Мезозой

Кирилл принял в руки ящичек с завтраком, но ему теперь и кусок в горло не полезет, после такого-то анонса.

— Под землей имеется теплое водное течение, — Вит продолжал, как ни в чем не бывало. Оно обожал просвещать бестолковых неучей. — Кроме того, на пустоши ничего питательного для растительноядных не растет. Нет антилоп — нет и львов. Так что яйца здесь находятся в относительной безопасности, место для динозавров не самое привлекательное. В относительной — потому что аристозухи все-таки пронюхали, что здесь лежат вкусности, и хорошо поели несколько гнезд, распустив дразнящий запах по всей округе. Но это мелочи, ведь перед нами шесть десятков целехоньких гнезд, в каждом по семь-восемь яиц. Учитывая влияние аристозухов, четыреста с небольшим лусотитанов вот-вот проклюнутся.

Миколай, Элвин и Кшиштоф все же пересилили себя и начали поедать завтрак, пусть и без большого аппетита. Рациональное начало возобладало — им требовалась энергия, иначе об остром внимании и хорошей реакции придется забыть. Кирилл, поколебавшись мгновение, все же последовал примеру коллег, стараясь как можно быстрее проглотить как можно больше еды.

На экране монитора высвечивались четыре не слишком аккуратных гнезда с огромными яйцами, разбросанными по настилу сухих растений в хаотичном порядке. Вит прилип к окулярам своего оптического прибора.

Кирилл торопился есть, откусывая от бутерброда с ветчиной крупные куски и щедро запивая их крепким, чуть кисловатым кофе. Литровую бутылку воды он решил пока оставить, скоро она пригодится, а пока жажда не слишком мучит — влажная прибрежная жара только вступала в свои права.

— Как далеко мы отъехали от городка? — спросил Кирилл у остальных.

— Километров сто тридцать, — Миколай отвечал с набитым ртом — он тоже спешил разделаться с пайком. — Направление северо-восточное.

— Да, это я понял... Слушай, а... — Кирилл осекся.

По окрестностям прокатился рев такой мощи и глубины, что колени начали самопроизвольно подгибаться, а пальцы рук похолодели и задрожали. Захотелось взяться за оружие и высадить весь магазин на звук. А потом перезарядить и еще раз выплюнуть все двадцать патронов одним протяжным залпом.

Из восточного редкого в воздух взмыли многочисленные птицы — археоптериксы — рассыпавшись по небу темными пятнами.

— Не одни мы в курсе, — поведал Вит, оторвавшись от созерцания гнезд. — На такие банкеты гости являются без приглашения. Наш VIP-посетитель уже на подходе. О! Гляньте! Началось!

Вит с такой страстью уткнулся в окуляры, что Кирилл всерьез испугался за его глаза. Боялся он напрасно, ученый чувствовал себя превосходно или же, поглощенный стремительным развитием событий, не чувствовал боли.

На экране ноутбука началось шевеление — продолговатые яйца мелко задергались, пошли сетью трещин. Их скорлупа не выдерживала напора новой жизни и податливо ломалась, обнажая темное нутро.

Камера давала слишком увеличенное изображение, и Кирилл, махнув рукой на монитор, подошел к самому краю обрыва и, прикрыв глаза ладонью на манер козырька, принялся наблюдать. В масштабе картина оказалась еще более интересной.

Пустошь вся ожила, зароилась, повсюду началось какое-то мелкое суетливое движение, словно змеи вдруг все разом завозились в болоте. Водитель джипа, до сей поры неприметно сидящий за рулем своего вездехода, вышел на улицу и витиевато выругался. Никто не сделал ему замечания, потому что каждый из собравшихся всецело разделял точку зрения шофера. Тот хотел закурить, но на выездах это строжайше возбранялось, и водителю оставалось нервно крутить в пальцах авторучку.

Хищники подтягивались со всех сторон. Они не рычали друг на друга и не сшибались меж собой, понимая, что еды сегодня в достатке на всех и разумнее заключить короткое перемирие. Грациозные сципиониксы, похожие на галок или ворон подвижные аристозухи, массивные цератозавры и совершенно потрясающие конкавенаторы, коих Кирилл имел честь лицезреть впервые — все дружно шагали к 'столу'.

