'Автомат бы...' — тоскливо подумал Засельцев, перебираясь через стенку и спрыгивая в импровизированный короб, где посередине лежал 'Бабур'. Семиметровый цилиндр застыл в ожидании, даже в мертвенной неподвижности безошибочно хищный. Но стоит ему подняться, словно готовой к броску змее, сбросить оболочку и устремиться в небо, как все будет конечно. Не только для них. Черный флаг с белой надписью арабской вязью укрывал транспортно-пусковой контейнер, намотанный на торец и полощущийся на ветру.

Иван вынул потерянный врагом в драке 'Боуи' и осторожно двинулся вперед. На какой-то скобе обнаружился ремень его собственного автомата, который оторвался при прыжке — один только ремень, как назло.

'Везение у тебя, Ванька, как у Пьера Ришара в старом кино'.

Ансари нигде не было видно. Куда он мог здесь спрятаться?

Спецназовец двигался в сторону кормы. Черное полотно флага трепетало рядом на уровне груди. Глаза слезились от раскатов гонга, в который кто-то бил в глубине черепа. Отвратительно ныли все раны, все ушибы, порезы, царапины и мозоли, полученные с начала прогулки по джунглям. При каждом шаге колени предательски дрожали, и вовсе не от вибрации машины при движении.

'Не хватало еще сейчас рухнуть!' — от этой мысли на лбу невольно выступила испарина. Как бы ни храбрился Иван даже наедине с собой, он прекрасно знал, что всего пара хороших ударов отделяет сейчас его тренированное тело от коллапса. Как бы молод, как бы силен он ни был два дня назад, сейчас к концу подходили последние резервы. Только адреналин, только предчувствие скорого конца, ощущение критического момента еще держало на ногах.

Надо найти Ансари. Всего один бой, всего один противник. А потом и помереть не страшно, если уж суждено. Только бы успеть.

Тяжелое дыхание вырвалось из груди. Ни следа афганца. Оглушающий рев мотора.

'Да где же ты, ослоеб поганый?!'

Задний торец ракеты был в одном шаге. Впереди виднелась верхушка кабины крановщика. Стоило попробовать достучаться до Алены. Иван удобнее перехватил нож и перелез через 'Бабур'. С другой стороны — тоже никого.

'Неужто спрыгнул? Нет...'

Иных вариантов не осталось. Иван потянулся рукой к зацепившемуся за стенку флагу.

— Хинзи!

Крик раздался за спиной, Иван крутнулся волчком, нож свистнул в воздухе. Ансари бросился на него со стороны крана, мгновение назад висевший на стекле плащ оказался намотан на левую руку.

'Снаружи висел, гад! — мысленно возопил Иван, когда лезвие 'Боуи' запуталось в полах плаща: — А я дурак-дурак-дурак!'

Ансари гюрзой метнулся вперед и влево, срывая дистанцию, и пока нож кромсал ткань, ударил основанием ладони в лицо. Иван уклонился, но недостаточно быстро. Надвинувшийся афганец пнул его в колено и на тот раз попал. Острая боль пронзила ногу. Иван яростно ткнул Ансари ножом — слишком медленно, слишком неуклюже. Снова поймав удар плащом, враг проворно обмотал его вокруг иванова запястья, повторяя чужой трюк, и рванул запястье на излом. Чудовищная боль на долю секунды пронзила все тело.

Никаких сил не осталось.

Иван неловко завертелся волчком, не давая заломить себе руку, но Ансари только того и ждал. Оказавшись сбоку, он умело ухватился за ворот плохо сидевшей на могучем русском куртки и рванул вниз. Иван почувствовал, как ткань сползает по плечу и мешает вырваться. Удар ребром ладони прилетел сбоку, угодив в скулу. Гонг в черепе зазвучал в тысячу раз громче.

Действующий с опытом грязного уличного бойца Ансари не терял времени даром, и пока русский мотал головой, выпустил плащ, но ухватился за воротник куртки и стянул ее вниз окончательно. На мгновение Иван оказался совершенно беспомощен, неспособный даже поднять руку с оружием. Не хватало скорости. Не хватало проклятой соображалки.

