Ехали медленно, и на привал остановились, едва начало темнеть. Не хватало только, чтобы лошади на этих камнях покалечились! Огня в целях маскировки не разводили. Спали по очереди, хотя Иния сильно сомневалась, что она или Литар способны заметить подкрадывающихся северян до того, как в горло дозорному прилетит нож или стрела. Продрогнув под утро до самых костей, девушка начала завидовать Ортигу — варвар спал под одним плащом и, похоже, не испытывал никаких неудобств.
Второй день путешествия по перевалу ничем не отличался от первого. Иногда приходилось спешиваться и переводить коней через свежие завалы, камни в которых не успели слежаться. Припасы для людей, взятые в минимальном количестве, закончились, так что останавливаться на днёвку не стали. Ортиг попытался булыжником сбить какую-то птицу, но зловредная живность почувствовала неладное и взлетела за миг до броска. Больше ничего, способного послужить пищей, путникам не встретилось. Спать ложились голодные. Невидимые в темноте лошади сочно хрупали овсом в торбах, наводя людей на мысли о том, что овёс — это вкусно. Тем более что его с собой взяли в избытке, опасаясь не найти фуража на землях варваров.
Утром третьего дня опасения по-прежнему пересиливали голод, так что овёс насыпали коням, а сами путники ограничились пустым кипятком — чай кончился ещё на пути к горам. Склоны вокруг будто вымерли. Ничего живого и съедобного! Впрочем, отсутствие живого в виде выскакивающих из засад отрядов дикарей могло только радовать.
К полудню оруженосцы почти добрались до поворота на памятную тупую вершину. Ещё зимой, услышав от Ортига про жертвоприношения, Иния поняла, чем же таким ей не дали полюбоваться с оной горы. Подъезжая к перевалу, девушка испытывала некий трепет; сейчас же голод заставлял мысли концентрироваться совсем на другом. Хотя тех, кто перегородил путникам дорогу, графская дочь не заметила бы, даже сосредоточь она всё своё внимание на окрестных скалах. Как и Литар, и Ортиг.
Лучники в серых, точно сотканных из плотного тумана плащах, казалось, просто возникли на тропе, в шаге от морды идущего первым Рыцаря. Иния с первого взгляда поняла, кто перед ней. Нечеловечески грациозные движения, луки из серебристого, словно светящегося изнутри дерева, полная неподвижность, в которой они замерли — плащ не колыхнётся....
Стоящий впереди эльф сделал выразительный жест луком — мол, возвращайтесь, откуда пришли. Литар схватился за рукоять меча, Ортиг окинул недобрым взглядом встающие вокруг скалы. И Иния решилась. Медленно, спотыкаясь на каждом слове, она произнесла:
— Кэа мионо тиэро... элльвио Аллиэль.
Лук в руках предводителя эльфийского отряда едва заметно дрогнул. Видимо, последнее, чего он ожидал, это услышать из уст человека корявую фразу на своём родном языке. После секундного замешательства эльф неуловимым движением забросил лук на плечо и откинул капюшон. Взглядам оруженосцев предстало бледное лицо с тонкими, нечеловечески правильными чертами, обрамлённое роскошной гривой белых волос, удерживаемой надо лбом узким серебряным обручем. Голубые глаза, большие и чуть раскосые, в упор глянули на девушку. Инии показалось, что этого эльфа она уже где-то видела — и в тот же миг в нечеловеческом взгляде мелькнула тень узнавания. Прозвучала короткая певучая фраза, после чего эльфы то ли растворились в воздухе, то ли слились с камнем, а их предводитель направился вперёд по тропе, сделав приглашающий жест.
Иния последовала за ним без малейших колебаний. Девушка вспомнила, почему он кажется ей знакомым — именно с ним Виа сражалась, прежде чем бросить вызов супруге Хранящего Жизнь. Если графская дочь ничего не напутала, то правила поединка требовали от Виа убить поверженного противника, что та делать отказалась. Интересно, как этот эльф сей факт воспринял? Как протянутую руку помощи или как смертельное оскорбление?
