— Даже не думай об этом. Если попытаешься ударить, Глупый Король, то выбью все зубы.
— А зачем они мне? — огрызнулся я. — Днем раньше, днем позже. Ты же все равно убьешь меня.
— А хочешь узнать причину моей ненависти? — вопросом на вопрос ответил Гектор.
Он плюхнулся на песок и скрестил ноги. Сбитый с толку, я посмотрел на него, ожидая почувствовать какой-то подвох. Внутри нарастала злость. Еще не все потеряно, еще могу убить Пророка.
— Ты же недавно выгнал Марциалов с их земли? — спросил Гектор, не переставая улыбаться. — Зайди к ним в библиотеку и просмотри внимательнее работы Мастарна Фертора, Валента Грациана и Луция Агенобарда. Именно в такой последовательности, в какой я сказал. Также обрати внимание на их биографии. И ты поймешь, что все это. — Гектор обвел рукой вокруг себя. — Все это ненастоящее. Лживое. Как и ты. Как твои дряхлые старейшины.
Я сплюнул в песок и кивнул. Затем окинул его взором сверху донизу. Перепачканный в крови и в грязи, он сейчас не казался столь искусным воином, которого видел несколько секунд назад. Копатель, мисмар — не более того. Копатель в медных доспехах.
— Ты не боишься, что выиграю я?
Гектор нахмурился и ответил:
— Шанс есть, конечно. Было бы глупо спорить. Однако на моей стороне бог. А кто на твоей? Шайка выживших из ума старцев? Практически все кудбирионы мертвы, мисмары сейчас валяются возле туннеля с перерезанными горлами... Кто спасет тебя?
— В Венерандуме...
— Твоего войска недостаточно, чтобы убить моих людей! — перебил Гектор, фыркнув.
Хрустнув шеей, он поднялся, жестом велел своим людям уйти. Я взглянул на поле битвы: в живых никого не осталось из моих солдат, лжепророки прохаживали вокруг тел убитых и добивали раненных. Даже черные плащи погибли, включая претора-демортиууса Секста. Провал. Окончательный и бесповоротный. Как же Мезармоут устоит после того, как погибну я и все мое войско?
Катастрофа.
— И хочу сказать тебе еще кое-что. — Гектор коснулся указательным пальцем моего лба. — В следующий раз, когда мы увидимся, то я отрублю тебе правую кисть и больше никогда не пущу в Юменту. Запомни это. А теперь я тебя покину.
Он отвернулся и направился к своим людям. Те молча ждали своего хозяина, лишь некоторые смотрели на меня и нагло ухмылялись. Как же, как же — Безымянный Король валялся в грязи, словно жирный алахам.
Даже не посмотрев в мою сторону, Гектор с лжепророками направился в западный туннель, ведущий в пещеры.
Надолго ли?
Глава восьмая. Тиберий
Ледяная пустыня
— Расскажите еще какую-нибудь историю!
Они сидели вокруг костра и пили горячую настойку из засушенных листьев подземного ореха. Шкуры в переносном домике трепетали от порывов резкого ледяного ветра. Если прислушаться, то помимо вьюги можно было услышать радостные вопли солдат. Вот уже два дня люди не выходили из надежных укрытий, дабы пересидеть холод и сильный снегопад. Поэтому палангаи, чтобы чем-то себя занять играли в кости и в аструм на деньги. Тиберий же с другом и четырьмя девушками сидели у себя в переносном домике и рассказывали истории из жизни, легенды и мифы Мезармоута.
"Сегодня еще пересидим, но завтра придется идти дальше, несмотря на погоду. Топлива не становится больше, а возвращаться обратно в город нельзя. Иначе позор до конца дней".
— Расскажите еще какую-нибудь историю! — повторила Кретика, хлопнула в ладоши и уставилась на Тиберия.
Он улыбнулся кончиками губ, затем отпил из кружки настойки и сказал:
— Ну, я знаю не так уж и много хороших историй.
Кудбирион легонько ударил друга по спине.
— Да не прибедняйся! — заявил он. — Девушки, не верьте ему! Я слышал миллион интересных рассказов от него!