— Собак надо пинать! — радостно выдохнул Ансари и пнул Ивана под колено, заставляя пошатнуться, и тут же с размаху наотмашь саданул кулаком по голове. Будто погоняемый, русский споткнулся и ступил вперед. Удар в спину пришелся между лопатками и выбил остатки воздуха из легких. Громко и болезненно харкнув, Засельцев полетел вперед и ударился лицом о стенку короба. Ножа в руке уже не было, в глазах потемнело.

'Да что ж такое...'

— Х-ха! — Ансари с удовольствием ударил его по почкам. — Тупой ты, шурави!

Словно собаку, афганец схватил Ивана за спущенную куртку и потянул. Русский даже не увидел, откуда прилетел кулак, с хрустом впечатанный в переносицу. Ноги подкосились, он повалился куда-то назад.

Ансари спокойно, почти неторопливо, подобрал нож и встал над упавшим.

Иван не видел, как в будке крановщика под ним с трудом приподняла голову Алена. Оглушенная гранатой, она только сейчас пришла в себя — когда могучее тело спецназовца громыхнулось на крышу кабины. Потряся гудящей головой, она с размаху шлепнула себя по щекам и потянулась к выпавшему ноутбуку.

— Должен признать, — несмотря на уверенный тон, в голосе Ансари слышалась охрипшая усталость. — Ты чудовищно упертая свинья, шурави.

Иван пытался дышать. Пальцы дрожали, голова раскалывалась на тысячу мелких кусочков, ватные ноги отказывались двигаться. Проклятый моджахед уработал его окончательно. И стоял, гад, стоял и улыбался, поигрывая ножом, которым сейчас выпустит ему кишки, и ни черта не получится сделать...

'Ах ты, Ванька, бисов сын! — почему-то прозвучал в голове скрипучий голос родной бабки: А ну, вылазь из-за сарая, по жопе прутом отхожу, трус этакий!'

Пальцы левой руки нащупали рукав правой. Потянули на себя, стаскивая куртку. Еще пару секунд, еще пару вдохов.

— Будет приятно тебя вспоминать, — продолжал тем временем афганец. — Особенно когда я буду уже второй раз трахать японскую наследницу — этим ножом. Но это через пять минут. Угадай, где ты к тому времени будешь?

Пальцы Ансари крепче сомкнулись на рукояти. Он подался вперед...

И по ушам резонансом ударил гудок, доносившийся со стороны водительской кабины. Платформа ушла у афганца из-под ног, когда машина резко затормозила. Пытаясь удержаться на ногах, он неловко пошатнулся.

— Ур-р-р-ра-а-а-а!!! — навстречу, словно напружиненный чертик из коробочки, взвился Засельцев и махнул повисшей на левой руке курткой.

Ансари взмахнул ножом, но полы хлестнули по лицу, и лезвие наткнулось на что-то твердое. Афганец попытался отвести руку назад, однако нож что-то держало. Иван выпрямился и единственным прямым ударом выплеснул на врага все, что осталось.

Ансари обмяк, подавившись зубами, что посыпались в глотку. Иван вырвал нож и отбросил прочь, сдернул с руки ненужную куртку. С рассеченной ладони капала кровь. Этой рукой, остановившей лезвие, русский наотмашь ударил врага по лицу. Впавший в состояние грогги Ансари попятился, готовый упасть.

Иван шагнул следом и толкнул его в грудь. Моджахед ударился спиной о покрытый флагом цилиндр ядерной ракеты.

— 'Рядом, рядом радость и беда'... — непонятно произнес Засельцев и снова засветил в ненавистную рожу кулаком. Голова Ансари беспомощно дернулась, но все же он попытался ответить. Блокировав вялый удар, Иван крепко взял афганца за предплечье, ухватил под локоть. — '...Надо, надо гордый дать ответ...'

Ансари завизжал, словно неудачно зарезанный хряк, когда Иван могучим усилием сломал ему руку. Оставив неестественно вывернутую конечность, спецназовец помедлил, оглянулся. В будке крановщика пришедшая в себя Алена что-то делала. Даже изможденный и плохо соображающий сейчас, Иван понял, что именно.

