Чертополох. Том 2

Упрямо тряхнув головой, я взялась за тяжелое кольцо, но едва сделала пару ударов, как крошечное окошечко в воротах открылось, и на меня строго взглянула привратница Мэлдина:

— Доброго дня и заступничества Милостивой.

— И тебе заступничества... Ищешь приюта и хлеба? — хотя голос жрицы звучал устало и спокойно, ее взгляд меня не обманул. Пристальный, оценивающий...И отнюдь не дружелюбный...

— Разве что на эту ночь. У меня письмо для Матери Мэлдина от Старшей храма Дельконы.

— Вот как... — губы привратницы недовольно поджались, а взгляд переместился на мои, покрытые пылью ноги. Я решила, что жрица, скорее всего, сейчас потребует показать письмо, но она лишь, велев обождать, закрыла окошечко.

Удивительно, но слишком уж долго любоваться искусной резьбою ворот мне не довелось. Я не успела даже как следует заскучать, как окошечко вновь открылось , и я увидела лицо уже другой жрицы — судя по смуглой коже, урожденной южанки. Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, а потом она приказала привратнице впустить меня в святилище.

Оказавшись во дворе, я даже не огляделась толком, а смуглянка уже подступила ко мне с разговорами и расспросами. Она, казалось, излучала дружелюбие, когда, идя рядом, расспрашивала меня о том, как обстоят дела в Дельконе, попутно извиняясь за излишнюю суровость привратницы и закрытые ворота — времена нынче неспокойные, крестьяне недавно опять бунтовали, так что поневоле приходится быть осторожными.

Поток слов лился плавно, точно река, и запнулась моя проводница лишь один единственный раз — когда наткнулась на загодя выставленный мною ментальный щит.

Впрочем, через несколько мгновений она совладала с собой, вновь заговорив о всяких мелочах — погоде, трудностях в дороге и ярмарочных слухах...

Я же отвечала хоть и вежливо, но односложно — мне не хотелось отвлекаться на пустопорожнюю болтовню, да и каждое, произнесенное в этом святилище слово, следовало очень тщательно взвешивать — храм Мэлдина не был ни убежищем, ни спасением... По крайней мере для меня, чуждой самому его духу...

Пока я так размышляла, мы с проводницей успели не только пристроить мою уставшую лошадь в храмовую конюшню, но и, миновав широкий внутренний двор, ступили за вторую ограду — именно за ней располагался сам храм и жилища жриц в окружении роскошного сада.

В отличие от дельконских, отданных на откуп целебным растениям, грядок, здешние клумбы, дорожки и даже искусственные крошечные ручьи с выложенным камнем неглубоким руслом служили лишь красоте, являясь усладой для глаз.

Я невольно залюбовалась этим великолепием, и даже собралась спросить у своей сопровождающей название причудливых и роскошных белых цветов, которые никогда не видела прежде, как смуглянка резко остановилась и произнесла.

— Прежде, чем сопроводить тебя к Старшей, я должна узнать, освободилась ли матерь Ольжана от бремени молитв. Думаю, это место подойдет для ожидания гораздо больше, чем клочок земли перед воротами. К тому же, здесь можно присесть и передохнуть.

Я уже заметила расположенные в тени причудливо подстриженных кустов небольшие деревянные скамеечки — многие из них были заняты погруженными то ли в молитвы, то ли в размышления жрицами — и согласно кивнула головой.

Смуглянка, заверив меня, что вскоре вернется, поспешила в святилище, а я, выбрав местечко поуютнее, устроилась на окруженной с трех сторон розовыми кустами лавочке.

Сквозь просветы в листве мне были хорошо видны и посыпанные светлым песком дорожки, и горбатые, перекинутые через ручьи, мостики, и сами жрицы — как отдыхающие, так и занятые садовой работой... Но, наблюдая за течением открывшейся мне чужой жизни, я совершенно не подумала о том, что уже и сама привлекла чье-то пристальное внимание, а потому едва слышный хруст ветки за спиной заставил меня взвиться с места и ухватиться за травнический нож...

