| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— За едой бы хорошо сходить, это да. А холодильник ставить куда?
Клэр, будто заранее приготовившись к вопросу, указала рукой в угол.
Я покачала головой, а она просияла, как медный чан, чувствуя, что уже получила мое согласие.
Пока я бубнила что-то нечленораздельное, кухарка быстро натянула "гармошковые" ботинки и побежала в торговый центр, договариваться о доставке новой бытовой техники. Песенка, напеваемая под нос, стихла, как только захлопнулась входная дверь. Это все повара такие? Чем больше холодильников, тем лучше?
Михайло, сидя на золотившемся от солнца паркете, выжидательно смотрел снизу вверх.
— Это все из-за тебя. Надо же. Отдельный холодильник под еду.
Он передернул хвостом, на секунду зажмурился и снова бросил нетерпеливый взгляд.
— Что, опять на руки?
Передние лапы тут же уперлись мне в колени.
Притворное грозное выражение на лице стерли растянувшиеся в улыбке губы. Вот ведь липучка!
* * *
*
Это был странный день — спокойный, тихий, необычайно мирный. Командовала на первом этаже Клэр, давая указания грузчикам, куда ставить холодильник. Потом мужчины ушли и все стихло. Через какое-то время до второго этажа дотянулся запах чего-то сладкого и жареного, я вяло подумала, что Клэр, наверное, забыла про мою диету, но это не сподвигло меня на спуск по лестнице.
Впервые за все это время камин в гостиной весело потрескивал огнем, за окном падал белый пушистый снег, а на коленях лежал собственный кот.
Свой кот в своем доме. Все, как в детских мечтах о счастье.
С дивана поглядывала черными линиями строчек раскрытая книга, взятая мной с одной из полок не столько для чтения, сколько для поддержания атмосферы одновременно выходного дня и тихого праздника.
Миша привычно мурчал, свернувшись клубком и закрыв глаза — спокойный и счастливый, в тепле и уюте. Ему больше не нужно было мерзнуть, бояться, голодать, спасаться бегством и прятаться по подвалам. Кот будто чувствовал, что это его новый дом, новая жизнь, где всегда найдется место ласке и доверху наполненной едой миске.
Я гладила пушистые ушки, голову, розовый носик, белые пятки и хвостик. Терпеливый Михайло ничуть не раздражался, а тарахтел еще громче. Насколько же доверчивый все-таки. Как он смог продержаться на улице так долго?
Так же тихо и бесшумно, как первые снежинки за окном, в голове скользили мысли.
Надо бы заняться второй частью домашнего задания: выйти на улицу, настроиться на нужную волну, говорить с людьми, следить за изменениями эмоционального фона, ведь уже завтра отчет. Логика кряхтела, упиралась в спину, пытаясь вытолкать меня наружу, пробуксовывала ногами, и раз за разом терпела поражение. Слишком хорошо было сидеть в комнате, смотреть то на огонь, то на снег за окном, пробегать пальцами сквозь белую шерсть и ощущать неземное умиротворение и счастье.
Завтра.
Пусть суета и работа начнутся завтра. Пусть завтра Дрейк бьет копытом, просит отчеты и ругается за невыполненное задание. Пусть завтра читает лекции о непослушных девчонках, которые без разрешения тягают с собой из мира в мир кошек, блошек, мошек и другую живность. Ведь, наверняка, завтра Великий и Ужасный устроит полноценную взбучку с показательными выступлениями и запомни-навсегда примерами.
А сегодня тихо. Хорошо. Мирно.
Запах ласково дразнил отвыкшие от всего сахарно-вкусного ноздри.
И что, все-таки, жарит Клэр? Неужели не заметила, что два холодильника забиты моей едой, а третий — Мишиной. Спуститься, что ли, посмотреть на обновку? И ведь смогла приобрести ее в воскресенье, неужели магазины в Нордейле вообще не закрываются?
Мысли лениво перетекали с одного на другое.
