Перво-наперво узнала о причинах заторможенности напавших на нас умертвий и мертвяков. Оказывается, их не поднимают из уютных могилок, не утаскивают с поля боя, не рыщут по дорогам в поисках жертв разбойников, а выращивают исключительно из оборотней, перевертышей, русалок и прочих нелюдей, включая единорогов и малюток фей, поставляемых в живом виде в лаборатории некромантов. И процесс выращивания напоминает развитие бабочки. Самки откладывают яйцо в чьем-то теле, дальше гусеница, потом куколка, а уж потом собственно сама гадость. Вот так появляется умертвие, а мертвяком становится тот, кто кормил своей плотью и кровью эту пиявку. Только вылупившихся тухляков погружали в сон, и разбудить их мог некромант с помощью специального заклятья или пролитой крови. Так было заведено из покон веков, пока в голову одного из предков нынешнего Темного Лорда не пришла идея использовать их как бомбы замедленного действия. Теперь эти глубоко законсервированные арсеналы из нечисти начали появляться по всей территории Империи.
— Простите, но когда мы ехали в Столицу, возле нас не было посторонних людей и кровь никто не проливал, — передергиваясь от отвращения, потребовала уточнений я
— Вы в этом уверены, ларда Наследница? — требовательно спросил Матроскин. — Достаточно одной, случайно оброненной, капли крови и вся захоронка поднимется.
Услышав это, Сосискин посмотрел на меня и начал напевать "След кровавый стелется по сырой траве". До меня сразу дошло, что он имел в виду, и я стала вспоминать сколько раз в тот день бегала в кусты по малой нужде. Выходило что очень много, день был жаркий, воды я пила много, и в карете меня здорово растрясало. Матроскин тоже догадался, о чем поет этот курский соловей и, слегка усмехаясь, просветил:
— Даже такой, разбавленной, крови вполне достаточно чтобы заставить проснуться несколько десятков спящих тварей.
Мне резко поплохело. Получается все женщины потенциальные шахидки, стоит отлучиться в такие дни "посмотреть на цветочки", как можешь выступить в качестве детонатора. Тему надо было менять, уж очень не хочется ощущать себя бомбой замедленного действия, и я решила узнать про зомби, откуда они берутся, и сколько зараз их может поднять некромант. Ну, тут я прям порадовалась, как бы кощунственно это не звучало. Зомби можно было сделать только из мертвых людей, и один некромант какой бы он сильный не был, больше двух зараз поднять не мог. Защищавший нас воин дроу точно знал поднявший не мог отойти от своих подопечных более чем на три шага и Матросский объяснил, в чем тут дело. Чтобы поднять зомби и заставить его двигаться, некроманту приходилось делиться с ним своей жизненной и магической силой, так что нашествие живых мертвецов и легионы поднятых с кладбищ мне не грозили. Но я рано радовалась. В небе на Темной Империи хозяйничали горгульи и вампиры, которые теперь считали жителей Светлой части Лабуды своей законной добычей, а не потенциальными пациентами. Помимо этих перехватчиков в воздухе хозяйничали волколонки (жуткая помесь гиены с вороной), горлогрызы, летучие крюкодеры (названия говорят сами за себя) и еще куча всяких кровососущих и плотераздирающих тварей. По лесам и полям скакали дикие вервольфы, которые служили в качестве пограничных собак. Потом мне озвучили около ста искусственно выведенных тварей, просветили о целой дивизии демонов, полудемонов и прочих чертей, служащих в личной гвардии Темного, и осчастливили наличием широкой сети шпионов, состоящих из духов, приведений. И окончательно добили сведениями об огромной армии людей, горящих жаждой посчитаться со светлыми. Некромант как-то вскользь заметил, что не все люди из завоеванных территорий были заколдованы темными колдунами. Армия на половину состоит из добровольно перешедших на сторону лорда подонков, и очень большая ее часть сформирована из коренных жителей Светлой Империи. Под конец Матроскин совсем меня огорчил, сказав, что давно не был на исторической родине и поэтому не может сказать, каких еще мутантов наплодили некроманты, и кого из дьявольского пантеона призвал на службу Темный Лорд.