"Если они просят, то надо рассказать. Ни к чему ломаться тут".
— Хорошо, — сдался Тиберий. Он взглянул на пламя, рассматривая, как огонь танцует над черной вязкой жидкостью в каменном тазу. — Слышали ли вы про Тигеллина Криспуса?
Девушки завороженно замотали головами, не сводя с него глаз. Немерий же принялся перебирать шарики четок. За последние два дня он сильно похудел: лицо вытянулось, щеки ввалились.
— Тиггелин Криспус был музыкантом, — продолжил Тиберий. — Самым лучшим, самым талантливым. Родился он в Юменте, в семье хаятов. И с ранних лет Тиггелин отличался особой музыкальностью. Представьте себе: еще будучи несмышленышем он сам научился играть на дудочке! Говорят, что стоило ему прикоснуться к струнам арфы, то все люди, слушавшие его, начинали смеяться от веселых мелодий и плакать — от грустных. Слава о мастере-музыканте быстро разлетелась по всему Мезармоуту. Сам Безымянный Король спускался в Нижний Город, чтобы послушать Тиггелина.
Тиберий театрально замолчал и отхлебнул из чашки. В большом переносном домике было зябко из-за сквозняков. Все время приходилось спать в теплой одежде.
"Так выйди наружу, старый дурак. Вот там по-настоящему холодно. Не ной и рассказывай дальше".
— Музыканта приметила дочка очень богатого юментского купца, — сказал Тиберий. — Красивая, статная, с хорошим преданным и... с холодным, как кусок льда, сердцем. Она...
— А как ее звали? — перебила Кретика.
Тиберий нахмурился.
— Не перебивай меня, пожалуйста! Никто не помнит уже, как звали ту девушку. Ведь моя история случилась около двухсот лет назад! Дочка богатого купца обольстила Тиггелина. Бедняга так влюбился, что ходил по пятам за ней и исполнял любой её каприз. Девушка пообещала, что выйдет замуж за него, если он в часы сна сыграет ее любимую мелодию в Венерандуме. Сыграет в одной тунике!
Девушки ахнули. Немерий криво усмехнулся, поправил плащ и продолжил дальше перебирать четки, глядя в пламя.
— Дочка купца, — продолжил Тиберий, — заплатила стражникам в колонне, чтобы те пропустили Тигеллина на поверхность. И вот, когда нужное время настало, гениальнейший музыкант поднялся в Венерандум в одной легкой тунике, в которой было холодно даже в Юменте, и, спрятавшись возле домов министров, принялся играть на дудочке. — Тиберий скривился, посмотрев в опустевшую кружку. — Через несколько часов он умер от холода. Говорят, когда палангаи обнаружили окоченевший труп Тиггелина, то из дудочки по-прежнему раздавалась чудеснейшая мелодия.
"Прекрасная история для девушек. Романтичная и с сопливой концовкой. Я сейчас сблюю".
На некоторое время в переносном домике наступила тишина. Казалось, даже воздух застыл. Девушки погрузились в свои мысли. Наверное, представляли красавца Тиггелина. Ах, какая невероятная гибель из-за прихоти женщины! Вот что могла творить настоящая любовь. Тиберий мысленно рассмеялся. В своем рассказе он видел глупого молодого идиота, который погиб из-за того, что ему не дали.
— А что случилось с дочерью купца? — спросила Кретика. В её глазах стояли слезы, на лице отражалась печаль.
Дуреха совсем приняла историю близко к сердцу в отличие от трех других женщин. Те лишь с грустью посмотрели на него, ожидая услышать конец рассказа.
— Безымянный Король, узнав о выходке дочки купца, велел казнить её, — сказал Тиберий, — а музыку Тиггелина Криспуса — записать. С тех пор на всех торжествах исполняют мелодии юного гения! Вы наверняка слышали их.
Авла, сидящая рядом с Тиберием, налила тому в кружку горячей настойки.
— Какая грустная история! — воскликнула Кретика.
"Куда грустнее то, что нас отправили на верную смерть. Шансов вернуться практически нет. А при такой погоде — и подавно. Лучше уж вонзить гладиус в живот и забыться вечным сном".