Будет ли завтра ругаться Дрейк? Ведь вчера уже ругался, но кота вылечил. Ругался. Но вылечил. Чего теперь ждать?
Надо бы на улицу...
Да, надо бы...
Слушая тиканье часов и треск поленьев, расслабленная и счастливая, я еще какое-то время вяло переругивалась с совестью, после чего задремала.
Глаза я открыла тогда, когда Клэр втихаря, стараясь не шуршать юбкой, пыталась приделать записку к тарелке, на которой стопкой высились исходящие паром оладьи. Увидев, что я проснулась, она отскочила от кофейного столика.
— Ой! — тонкая рука прижалась к груди. — Я не хотела будить-то. Подумала, поставлю и пойду домой.
Сонные глаза уже прилипли к еде, желудок призывно буркнул, а Михайло заинтересованно повел носом в сторону тарелки.
— Клэр! Я же на диете!
— Знаю-знаю! — она замахала руками. — Они диетические, с сахорозаменителем и не на муке, а на отрубях. Такие можно иногда. Я все помню, как же, всегда помню.
Я радостно улыбнулась. Атмосфера счастливого воскресенья не рассеялась, а наоборот, сделалась глубокой, заполняя легкие пузырьками легкости и мирности бытия.
— Тогда неси чай! Будем пить вместе.
— Уже несу! — она будто обрадовалась и побежала на кухню.
Чему обрадовалась? Общению? Тому, что не нужно идти домой? Что я вообще знала об этой женщине? Вот теперь, за чаем, и представится возможность спросить, узнать больше.
Пересадив кота на диван, я потянулась, встала и подошла к высокой балконной двери. Снег укрыл белым землю, запорошил траву и деревья в саду, нападал на широкие перила и пол веранды.
Касаясь пальцами занавески, я вдруг подумала, что это еще один момент, когда хочется жить здесь и сейчас, не думая про завтра или вчера, наслаждаясь льющимся сквозь тебя ощущением тихого счастья, которое редко можно застать за бесконечной суетой сменяющих друг друга дней.
Оладьи шли на ура.
Я слушала, а Клэр говорила. Говорила неспешно, останавливаясь, чтобы что-то припомнить, заново пережить, где-то вздохнуть, где-то смахнуть слезу.
Она рассказывала о том, что вот уже три года жила одна. Раньше был в ее жизни мужчина — хороший, работящий, спокойный. Жили душа в душу. Да, ругались, как и все иногда, с кем не бывает? У нее работа поваром в ресторане, у него — место автомеханика в мастерской. Вместе копили на поезду на острова, вместе проводили вечера. Маленький дом, гараж, чудесные соседи. А потом несчастный случай, и... нет больше мужчины. Есть пустая маленькая съемная квартира, долгие месяцы безработицы за плечами, переезд, одиночество, попытки занять себя хоть чем-то, уйти от депрессии. Но судьба, будто в наказание за одной ей известные провинности, награждала Клэр все новыми проблемами и трудностями — сорванными кранами в квартире, займом денег на ремонт, болезнью ног, новыми отказами потенциальных работодателей, несмотря на прекрасные рекомендации и дипломы.
По вечерам только маленький телевизор, тазик с теплой водой (мази ногам уже не помогали, нужно было копить на операцию) и старые потрепанные кулинарные книги. А что до новой работы далеко? Так она только рада. Пусть на автобусе, пусть сколько-то пешком (не важно, что тяжело), зато свежий воздух и можно отвлечься, подумать и, самое главное, денежка. И по представлениям Клэр — денежка не маленькая, за что она неимоверно благодарна.
И пусть холодильники забиты, зато снова можно заниматься любимым делом, почувствовать себя живой. А тут еще кот — радость-то какая! Оказалось, Клэр всегда хотела себе кота, но где их брать? В городе ограниченное количество, новых привозят откуда-то издалека, и дорогие, просто так не купить. А мне, оказывается, несравненно повезло — это большая редкость — найти одного на улице. Почти невиданная удача. И ведь ничейный, иначе хозяева бы уже нашли по встроенному чипу.