Конечно, последнюю возможность не стоило сбрасывать со счётов, но Иния достаточно долго общалась с Духом, чтобы научиться разбирать выражения невозмутимо-отстранённых эльфийских ликов. Этот эльф — кажется, его звали Иритиалль — не испытывал ни ненависти, ни презрения. Похоже, он понял смысл, вложенный девушкой в едва знакомые слова, и, возможно, готов помочь. Дочь графа вспомнила, какими вкусностями её кормили в эльфийском поселении, и рот тотчас наполнился слюной. Интересно, смогут ли дозорные поделиться с путниками провизией?
Аллиэль вернулся через двое суток. Гадать по выражению лица об испытываемых эльфом чувствах — занятие заведомо бесполезное, так что я не стала и пытаться. Как не стала его ни о чём спрашивать. Сочтёт нужным — сам расскажет.
Орда по-прежнему стояла лагерем на обширной равнине. С нашего наблюдательного пункта это напоминало южное небо, усеянное яркими, крупными звёздами непривычного оранжевого цвета. Впечатление портил лишь фон, грязно-серый вместо бездонно-чёрного. Как я и полагала, Старейшему (или Спасителю?) удалось превратить огромную толпу варваров в дисциплинированное войско. За все дни, что мы следили за ждущими знамения северянами, в лагере ни разу не возникло суеты или неразберихи, я даже ни одной драки не видела! Кстати, тренировочной — тоже. Видимо, подобное времяпровождение варвары не слишком жалуют. Хотя, если, как говорил Ортиг, они получают меч, едва становятся способны его поднять....
Словно в оправдание своей отлучки Аллиэль приволок какую-то мелкую копытную живность, разделал её и повесил куски мяса над огнём. Надо отметить, что готовить эльф умел просто исключительно. Поварам Владыки следовало бы взять у него несколько уроков. Почти не пользуясь магией, с помощью разнообразных сушёных травок из обычного мяса Дух умудрялся сотворить такое..! Слава Огню, что Старейший не чувствовал наших маскировочных пологов — иначе какой костёр на голой скале, ввиду полумиллионного войска? Оставалось надеяться, что Спаситель их тоже не чувствовал. Такое, конечно, маловероятно, Тупая гора осталась несколько южнее и хорошо западнее, Поле Славы находилось всего в нескольких днях пути от Дикого Берега — но кто их, неведомые Силы, знает?
За возможностью жертвоприношений мы следили особенно тщательно. И глазами, и заклятиями.
Ничего похожего.
Скорее всего, Старейший и впрямь не умеет аккумулировать Силу, а без такого умения жертвоприношение вне алтаря становится банальным и бесполезным убийством, жестоким и грязным.
В целом наша разведка, которую Лише обозвал самоубийством, больше напоминала увеселительную прогулку. Удобная стоянка, горный воздух, непуганая дичь, кулинарные изыски Аллиэля и великолепный вид, словно специально созданный для любителей мрачной красоты вроде нас. Первое время я ещё дёргалась, опасаясь, что Старейший уже знает о нашем присутствии, и какие-нибудь элльвайны подкрадываются по скалам.... Побродив пару раз чуть ли не у самых костров северного воинства, я убедилась в полной беспочвенности собственных опасений. Элльвайны, попавшиеся мне на глаза, явно уступали Ортигу. То ли Дева Льда просто не умеет учить, то ли для её целей и так сойдёт. Старейший же и вовсе не произвёл на меня, как и на Духа, никакого впечатления. Человек, по меркам обитателей ледяных равнин не старый даже, а древний — но всего лишь человек. Никакой магии мы в нём не почувствовали. Или его уровня мастерства хватает, чтобы закрыться не только от меня, но и от эльфа, — или он действительно не более чем марионетка, "направляющая" для жертвенной Силы, с которой Спаситель делится жалкими крохами. В пользу последнего варианта говорило многое, но мы не торопились принимать его как аксиому, постоянно напоминая себе: "Мы не знаем, что за сущность назвалась Спасителем, не знаем её целей и возможностей, так что в расчёт надо принимать все вероятности...".
