Рукопись из Тибета.

Это вызвало очередной политический скандал, ряд государств потребовали компенсации от страны, мнившей себя пупом Мира.

Когда же в Гималаях начал таять снег, а в предгорьях зацвели луга тюльпанов, встретиться с гуру пожелали американский президент Джордж Буш старший и Генсек страны Советов Горбачев. По кличке "пятнистый". Естественно на Крыше Мира, поскольку я никуда не выезжал. Как в известной пословице про Магомеда.

На тот момент Кайман знал от меня все, что случится с Советским Союзом и люто ненавидел обоих.

— Может, удавим этих падл и концы в воду? — сказал он, когда последовал звонок по "вч"* от товарища Дэн Сяопина. Тот рекомендовал принять обоих, что было в интересах Поднебесной.

— Кстати, в Потале есть сеть тайных ходов, а под ними подземное озеро. Там мои предшественники топили конкурентов, — продолжил свою мысль Панчен — Лама.

— Ну, удавим, а что потом? — пробурчал я. — Ход истории изменить невозможно. Это может сделать только Творец. А ему наши заботы по барабану.

— Это да, — согласился приятель. — Обиделся он на людей. И есть за что. Но тогда хотя бы предупредить. Может, одумаются? — взглянул на меня с надеждой.

— Вряд ли, — вздохнул я. — Но попробую.

Джорджу Герберту Уокеру Бушу было тогда шестьдесят пять лет. Он происходил из семьи банкира, в прошлом занимался нефтяным бизнесом, и, как все президенты США, был ярым противником коммунизма.

На аудиенцию американец прибыл первым.

А поскольку то, что он должен был услышать, являлось тогда уму непостижимым, гостю, в порядке исключения, был предложен стул.

Золоченный, с вензелями, поставленный в центре зала. Кстати, все такие встречи, как и должно быть, тайно прослушивались китайскими чекистами. Я об этом зал, но особо не беспокоился. Когда нам с Кайманом нужно было пообщаться тет — а тет, мы всегда находили способ и место.

После обычных приветствий, бывший нефтяной магнат сразу взял "быка за рога", сообщив, что знает, кто я такой и надеется на конструктивную беседу.

— Вы с берегов Ориноко, — безапелляционно заявил он. — В прошлом известный там колдун, иммигрировавший в Китай. После чего замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Похвальная осведомленность, — чуть улыбнулся я. — Хотя и не совсем так. Кстати, а вы платите пенсию погибшим тогда рейнджерам?

— Кхм, — откашлялся в кулак президент. Ответ с вопросом ему явно не понравились.

— Забудем, что было,— тут же нашелся он. — Нужно думать о будущем. У меня к вам деловое предложение.

— Какое?

— Зачем вам нужна эта азиатская страна? Предлагаю переехать к нам. На самых выгодных условиях.

— И какие же они?

— Гражданство США, неограниченный счет в банке, вилла в Калифорнии и должность моего личного советника.

— Заманчиво, — чуть наклонился оракул вперед.— Но это невозможно.

— Почему?

— Я русский. И не терплю Америку, которая всегда угнетала индейцев. А сейчас пытается развалить мою страну и мешает развитию Китая. Вам понятно?

— Вот оно что, — неприкрыто огорчился президент. Не ожидавший ничего подобного.

— Именно, — развел я руками. — Так что оставим этот разговор и перейдем к другому.

— Я весь внимание, — закинул ногу на ногу американец.

— Если вы не измените свой курс в отношении названных мною стран, Соединенные штаты ждут великие потрясения.

— Гм, — занервничал демократ. — Здесь, если можно, поподробнее.

— Извольте. Вы ведь за этим и прилетели.

Итак, однополярного мира, как видится вам — не будет. Терроризм и насилие придут в вашу страну, где погибнут тысячи граждан, ближневосточная политика потерпит крах, как и европейская, а многие союзники превратятся во врагов. И это будет только началом.

— А что потом? — в упор глядя на меня, напрягся американец.