— Э, арабская ночь! — позвал он и отвесил Ансари пощечину. Тот уже не кричал, но болезненно скулил, пытаясь ухватиться здоровой рукой за изувеченную. Изо рта у афганца текла кровь, по щекам — слезы боли и шока.

Засельцев ухватил поверженного врага за бороду и заставил посмотреть на себя. —

— Слышь!..

Ансари сфокусировал взгляд на лице русского. Сейчас оно напоминало статую, виденную на фотографиях. Памятник в каком-то городе, про который рассказывал отец в одной из лекций об опасности проклятых шурави.

Русские и убили Ансари-старшего в конце девяностых, когда тот служил инструктором в Чечне.

Что же это был за памятник? Почему-то именно в эту секунду нужно было вспомнить, обязательно вспомнить!

Иван схватил одну из строп флага. Террористы рассчитывали на эффектно развевающееся знамя Аллаха, когда ракета вознесется вверх, а потому в нижней части установки тот почти не был закреплен. Спецназовец набросил стропу на шею Ансари и завязал крепким морским узлом. Афганец ощутил удушье и вцепился в петлю здоровой рукой.

— Знаешь, где сам будешь через пять минут? — спросил Иван.

'...Брест! Так назывался город с монументом'.

Ансари бессильно захрипел, словно желая поделиться внезапным откровением. Русский же только и сказал, отвечая на его любимый вопрос:

— Повсюду.

И, оставив задыхающегося и поверженного врага, Иван выпрыгнул из короба.

Во время яростной схватки рассматривать окрестности не получалось, но сейчас ему даже захотелось остановиться на секунду. Очередная петля серпантина, обходящая острые скалы нового хребта, устремленного на запад, вывела автокран на смотровую площадку, и от вида отсюда по-настоящему захватывало дух.

Только теперь стало понятно, как высоко завело самодеятельных диверсантов это выматывающее петляние по узким полкам, приткнувшимся к заросшим лианами скалам. Прямо под ногами распахнулась глубокая, лежащая в тени долина Салуина, перегораживающая ее арка плотины Та Санг и заречные горные массивы — все это оказалось далеко-далеко внизу, укрытое синей туманной дымкой. Даже орлы, высматривающие добычу, кружили намного ниже, чем забрались сейчас они.

Ведущее к плотине ущелье и дорога на противоположном берегу оказались как на ладони. Иван без труда рассмотрел россыпь разнокалиберной техники наступающей армии исламистов. Среди россыпи мелких юрких 'техничек' и даже более массивных коробочек строительной техники — бронированных грузовиков, бульдозеров и грейдеров, бесчисленных фур с припасами и цистерн с горючим четко выделялся самый крупный силуэт.

Похожий на пятнистую гусеницу многоногий транспортер остановился примерно в километре от дамбы, и из его чрева уже начала подниматься длинная, похожая на свечку, которую ставят мертвецам, ракета.

Сзади брякнула дверца будки, и Алена хрипло прокричала:

— Скажи девкам — десять градусов вправо! И прячьтесь быстрее, с момента пойдет двадцать секунд до старта!..

— Понял!

Засельцев подскочил к правой двери кабины и заколотил в нее кулаком:

— Открывайте, живо! Это я!..

— Банька-са-а-ан!!! — первой ему на шею вывалилась плачущая счастливыми слезами Кейко. — Вы все-таки живой!..

— Погоди, обнимашки потом!.. — ответил Иван, схватив девушку в охапку и запрыгнув вместе с ней в кабину. — ...Нос правее на десять градусов, мигом! Гады уже подняли 'Шахин'!

Амико без лишних слов — лишь глаза радостно блеснули — вывернула руль и газанула. Кран прокатился вперед на пару метров, сориентировавшись ровно по оси ущелья.

— Выгляни назад — что Алена скажет?

Открыв водительскую дверь, Амико нажала на гудок, огласив трубным ревом дорогу, и высунулась, глядя назад.

— Показывает 'Окей'! И четыре раза растопыренные пальцы — что это значит?

— Порядок, — кивнул Иван. — Двадцать секунд до старта пошли.