В темноте звёзды над головой казались неверными отражениями моря костров внизу, где-то в горах раздалось короткое взлаивание, перешедшее в вой — ночь вступала в свои права. Я бы не удивилась, возьми эльф гитару — если честно, я даже надеялась, что он так и сделает, — но вместо инструмента Дух внезапно схватился за голову и замер, уставившись в огонь невидящим взглядом. Сосредоточившись, я уловила слабый, на самой грани восприятия, отзвук эльфийской магии. Никакой враждебности в ней не ощущалось... впрочем, я не успела разобрать оттенки.
Аллиэль потряс головой, чудом не подпалив свою роскошную шевелюру, и растерянно посмотрел на меня. Такими темпами от его невозмутимости скоро одни воспоминания останутся!
— Иритиалль встретил твоих оруженосцев на перевале. — после долгой паузы произнёс эльф — вспоминал, как с помощью языка разговаривать?
В следующий момент мне стало не до язвительных комментариев. Иния с ребятами потащилась на перевал — зачем? Наверное, не просто так. Что могло случиться в Риттаране, чтобы ученики нарушили все мои распоряжения, пренебрегли явной опасностью....
— Ты говорил, что твои друзья не пропустят никого, вообще никого, без исключений. Ни о каких оруженосцах и речи не шло. С чего они взяли, что встретили именно их, и почему решили связаться с тобой? Насколько я помню, человеческим языком никто из них не владеет.
— Иния сумела представиться и объяснить им, что ищет нас. — Дух отвечал не слишком охотно, словно знал, к чему приведёт этот разговор, и не хотел неизбежных откровений.
— Интересно, как? Жестами?
— Она знает несколько фраз на эльфийском. Я её научил. — последние слова эльф произнёс, отвернувшись. Интересно, что такого предосудительного можно найти в попытке научить языку?
— Конечно, этого не хватит, чтобы рассказать, какая нужда выгнала их из Риттарана. — моя реплика не подразумевала необходимости отвечать.
Внезапно на окружающие нас скалы легли странные отблески; снег же внизу словно зажёгся бледной зеленью. Никаких ассоциаций с растительным миром этот цвет не вызывал — ни с молодой порослью, ни с летней чащей. Скорее на память приходило то мертвенное свечение, что испускает гнилушка на болоте. Огонь Всесущий! За гнилостным этим светом крылась Сила, злая, могущественная, и... как мне показалось, абсолютно чуждая нашему миру. А вот Аллиэль, похоже, считал иначе. Вскочив на ноги, он запрокинул голову к звёздным небесам, куда сейчас ввинчивался столб призрачного зелёного огня — маска эльфийской бесстрастности упала, и на лице Духа отчётливо читалась смесь удивления, неверия — и узнавания.
Войско на снежной равнине пришло в движение. Быстро, но без суеты, беготни и криков, неизбежных, казалось бы, при таком скоплении народа, орда снималась с лагеря. Как по волшебству исчезали шатры, гасли костры, разбирались аккуратно составленные копья.... Болотные отблески ещё дрожали в посветлевшем небе, когда армия северян потекла на запад. Лишь вытоптанный снег да многочисленные кострища напоминали о многодневной стоянке орды.
Аллиэль всё так же стоял, застыв и вслушиваясь в отголоски приведённой в действие Силы. Несомненно, эльф углядел что-то знакомое то ли в самой Силе, то ли в приданной ей форме....
— Пожалуй, нам пора. — нарочито громко произнесла я, ликвидируя костёр, горевший без дров, прямо на голых камнях.
Эльф вздрогнул, выходя из транса, и прижал тонкие пальцы к вискам. Слова, сорвавшиеся с побелевших губ, я расслышала с трудом. Что-то ласковое про чью-то мать... налицо дурное влияние человеческого общества.