Впрочем, уже через мгновение я, разглядев нарушителя своего покоя, убрала руку с оплетенной шнуром рукояти. Передо мною стояла одна из послушниц — совсем молоденькая, еще подросток, да к тому же напуганная больше, чем я сама. Страх — застарелый, почти что осязаемый, читался в каждом ее движение, в каждом взгляде... Улыбнувшись, я сделала было шаг вперед, но девчушка тут же отступила назад, практически скрывшись меж ветвей кустарника. Взгляд ее из испуганного стал затравленным — точно у малого зверька.

— Прости, я не хотела тебя напугать, — я вновь улыбнулась, пытаясь успокоить послушницу, но она лишь мотнула головой:

— Не говори им, что видела меня здесь, пожалуйста...

— Я и не собиралась... А ты здесь прячешься?.. — теперь, рассмотрев послушницу получше, я не могла не отметить её крайне бледное, без единой кровинки, лицо и залегшие под глазами глубокие тени. Девчушка смотрелась крайне изможденной, особенно, если сравнивать ее с приведшей меня в сад смуглой жрицей, которая, казалось, излучала здоровье и красоту... И это наводило на вполне определенные мысли, которые немедля вылились в вопрос, — Тебя наказывают излишне строго? Плохо обращаются?..

— О нет... Совсем нет... Сестры добры ко мне, — из-за моего вопроса глаза у послушницы стали, точно плошки, губы мелко задрожали, а еще через миг, она, насторожившись, тряхнула головой и скрылась между ветвями кустарника, а я, с опозданием заслышав приближающиеся шаги, устроилась на лавке с самым безмятежным видом.

— Матерь с радостью готова принять тебя и узнать вести из Дельконы, — появившаяся на дорожке смуглянка была довольна, точно объевшаяся сливок кошка, — В последнее время у нас нечасто бывают гостьи из Крейга... Эта извечная вражда наших Владык...

— Прискорбно, но война не должна разделять служительниц Милостивой, — заметив, что разговаривая со мной, жрица старательно осматривает окружающие лавку и кусты, я поспешно встала и направилась прочь, произнеся, — Негоже заставлять старшую ждать.

... Пока мы шли по коридорам святилища к покоям Старшей, я невольно вспоминала сон, привидевшийся мне в капище Седобородого, потому что все, увиденное мною в храме, походило на давнее видение до последней капли. Статуи в нишах, блеск позолоты, смуглая жрица, ступающая впереди, дабы показывать мне путь...

От этого сходства становилось по-настоящему жутко, в душе крепло ощущение чего-то плохого и вот-вот готового свершиться, а когда я попала в келью Матери Ольжаны, мне стало и вовсе не по себе.

На какой-то миг даже захотелось убежать отсюда, пока не поздно, но Хозяйка Мэлдина, встав с кресла, уже приблизилась ко мне, и я, склонив голову, передала ей письмо из Дельконы. Матерь приняла их с благосклонной улыбкой и, кивнув мне на кресло у окна, принялась за чтение.

Со своего места я видела, как она нахмурилась во время чтения, но тень на ее лице была мимолетной. Уже в следующий миг от морщинки на высоком лбу Матери не осталось и следа, а на губах вновь появилась легкая, безмятежная улыбка...

А потом она отложила письмо в сторону и повернулась ко мне.

— Я прочла просьбу Хозяйки Дельконы — она весьма подробно описала твою историю... И все же хочу услышать от тебя — почему ты желаешь изучить хранимые в нашем храме тайны ментальной магии?

— Потому что уже сталкивалась с ней, и не хочу еще раз испытать подобное, — при мысли о той ночи пальцы невольно сжались в кулак, а матерь Ольжана встала со своего места и подошла к окну.

— Что ж, это разумное решение... Но ты должна понимать — то, чему ты будешь учиться здесь, требует молчания и тайны. Атакующая магия считается уделом мужчин, но что делать женщинам в мире, раздираемом войнами?.. Что противопоставить железу и огню?..

