Несчастный рейс 1313 - Том первый

Амико тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Следовало держать себя в руках. Хотя уже не хотелось.

До очередного всплеска жестокости совсем рядом оставались считанные секунды.

Раскрывшаяся с совершенно необычной артистической стороны майорша оставила Засельцева в компании патрульных и, проделав еще несколько зажигательных па, призывно подмигнула начальнику заставы — толстомордому бирманцу в вычурной фуражке с галунами, изображающему из себя сурового командира, хотя больше всего он походил на бухгалтера. До сих пор он сидел за удобным столиком, стоящим у внешней стены караулки, с удовольствием пересчитывая банкноты, выколоченные из беженцев, а теперь был совершенно сбит с толку. В глазах его читалась некоторая подозрительность — впрочем, они практически сразу же вытаращились, устремившись в глубокое декольте матушки-настоятельницы, и словно прикипели к подпрыгивающим там обольстительным округлостям.

Дезориентировав, таким образом, систему командования противника, Шун-Ци артистично присела на краешек письменного стола, демонстрируя великолепное презрение к заботливо разложенным по пачечкам денежным средствам и заставив вспомнить, что Спаситель в свое время тоже не слишком-то жаловал мытарей и ростовщиков. Впрочем, его служительница, кажется, поставила себе целью продемонстрировать все ничтожество рабов Маммоны — все больше распаляя горящую в глазах начальника заставы похоть, она вытянула изящную ножку, обтянутую ажурным черным чулком, и положила ее прямо на плечо сидящего за столом бирманца. Его глаза едва не вывалились из орбит, а на губах заблестела непроизвольно выступившая слюна. Возможно, человек с более тонкой душевной организацией нутром бы почувствовал в поощряющей улыбке китаянки холод, подобный ледяному хирургическому скальпелю, но обильно вспотевший брыластый карен уже не помнил ни о чем.

Кордебалет в это время уже с чувством исполнял заключительный куплет:

Джизус Крайст! Кем ты был?

Что ты нам жертвой своей открыл?

Джизус Крайст! Кем ты стал?

Что ты нам жертвой своей сказал?

— Во имя всего святого... — прошептала Амико, которой хотелось впервые в жизни презрительно фыркнуть. — Какая пошлость...

Кейко не услышала подругу, во все глаза высматривая момент, когда дурной водевиль превратится в побоище. Дыхание девушки участилось, рука сама тянулась к спрятанному пистолету. Но еще было не время.

Внезапно внимание Акеми привлекло какое-то движение справа. Китаянка, устроившаяся на коленях у пулеметчика, вдруг взволнованно завертелась. Торопливо прикрыв глаза кавалеру, который уже забрался потными руками под сутану, она замахала другой рукой и принялась отчаянно гримасничать, пытаясь привлечь внимание девушек, находящихся в кузове. Дело было в еще одном боевике, который, оказывается, дрых в огневой точке за мешками, а теперь вдруг продрал глаза и вылез на шум. Ситуация складывалась не очень хорошая — наблюдательный наблюдатель уже давно заметил бы, что участники странствующей труппы равномерно распределились по сценическому пространству: бесстыдница-майорша на столе блокировала начальника заставы, одна монашка повисла на шее караульного возле поднятого шлагбаума с левой стороны от грузовика, здесь же четыре диверсантки-кордебалетницы отвлекали внимание основной группы каренов, состоявшей из четырех боевиков — причем Иван уже незаметно затесался в их мужскую компанию: с доброй-предоброй, прямо-таки сахарной улыбкой положив руки на плечи двоим из них, и пыхая презентованной цигаркой. Единственного противника с правой стороны — того самого пулеметчика — занимала своим крепким телом последняя монашка-сигнальщица. Сейчас она пыталась сигнализировать, что кому-то нужно срочно занять последнего, внепланового помощника-пулеметчика, неучтенного в первоначальной диспозиции и оставшегося неокученным.