— Потом у вас будет чернокожий президент, который все еще больше усугубит. Поставив мир на порог третьей мировой войны. От страха и безнадежности.

— Это блеф, — нарушил возникшую вслед за этим тягостную паузу заокеанский гость. — К тому же чернокожий президент (хмыкнул). Такого не может быть. В принципе.

— Это истина, — ответил я. — Блеф в вашем мире. К этому ничего не могу добавить. Прощайте.

На этом встреча была закончена, стороны холодно распрощались и Буш вышел.

— Ну и рожа у него была после твоих пророчеств, — сказал все это время молчавший Кайман. — Словно черта увидел.

— Похоже, — согласился я. — Но вряд ли что изменится.

Товарищ Горбачев навестил Китай с рабочим визитом в апреле. Как водится, встреча глав двух дружеских государств была обставлена всей необходимой атрибутикой. С почетным караулом в аэропорту "Столичный", кортежем, промчавшимся по центральным улицам и непременной пресс-конференцией. На которой последний генсек страны Советов сообщил об успехах идущего в ней строительства коммунизма. Причем как всегда, путано и туманно.

— Хрен поймешь, чего он говорит, — хмыкнул Кайман, когда мы смотрели встречу двух лидеров, освещавшуюся по телевизионным каналам.

— У него такая манера, пускать пыль в глаза, — глядя на историческую личность, ответил я, вспоминая былое.

"Отца перестройки", труса и перевертыша, по прошлой службе знал не понаслышке.

В августе 91-го, зная о готовящемся путче в СССР, он спрятался в своей резиденции на Форосе, выжидая, чья возьмет. А когда путч провалился, объявил себя жертвой.

Спустя год, уже будучи устраненный от дел, Горбачев предпринял попытку вернуть себе власть. Для чего тайно вызвал в столицу депутатов Верховного Совета, обещая провести чрезвычайный съезд, подкрепив его массовыми выступлениями пролетариата при участии войск Московского военного гарнизона.

О готовящемся стало известно в КГБ, который безотлагательно проинформировал Ельцина.

Тот, изрядно перетрухав, тут же издал Постановление Президиума Верховного Совета России о незаконности таких действий. Заодно приказал новому Генпрокурору Степанкову профилактировать Горбачева с оргкомитетом, а в случае попытки реализации его плана — арестовать.

Профилактика была поручена мне, при участии сотрудников с Лубянки и кончилась вынесением официальных предостережений руководителям оргкомитета: Алкснису с Умалатовой, Ампилову и генералу Макашову. Сам же "пятнистый" в очередной раз сбежал, спрятавшись на своей даче в Барвихе.

И вот теперь, этот деятель желал встречи. Перестройка в стране буксовала, росло обнищание и недовольством масс, нового Иуду беспокоило свое будущее.

В Лхасу Горбачев прилетел на цековском вертолете, под предлогом экскурсионной поездки, разместившись в лучшей гостинице. Навестив с утра несколько близлежащих храмов и отобедав, во второй половине дня, любимец Запада был принят во дворце Потала, в том же составе что и американский президент. Тихо и неофициально.

Размашисто войдя в зал, он бодро поприветствовал нас "здравствуйте товарищи!"

— И тебе не хворать, — пробасил со своего возвышения Панчен — лама, указав жезлом на стул. — Присаживайся.

— Э-э-э, — опустился на него генсек, уставившись на иерарха. После чего озадаченно протянул, — так вы русский?

— Как и гуру Уваата, — изрек Кайман.

Я бесстрастно кивнул со своей подушки.

— Приятно встретить соотечественников, — тут же оживился гость. — Да еще в таком качестве!

После чего, воодушевившись, стал рассказывать об успехах перестройки в СССР, демократизации общества и прочей лаже.

Мы внимали полчаса, потом Кайман взглянул на меня (гуру кивнул), и стукнул жезлом в пол. — Короче Склифосовский!

— К-ак? — поперхнулся на слове докладчик.

— Я сказал, короче, — нахмурился иерарх. — Здесь тебе не партсобрание. Ближе к телу.