На миг Хозяйка Ольжана замолчала, словно бы ожидая от меня каких либо слов, но я предпочла промолчать, и она продолжила:

— Кроме того, сами уроки будут тяжелы, а, иногда, и болезненны, так что от тебя требуются безграничное терпение и умение молчать. Тайны Мэлдина не должны обсуждаться где бы то ни было!

— Меня трудно назвать болтливой, Матерь... И я пойму, если вы откажете мне в обучении, — по мере речи Старшей во мне крепло убеждение, что она не намерена делиться тайнами своего храма с чужачкой из Дельконы, но, услышав мой ответ, жрица неожиданно шагнула вперед и обняла меня за плечи:

— Разве я могу отказать своей сестре в служении?.. Мэлдин с радостью примет тебя — уверена, совсем скоро ты сможешь назвать его домом.

Голос Верховной был сладок, точно мед, и я, содрогнувшись от невольного воспоминания, перевела взгляд на пол. На мое счастье, в одной детали посланное Седобородым видение оказалось неверным — никакого змеиного хвоста у хозяйки Мэлдина я не заметила... Хотя змеиным жалом она обладала, без всяких сомнений...

Итак, я была принята. После короткого напутствия, Мать позвонила в небольшой колокольчик, и дверь в ту же секунду открылась. Ожидающая окончания нашего разговора смуглянка покорно склонила голову, и, выслушав указание Старшей Ольжаны, велела мне следовать за ней.

В этот раз блуждали мы совсем недолго — Хозяйка Мэлдина велела поместить меня не в гостевом доме, а при святилище, так что уже вскоре я оказалась в одной из свободных келий.

Свежевыбеленные стены, узкая кровать, небольшой сундучок для личных вещей, грубый стул с кувшином и тазом для умывания, да стоящая у окна небольшая деревянная статуя Малики — эта комнатка ничем не отличалась от той, в которой я обитала во время своего житья в Дельконе... Разве что окно было шире и выше.

Подойдя к нему, я отметила, что вставленные в свинцовый переплет стеклышки чисто отмыты, а, приоткрыв одну из створок (воздух в келье все же был немного спертый), увидела, что окно выходит в сад.

Пока я была занята проветриванием, смуглянка тоже быстро осмотрелась, и, встрепенувшись, вдруг подошла к статуе. Быстро то ли стерла, то ли смахнула что-то с ее основания и повернулась ко мне со смущенной улыбкой.

— Пыль осела... Надеюсь, это оплошность не приведет к тому, что ты посчитаешь обитательниц Мэлдина небрежными ленивицами...

Я отрицательно качнула головой:

— Конечно же, нет...

— Это радует, — смуглянка облегченно вздохнула, а потом обвела комнату в приглашающем жесте, — Располагайся, а я скоро вернусь, — и, не дожидаясь моего ответа, поспешила выйти из кельи.

Проводив ее взглядом, я подошла к изваянию и задумчиво посмотрела на деревянные складки одежды. В комнате все было вымыто до блеска, так откуда же здесь взяться пыли?.. Какая-то жрица действительно проявила небрежность в уборке?.. Или это была не пыль?..

Решив, что для последнего предположения у меня еще слишком мало причин, я, тряхнув головой, отошла от статуи и принялась разбирать свою сумку.

За этим занятием меня и застала вернувшаяся смуглянка. Она не только принесла мои переметные сумки с нехитрым скарбом, но и прихватила с собою большое, сшитое из нескольких овечьих шкур покрывало.

— Теперь по ночам в кельях становится довольно прохладно, — положив сумки на сундучок, жрица застелила кровать неожиданным подарком и, довольная делом своих рук, улыбнулась:

— Вот... Теперь ты не замерзнешь.

— Спасибо, — я коснулась рукою покрывала и ощутила, как пальцы утопают в густой и длинной шерсти, — Ты очень внимательна, сестра.