— Одно могу сказать точно, ларда Наследница, на каждого жителя Империи приходится примерно по десять бойцов Темного Лорда. И в настоящее время совершено по непонятной для меня причине темными никто не руководит и все колдуны делают что хотят, популяция нежити не отслеживается, контроль за использованием заклинаний не осуществляется, в Темной империи царит анархия и хаос, — подвел итог наш лектор.
Мы были с Сосискиным раздавлены, нет, я ожидала, что нечисти будет много, но не настолько же. Даже если случится чудо, и я убью предводителя этой братии, то живой они меня точно не выпустят. Зная демиургов, рассчитывать на ангельские трубы и глас с неба 'Дарья иди ты домой' нам не приходилось. Правда, мне еще надо как-то в целости и сохранности добраться до их командующего сидящего в Цитадели. Быстро всунув Матроскину деньги и выпроводив его, я, на бегу одеваясь, крикнула псу:
— Быстро к Дракону, требуется срочно исправлять наш план, если не хотим быть доставлены Темному в качестве анатономических пособий.
И, закрывая дверь, добавила:
— Не вздумай сейчас торговаться, не тот случай.
— Что я, дурак, живым хочется вернуться в родные пенаты, а не чучелом, — оскорбился пес, и мы с ним понеслись к нашему средству передвижения.
Глава двадцатая
Мы неслись к Дракону на всех парах, а за нами воздушными шариками летела наша свита, сбивая как кегли прохожих со своего пути. Всю дорогу я не переставала давить на психику Сосискину:
— Ну что и теперь будешь меня считать транжиркой, а затею с некромантом и драконом — идиотской?
Тяжело дыша и высунув язык, пес виновато оправдывался:
— Ну ладно, я же давно признал, что ты не безнадежна, долго еще будешь работать пилой "Дружба"?
Едва влетев в загон к Дракону, я кинулась к нему и заорала:
— Дракоша, родный, планы Верховной ставки изменились, нам срочно нужна твоя помощь!!!
Дракон с полуслова понял меня и, сердито выпустив струю огня, проревел:
— Посторонним покинуть подведомственную территорию и сидеть за ее пределами тихо, Чапай, думу думать будет.
Всех наших сопровождающих как ветром сдуло, а я, пытаясь отдышаться, прохрипела:
— Объявляй всеобщую мобилизацию, нужны еще драконы!
Подбежавший следом Сосискин, упав на землю простонал:
— Торговаться не будем, бери нас тепленькими кровопийца, но помни, что мы тебе оказывали спонсорскую помощь.
Дракон ухмыльнулся и, весело подмигнув, поинтересовался:
— Что побеседовала с главным по жмурикам и осознала по полной программе во что ввязалась?
И невинным голосочком уточнил:
— За сколько этот пассивный некрофил открыл свой рот по делу?
— Тысяча золотых, — сердито пробухтел Сосискин.
— Нормально, я бы с вас бы за такую инфу содрал две штуки и то с учетом спонсорской поддержки, — хохотнул Дракон.
От этих слов у Сосискина открылось второе дыхание, и он тут же полез в бутылку:
— Драконы хуже купцов, те товар гноили, но цену не спускали, а вы лучше голодным будете, чем хоть копейку уступите в продаже военных тайн, смотри, как бы ноги от своей жадности не протянули!
— Ой, кто бы говорил за жадность, а кто вчера не уступил серебрушку и в результате контракт на поставку в армию обмундирования остался в руках у эльфов? — Вспыхнуло справочное бюро в бронированной шкуре.
— Ты не путай горячее с кислым, ушастым палец дай, так они руку оттяпают, и вообще это было дело принципа, — тут же кинулся защищаться мой коммерсант.