— Да вы что се..! — начал было привставать Горбачев, но тут же вспомнил где находится, и, опустив седалище на стул, с готовностью закивал лысиной, — понял.

— Реформы в Союзе провалились, — выдержав паузу, поднял я на генсека глаза. — В стране кризис и массовое недовольство. Чего тебе от нас надо?

— Всего ничего, политический прогноз, — зажав коленями руки, заерзал он на стуле.

— Ну что же, слушай, — стал перебирать оракул янтарь. — Будущее страны и твое. Может образумишься.

И далее подробно сообщил все что знал. Вплоть до Беловежского соглашения с позорной отставкой.

По мере изложения, лицо слушавшего менялось. Вначале побагровела каинова печать на лбу, затем рожа, а в конце все сменилось на бледность. Трус по натуре и по сути подлец, "Горби" смертельно перепугался.

Дело в том, что помимо прочего, я упомянул один, уже свершившийся в его биографии факт — получение взятки в размере ста тысяч долларов от американского президента. О котором тогда знали Рейган и председатель КГБ Крючков, помалкивавший до своего будущего ареста.

— И к-как же теперь быть? — дрожа брыжами, прошлепал губами генсек.

— На твоем месте я бы отработал назад или застрелился, — пожал я плечами.

— Такое невозможно, — всхлипнул он. — Запад нам поможет. А к тому же я коммунист. Это противоречит Уставу.

— Мудило ты, а не коммунист, — презрительно изрек, внимательно наблюдавший все это время за двурушником, Панчен — Лама.

— А теперь прощай, и подумай над моими словами, — добавил я. — У тебя еще есть время.

— Да-да, — часто закивал башкой любимец облагодетельствованной им Европы. После чего тяжело встал, пошаркав лаковыми штиблетами к выходу. За которым для него начиналось забвение и проклятия собственного народа.

— Плесень, — когда тихо претворилась дверь,— в сердцах харкнул на ковер Кайман. — И такие уроды правят народами?

— За ним будет второй, — горько усмехнулся я. — Все только начинается.

Когда после этих двух встреч, мы с Кайманом в очередной раз навестили Пекин, будучи приглашенными на торжественное мероприятие по случаю крупной партийной даты, в приватной беседе после него Председатель Дэн сообщил, что не верит в успех советской "перестройки".

— Каково ваше мнение о взятом Горбачевым курсе на сближение с Западом? — поинтересовался он.

— Вы об этом знаете, — ответил я. Имея в виду прослушку.

— Знаю, — подтвердил вождь — И это весьма прискорбно.

Спустя три года, как и следовало ожидать, Советский Союз канул в лету, ветер перемен смел последнего генсека, и на престол взошел Ельцин.

В прошлом сподвижник Горбачева и ярый коммунист, он сразу же отрекся от марксизма, став ковать новую демократическую Россию под эгидой США с Европой и при их активном участии.

Передовая интеллигенция, а за ней весь электорат, восхищенно рукоплескали, ожидая перемен, и они, естественно, случились. Все, что семьдесят лет созидал народ, было раздуванено ближайшему окружению царя Бориса "со товарищи", остальным же досталась фига.

Он же, упиваясь властью, стал разъезжать по "дружественным" странам, целуя взасос друзей Билла с Колем, а также демонстрировать там русскую удаль. Писая по пьянке в общественных местах, дирижируя оркестрами и отплясывая "калинку".

На небывалом подъеме демократии в новой России, этот дегенерат избрался на второй срок, но вскоре праздник жизни кончился. Страна неудержимо летела под откос, не помогали даже кремлевские предсказатели.

Отринув одну веру, Борис Николаевич ударился в другую. Стал глубоко верующим христианином, заведя личного священника, которому исповедовался с похмелья, а также звездочетов.

Именовались они по научному "астрологи", и таких в Кремле было целое подразделение. Помимо личного оракула Джуны*, с которой в той жизни я был немного знаком. По одному делу.