Конкавенаторов было трое, все примерно одного размера — такого же, как цератозавры. Правда, покрытые красивыми черными перьями с яркими красными участками на боках и горбу ящеры на фоне цератозавров казались более гибкими, легкими и даже хрупкими. Однако не стоило обманывать себя — мощные задние лапы, широкий могучий хвост и крепкий торс говорили о том, что это чудовище ничуть не милее и не добрее. Передние лапы конкавенатора были маленькими и неразвитыми, напомнив Кириллу ручонки тираннозавра. Зато задние конечности могли разогнать хищника до скорости, недосягаемой ни для кого из здешних сухопутных животных, кроме, разве что, гипсилофодонтов.

Горба конкавенаторов поднимались вверх и опускались в такт поступи, напоминающие паруса старинных кораблей. Несмотря на свой колоссальный размер — три метра вышиной при семи в длину — конкавенаторы все же очень напоминали птиц. Куда больше, чем тот же цератозавр или даже торвозавр.

Наконец, с южного направления выступило массивное чудовище — хозяин здешних зарослей, полей и болот. Выступило и замерло, словно стыдливо прячась за толстенными стволами редких, уходящих далеко ввысь секвой.

Когда только что вылупившиеся лусотитаны, маленькие, тоненькие, со светло-зеленой шкуркой подались на юг, Кирилл понял мудрость маневра торвозавра. Коль скоро гора сама так и бежит к Магомеду, то чего ради ему куда-то идти?

С первыми шагами юных зауроподов над пустошью разнесся удар неслышимого гонга, и все хищная братия бросилась в атаку.

80.

Вряд ли кто-то из собравшихся, за исключением, разве что, Вита, когда-либо видел подобную вакханалию. Сотни малышей-лусотитанов торопливо и нетвердо семенили к лесу, но им наперерез метнулась целая орда разномастных жителей преисподней. Даже мелкие верткие аристозухи сполна вкусили крови зауроподов, которые уже год спустя перестали бы замечать подобную мелочь под своими крепкими ногами.

Оравой в несколько дюжин особей аристозухи облепляли длинношеих детенышей по одному и начинали пожирать их живьем — тонкая шкура легко поддавалась мелким зубам любителей ящериц и насекомых. Аристозухи возбужденно пищали, и издалека Кириллу казалось, что над пустошью зависла плотная туча голодных комаров.

Сципиониксы действовали куда гуманнее. Этим существам не нужно было много времени, чтобы расправиться с детенышем — тот был по меньшей мере вдвое ниже стройного хищника, и тонкая шея оказывалась беззащитной перед бритвенно-острыми зубами. Убив детеныша, сципионикс сразу приступал к трапезе, словно боясь, что его вот-вот спугнут, и одновременно посматривал влево-вправо, стараясь вовремя приметить более крупных конкурентов. Кирилл насчитал десять или одиннадцать динозавров с синим оперением. Негусто, если учесть, что аристозухов навскидку не меньше сотни.

Цератозавры орудовали вдвоем и, кажется, это была все та же пара, причинившая столько беспокойства бариониксу. Один из рогатых хищников выглядел несколько потрепанным и исхудалым — должно быть, нанесенная рыболовом рана не зажила и затрудняла охоту. Зато теперь мяса навалом.

Пара могучих плотоядных делала именно то, чего Кирилл боялся больше всех. Цератозавры убивали про запас. Они без труда догоняли жертву и смыкали на ее боках свои жуткие пасти, разом превращая лусотитана в бесформенную массу, истекающую кровью и ощетинившуюся на такой жестокий свет белыми костями.

Так же действовали и конкавенаторы, только с еще большей прытью. Троица горбатых монстров, увлекшись пиром, подошла слишком близко к цератозаврам, и те закаркали на конкурентов. Конкавенаторы ощетинились в ответ.

Их голоса оказались прекрасны. Это была неслыханная доселе мелодия, прекрасная, густая и насыщенная. Горбатые динозавры подсаживались на задних лапах, чуть растопыривая куцые передние лапки, словно крылья, и выли. Этой был именно вой. Кирилл не мог подобрать слова, лучше описывающего, что выделывали эти чудовища.

