Жанка молчала.
— А получается то, моя дорогая, — продолжил я, — что они не считали меня частью корпуса.
Повторяю медленно, чтоб поняла. Они. Не. Считали. Меня. Частью. Корпуса. Личная вражда тут совершенно не при чём. И только поэтому поехали убивать мою мать. — Теперь я бросил Жанку и оттолкнул в сторону.
— Mierda, ты что, не врубаешься? Для вас есть только вы, части вашего сраного корпуса, и все остальные! Причём остальные — грязь! Мусор! Дерьмо! С остальными не считаются! С ними можно делать всё, что угодно, даже убить, и за это ничего не будет! Потому, что они — ЧУЖИЕ! Это ты понимаешь? Перес ехала к моей матери не потому, что жаждала отомстить мне! Она ехала наказать выскочку из 'дерьма', указав своё место! Ей вдолбили в голову, что все, кто 'за воротами', именно такие, и собиралась сделать единственно верное — наказать это 'дерьмо'! Ей даже в голову не могло прийти, что нельзя убивать человека только потому, что это — человек! Людей нет, их не существует!
Я распалялся и распалялся, теряя контроль. Неистовство охватывало с головы до ног, пальцы мелко подрагивали, но каким-то чудом удавалось не сорваться.
— Да, я вынужден был защищать этих сук, — продолжил я, сделав титаническое усилие, чуть придя в себя. — Вынужден был ломать на Плацу комедию, чтобы их не расстреляли. Но ирония в том, моя дорогая, что на их месте могла оказаться любая из вас. Просто с ними мы поцапались, а с другими — нет, и вся разница. Эти шмары ничем не отличаются от тебя, твоего взвода, моего взвода, вашей диаспоры, да и всех остальных ангелочков. Просто с тобой и с другими мы дружим, нашли общий язык, остальные меня приняли, а 'сорок четвертые' — нет!
— А если бы не приняла ты, mia cara, что было бы? А было бы то, что ты точно так же, или как-то иначе, слила бы меня в вашем корпусном сортире! Мне просто повезло найти с вами общий язык, найти ключики, понимаешь? Но это — индивидуальное!
А вот его! — я принялся тыкать пальцами в стороны, в идущих в отдалении немногочисленных прохожих. — Или его! Или её! Всех их вы кончите, не задумываясь! Потому, что они — никто! И даже не подумаете, что в чём-то не правы!
Это лицемерие, Жанна! Ваше долбанное ангельское высокомерие, презрение к окружающим! Я ненавижу того урода, которого грохнул, но вас ненавижу больше, гораздо больше! Ибо он хотя бы был честным подонком, в отличии от вас!
Я развернулся и почти побежал по улице. Но, посчитав разговор неоконченным, нехотя вернулся.
— Я ненавижу вас, понимаешь? И даже то убийство, к которому меня 'не готовили'... Его убили не потому, что подонок, а потому, что так было нужно ВАМ, корпусу. Нужно было кого-то убить, чтобы не поднялась шумиха. Вам плевать на его личность, плевать, что подонок, равно как плевать, что человек. Вам не важна его вина перед обществом. Это просто удобный кандидат с точки зрения заметания следов, чтоб не съела общественность.
А охрана? Почему никто из вас, включая Лока Идальгу, не спросил, что я чувствую после избиения, как на бойне, тех ни в чём не виноватых парней, просто делавших свою работу? Они ведь точно не были бандитами, и любой порядочный киллер, уничтожив цель, оставил бы их в живых не будь в обратном особой необходимости. Но вы не оставили, и даже не обратили на это внимания. Подумаешь, пять человек больше, пять меньше — кто они такие, чтоб считать их?!
— Все вы — высокомерные дряни,— подвёл я итог выплеснутой волне, чувствуя, что начинает отпускать. — Дряни, кторым плевать на других. И я не хочу 'домой' не потому, что колбасит от убийства, а потому, что воротит от вас. Я не хочу становиться таким подонком и отморозком, как вы. Мне противно, и я ещё не выпил столько, чтобы забыться и всё это принять.
— Хуан!.. — попыталась она что-то возразить, но что могла сказать?