Я округляла глаза, но молчала.
Нет котов? Шутить изволите? Издалека привозят? А потом поняла. Котята ведь не рождаются точно так же, как не рождаются и люди. Получается, что количество домашних животных на Уровнях строго ограничено. Вот и приходится местным платить большие деньги за пушистых друзей, внося свои имена в конец длинных списков толстых книг в зоомагазинах.
Что, Нет? В прошлом месяце привезли только четырех. Ждите...
На какое-то время, я даже перестала следить за повествованием поварихи, задумавшись о популяции животных. Кто-то ведь должен был следить за местной флорой и фауной? А если в лесах кто-то кого-то съел, что тогда? Как восполнить особь, если нет рождаемости? Ее нужно либо откуда-то привозить, либо синтетически воспроизводить, что при способностях людей, работающих в реактор", наверное, возможно.
Заняться, что ли, импортом бездомных котов на Уровни?
Вот счастливы станут местные жители, которым больше не придется ждать питомцев месяцами, и настолько же злым, наверное, сделается Дрейк, который уже после одного Миши начал что-то кричать про непонятный мне баланс.
А ведь идея все равно хороша. Сколько у нас приютов? Сколько в них сидит больших и маленьких собак и кошек? Вот бы их всех сюда...
— Клэр... — в тот момент она как раз сделала паузу, потянувшись за чашкой с чаем. — А ты бы какого кота хотела?
Она округлила на меня миндалевидные темные глаза.
— Да хоть какого. Лишь бы был. Выбирать только богатые могут.
— Ну, все-таки, — настаивала я. — Если бы вдруг появилась возможность выбирать?
Кухарка потерла шею в том месте, где ее сдавливал воротник белой плотно застегнутой блузки, и я почему-то подумала, что если бы она распустила волосы из вечно стягивающего их узла, то, вероятно, смотрелась бы гораздо моложе и красивей. Небольшие аккуратные уши, высокий чистый лоб, прямой нос... Разве что губы тонковаты и брови бы не мешало выщипать, а так, в целом, очень симпатичная особа, которая, впрочем, не особенно обращает внимание на собственную внешность. А ведь молодая — лет тридцать-тридцать пять.
— Я бы рыженького взяла. Знаете, как тигры, с полосками? Кот или кошка — кого это заботит, любого бы любила.
В голове образовалась мысленная пометка "проверить приюты на наличие рыжиков", обговорить этот вопрос с Дрейком (больше никакой самодеятельности!) и, возможно, на Рождество или Новый Год (что они тут празднуют?) у Клэр появится живой подарок с рыжими полосками. От этой мысли стало тепло и светло, я аж зажмурилась.
Угу, Дрейк тебе еще за Мишу покажет так, что мало не покажется!
В ответ на эту мысль вступился другой внутренний голос.
Пусть покажет. Значит, надо стать настолько незаменимой, чтобы можно было рассчитывать на поблажки
А в этом случает надо честно выполнять все домашние задания
Я вздохнула. Крыть было нечем. Задание, хоть и приятное, все же висело над головой Дамокловым мечом, и его нужно было выполнить как можно скорее.
Дворники сметали со стекла налипшие влажные снежинки. "Нова" держалась на скользкой дороге хорошо, колеса стабильно выравнивались встроенной зоркой системой анти-скольжения, в полутемном салоне выделялся светлым прямоугольником экран навигатора, которым я уже худо-бедно научилась пользоваться.
В Нордейле смеркалось. Тот самый момент, когда вроде бы еще день, но уже немного потускневший, утомившийся сражаться с низко висящими тучами и первым снегом. Шапок на головах заметно прибавилось; витрины пестрели новыми коллекциями зимней одежды и висящими на ниточках снежинками.
