем эльфов, первых магов, они оберегали Сакранов. Золотые когти Сакрана по легенде приносят счастье и процветание тому, кому Сакран дарует хотя бы один. Случается это раз в двести лет, но Сакранов почти не осталось, и никто не может подтвердить или опровергнуть данную историю,— Диана пригласительно махнула рукой, чтобы Истер входил.
Парень еще раз недоверчиво посмотрел на своих "наставниц" и вставил ключ в замочную скважину.
Истер вошел в клетку, не ожидая ничего хорошего: опять какая-нибудь бабочка или же зверь, который вцепится ему в глотку и не отпустит, пока он не пообещает быть добрым и всех любить. Губы полукровки скорчились в кривой улыбке: с Гретты и ее сумасшедшей подружки-монстра станется, хотя говорили они о Сакране с каким-то странным выражением на лицах.
Кажется, он попал в снежный лес: высокие деревья покрыты белыми шапками, в глубоких сугробах— следы, словно здесь прошел крупный волк или, может, лев? Хотя, насколько слышал Истер, львы живут только на жарких островах юга.
— Ну, и где ты, зверь?— громко позвал Истер, оглядываясь. Что, бродить ему тут и искать животное? Эти девчонки явно издеваются!
Но искать не пришлось: Сакран появился из-за деревьев, отбросив огромную тень, бесшумно, словно призрак. Хотя, наверное, он и был призраком— самого себя.
К этому когда-то, наверняка, великолепному зверю нельзя было не испытывать сейчас жалости, и Истер сразу вспомнил слова Гретты: видимо, это сделали с Сакраном кровопийцы.
Сакран был высок: чтобы заглянуть в его глаза, нужно поднять голову, но лучше было этого не делать. Разве можно добровольно захотеть вглядываться в два черных колодца равнодушия и тоски?
— Так вот ты какой, священный... кот,— пробормотал полукровка, не в силах отвести взгляд.
Если бы Истера попросили описать Сакрана, то он скорее сравнил бы его со львом: крупное кошачье тело, только когда-то иссиня черное, а сейчас повсюду покрытое сединой, проплешинами, затягивавшимися ранами. У него не было хвоста, и сложно было понять, задумала ли так природа или же это дело рук кровососов, у которых Сакрана отняли. Но шрамы на спине явно показывали, что крылья у существа были срезаны. У него не было гривы, а голова с круглыми ушами и крупным носом была исполосована ранами, словно морду ему драли когтями, рвали зубами и резали. Зрелище страшное, и от этого Истер сжал кулаки: он бы голыми руками разорвал тех, кто сделал это с живым существом!
Истер перевел взгляд на огромные кошачьи лапы, на которых, по словам Гретты, должны были расти священные золотые когти. Когтей не было: кажется, их просто вырвали из лап, и кровавые корки навсегда покрыли облысевшие пальцы.
Священное животное эльфов было превращено в разорванное, растерзанное существо, смотревшее на мир с тоскливой безысходностью. Во взгляде, которым Сакран смотрел на незваного гостя, правда, не было ни ненависти, ни злобы, — только равнодушие почти мертвого создания.
Сакран еще некоторое время стоял, а потом медленно лег, устало положив голову на истерзанные лапы. Наверное, ему было трудно стоять, зверь был худ, истощен. Весь его облик мог бы стать одним огромным доказательством жестокости кровопийц.
И это он, Истер, слишком зол и слишком жесток к кровососам?! Изверги, которые подвергли живое существо таким зверствам, не были достойны ни жалости, ни понимания, ни пощады!
Он медленно приблизился к Сакрану: тот даже не открыл глаз, хотя по движению ушей все-таки можно было понять, что зверь следит за гостем. Огромное тело выделялось на снегу, и так хотелось к нему прикоснуться, погладить, утешить.
"Я шагаю по пути к Вечности, зачем мне твое утешение, Волчонок?".
Истер замер, услышав чужой рокот в голове.
"Ты читаешь мысли?"— с легкой дрожью подумал Истер.
Сакран открыл глаза и в упор посмотрел на полукровку. Ну, да, глупый вопрос. Проще спросить, кто в этом городе их не читает...
Истер ждал, но ответа не последовало. Он присел рядом с огромным котом и вздохнул: в этой комнате, наполненной запахами леса, было спокойно и тихо, мирно. Наверное, это нужно было Сакрану для исцеления, хотя, конечно, он утверждал, что умирает.
— Почему целители не излечат твои раны?— пробормотал Истер, не особо ожидая ответа. Что он должен тут делать? Диана сказала, что это его проект, но судя по всему, обреченный на неудачу в самом начале.
"Это не мои раны".
"В смысле?" Истер был сбит с толку. "А чьи?"
Но ответа опять не последовало, и парень начал злиться, только не получалось, наверное, при виде Сакрана сложно вообще испытывать что-то, кроме жалости и сочувствия.