'Боги, кажется, решили окончательно довести меня до белого каления', — спокойно подумала Амико. Она сразу поняла, что придется сейчас сделать. Это было бы логичным завершением местного безумия. Сначала высшие силы пропустили их с Кейко через мясорубку насилия, а теперь...

Больше никто не успел бы.

Сорвавшись с места, Акеми поспешила навстречу удивленно хлопавшему глазами боевику. Кейко что-то крикнула вслед, но она не слушала. В ногах чувствовался зуд, словно тоже хотелось пуститься в пляс. Амико глубоко вдохнула, не останавливаясь.

'Что же я делаю? Что со мной? неужели я все-таки свихнулась?'

Она накинулась на карена с сосредоточенностью солдата. Но солдат не прижимался к противнику так плотно, не поворачивался спиной и не касался тонкой девичьей ручкой мужского бедра.

Кажется, она улыбалась.

Заключительные такты финала прогремели в тропических сумерках и угасли. Это стало сигналом.

Первой начала действовать Шун Ци. Презрительно сощурив глаза на начальника заставы, изо всех сил вглядывающегося ей под сутану, она быстро подняла вторую ногу и положила ему на другое плечо — крест-накрест. Тот даже не успел радостно распустить слюни, любуясь вожделенным черным треугольничком не слишком приличествующих матушке-настоятельнице шелковых трусиков, когда спина майорши резко напряглась. Стиснув ступнями короткую шею бирманца, она перекатилась по столу, сорвав его со стула и впечатав похотливой физиономией в бетонную мостовую.

Четыре кордебалетницы завершили свой впечатляющий канкан в статической групповой позе: две присели на колени, опустив ладони на бетон, а две отскочили назад и выпрямились за их спинами. В следующий миг задние диверсантки с яростными кунфуистскими воплями разбежались, наступив на подставленные руки боевых подруг, которые выпрямились, точно пружинки, подбросив атакующую пару в воздух. Те взвились, выставив вперед острые каблучки, точно наконечники копий — атакуя стоящих напротив и аплодирующих боевиков. Это выглядело замечательно: зрелищно, красочно и аутентично — по-шаолиньски.

Давным-давно дожидавшийся сигнала Иван поступил намного проще. Могучие мышцы плеч напряглись, и головы двух боевиков сошлись лоб в лоб с костяным стуком. Выронив мгновенно обезвреженных противников, морской пехотинец успел еще и подтолкнуть оставшуюся пару навстречу монашкам-кунфуисткам.

Именно в этот момент динамики щелкнули и задребезжали, выдавая новую мелодию. Одновременно с первыми тактами полированные металлически пластины украшенного светомузыкой креста раскрылись, и оттуда выдвинулись две кассеты с закрепленными в них пистолетами — прямо под руки Кейко.

Кейко, позабыв о спрятанном под одеянием оружии, ухватилась за рукояти и выдернула из креплений блестящие кичливой позолотой пистолеты, судя по весу, с полными обоймами.

— О, ками сама !.. — сказала она себе, поднимая руки над головой. Два выстрела слились в один, дав старт новой песне, совсем не похожей на бурлеск, что окутал дорогу минуту назад.

I'm tough, rough, ready and able

To pick myself up from under this table

Don't stick no sign on me, I got no label

I'm a little sick, unsure, unsound and unstable!

Мгновением раньше, когда стихли последние аккорды мюзикла, Амико нащупала ширинку карена, под которой чувствовалось серьезное возбуждение. Амико, преодолевая тошноту, скользнула тонкими пальчиками по грубой ткани вниз... а потом изо всех сил сжала все, что попалось под руку, впиваясь обломанными ноготками в упруго-мягкий ком. Боевик взвыл и, позабыв об оружии, изо всех сил толкнул ее от себя. Теряя равновесие и падая, она постаралась развернуться.

Амико ударилась плечом, налившиеся кровью глаза боевика уставились на нее. Где-то рядом хрипели и охали его соратники, попавшиеся в лапы обученных профессионалов. А она...

Грубый мужской голос донесся сквозь адреналиновую пелену. Мюзикл кончился. Теперь над ней парил дух Фила Лайнотта. Боевик что-то яростно орал, занося ногу, чтобы ударить ее, словно футбольный мяч.