Тиберий глубоко вздохнул. Он бы так и поступил, если бы его не ждали дети в Венерандуме. Как они там? Скучают ли? Конечно же скучают! Особенно маленький Луций. Наверное, плачет перед сном из-за того, что отец больше не рассказывает ему про благородных воинов, борющихся с порождениями Хаоса. Все надежды на Гименею. Она умная девчонка. Должна уследить и за малышом, и за Домиником. Будь прокляты боги, что отправили его, дряхлого старика, в ледяную пустыню!
Отхлебнув из кружки, Тиберий нарушил молчание:
— Как видите, из меня получился плохой рассказчик.
— Вовсе нет! — возразила Кретика. Она коснулась своей щеки и вытерла большим пальцем слезу. — Я хочу услышать еще историю! — сказала она и улыбнулась ему.
Тиберий взглянул на друга, тот, пока девушки не успели посмотреть на него, закатил глаза. Кудбириону, как и ему, уже наскучило рассказывать женские истории вокруг костра. Всем своим видом он показывал, что лучше пробежится с голой задницей по ледяной пустыне, чем вновь услышит слезливую историю.
"Может, притворится сонным? Уже, наконец, лечь спать, а завтра..."
Думать про завтра совершенно не хотелось.
— Вы знаете, откуда появились горгонионы? — спросил Тиберий девушек. — Знаете, кто и когда придумал эти круглые щиты?
Те замотали головами.
Кудбирион хищно улыбнулся, предвкушаю кровавую историю. Он даже отложил четки и уставился на друга, весь превратившись в слух.
— Горгонион придумал кудбирион Мектатор Скавр во времена битв с тварями из ядра земли, — сказал Тиберий. — То есть где-то четыреста лет назад. Как вы помните из уроков хаятов, на Юменту напали монстры Универса. Война затянулась надолго, много людей погибли тогда. Дети, женщины, старики — гигантские черви не жалели никого. Безымянный король попытался было спасти людей Юменты, решив поселить их в Венерандуме, но не успел...
"Эта история куда как интереснее, чем слушать бред про замерзшего музыканта".
Тиберий умолк. Каждое слово вырывалось из него легко, словно некая нематериальная сущность подталкивала его, помогала. От природы он был стеснительным, выражать собственные мысли всегда удавалось с трудом. И это несмотря на его должность королевского прокуратора! Каждое публичное выступление ему давалось с огромным трудом. Приходилось заставлять себя выплевывать слова. Если бы сейчас Тиберия увидел, например, старейшина Димир, то не поверил бы, как пылко и ярко он рассказывал. И Тиберий понял, почему сегодня звуки, вырывавшиеся из его рта, превращались в слова, а слова — в образы: потому что напротив сидела Кретика.
Кретика... От одной мысли по телу разливалось блаженное тепло, а сердце бешено колотилось, словно у парня, влюбившегося впервые. Он пытался убедить себя, что за ее восхищенными взглядами ничего не стоит. Она даже теоритически не может любить его. Слишком старый. Слишком занудливый. Слишком простой. К тому же за Кретикой постоянно следит её муж, Септим.
— Так что дальше было? — спросила Авла.
Вернувшись из мира грез, Тиберий засмеялся и продолжил:
— Если не ошибаюсь, в восемьсот шестьдесят восьмом году Безымянный Король, чтобы расправиться с врагом, отправил в Нижний Город девять кудб. Предполагалось: палангаи дадут отпор тварям. Мектатор Скавр на тот момент был кудбирионом и перед ним стояла задача охранять Владыку. Но с самого начала битвы всё пошло не так: черви расправлялись с людьми, из пещер вылезали все новые и новые уроды. — Тиберий почесал кончик носа. — И среди тварей больше всех выделялось невероятной мерзости существо — Горгон. Оно атаковало кудбу Мектатора и перебило всех людей, кроме самого Скавра.
Авла прижалась к Тиберию. Тепло её плеча передавалось даже сквозь толстую одежду.
— А как выглядел Горгон? — спросила Кретика, округлив от ужаса глаза.