— А ещё я тебе секрет открою, — продолжал я, — меня именно для этого сорвали с катушек. Чтобы перегорел и принял. Но пока этого не случилось, я буду гулять, пить и трахаться с НОРМАЛЬНЫМИ девочками! А ещё танцевать!
— Да-да, именно, танцевать! — сосредоточил я взгляд на виднеющуюся вдалеке яркую вывеску ночного клуба. — Танцевать и развлекаться. А вы, и в том числе ты, идите в жопу!
Теперь, чувствуя, что сказал всё, обернулся и со спокойной совестью зашагал к клубу. Действительно, пора бы познакомиться с нормальной, НАСТОЯЩЕЙ девочкой. Не то, что эти.
* * *
Дорогу преградил охранник, здоровенный шкаф выше меня головы на полторы и раза в два толще в обхвате.
— Куда?
— Туда, — указал я ему за спину. Он лаконично покачал головой.
— Не сегодня.
— А когда?
— Не знаю.
Плохо, лучше бы знал.
Я предполагал, что меня не пропустят — 'контроль лица' на входе в подобные заведения никто не отменял. Даже будь я как огурчик, в своём лучшем костюме, была бы ненулевая вероятность быть завёрнутым, прямо пропорциональная статусу клуба и уровню благосостояния отдыхающей внутри публики. А теперь, небритому, пьяному, да ещё в откровенно бандитской куртке, и подавно.
Я попробовал пройти ещё раз, нахрапом, но был грубо отброшен.
— Куда?
Вновь кивок за спину. Хорошо, пойдём по кругу.
— Туда.
— Нельзя.
— Почему?
— Потому.
Да уж, прирожденный вышибала. IQ соответствующий.
— А подробней можно?
— Нельзя.
Возможно, если б я хотя бы не был пьяным, он объяснил в более корректной форме. Сказал бы: 'Парень, вали отсюда, не твоего размаха тусовка'! Но с другой стороны, презрения высшего к низшему в его глазах было бы столько же, а я последние дни не выношу высокомерия.
Вновь попытался пройти, и когда он привычным жестом попытался отпихнуть, сделал неуловимое движение, перехват... И вот уже он летит мордой в асфальт с вывернутой за спину рукой. Бум!
— Ах ты ж...
Я надавил. Какой надавил, рванул изо всех сил, вкладывая в рывок всю свою злость. Ненавижу уродов!
— А-а-а-а-а! — заорал он. Дальше шла неразборчивая тирада, разбирать которую я и не пытался. Вместо этого развернулся навстречу второму охраннику, выскочившему ко мне из-за ленточки с дубинкой-шокером в руке. Уход, перехват...
...Да, в силушке парням не откажешь. Но какие же они неповоротливые! Девчонки справились бы с ними в два счёта! Бум. Второй охранник, лишенный дубинки, проскочил пару метров по инерции, но не упал, удержался. Я, перехватив поудобнее вырванную из его кисти дубинку, прыгнул, пытаясь достать его шею рубящим ударом. Достал. Хрясь!!!
Да уж, скорее испорчу дубинку, чем нанесу вред такой шее. Но противник покачнулся. В обычной драке это был бы маленький ничего не значащий нокдаун, я же воспринял эту пару секунд, как вечность.
Два шага вперёд, подныривание. Выныривание, апперкот. Не вышло, гад увернулся — перехвалил я себя. Тем временем вскочил первый охранник, и с красными наполненными злобой глазами набросился сзади.
Ситуация становилась опасной. Я был вынужден кончать валять дурака и встретить его, как полагается порядочному бойцу, имеющему в руках боевой шокер. То есть, тычком активированного наконечника в шею.
Хорошо, что мозг мой в ускоренном режиме восприятия. Это было незабываемое ощущение, смотреть, как дёргается от удара током тело одного здоровенного увальня, держа под контролем действия второго. Вот второй пришёл в себя, вот начал атаку. Не мудрствуя, я ушел в сторону и проделал тот же финт — несильно ткнул шокером и его.