Рука скользнула под одеяние монашки. Вовремя спрятанный пистолет уставился в разъяренную рожу карена.

'Предохранитель...' — мелькнула мысль, но палец уже жал на спусковой крючок.

'But I'm fighting my way back!' — одобрительно взвыл Фил, когда пуля угодила боевику в ногу, вырвав клок мяса и насквозь пробив ляжку. С диким визгом он рухнул на землю рядом и схватился за кровоточащую конечность.

Обычные японские школьницы, вооруженные огнестрельным оружием — это вам уже не несчастненькие и бессильные, придуманные исключительно для самцовых мужских забав жертвы, которыми полнится мутный поток хентайной манги и аниме. Привыкшие помыкать пришибленными беженцами боевики поняли это на собственном опыте, и, как говорится 'in a hard way'.

Даже самый последний, никем до сих пор не замеченный и не учтенный карен, который, видимо, отходил по большому делу куда-то за торчащий метрах в двадцати за караулкой высокий бетонный пилон, не сумел воспрепятствовать нападению музыкально-диверсионной группы: стоило ему появиться — в расслабленном виде, с автоматом на заднице — как его заметила Кейко, в экстазе палившая в воздух по-ковбойски сразу из двух пистолетов.

— А-а-а!.. Матинасай !!! — завопила Маэми, углядев внезапную опасность. Карен очумевшим взглядом окинул поле быстрого и негромкого сражения и потянулся к автомату. Однако Кейко успела первой.

'Бах! Бах! Бах!' — загремели выстрелы. Она почти не целилась, только нажимала и нажимала на спусковые крючки. Конечно, попасть в такой ситуации было сложно. Однако случилось нечто совершенно неожиданное: карен испуганно взвизгнул, выронив автомат, и подпрыгнул, словно пускаясь в пляс. Первая же пуля угодила ему под ноги, выбивая бетонную пыль и крошку. То же самое сделала и вторая, и третья. Вдруг очередной выстрел едва не угодил в голову, и карен присел, но тут же дернулся, когда еще одна пуля угодила в бетон. Кейко вслепую палила боевику под ноги, заставляя того в ужасе исполнять нечто среднее между краковяком и казачком. Для усиления комического эффекта штаны, которые он не успел завязать, свалились. В ужасе задрав руки над головой и продолжая приплясывать и приседать, боевик завопил, демонстрируя определенную степень знания английского языка (видимо, увидав среди нападающих огромного европейца, он решил, что имеет дело с ужасными и профессиональными американскими спецподразделениями):

— Г-гиву!.. — он подразумевал, что сдается, пытаясь выговорить 'give up' (что было попроще, чем 'surrender'), но, поскольку боевик плохо учился в школе, недостаточная образованность сыграла с ним злую шутку. Забыв, что дальше, он сумел выдавить только: — ...Гиву-гиву-гиву!..

Пребывающая практически в таком же паническом состоянии Кейко, продолжающая вопить: 'Коросу-у-у!' , вдруг инстинктивно уловила что-то знакомое и даже слегка опомнилась. Как раз в этот момент затворы сухо щелкнули. Оба магазина опустели.

Кейко сглотнула. Она только что пыталась убить человека. Еще раз. Но это не важно, не сейчас. Перезарядить!

Она посмотрела на крест. Из креплений торчали новые пистолеты, готовые прийти на место разряженных.

— Вот как!.. — радостно пробормотала она, отбрасывая ненужное оружие и хватая новое. Приданная боевым железом уверенность немного успокоила нервы, и перед ее глазами внезапно встала сцена из любимого аниме-сериала 'Черная лагуна'. — Э?!..

Пораженная гротескным совпадением Кейко вскинула брови и не нашла ничего лучше, как грозно повторить, подражая прославленной Реви и нацелив на бирманца отнюдь не анимешные, а вполне даже железные пистолеты:

— 'Гиву'?.. Ю гив ми вот?..