— Ты разве не видела горельефы на стенах храма Юзона? Безобразный, безобразный монстр: с множеством голов, со склизкой кожей и девятью лапами, оканчивающимися острыми, как ритуальные кинжалы старейшин, когтями! — Тиберий окинул хитрым взглядом девушек и друга. — Горгон напал на бедного Мектатора, принялся крошить его большой прямоугольный щит! Однако кудбириону удавалось уворачиваться от ударов, хотя его скутати становился все меньше и меньше от атак уродца. Когда отчаяние захлестнуло Скавра, он прыгнул на шею Горгона и остатками своего щита отрубил голову монстру! Ценой своей жизни — чудовище все-таки пронзило его острым когтем! — Мектатор спас многих палангаев в тот день.
Тиберий взглянул на друга. Даже он теперь внимательно слушал его. Эту историю про храброго кудбириона рассказывали мисмары юным палангаям, чтобы те помнили ту отвагу, с которой сражались герои прошлого.
— А что дальше? — не унималась Кретика.
— Безымянный Король вернулся в Венерандум с остатками щита Скавра. Видя как ловко боролся Мектатор с тварью, Владыка приказал кузнецам сделать небольшие круглые щиты с острыми краями, а военным командирам — научить сражаться солдат с помощью них. Так появились горгонионы.
Тиберий облизал пересохшие губы.
— Как-то нечестно, — прошептала Авла.
— Почему?
— Зачем круглые щиты назвали в честь монстра, а не Скавра? "Скаврионы" звучит намного красивее, чем "горгонионы".
"Где ты была четыреста лет назад, женщина? Объяснила бы нерадивому богочеловеку, что он неправильно назвал щит..."
Тиберий хотел было уже ответить девушке, когда кудбирион поднялся, хрустнув коленями, и заявил всем:
— Мы чего-то засиделись, а завтра тяжелый день! Давайте ложиться спать. Время поболтать еще будет.
Женщины посмотрели на Тиберия, но он лишь виновато пожал плечами. Было уже действительно поздновато. Поэтому он вылил остатки настойки в костер, встал на ноги и направился в свою часть переносного домика.
Хватит на сегодня историй.
Снег больше не сыпал с неба. О вчерашней непогоде говорили лишь завьюженные сани и домики. Палангаям пришлось себя откапывать, дабы вылезти на поверхность. Хвала дагулам, что их не погребло под порошей. Тиберий, укутавшись в плащ, расхаживал среди своих людей и раздавал приказы. Солдаты собирались медленно, нехотя, словно намеревались подольше посидеть в переносных домиках.
"Медлительные задницы. Надо будет сказать Немерию, что, если палангаи и дальше будут так плохо работать, то придется принимать жесткие меры. Дисциплина за эти два дня испортилась.
Чтобы хоть как-то себя успокоить, Тиберий поднял голову. На чернильном небе ярко переливались звезды. Еще в Венерандуме астрономы рассказывали, что, возможно, на этих колких точках живут люди. В качестве доказательства они приводили выкладки из "Истории от возникновения мира" Луция Агенобарда. Однако Тиберий сомневался, что там, в небесах, обитали такие же как он. Даже если они и существовали, то кто наделил их энтелехией? Ведь Безымянный Король один, и обитал он в Мезармоуте.
"Все астрономы — тупицы, тратящие свои жизни на ерунду. Разве им мало дагулов? Разве им мало богочеловека? Никогда не пойму прелесть того, чтобы целыми днями пялиться в трубу, пытаясь разглядеть людей на других звездах".
Растерев горящие от мороза щеки, Тиберий направился к старейшине Актеоуну. Тот разминал узловатые руки и комично пританцовывал вокруг стоявших, как истуканы, демортиуусов. Королевский прокуратор к своему удивлению понял, что раньше не обращал внимания на внешность священнослужителя. До этого они обменивались лишь парой слов. Старейшина выглядел крепко сложенным, с лицом, изборожденным морщинами. В глаза бросалась его густая седая борода и крючковатый нос. Тиберий никогда не понимал, почему старейшины, обладая эликсирами, способными возвращать молодость, не пользовались ими за исключением главы культы Димира.