Вой одновременно и страшный, отпугивающий, и очаровательно красивый. Не тоскливый, как у волков, а, скорее, воинственный. Конкавенатор как бы говорил — вот он я, сильный, злой, огромный, не стой на моем пути!

Стычка продлилась недолго, обе стороны вернулись к пожиранию отчаянно разбегающихся лусотитанов. Большинство детенышей стремилось в большой лес, где стоял почти невидимый для людей торвозавр. Он делал подшаг в сторону и перекусывал шею жертве, после чего поджидал очередную и повторял действие. С леденящим душу ужасом Кирилл только за какую-то минуту насчитал десяток резких движений хищника, обрывающих жизни травоядных.

Это немыслимо, но все же лусотитаны прорывались в лес. Их хвостики то и дело мелькали на прощание, прежде чем исчезнуть в темной чаще, и от сердца немного отлегло. Безумно жаль было еще и тех зауроподов, кто добежал до деревьев с другой стороны — обманчиво густой лес был всего лишь частоколом шириной в пять десятков метров, после чего начиналась полоса пляжа. Там малышей достанут сципиониксы и аристозухи, да и более крупные плотоядные вполне могут туда ворваться. Юные зауроподы сами себя загнали в смертельную ловушку. Сменить место на более привлекательное пока не представлялось возможным, везде поджидали плотоядные. Малышам оставалось только хорониться в подлеске и надеяться на чудо.

Пиршество длилось примерно четверть часа. Лусотитаны, умирая, не издавали не звука, только жадно хватали воздух и пытались вырваться из несущих погибель объятий кинжальных клыков. Многие раненые убегали, но кровавый след — все равно, что приговор. И неизвестно, что лучше, умереть от кровопотери в лесу или же дать хищнику одним движением оборвать страдания.

Плотоядные, впрочем, не спешили никого преследовать — даже тех малышей, кто укрылся в прибрежных зарослях. Динозавры сходы начали пировать, с хрустом пожирать тушки, которые на вид были не тяжелее пятнадцати килограммов.

Торвозавр, закончив со своим обедом, решил полакомиться еще и чужим уловом. Для такой махины требовалась целая прорва еды, и Кирилл с трудом представлял себе, сколько же торвозавру приходится каждый божий день убивать, просто чтобы твердо стоять на ногах.

Наконец-то гроза Лорданы явил себя взорам людей во всей красе. В жизни короткий перьевой покров оказался еще темнее и тусклее, ближе к темно-зеленому, а по спине и хвосту у этой особи пробегали широкие аспидные полосы. Как это ни странно, крупнейшему хищнику Лорданы прекрасно подходил столь строгий, неяркий 'костюм'.

Торвозавр был огромен, но не лишен своеобразной красоты. Как и у другого гиганта, барионикса, морда этого зверя была вытянута вперед, однако голова, украшенная причудливым красноватым костяным узором над самыми глазами, при этом не была такой плоской, будто сплющенной — наоборот, череп отличался массивностью, таким, наверное, удобно бить убегающую жертву в бок.

Голова торвозавра сидела на толстой S-образной шее, которая переходила в мускулистый, но не слишком громоздкий торс. И опять в глаза бросились короткие передние лапки, кажущиеся просто неуместными для такого колосса, особенно в сравнении с задней парой конечностей, состоящей из сплошных бугрящихся мышц. И зачем им эти культяпки?

Уверенным быстрым шагом торвозавр направился к конкавенаторам. Горбатые хищники вмиг оторвали окровавленные морды от туш и дружно заголосили, надеясь, видимо, остановить торвозавра своим жалким клекотом. Точнее, жалкими их крики стали, когда торвозавр подал голос. В относительной близости его рык оказался еще более ужасающим, перекрывающим все звуки в окрестностях. Страх конкавенаторов почувствовали даже люди.

Когда-то Кирилл слышал, как в крулевском зоопарке рычит лев. Ему не верилось, что животное может издавать столь мощный, низкий и громкий звук, и он скорее побежал к клетке, чтобы убедиться воочию. Родители едва за ним поспевали, а прохожие с неудовольствием косились на непоседу, но детское любопытство не замечало препятствий. Кирилл увидел, что это и в самом деле рычит лев, а не расставленные по зоопарку динамики. Это произвело тогда неизгладимое впечатление.