Боевик, благословляя про себя судьбу за то, что уже успел опорожнить кишечник за пилоном, попытался оговорить условия сдачи в плен, но неграмотный язык снова подвел его, выдавая лишь одно и то же, как заевшая пластинка:

— Г-г-гиву... гиву-гиву!..

Кейко внезапно поняла, что противник перепуган еще больше чем она — маленькая и слабая, но уже не совсем беззащитная японская школьница. На месте страха неожиданно взорвался пьянящий, искренний и яростный восторг, и она с огромным удовольствием повторила презрительные слова Ребекки:

— Вот ду ю вонт ту гив ми?... — и добавила от себя: — Факинг шитер!..

В итоге впавший в артикуляционный ступор карен разрыдался, униженно шмыгая носом. Тун Тин, который ждал своего часа в уголке кузова, шустро выскочил на бетон, и, осторожно забежав к деморализованному боевику сзади, отобрал у него оружие и связал руки, после чего пинками заставил встать и присоединиться к побитым пленным сотоварищам.

Проводив его взглядом, Кейко по-ковбойски поднесла правый ТТ ко рту и сдула тонкую струйку дыма, выползающую из горячего ствола, и громко заявила:

— Мы же в Таиланд едем? Как доберемся, сделаю себе наколку во всю руку, как у Реви! И чтобы все знали — отныне я подпускаю к себе только тех мужчин, которые мне нравятся!..

Перехватив недвусмысленно направленный прямо на него взгляд, Иван, который вязал пленников, одобрительно крикнул:

— Ай да Кейко! Ну, молодца!..

Итак, те, кто имел тенденцию недооценивать Обычных Японских Школьниц, оказались в очередной раз посрамлены. То, что с монашками-диверсантками также опасно иметь дело даже довольно мэйл-шовинист-пигским самцам, особых доказательств не требовало: деловито и зрелищно — с воплями и эффектными позами — избив оставшуюся пару караульных, китаянки отряхнули руки и засвистели, привлекая внимание Кейко, которая стала не только отчаянной стреляльщицей, но и уже общепризнанной распорядительницей боевого христианского креста, нафаршированного не менее чем парой десятков пистолетов ТТ.

— И вообще, что-то мне эта штука напоминает!.. Уж не из 'Ваша' ли 'Паникера' что-то?.. — пробормотала она, деловито кидая пистолеты в подставленные руки узкоглазых сообщниц. Приняв стволы, они быстро рассредоточились по КПП, дополнительно вооружаясь и трофейным стрелковым оружием. Судя по всему, автоматы и более тяжелое оружие они с собой не брали — чтобы не рисковать на многочисленных пунктах проверки и заставах, которые им пришлось миновать по пути сюда.

Обезоружив и связав попавшую ему в руки четверку пленных каренов, Засельцев обернулся к Шун Ци. Оставленный в кабине автомат он с лихвой компенсировал двумя другими китайскими же 'калашниками', один из которых был оснащен барабанным магазином. На шее русского болтались сразу три наспех нацепленные разгрузки, побрякивающие магазинами и гранатами — он был весел и зол.

— Товарищ майор, теперь чего? Атакуем заставу на той стороне?..

Китаянка, которая проверила, правильно ли снаряжен магазин, вставила его на место и щелкнула затвором трофейного автомата, флегматично попирая пузо связанного начальника заставы, даже теперь упорно косящего глазами ей под подол, покачала головой:

— Там зона ответственности другой группы. Они ждали нашего сигнала, слышите?

В самом деле, издалека, с противоположного конца огромной дуги из высоконапряженного армированного железобетона, перегородившей горную долину, донесся едва слышный треск выстрелов.

Быстро проверив сообщения на своем планшете, майорша кивнула головой и осмотрелась. Перепуганные внезапной дракой и стрельбой водитель и учительница — ни живые, ни мертвые — вжались спинами в стенку желтого автобуса. А вот их подопечные школьники, придя в восторг от шаолиньского циркового представления в аранжировке рок-оперы, дружно хлопали в ладошки и скандировали что-то одобрительное.