— Лариния, — представилась смуглянка и тут же добавила. — Ты пришлась по сердцу Матери, а, значит, и мне. Я всегда помогу тебе и словом, и делом, поверь. Обитательницы Мэлдина хоть и суровы с чужаками, но, встретив достойных, сразу оттаивают.

Несколько огорошенная таким внезапным пылом, я молча кивнула головой, а Лариния, шагнув вперед, внезапно обняла меня и поцеловала в щеку.

— Вот. Я уже люблю тебя, как родную!

— Охотно верю, так что поцелуи явно излишни, — смущенная, я поспешила выбраться из объятий новоявленной подруги, а жрица, заметив мое состояние, отступила.

— Прости, что смутила. Во мне течет горячая амэнская кровь, так что, порою, я не могу сдержать себя ни в радости, ни в гневе... Но в своих симпатиях я постоянна!..

Молча кивнув, я принялась разбирать принесенные сумки, и смуглянка, увидев, что дальнейшего разговора не будет, вновь направилась к выходу, но уже открыв дверь, обернулась:

— Ты, верно, сильно устала в пути, так что сегодня ужин принесут к тебе в комнату. Если в чем возникнет нужда, спрашивай без всякого стеснения.

— Спасибо за заботу, — убедившись, что Лариния вышла, я не удержалась, и потерла щеку. Выражение чувств жрицы было явно чрезмерным, да и самом поцелуе ощущалась какая-то неправильность и излишняя горячность... В искренность намерений так рьяно набивающейся в подруги смуглянки я не поверила ни на мгновенье, сразу же списав её поведение на приказ Матери присматривать за неожиданной гостьей Мэлдина... Но хотя в том, что к будущей ученице будут усиленно присматриваться, не было ничего удивительного, на сердце стало как-то особенно тревожно, и я, умывшись с дороги, решила успокоить душу в молитве.

К счастью, изваяние в моей комнате не обладало лицом придорожных статуй и не вызвало во мне внутреннего неприятия. Так что я еще долго стояла на коленях — вначале просила Малику вразумить меня и защитить от всякого зла, потом помянула Ставгара и моих знакомиц из Дельконы, а напоследок попросила здоровья для Владетеля Славрада и Мирты с ее новорожденной крохой.

После молитвы я почувствовала себя спокойней и увереннее, и, взглянув на разгоревшийся за время моей мольбы огонек установленной перед изваянием свечи, отправилась спать.

Последующие два дня прошли на диво тихо . Меня не спешили ни обучать, ни приставить к какому-либо занятию. Лишь за общим завтраком представили всем обитательницам Мэлдина, как "дорогую гостью из Дэльконы". Жрицы одарили меня вежливыми улыбками и приступили к трапезе в полном молчании.

Тем не менее, я, склонясь над своею тарелкой, буквально чувствовала устремленные на себя взгляды, а пару раз уловила даже легкое прикосновение к своему ментальному щиту, но потом со стороны, где сидела Лариния, раздалось недовольное шипение, и попытки прощупать нежданную гостью немедленно прекратились.

Когда же трапеза подошла к концу и сестры разошлись выполнять свои дневные уроки, положенные им Старшей, я, так и не получив никакого задания, не вернулась в отведенную мне комнату, а вышла в сад.

Прогуливаясь по усыпанным белым песком дорожкам, я, более внимательно присматриваясь к цветам, заметила, что некоторые из них нуждаются в дополнительном уходе, и поняла, чем займу себя на пару ближайших часов. Найти крошечную, спрятанную среди кустов сторожку с садовым инвентарем не составило особого труда — в хозяйственных делах привычки обитательниц Мэлдина ничем не отличались от царящих в Дэльконе нравов.

Собрав необходимое для работы, я вернулась в сад, но пока мои руки были заняты обрезкой ветвей и рыхлением земли, мыслями я вновь и вновь возвращалась к мэлдинским сестрам.

Во время завтрака я тоже украдкой присматривалась к ним, и отметила не только то, что встреченная вчера послушница даже не появилась за общим столом, но и то, что Лариния и еще одна жрица явно ходили у Старшей в любимицах.