Рокот торвозавра, казалось, разносился до самого горизонта. Не сказать, что он был оглушительно громким, но он создавал впечатление, что источник звука находится в двух шагах. Слыша такое, хотелось побросать все, как есть, включая автомат, и делать ноги. А лучше взмыть повыше на джетпаке и лететь.

Конкавенаторы начали отходить, с неохотой оставляя свою добычу. Цератозавры же, предвидя неизбежное, начали пожирать свежие трупы с двойным усердием, чавкая и хрустя на всю пустошь. Сципиониксы и аристозухи как-то незаметно растворились, словно их здесь и не было, заодно прихватив добытые кусочки мяса. Должно быть, они умчали в лес или в сторону гор, а то и пустились преследовать раненых. С них станется.

— Так, а вот теперь можем собираться, — велел Вит. — Хорошо, что ранцы вам не пригодились, не то Кирилл снова улетел бы, куда не следует. И тогда его никто бы уже не спас.

Нахмурившись, Кирилл посмотрел на Вита. Тот же выглядел совершенно серьезным, и это еще больше сбивало с толку, чем неуместная и глупая, но все же шутка. Неужели он всерьез это сказал?

Бойцы начали спешно собирать не пригодившиеся колья и пушки, Вит же с помощью водителя взялся за переноску аппаратуры назад в джип. Водитель помогал с завидным рвением, так уж ему хотелось поскорее отсюда убраться.

Краем глаза Кирилл поглядывал на развитие событий внизу. В небе закружили рамфоринхи и диморфодоны, с жадностью таращась узкими глазками на горы мяса внизу. Они сегодня тоже возьмут свое, сомневаться в этом не приходилось.

Конкавенаторы с неохотой отчаливали, каждый уносил в зубах здоровенный шмат мяса, а торвозавр переключился на цератозавров. Те благоразумно не стали пререкаться. Уж если рыбоядный барионикс оказался им не по зубам, куда тут лезть в бутылку супротив царя природы. Проблема оказалась лишь в том, что цератозавры начали отступать не как конкавенаторы, на восток, к горам, но на запад, к обрыву. Кирилл почему-то не сомневался, что наверх ведет какая-нибудь тропа, и рогатые обжоры о ней знают. Встречаться с ними категорически не хотелось, всецело полагаться на пули и гранаты не хотелось.

Им повезло. Дрон с записанными видеоматериалами вернулся, его забросили в багажник, и джип тронулся. Он быстро набрал скорость и повез команду в родные пенаты, прочь от всех хищников, больших и маленьких.

Напряжение спало, как только позади осталось несколько километров, а с обеих сторон выросли высокие стены леса. Они успокаивали, как стены каменной крепости.

Все возвращались в молчании, даже непробиваемый с виду Элвин сидел хмурый и задумчивый. Кирилл же не мог дать себе ответа на вопрос, неужели это справедливо? Почему природа поступает именно так? Из четырех сотен чешуйчатых малюток едва ли четверть доковыляла до леса, но спасением он им не станет.

Вит единственный сохранял бодрость духа. Он с упоением делился измышлениями, согласно которым из вылупившегося поголовья до взрослых лет доживет десяток или полтора лусотитанов. Им придется молоть десятки килограммов растений в сутки и ежедневно набирать по три-четыре килограмма, постепенно замедляя темп. Спустя год лусотитанам не будут страшны мелкие хищники, а через три года даже цератозавры дважды подумают, стоит ли связываться с окрепшим зауроподом — мощный хвост и тяжелые лапы-колонны станут представлять серьезную опасность. До того момента, когда лусотитаны достигнут тринадцатиметровой высоты и двадцати метров в длину, пройдет без малого тридцать лет. Кирилл с трудом воображал себе, насколько сложна будет жизнь детенышей. Он понимал, что хищников винить сложно, ведь те просто выполняют свою природную, эволюционную миссию. И все же это зрелище уже никогда не сотрется из памяти. Оно отпечаталось там, как раскаленное клеймо, и время от времени будет всплывать в виде ярких фотографий в кровавой рамке.