Вот это эйфория! Я стоял и смотрел, как второй охранник дёргается, как глаза его, готовые вылезти из орбит, наполняются страхом. Так вам, ребята! Отпустив, вновь вернулся к первому, оказавшемуся настолько здоровым, что даже удар током не вырубил его, лишь дезориентировав — пришлось сию оплошность исправить. Это вам, козлы, за все клубы, в которые мне не удалось попасть, за всех таких же подонков у них на входе! Кушайте, не обляпайтесь!
Только теперь я огляделся. Вокруг стояла молодёжь, человек пятнадцать, и ошарашено взирала на происходящее. Видно, не пустили почти всех из них, потому, как симпатии были явно на моей стороне. Я улыбнулся, настроение улучшилось. Не бросая дубинку, развернулся, пересёк линию входа и аккуратно повесил за собой ленточку. Всегда нужно быть аккуратным, что бы ни происходило вокруг.
Меня уже встречали. Тип, почти не накаченный, с осмысленным лицом и бейджем менеджера. Сам он не представлял угрозы, находился тут скорее для мебели, по должности положено, но за его спиной ко мне бежали ещё два орангутанга-силовика, видимо следивших за порядком в вестибюле.
Естественно, менеджер героически отступил, пропуская силовиков вперёд. Те же утруждать себя ведением переговоров не стали, молча ринулись в атаку. Их было двое, атаковали они вместе, и это представляло опасность даже для меня. Но на волне адреналина и эйфории я чувствовал, что готов встретить. Итак, активация дубинки, бросок тела в сторону. А теперь вперёд, навстречу противникам.
...Всё правильно, ребят, и численный перевес на вашей стороне, и мышечная масса, вот только не гоняла вас сеньора Августа по прозвищу Норма, ох не гоняла! Да и с сеньорой Рамирес, по прозвищу 'просто Рамирес', вы, к сожалению, не знакомы. Вашему сожалению. Фум. Фум. Я уклонился от первого удара, затем встретил одного дубинкой на дубинку, словно фехтовальщик, и подло пихнул ногой в незащищенное место другого. Да-да, меня так учили, никакого благородства, пинать — так пинать. Но первый оказался крепче, чем я предполагал, и завладел инициативой. Мне удалось выбить у него дубинку, но при этом я потерял свою, лишившись козыря. Ну, ничего, вот теперь всё и решится, на кулаках, как в старые добрые времена. Атака. И ещё одна. Уход, блок. И снова атака. Есть, момент истины — противник открылся. Правой его, с разворота, со всей дури, в открытое лицо!
Есть! Ошеломление! А теперь добить, левой-правой, левой-правой.
Первый противник из второй партии осел. Второй же, подло отпихнутый, пришел в себя и вновь атаковал, но у него больше не было козыря в виде напарника, отвлекающего моё внимание. Я пропустил его мимо себя, немного ускорив движение и изменив траекторию в сторону ближайшей стенки, после чего вновь подло ударил, сзади, боковым в ухо. И когда он по инерции развернулся, засадил ногой в прыжке. Красивый удар, из разряда тех, что можно провести либо недобитому противнику, чтоб добить, либо отличающемуся от тебя классом на порядок. Ну, а теперь, на десерт, кулаком в лицо — не признаю я ножной бой. Удар должен от сердца идти, от души, от плеча.
Есть, второй осел, и это надолго. Обернулся к менеджеру, мудро воздержавшемуся от участия в драке. Тот стоял ни жив, ни мёртв, с выпученными глазами, не зная, что делать. Возможно, вышибалы в заведении ещё имелись, но все были рассредоточены и не могли прийти на помощь немедленно. Коварный же я находился прямо перед ним, и, судя по зверским глазам берсерка, щадить не собирался никого.
Желая развеять последнее заблуждение и навести хоть какой-то мост, я подошел и спокойно произнёс:
— Не возражаете, я у вас тут немного потанцую? С девочками познакомлюсь? Обещаю вести себя прилично! Честно-честно! И ни с кем не драться!
Тот ошарашено кивнул и попятился, медленно, шаг за шагом. Я же, демонстрируя, что бить точно не буду, развернулся, и, напевая весёлую песенку по мотивам доносящейся из зала на первом этаже мелодии, зашагал вперед. Но вдруг сзади раздался звук, который трудно с чем-либо спутать. 'У-у-у-и-и-и-и...'!
Я прыгнул в сторону, на ходу начав разворот, но не успевал, фатально не успевал. Тело сделало только пол-оборота, а ухо уловило уже другой звук, следствие первого — высокое 'пи-ри-ри-рим'! А затем 'ти-и-и-и-ир'! 'Чи-ри-ир'! 'Чир'! — звуки выстрелов и царапания игл о бетонопластиковый пол.
Есть, упал на землю. Вроде жив. Поднял глаза. Точно, жив, и всё уже закончилось. Охранник, вырубленный мною только что первым, сидел на коленях, схватившись за безвольно повисшую плетью руку, из которой вывалился 'Abejorro', 'Шмель', игольник малой мощности для частной охраны.
— А-а-ай! Ах ты ж...
— Не чисто работаешь! — покачала головой стоящая у самого входа Жанка, убирая свой профессиональный сто девятый AEG-шник в кобуру под пиджак. — А если б меня не было?
— Спасибо!.. — выдавил я. Но это было и всё, что я мог сказать — злость всё ещё играла, несмотря ни на что. И, обернувшись, продолжил движение в сторону главного зала, предоставляя ей самостоятельно вести переговоры с менеджером по поводу случившегося. Это их работа, разберутся.
* * *
Музыка оглушила. На сцене пела группа, лабала что-то до ужаса классическое латиноамериканское в современной обработке. Интересная культура у этих латинос, прошли века, а у них та же музыка, те же традиции и обычаи, те же имена, что и тысячу лет назад. Изменилась Европа, колыбель прогресса человечества, пав под натиском 'новых варваров' с Востока. Ушла в тень Америка, ныне представляющая собой больше североамериканскую латиноамериканскую страну, чем коварную ненавистную совершенно чуждую державу гринго прошлого. Изменилась Россия, вместо патриархальной православной империи с доминирующим славянским этносом прошлого став державой, вобравший в себя всё, что только можно — все окружающие этносы, все культуры и религии. И только латинос как плясали под свои зажигательные мелодии, так и пляшут до сих пор. И сам чёрт им не страшен.
Первым делом я подошёл, естественно, к бару.
— Что сеньор желает? — профессионально улыбнулся мне человек за стойкой. Он не знал, что произошло у входа, знать об этом не его работа, но судя по тому, что меня пустили в таком состоянии, сделал вывод о принадлежности к людям небедным. Просто 'замороченным' очередным молодёжным движением, оттого такие явно диссонирующие с окружающим небритость и куртка.
— Выпить, — коротко сформулировал я.
Внимательно оглядев с ног до головы, подметив во мне каждую деталь, он исчез, а через минуту поставил на стойку белёсый мутный напиток. Я попробовал. М-да, крепко, но ароматно. Какой-то коктейль, кажется, со вкусом аниса. От водки и марсианского пойла отличается, как Юмитер от Меркурия, при том, что крепость не намного ниже.
— Повтори, — попросил я, мигом опрокинув содержимое. Бармен улыбнулся и моментально исполнил требуемое. Вот за это я и люблю профессионалов — сами всё видят и понимают, что нужно человеку, ни о чём не спрашивая
— Я ещё подойду, сказал я, забирая карточку, с которой, во избежание, тут же расплатился за пойло, осматривая зал, с какой бы стороны начать охоту. Ибо то, что я собирался делать, иначе не назовёшь — самая настоящая охота.
Я бродил по залу, борясь с ослепляющим действием световой аппаратуры, и одновременно с алкоголем в крови. После встряски у входа немного расслабился, и опьянение снова начало отвоёвывать сантиметр за сантиметром пространства моего тела; выпитый же у стойки напиток только ускорил процесс. Выбирал я придирчиво; как, по каким критериям — не могу ответить, это что-то внутреннее — интуиция, усиленная полученными не так давно знаниями и точным расчетом. Та сеньорита не понравилась тем, та — этим. Эта слишком вульгарна, эта — законченная стерва. Та явно сама ведёт охоту, и держаться от неё надо подальше, а вон та не одна, с парнем, к ней лучше не подходить.