— Как я могу помочь тебе?— решил задать еще один вопрос Истер, хотя не думал, что все будет так просто. Может, нужны слезы полукровки, выжатые из глаз на рассвете первого дня полнолуния в год рождения оранжевой жабы у синего крокодила? Ну, или что-то в этом роде, только ему об этом не говорят.
"У меня нет ответа на этот вопрос".
— А на другие— есть?
Зверь опять посмотрел на него, как на лишенного разумом, и Истер представил себе веселые часы в обществе этого саркастичного истерзанного существа, равнодушного к остальному миру.
Сакран поднял голову и как-то странно мигнул глазами.
— Что?
"Саркастичное истерзанное существо, равнодушное к остальному миру? Неплохое начало".
— Что?
"Чтобы решить проблему, осознай ее и найди ей название", устало прозвучало в голове полукровки, и он вконец запутался, забыл даже разозлиться, да и как можно злиться рядом с этим почти убитым существом?
— Ладно. Ты кто такой? Ну, ты родственник льву или, там, ирбису?
"Я предок Сфинкса и потомок Большого Красного Кота".
— Кого? Красного Кота?!
"Первый Кот вышел из красного заката навстречу Первому Эльфу", начал рассказ Сакран, и Истер осознал, что впервые практические занятия были увлекательными и дарящими успокоение.
Он стоял в дверях бального зала и смотрел, как она танцует в лучах дневного зимнего солнца, ярко освещавшего помещение, наполнявшего его бликами и красками, как и музыка, под которую она танцевала.
Хотя он бы сказал, что это не она следует за музыкой, а мелодия подстраивается под ритм движений, в которые она вкладывала свои чувства, изливая. Не нужно быть знатоком, чтобы понять, что она танцует свою Боль, выплескивая ее так, как умела только эта красивая, сильная женщина. В резких и плавных движениях, в каждом ритме ее тело плакало и рыдало, тоскуя по ушедшей от нее Любви.
Он с детства помнил эти ее движения: он не раз подглядывал за тонкой девочкой, всегда такой сдержанной и собранной, но такой эмоциональной в танце. Только так, в движениях музыки, она выражала то, что чувствует, и он мог часами наслаждаться этим, впитывая ее эмоции, которые она ему никогда не дарила так откровенно. Он словно крал их, прятал внутри себя, хранил.
Складки юбки то взлетали, то окутывали ее, в строго убранных на затылке волосах тоже как-то тоскливо играло солнце, и он боялся пошевелиться и помешать ей выражать внутреннюю боль, которую так редко можно было заметить даже в ее глазах.
Он тоже тосковал по другу, но для него эта боль была привычной, растянувшейся на годы, он умел справляться сам, уходя глубоко в себя, смиряя бурю. Для нее это было все еще цунами, и именно эту огромную волну боли она изливала, двигаясь в такт с музыкой. И ему тоже становилось больно, ведь он никак не мог ей помочь.
Если бы он мог, он бы погиб вместо Элиота, лишь бы она никогда не танцевала такую боль.
Мимо его ног проскользнула белая тень, на неуверенных еще лапах влекомая родным запахом, и танец прервался.
— Беляш,— она присела, обхватывая руками чистого худого пса, который теперь постоянно ходил за Лукасом, словно признавая в нем нового хозяина взамен погибшему. — Лукас!
— Привет, не хотел мешать,— хрипло ответил мужчина, делая несколько шагов в зал, вступая в залитое солнцем пространство. — У нас занятие с Защитником.
— Дело продвигается?— ее губы тронула улыбка; она поднялась и подошла к аквариуму с капоэри, прекращая мелодию.
— Он ленив и несобран,— пожал плечами Лукас, следя за перемещениями Ольги по залу. — Вряд ли он способен кого-то защитить, даже себя.
— Да, я слышала про его ссору с сестрой,— Ольга подошла и встала прямо перед ним, пристально глядя в глаза. — Ты собираешься уйти? Вернуться в лес?
Он вздрогнул от такого прямого, неожиданного вопроса, такого неудобного и нерешенного еще до конца.
— А ты хочешь, чтобы я остался?— он смотрел в ее серьезные спокойные глаза, не зная, почему она спросила.
— Главное— чего хочешь ты, Лукас,— тихо заметила она, не пытаясь коснуться, хотя ему так этого хотелось. Все еще хотелось, хотя он понимал, что это глупое желание, потому что даже призраком Элиот всегда будет стоять между ними. Хотя даже не между ними— рядом с ней.
— А ты? Если я тебе нужен, если ты хочешь, я останусь,— тихо проговорил он, пытаясь найти ответ на ее лице.
— Это только твой выбор,— качнула Ольга головой,— сделай так, как тебе будет лучше, как тебе будет... легче,— и он понимал ее слова, а сердце в груди сжималось от тоски, совсем другой, не той, которую несколько минут назад изливала в танце стоящая перед ним женщина. Ее тоска была по любви, его же тоска была чувством одиночества.