— Мы все же успеем?.. — нервно стиснув руки на груди, пробормотала Кейко. — И ведь ничего не видно через это потресканное стекло... а!..

Она торопливо сунулась к задвинутому на сиденье ноутбуку Джона, подхватив его и положив на колени.

— Квадрокоптер все еще висит, но показывает не то!..

— А ты поверни его, трекболом, — подсказал из-за спины Амико Джон. — Просто вокруг оси.

— Где-где?.. А, вот тут... получилось! Вон он, 'Шахин', почти прямо под камерой!.. — воскликнула Кейко. — Глядите, уже разбегаются и прячутся!

Иван, заглянув через ее плечо, стукнул кулаком по дверце:

— Ну точно — стрелять собрались, мать их!..

— А мы?.. Только бы успеть! — взмолилась Кейко.

— Вроде успеваем, секунд десять всего осталось, — Иван длинной рукой схватил за плечо Амико, бросив быстрый взгляд на замотанное лицо Джона: — Приготовься сразу дать задний ход!

— Кейко, отводи коптер назад — стрелкой 'вниз', — напомнил шпион, а Амико кивнула, положив руку на рычаг переключения передач, и вдруг настороженно прищурилась:

— А что с ним... с Ансари?

— Точно! — встрепенулась Кейко. — Он не испортит все в последний момент, как всегда?!

— Не испортит. 'Солнечному миру, как говорится — да, да, да...' — Иван, упершись ногами в стенку, принялся отсчитывать вслух: — ...Восемнадцать, девятнадцать... Двадцать!..

Над головой что-то треснуло и зашипело. Потом машина судорожно дернулась, и снаружи кабины полыхнули оранжевые отсветы. Прежде, чем пламя ударило по стеклу, все отчетливо увидели, как из короба выскочило и устремилось вперед обтекаемое тело крылатой ракеты. Однако что-то пошло не совсем штатно — 'Бабур' зацепил головной частью намотанное на торец контейнера черное исламское знамя и поволок за собой. Прочная ткань натянулась, выдернув, точно на удочке, маленькую черную фигурку, болтающуюся прямо перед мгновенно раскрывшимися крестообразными хвостовыми стабилизаторами.

Ансари улетел вместе с ракетой — прямой наводкой в гости к своим бангладешским друзьям и баллистическим ракетчикам, опоздавшим с пуском буквально на пару минут.

Гротескная картина мелькнула, отпечатавшись на сетчатке ошеломленных глаз, и все затопил сначала форс пламени стартового ускорителя, а потом клубы едкого порохового дыма. К счастью, бронестекло выдержало, хотя в пробоину от крупнокалиберной пули ощутимо пыхнуло жаром.

Не дожидаясь команды, Амико нажала на газ. Автокран резко отпрыгнул метров на тридцать назад, выйдя из самого густого облака дыма, а самозваный стартовый расчет получил возможность еще раз полюбоваться улетающей вдаль яркой звездой.

— Тамая́!!! — вдруг истерически-радостно завопила Кейко, словно на фестивале фейерверков.

— ...Кагия́! — с чувством поддержала ее Амико.

— Улетел Карлсон, вернуться не обещал, — подытожил Иван. — А теперь держитесь крепче. И вон, кстати...

На экране ноутбука все еще шло передаваемое камерой квадрокоптера изображение — уникальнейший шанс понаблюдать ядерный удар со стороны цели. Коптер успел подняться и удалиться на несколько сотен метров обратно по ущелью, открыв более широкую панораму дамбы и противоположного берега. Отчетливая вспышка на фоне далеких скал обозначила место старта — странно было смотреть на дело своих рук, точно в зеркале — и крылатая ракета, разматывая пышный белый хвост, понеслась точно в камеру. Стартовый ускоритель отгорел и потух практически над целью; ракета прошла на пару сотен метров левее 'Шахина' и врезалась в склон ущелья.

А потом мир исчез в ослепительном пламени.

Изображение на экране свернулось и погасло, но по глазам взамен его беззвучно ударила ярчайшая, непредставимая человеческим воображением вспышка — к счастью, лишь отраженная.