Руководил звездочетами его главный охранник Коржаков, а "прогнозы" выдавал один мой однокашник по ВКШ, с которым мы не раз пили водку.

И не знаю, по стечению звезд или озарению ассирийской гуру, первый российский президент обратил свой взор на Тибет. Обеспокоясь судьбой страны, да и своей тоже.

Мидами двух государств тут же была организована тайная поездка, личным самолетом гарант прилетел в Пекин, где имел приватную беседу с китайским лидером, а оттуда в Лхасу. Узнать, будут ли ему благоприятствовать звезды.

Судя по виду, с которым вошел "царь всея", он слегка принял на грудь, что являлось его обычным состоянием, мутно оглядел нас с Панчен-Ламой и уселся на жалобно скрипнувший "президентский" стул, — здорово, ребята!

— Мы вежливо кивнули.

— Кто я, вы знаете, памаш, — вскинул голову. — Нужен это, как его? Астрологический прогноз. А то мои засранцы все время обманывают.

— Астрологических у нас нет, — переглянулся я с Кайманом.

— Как так? — недовольно засопел гарант.— Газеты, они что? Брешут?

— Мы не читаем газет,— слукавил я. — Только Трипитаку.

— А это что за хрень? — наморщил лоб президент. — Никогда не слышал.

— Там истина, сын мой, — поднял вверх руки лама Увата.

— Ну, так давай истину, — пробасил он. — В отношении Меня и России. Можешь?

— Могу, — кивнул я. И выдал весь тот бардак, которой был в стране. В самых ярких проявлениях.

— Это все мне известно, — нахмурился ЕБН. — Ты скажи, как быть. — Болтать и мои умеют.

— Хорошо, — начал перебирать я четки. — Слушай и внимай. Повторять не буду.

Для начала побереги здоровье. Оно у тебя ни в дугу. Что ты отлично знаешь.

— Это да, — сокрушенно вздохнул гарант. — Подводить стало, памаш.

— А потому не выдвигайся на третий срок, — продолжил оракул. — Не потянешь.

— Это я то, не потяну? — вскинулся царь всея — Брешешь!

— Ты — ты, — осадил его Панчен — Лама. — Сиди и не ори. Чего такой нервный?

Бывший партократ что-то недовольно пробурчал и хмыкнул, — валяй дальше.

— Лучше подбери себе преемника из надежных, а сам уйди в тень, — поднял я вверх палец. — Будешь оттуда править, а отвечать он. Так всегда делали мудрые властители.

— Где ж такого найти, — пробормотал гарант. — У меня кругом одни воры. Хотя есть два, вроде ничего. Исполнительные ребята.

— Немцов с Чубайсом?

У гаранта отвисла челюсть. — Откуда знаешь?

— Ты забыл, кто я такой, — вперил я в него взгляд. — Не твои Джуна с Коржаковым.

— Забыл, черт, — сокрушенно стукнул он по колену кулаком. — Ну, и какое твое мнение?

— Эти не только воры, но и мошенники. — Любой из них, став президентом, тебя тут же посадит. А страну раздербанит вконец. После чего свалит на Запад.

— Вот курвы, — скривился самодержец. — А такие оба сладкие.

— Есть один человек, который в самый раз, — заговорщицки сказал я. — Верный и надежный.

— Кто такой? — оживился гарант. — Фамилия.

— Пу-тин, — по слогам сказал я. — Владимир Владимирович.

— Гм-м, — наморщил он лоб. — Это который у меня директор ФСБ?

— Точно.

— Даже не знаю, что и сказать,— почесал нос Ельцин. — Мутный он какой-то. Хотя хватка будь здоров. Взял и подловил Скуратова* на бабах.. Но какой из него президент? Для России нужен гренадер, как я! — ткнул себя в грудь. — А у него рост метр шестьдесят с ботинками.

— Мал золотник да дорог, — изрек со своего трона Панчен — Лама. — Это именно тот случай.

— А почему я собственно должен вам верить? — подозрительно обведя лам глазами, вопросил Ельцин.