От дверей послышался нарочито громкий топот, и Лукас отступил, поворачиваясь к замершему в дверях Джеймсу.
— Мы еще договорим,— пообещала Ольга, проходя мимо мужчины и кивая кочевнику. Тот посторонился и потом нехотя, как-то совсем понуро, вошел в зал. Настроение у парня явно было не самым лучшим.
— Проблемы с лучшим другом?
— Он мне не друг!— тут же вспыхнул Джеймс, вскинув голову.
— Значит, он друг твоей сестры,— пожал плечами Лукас, подходя к ученику. В этом мальчишке был большой потенциал, и нужно только заставить Картера осознать себя Защитником.
— Я не хочу об этом говорить.
Что ж, характер тоже присутствует. Лукас мельком заметил еще одного ученика у дверей, едва заметно кивнув ему.
— Тогда поговорим о том, как пятнадцатилетняя повелительница стихий легко припечатала тебя к стене.
— Я не был готов!
— А должен был! Ты должен всегда быть готов защищаться,— жестко ответил Лукас, сощурив глаза. — Всегда, потому что это может спасти жизнь тебе, а что еще ценнее, твоим близким. И если бы ты был прилежнее, то и сотням людей рядом с тобой.
— Старая сказка,— фыркнул Джеймс,— может, у меня не очень хороший учитель?
Лукас только хмыкнул, никак не реагируя на выпад разозленного обиженного мальчишки, которого младшая сестра легко одолела, даже не касаясь.
— Магия твоей сестры— это способность использовать внешнюю силу. Она берет силу Природы и изменяет ее так, как нужно ей. Твоя сила, Защитник, внутри тебя, я тебе уже говорил. Осознав ее, научившись ею управлять, ты сможешь управлять тем, что находится вокруг тебя,— Лукас взмахнул рукой— занавески на окнах всколыхнулись от порыва ветра, тихо опадая назад. — Ты всесилен, Джеймс, но пока ты не поймешь этого, не осознаешь свою мощь, даже Алексис сможет припечатать тебя к стене.
— И как мне это сделать?
— Я пригласил кое-кого нам помочь,— Лукас поднял глаза и пригласил стоящего в дверях ученика заходить.
Джеймс обернулся.
— Пошел вон!— почти заорал парень на Принца, но тот спокойно прошел в зал и встал рядом с Лукасом, сложив на груди руки.
— Тихо,— мужчина вздохнул, ощущая эмоции, что полыхали в брате Алексис. Именно она, а точнее ее поступок, дали шанс вытащить из Джеймса его способности. — Все свои личные обиды будете решать за пределами моих занятий. Сейчас ты будешь защищать свою сестру, воспитанник Байрок здесь для стимула, для наглядного пособия, так сказать.
— То есть я могу его убить?
— Ты можешь попытаться защитить свою сестру любым магическим способом,— поправил Лукас, усмехнувшись про себя. Какие же яркие эмоции пылают в этом мальчике.
— И вы позволите мне его убить?— уточнил Джеймс, с яростью глядя на Лектуса, но тот внешне оставался равнодушным к происходящему.
— Ты не сможешь, но попытайся. И помни главное: твоя магия направлена на защиту,— напомнил Лукас, хотя понимал, что говорит в пустоту. — Вперед.
Мужчина отошел в сторону, готовый в любой момент прийти на помощь Лектусу, хотя и сомневался, что ему это понадобится. А Принц молчал, совершенно отрешенно глядя на пылающего гневом бывшего друга. Хотя почему бывшего? Эмоции улягутся— и все снова станет простым и понятным для обоих парней.
Джеймс же стоял, явно собираясь с мыслями, ища в себе ту силу, о которой все вокруг ему твердили, сосредоточенный, но слишком разрываемый эмоциями.
— Ну и? Скоро ночь настанет,— насмешливо заговорил Лектус. — Руками у тебя получается быстрее и эффективнее.
— Заткнись!— рыкнул Джеймс. — Я доверял тебе, а ты...!
— А я спас твою сестру от смерти,— пожал плечами Принц.
— Ты сделал ее кровососом!
— Вовсе нет, но сейчас это, видимо, не имеет значения. Я жду.
— Ты предал меня!— заорал Джеймс, сжимая руки в кулаки. — И она... она все еще не убила тебя за то, что ты сделал!
— Ну, думаю, она благодарна, очень мне благодарна, мы даже стали друзьями,— пожал плечами Лектус, и Лукас сосредоточился, готовый в любой момент вмешаться. — Мы вместе проводим много времени...
— Не приближайся к ней! Не смей к ней приближаться!
— Я помогаю ей освоиться с новыми ощущениями,— пожал плечами Принц.