— Ну, ну, а кто на той неделе...— скептически усмехаясь снова открыла свою пасть, чешуйчатая ябеда, чтобы заложить мне Сосискина.
— Хватит! — Заорала я, топнув ногой. — Мне надоело слушать ваши комплименты друг другу. Если не заткнетесь, то тебя Дракон я лишу дармовой жрачки, а тебя, Сосискин, просто брошу тут одного вместе с твоими капиталами и выбирайся, как хочешь из этого дерьма.
Дракон и пес моментально замолчали, зная мой нрав, а кое-кто и тяжелую руку, играть с судьбой в орлянку им явно не улыбалось.
— Значит так, — расхаживая перед их застывшими фигурами, начали мои навыки по играм в стратегии и стрелялки. — Дракон, сколько тут боеспособных драконов, и как долго лететь до Цитадели?
— Шестьсот двадцать восемь, не считая резервистов из стариков и детей, и пять дней и шесть ночей полета, — отрапортовал он в ответ.
— Прям как путевку в Египет продает, — съехидничал пес.
— Лишаешься своего барыша от доходов с моих парикмахерских и магазинов, а еще слово — выкину как паршивого котенка из доли в общепите, — моментально отреагировали мои диктаторские замашки.
Пока умник переваривал информацию и считал свои убытки, я спокойно продолжила:
— Отлично, — покачиваясь с пятки на носок, и произведя кое-какие подсчеты в голове, мое маршальство начало отдавать распоряжения.
— Мне нужно, чтобы в воздухе нас страховало как минимум двенадцать драконов, еще двадцать четыре будут нас охранять на ночевках и еще двенадцать будут на всякий случай в арьергарде. Плюс еще двенадцать которые будут нашей группой прикрытия на следующей день, итого мне требуется шестьдесят драконов на каждый день и ночь.
Если раньше мои слушатели были неподвижны, то после они просто превратились в тяжело дышащие статуи, причем Сосискин явно начал подумывать о кардиологе. Но я, видать, оседлала Буцефала и неслась вскачь:
— Драконы должны быть каждый день свежими, следовательно, мне нужно, чтобы на следующий день нас сопровождали в полете и на привале отдохнувшие, сытые бойцы.
— Мысль ясна? — Дождавшись обалдевшего кивка Дракона, я продолжила:
— Таким образом, ты Дракон обеспечишь нас живой силой, которая будет меняться каждый день. Расчеты произведешь сам, у меня два плюс два высшая математика. — И щелкнув каблуками, выпятив грудь, звонко выкрикнула:
— Приказываю — на всем нашем пути, на всех местах ночевок, которые ты выберешь сам, нас ждал укрепленный лагерь и готовые умереть за меня и Сосискина бойцы, поэтому обойдемся только добровольцами, никаких резервистов не привлекать.
Дракон насторожено молчал, видимо принимая меня за буйнопомешанную. Что бы выбить из его головы всяческое сомнение на тему вменяемости, я отчеканила:
— Еда за наш счет, услуги оплачиваются по пятьсот золотых в день каждому, семьи погибших будут обеспечены пожизненной пенсией в размере две тысячи золотых, ветеранам похода назначается содержание в размере тысячи золотых, а инвалидам — три тысячи, и все это выплачивается ежемесячно.
На мгновение задумавшись, я сделала глубокий вдох как перед прыжком в воду и боясь, что передумаю, выдала:
— За содействие по доставке нас в штаб противника отдаю вам принадлежащий нам Цветной мир, в котором нет драконов.
После этих слов Дракон начал закатывать глаза, но моя благотворительность сегодня была в ударе и ей был нужен адекватный слушатель, поэтому я похлещи командира на плацу рыкнула:
— Оставить обморок и внимать дальше.