— Ты и на сей раз не снизойдёшь до объяснений? — на вразумительный ответ я, если честно, не рассчитывала. И верно — Аллиэль молча уставился на меня бездонными изумрудными глазами, и растерянность пополам с болью, заполнившие эти омуты до краёв, делали излишними все и всяческие вопросы.
За перевал эльфы своих гостей не пустили. Каким-то магическим способом передали Духу то, что сумела рассказать им Иния, и предложили оруженосцам на выбор — возвращаться или остаться. Разумеется, для друзей такого выбора не существовало. Эльфы отнеслись к молодым людям вполне доброжелательно, Иритиалль даже взялся учить графскую дочь своему языку — вот только тренировки оказались под запретом. Сей факт оруженосцев не слишком огорчил. Последний идиот бы уже понял, что ожидание надолго не затянется. В ближайшие дни варвары выплеснутся из-за гор, как река в половодье, и на её пути заслоном встанут баронские дружины, императорская гвардия и северное ополчение. Интересно, что будут делать эльфы, Виа и Дух? И смогут ли остановить неведомого Спасителя....
Пока же в горах царили тишина и спокойствие. Выполняя просьбу Иритиалля, оруженосцы почти не вылезали из просторного шатра. Тонкая, похожая на шёлк ткань не пропускала ни влагу, не ветер; а заметить её на фоне скал могли, наверное, только эльфы. Да и те, скорее всего, просто знали, где искать. Свет же проникал в жилище почти беспрепятственно. Магия, не иначе!
Впрочем, когда полог откинулся и в шатёр, пригнувшись, проскользнул сначала Дух, а потом — Виа, Иния не удивилась. И даже, пожалуй, не потому, что неоднократно была свидетелем их "подвигов" — нет, просто на какое-то время чувство громадного облегчения вытеснило из души девушки все остальные эмоции. Наверное, именно это и называют "камень с сердца упал"!
Дух коротко кивнул в ответ на приветствие, после чего, стянув с себя сапоги и перевязь, свернулся калачиком в углу, закутавшись в плащ. Таким измотанным графская дочь его ещё не видела!
Виа же первым делом развела костёр в специальном углублении — Литар тут же понял намёк и выскочил за водой. Не менее понятливый Ортиг выложил на плоский камень, заменяющий стол, эльфийские лепёшки и сушёные фрукты. Дух к еде не притронулся, но вот от чая отказываться не стал. Передавая ему исходящую паром кружку, Иния заметила невозможное — пальцы эльфа дрожали. Едва заметно, но... что же такое они там сотворили? Часом, не перебили ли вдвоём всех варваров?
— Ну, рассказывай, что у вас тут произошло. — голос Виа вернул девушку к реальности.
Глубоко вздохнув, Иния начала рассказ. Графская дочь не упустила ничего: ни того, как она очутилась там, куда её не звали, ни услышанного (что смогла вспомнить, то дословно), ни сделанных оруженосцами выводов и принятых решений, ни подробностей побега. Повествование в итоге получилось долгим, Литар дважды бегал к роднику за водой. Виа не торопила ученицу. Она вообще не комментировала рассказ. Точёные черты нечеловеческого лица хранили привычное выражение отстранённого равнодушия; Дух же и вовсе с головой завернулся в плащ.
— Как ты думаешь, как и когда мог Кодар получить послание от императора? — неожиданно спросила Виа, выдержав паузу после окончания рассказа.
Вопрос поставил девушку в тупик. Сама она ни о чём подобном не задумывалась. Вместо неё ответил Ортиг:
— Когда — дня за три-четыре до того, как Иния услышала... их. Он оставался в полях, один... тренировался. Каждый день. Потом перестал. Вдруг. И к нам когда присоединялся... не о бое думал. А вот как — не знаю.
— Дня три-четыре... — задумчиво повторила воительница. — Получается... Или кто-то осуществляет общий контроль над этой войной, или я — позорная ящерица! — внезапно воскликнула она, удивив Инию до чрезвычайности. При чём здесь ящерица?