Подумав, что Клэр, наверное, зябнет в осенних ботинках, я переключила теплый воздушный поток с лобового стекла в ноги. Ведь не скажет ничего, будет молчать, привыкла терпеть, не ропща. Каждому известно: ехать на машине домой — тепло и удобно, но у меня ушло почти тридцать минут, чтобы убедить в этом кухарку. Зачем автобус, зачем пешком, тем более в такой обуви и с больными ногами? Но она сопротивлялась до конца. Не хотела, чтобы я тратила свое время и добиралась к черту на кулички, чтобы видела бедность ее жилища. Глупая, она просто не знала, что вид отлепившихся обоев и потрескавшейся плитки мне знаком не понаслышке.
И все же, район, где "Нова" притихла, выглядел неприглядно. Уныло, неопрятно, чуждо. Со стоящими в ряд четырехэтажными кирпичными домами, переполненными урнами, привалившимися к ним мешками с отходами. Облезлые ступени крыльца, покосившиеся перила.
— Это здесь?
Клэр кивнула. Попрощалась, пообещав прийти во вторник утром (на выходном я все же настояла) и быстро, будто все еще смущенная тем, что согласилась на поездку, вышла из машины. Только теперь я заметила, как она прихрамывает на левую ногу, как кутается в длинный тонкий плащ, не спасающий от холода, как втягивает длинную шею в плечи, стараясь не заморозить.
Взмах ладошкой, робкая улыбка и дверь закрылась.
Я включила заднюю передачу и начала разворачиваться в тесном дворе. Если путь на машине занял сюда сорок минут, то сколько бы он занял на автобусе? И так каждое утро и каждый вечер? И во сколько нужно встать, чтобы прибыть на мою кухню к семи утра? А потом назад — в этот район, в эту коморку, в одиночество? Каким светлым и уютным (роскошным), должно быть, казался Клэр мой особняк, и как хорошо подчеркивал разницу с ее собственным спартанским жилищем, которое бы даже по-российским меркам выглядело убогим.
Если бы не мои способности, если бы не случайно открывшийся талант, а потом первый прыжок в парк, не видать бы мне ничего круглее ведра в жизни. Так бы и думала, что роскошные виллы достаются только криминалам, депутатам и ворам, поездки на моря — их пигалицам, в то время как рабочий класс должен быть счастлив, имея такую вот коморку, как у Клэр, одну пару обуви в год, и одежду с пометкой "пока не сносилась — не выкидывать".
Глядя на расплывчатое красное пятно светофора сквозь налипший на окно снег, я так же думала о том, что на первом этаже моего дома есть множество обставленных комнат, в которые я даже не захожу. И что одна из них вполне могла бы стать спальней женщине лет тридцати, с миндалевидными темными глазами.
И не нужно тратить два часа в день на автобусы, не нужно рисковать переломом ноги или шеи, проходя километры по обледеневшим дорожкам в неподходящей обуви, и будет гораздо легче скопить деньги на операцию. Телевизор в спальне имеется, ванная, в которой не срывает краны, прилегает к комнате, кухня под боком, район хороший (да что уж приуменьшать-то — отличный район, один из лучших), до магазинов близко.
И если я смогу убедить Клэр в преимуществах переезда, то она получит все вышеперечисленное, а я — повара/экономку/друга/и того, кто приглядывает за Мишей в мое отсутствие. По-моему, выгодная сделка для обеих сторон.
Будто в подтверждение моих мыслей, светофор переключился на зеленый.
Дома было тихо.
Громко чавкал на кухне Миша, поглощая из миски кусочки мяса. Холодильники — все три — не гудели, притихшее поблескивали матовыми поверхностями в свете уличных фонарей. Свет я включать не стала. Какое-то время постояла у окна, глядя на валившие с неба снежинки — они оседали хлопьями — мягкие, тихие, как бесформенные медузы.
Всего шесть вечера, а уже темно, почти как дома. Этот пушистый снег, может, еще и растает, но через какое-то время, все равно ляжет плотным хрустким покрывалом, и придет зима.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