— В этом мире нет разумных существ, вы будете первыми, у кого будет полноценный мозг и только от вас зависит, во что превратится Цветной, и никакие боги и демиурги не будут вмешиваться в ваши дела. Мне все равно что вы там будете делать, заниматься сельским хозяйством, делать сувениры из ракушек, учить макак разговаривать, устроите курорт с луно-парком или публичный дом на общественных началах, дело ваше. Хотите, оставайтесь здесь, а новую родину сдавайте в аренду. Все что бы вы не делали, в том случае, если это будет в пределах разумного, найдет нашу финансовую и иную помощь, включая освобождение от налогов на пятьдесят лет.
И вытерев пот со лба, в абсолютной тишине закончила:
— Но это, если я останусь жива, если нет, то выкручивайтесь сами, в любом случае деньги и мир вы получаете немедленно.
Переведя дух, я резюмировала:
— На подготовку к операции даю три дня.
Дракон восторженно заревел и взмыл в небо, где начал показывать фигуры высшего пилотажа, а оставшийся на бренной земле Сосискин впал в прострацию. Когда он вернулся из внезапных каникул, я наклонилась и взяв в кулак его холку, как наш шеф на собрании, начала монотонно перечислять, что ему предстоит сделать, на пути к успеху нашего дела:
— Ты, не знаю из каких секретных фондов, неприкосновенных запасов или личной заначки, выдашь сейчас Дракону деньги на наемников и провиант и распорядишься, чтоб твой банк выплачивал все, что я сейчас пообещала.
В глазах пса не было искры жизни, и чтоб его реанимировать, я встряхнула его и проорала в самое ухо:
— Давай, шевели поршнями, отдавай распоряжения Эдику по передаче мира.
— Разорила социал-дерьмократка окаянная, на голодную старость и скитания обрекла, что же люди добрые то на свете происходит? — Свесив уши до самой земли, убито запричитал сгорбившийся раскулаченный и, едва передвигая лапами, пошуршал к Попандополе.
А я, закурила и, выпустив дым, стала любоваться на летающего под светом едва зарождающихся в небе трех лун дракона. Кто-то может подумать, что я погорячилась, но что дороже: жизнь или какой-то мирок? И повторюсь, за все в этой жизни надо платить, дураков, готовых умереть за идею или три копейки в моей жизни не встречались. Тут я подряжала драконов на смерть, и никакие деньги не смогут вернуть погибших к жизни. За их гибель я даю возможность родным погибших начать другую жизнь в новом мире. Пусть слабая, но все же компенсация и надеюсь, где-нибудь мне это зачтется.
Дракон закончив танцевать в воздухе лезгинку, красиво спланировав опустился на землю и, поклонившись, сказал:
— От имени всех драконов Лабулэлирт Диравриникэ благодарю тебя Дарья за наш новый дом.
И, гордо распрямив голову, торжественно протрубил:
— От имени Владыки драконов и от лица моих сородичей из всех миров, я награждаю тебя высшей наградой драконьего племени!
И тут с Драконом произошел метаморфоз, он стал еще больше, а из черного превратился в алого с короной из живого огня на голове.
— Вот это цацки-пецки, — присвистнуло мое восхищение.
— Тихо ты, девочка всегда знала с кем общаться и кому что дарить, — зашикала на нее мозг.
— Да заткнитесь вы оба, дайте полюбоваться спокойно, как ей орден вручать будут, — подала голос гордость.
А я в полном обалдении пялилась на Дракона и не сразу поняла, что он просит меня оголить плечо с вытатуированным драконом. Непослушными пальцами, я приспустила рукав и подняла испуганные глазенки на возвышавшегося передо мной исполина, понимая, что простым вручением грамоты с пожатием руки дело не обойдется. И как в шпаргалку подсмотрела. Он дохнул на меня огнем, и плечо обожгла невыносимая боль. Мне казалось, что я заживо горю и эта пытка длиться целую вечность, из глаз ручьем лились слезы, а рот наполнился кровью от прокушенной от боли губы. Я выла волчицей и материла дракона, демиургов, себя и вообще всех на свете, мечтая провалиться в беспамятство. Не знаю, сколько это все продолжалось, только когда все закончилось я рухнула на колени и, глядя на свое плечо прохрипела:
