— Да что вы такое говорите?! — злобно изумился он. — А вот когда мини носишь, все время стесняешься, что ли? Да я же тебе эту юбку только что в кустах помогал одевать!

— Воу! — восхитились одноклассники.

Он повернулся и смерил всех угрюмым взглядом.

— Погуляли, стриптиз посмотрели, пора и по домам, — посоветовал он. — Я уж тут как-нибудь и без свидетелей управлюсь.

В этом, похоже, никто и не сомневался. Опять все поняли не так, уроды нравственные...

— И верно, помогал, — отрешенно махнула рукой Олеся Михеевна и решительно полезла с обрыва.

— Куда без меня?!

Он успел поймать ее в последний момент.

— Какая у тебя крепкая рука, Володя... а по виду и не скажешь, худой, маленький...

Прекрасная учительница только-только начала отходить после пикантной ситуации, и это сказывалось на ее речи и движениях. И что-то еще будет, когда юная красавица придет в себя... Так что он практически умыл ее сам. Хорошо хоть не ноги. Хотя коленки от зелени все же пришлось оттирать... А потом умыл еще раз. И заставил напиться ледяной воды из реки. Потом оценил ее отсутствующий взгляд и решил прогуляться с ней до города пешком. Понятно, что времени на это не было вообще, но... физическая усталость способна на многое. Если это по-настоящему сильная усталость, конечно. Может быть, в результате воспоминания учительницы из разряда невыносимых станут просто жуткими. Может быть. В лучшем случае.

Олеся Михеевна шла и шла, как зомби. До первой крутизны, когда пришлось выбираться от реки наверх, к дачному поселку. Х-хе! Тут у нее разом и дыхание шумное объявилось, и пот во все лицо, и осмысленность в глазах. Еще бы! Это, конечно, была тропа, но руками за кусты приходилось хвататься все равно.

— Думаешь, здесь они нас не найдут? — задыхаясь, спросила она. — Потому здесь и лезем, да?

— Кто — они? — уточнил он. — Та пьянь с мотороллером? Конечно, нет. Мотороллер здесь не пройдет.

— При чем мотороллер, не понимаю... Тем более, ты же колеса проткнул, я слышала, как орали... Но вот пешком догнать?

— Для этого ноги нужны, — напомнил он. — Целые.

Зря он это сказал. Учительница глянула на него с ужасом и снова выключилась. Пришлось вести ее буквально за руку. И даже более того. А дачи-то городские. И все друг друга знают. И кое-кто видит, как юная учительница бредет из каких-то кустов в обнимку с известным пошляком и хулиганом Вовочкой. А то, что хулигану совсем немного лет... ну, физиологически... так это только добавляет пикантности в очень двусмысленную картину.

Все же километраж понемногу сказывался. Где-то на подходах к заводским территориям девушка затряслась, и слова из нее полились безудержно. А вместе с ними уходили острота и новизна, так сказать, впечатлений. Что и требовалось. Так что он ее не останавливал, хотя походило это больше всего на бред умалишенного. Кому пришлось жить рядом с умалишенным, тем более бредящим, тот понимает, насколько это тягостно...

— Не понимаю, не понимаю, вот не понимаю! — скороговоркой бормотала она. — Они же преступники, это же сразу видно! И почему их никто не останавливает, не арестовывает? Не бьет, наконец? Пьяные бандиты и насильники бродят по миру, как хозяева, все от них шарахаются... их убивать надо, а все шарахаются...

— Традиции нет, — хмуро заметил он. — Народ мирный, жизнью своей все дорожат — или хотя бы покоем...

— А вот ты? — не унималась учительница. — Маленький, совсем мальчик — а проколол им колеса, и на помощь позвал, и пришли ведь... такие чудесные ребята! Удивительно, что из нашей школы!

Он невольно хмыкнул. Да, это был номер! Натравить Валуха с компанией незнакомых бандитов на лесных придурков... и воодушевленный толстяк, не разобравшись, с разгону завалил самого старшего Типуна! Конечно, когда Валух разглядел, кого отправил в нокаут, ему сразу стало плохо. Но — действие пошло, отморозков с мотороллером отпинали... И Олеся Михеевна даже не поняла, что самый страшный момент именно тогда и произошел, когда он вывел ее из кустов... Хорошо, что Валух в свое время здорово получил по коленной чашечке. Потому, когда услышал команду убираться нафиг, тут же убрался. А пришлые бандиты посмотрели на реакцию подельника — и ни на что не решились. И мертвые взгляды на растрепанную девушку в обморочном состоянии так и остались взглядами... А потом и они углядели, по кому топтался Валух, и стало дурно всем. У старшего Типуна была репутация!

— Не понимаю, вот совсем не понимаю! — пробормотала учительница. — Я заметила: девочки же совсем ничего не боялись! Смотрели, как меня в кусты толкают, с таким любопытством... Как будто это для них развлечение какое...

— Развлечение и есть! — вздохнул он. — Я же тебе говорил уже... Они для того на Скалки и ходят, чтоб развлекаться. И на твоем месте, считай, все побывали...

— Как?! — ужаснулась учительница.

— А что? — удивился он. — Тут ведь... в личном отношении все дело. Если не сопротивляться, то ведь даже и не бьют. Так... небольшое приключение по пьянке. Им же с этими ребятами дальше и жить. Где они других найдут? Вот... тренируются, приспосабливаются как-то... даже выгоду какую-то находят...

Учительница резко замолчала.

— И что, совсем нормальных ребят нет? — наконец спросила она.

— Нормальных — это, в смысле, скромных? — на всякий случай уточнил он. — Ну... может, и есть где-то сколько-то... да не в том дело, что нет, а в том, что со скромным делать порядочной девочке в общем-то нечего! На танцы не пойдешь — там скромного местные бандиты побьют. Ночью по скверам с таким не погуляешь в развеселой компании — на шум подойдут местные бандиты и побьют. И водочки с таким не попьешь — ибо водочку пьют не просто так, а для веселья, а скромного же в развеселой компании побьют... А дома сидеть, как монашке, порядочной девочке гордость не позволяет. Порядочная девочка в компании должна блистать, а там...

— ... подойдут местные бандиты и побьют, — обреченно закончила учительница. — У нас что, везде бандиты? Везде-везде?

— Ну да! — недоуменно сказал он. — Но это даже и не новость давно... ты хотя бы иногда раковину бы слушала! Блин... телевизор то есть... А если слушала, то хотя бы иногда думала, чего слышишь!

— Бандитская страна! — тоскливо сказала учительница. — И куда мне тогда идти? Мне-то куда?! В иной мир?

— Э, не вздумай! — решительно пресек он. — Я там был. Тебе не понравится, принцесса, и это очень квалифицированное мнение! Ты бы еще в сказку возжелала!

— Темнеет уже, — невпопад сказала Олеся Михеевна, не слушая его. — И мы пришли. Вот он, город. И...

— Тебе нельзя домой! — предупредил он.

— Нельзя, — согласилась она.

— Тебе выговориться надо! — добавил он.

— Наверно, — неуверенно сказала она.

— Тогда я провожу тебя до дома, — деловито сказал он. — А ты — меня.

— Это как? Мы же в разных концах...

— Вот и узнаешь, как.

Олеся Михеевна озадаченно кивнула. И, согласившись, вообще-то сделала первый шаг по пути соблазнения. Хорошая девочка. Но... наивная ведь! Совсем... совсем как Яха?! Он поморщился. Нет, все же он — одна личность во всех мирах! Ведь тянет всегда к женщинам одного типа! И получает за это опять же всегда по полной программе!

— А подойдут бандиты и побьют? — спохватилась она.

— Кого? Меня?! — изумился он.

— Но ведь ты же сам только что говорил...

— Олеся Михеевна! — укоризненно протянул он. — Да моя репутация известна всей школе!

— Да помню я! Бабник и хулиган, всех девочек класса... а потом про это в стихах изложил... но не накладывается! Какой-то ты другой...

Она внезапно шагнула враскачку — устали все-таки ножки! — и оказалась рядом, совсем вплотную.

— Ну, кого провожаем первого? — поинтересовалась она, глядя ему прямо в глаза. — А давай тебя? Темнеет, а ты маленький... а я учительница и отвечаю за тебя!

Она истерически хихикнула, видимо, осознав идиотизм предположения, что бандита Вовочку может защитить юная учительница. А он смотрел в ее сумасшедшие глаза и думал, что прекрасная йоха так и не пришла в себя и, может, это ей теперь на всю жизнь... А еще он отметил, что миниатюрная Олеся Михеевна — одного с ним роста — когда не на каблуках. И это было хорошо...

— Вовчик, привет! — сказали за спиной. — Шурка, здорово! О... опс...

Он недовольно развернулся, уже понимая, кого увидит. Ну кого он мог еще встретить на конечной остановке автобуса, если половина выпускного класса жила именно здесь, в заводской малосемейке? Тот еще муравейник... или, скорее, гадюшник...

— Ну, слава нашим выпускникам, — буркнул он. — Очки поменяйте завтра... все. Вот. И запомните: это Олеся.

— Да мы знаем как бы...

— Нет, вы пока что неправильно знаете! Это Олеся. Моя подруга.

— А Шурка?!

— И Шурка. Подруг много не бывает.

— Эт' верно... как и выпивки...

Дальше можно было не слушать. Так что он подхватил новонареченную подругу — с остановки заинтересованно проследили, куда именно легла его рука — и повлек ее в сторону, на темную тропку, где обычно и гуляли все.

— А чего это они сидят на остановке? — шепотом поинтересовалась девушка. — Там же грязно, бетон, воняет...

— А где им еще собираться? Ну, грязно... Зато народу мало — и все свои. У них в малосемейке жить негде, не то что собраться компанией. А уж как там маленькие дети существуют — вообще не представляю... Ребятам после общаги остановка — тихий райский уголок...

— Они бандиты?

— А как же! Чужих на остановку не пускают...

— А я вот — семейная девочка, — сообщила Олеся Михеевна доверительно. — По остановкам не бродила — да я про них и не знала до сего дня, оказывается...Как в другом мире жила! Школа, танцевальная студия, музыкальная школа, училище искусств... Мальчики вокруг... были, конечно... какие-то женственные. Скандалили, сплетничали, завидовали мелко — но по-черному! Фу, гадкие какие!... В общем, достойного друга не нашлось вовремя, а потом бах — и на работу! А работа — это, друг мой Вовчик, такая тоска! С утра до вечера — три десятка учителей, вот и весь мой выбор... и из них всего два молодых, и оба женаты! И что мне теперь — на улице знакомиться?! "Здравствуйте, девушка, какая вы красивая и грустная — наверно, одинокая?"... Фу, противно как! А рядом — огромный юный мир... Свои страсти, переживания, все в первый раз, все искренне... но меня туда не пускают! Я же учительница, мне с детьми нельзя! Да эти дети на голову выше меня... А нельзя. А я только среди учеников интересных ребят и встречаю! Взрослые — они... закостенелые все... и циничные, просто противно...

— Может, в этом дело? — озадаченно спросил он. — А, Творец? Потому я вечно молодой, что мне судьба с детьми работать? Изнутри, так сказать, менять систему... ох и гад ты, Творче! Я же только жить начал! Мне что, опять свою любовь по мирам искать?!

— Вот именно! — воскликнула Олеся Михеевна. — Какая у молодых ребят любовь! Настоящая! Я же помню себя... как я любила в тринадцать лет!

— Яха, — потерянно сказал он. — Слушай, мы когда-нибудь встретимся? Где, на каком берегу? Знать бы... я бы тогда ждал с надеждой!

— Это верно, надежда умирает последней, — подтвердила Олеся Михеевна с кривой усмешкой. — Ты знаешь, Вовчик, я же на улице каждого мужчину взглядом ловлю : вдруг это он, мой единственный?

— И правилно делаишь, — сказали в спину. — Эй, девушка...

— Кол-бит! — сказал он в сердцах. — Абрек, вас сюда звали, да?! У себя в горах к девушкам приставай! Она — моя подруга! Урод... Мало вас по рынку гоняли, надо было кругов пять дать... Уроды...

— Ты наших девушек не трогай, свинья маленький! Ишак... в люльке сиди, рано с девушкой гулять! Ишак... И не обзывай старшего!!! Акбарсу скажу, он тебя...

— Ну, передай привет Акбарсу, если сейчас побежишь...

— Это кто? — испуганно прошептала Олеся Михеевна.

— Я же сказал уже, — буркнул он. — Урод он... Пока дубиной гоняешь — вроде человек. А так — урод... ну и бандит, естественно... Вот так и уживаемся, в динамическом равновесии...

— И вот среди таких мне и искать вторую половину? — вопросила она горестно. — Одни бандиты кругом!

— Да понял я уже, понял! — раздраженно сказал он. — Бандитский мир, утерянные традиции... но не могу я! Сил больше нет! Мне одна Жерь Светлолиственная чего стоила! Ведь кровью же умылся! Творче! Дай мне покоя! А? Приложи и ты свои поганые ручки, скотина! Я даже как подступиться, не знаю! Бунт поднять? Да здесь такая полиция — хуже только на Арктуре! Затопчут! И на яйлу не уйдешь...

— Да я думала уже! — согласилась Олеся Михеевна и вытерла глаза кулаком. — Ну, уйду. Куда?! Одни бандиты кругом! В школе... дети — они как звери... а все равно чище и лучше, чем среди взрослых! Без школы — вообще тоска! Так хоть глянешь на Вовочку — и на душе потеплеет. Слушай, Вовчик, а ты знаешь, что тебя в учительской на каждой перемене обсуждают — что ты еще отмочил? О... ой, а завтра и меня заодно упомянут! Осталось стихи про себя прочитать... с дарственной надписью... но ты не вздумай, это же будет неправда! Мы же просто гуляем!

— Все так говорят — а потом в гинекологию... — сообщили из-за спины.

Юная учительница попыталась обернуться, пошатнулась... он привычно удержал ее.

— Ну и что не спится, малявка? — угрюмо спросил он Ирку. — Кстати, не хами взрослым. А то под зад получишь.

Та, забыв про все, с огромным любопытством смотрела, где именно расположилась его рука.

— Олеся, подруга Вовчика, — пробормотала Олеся Михеевна с неуместной язвительностью.

— О...уй... понятно, ага... Вовчик, ты супер!

— Возьмите на руки израненного воина, — сказал он отрешенно. — Пусть он забудется с улыбкой облегченья...

— Ирка, да пойдем! — позвали из компании. — Ты что, стихи полюбила?!

— Уроды... — пробормотал он. — Этим, кажется, я по коленной чашечке еще не пинал... Нет традиции! Что за мир?... Неудачная реинкарнация, блин...Опять с нуля начинать... сил нет...

— Вовчик, ты опять издеваешься?! — возмутилась "подруга". — Но я уже знаю! Это ведь Лорка, да?

...Пусть тень листвы трепещущей, весенней

Ему подарит сны без боли...

Возьмите на руки израненного воина!

Он бился с вами — он достоин уваженья...

Он покачнулся и побрел прочь. Теперь уже девушка пыталась его поддержать. Из компании подростков на них бросали восхищенные взгляды...

...Скрестите руки павшему, враги!

Склонитесь, защищая от беды,

И унесите бережно в палаты.

Он пал — оставьте дрязги позади.

Он пал — ему теперь не до расплаты...

— Или не Лорка? — спросила Олеся Михеевна заинтересованно. — Вовчик, ну что я опять перед тобой как полная дура?... Ты...

— Нам не дано иметь соратников, — сказал он ясным голосом. — Вот мы...

И мир жестокий и преступный.

Полжизни в одиночестве боев!

Склонись пред мужеством израненного воина!

Склонись пред павшим, защищая от беды!

Хоть под конец, но дай ему покоя!

— Знаешь, Володя, — вдруг сказала она. — А я ведь совсем не помню, что со мной случилось... там. Не помню совсем! Скажи: мне что, в гинекологию идти... на всякий случай?