Армагеддон объявлен

"Ух, ты! — радостно подумал Зенон. — Кажется, это именно то, что нас интересует".

При этом молодой человек отчего-то вовсе не был уверен в том, что последняя мысль принадлежит именно ему, а не кому-то другому. Ощущение постороннего присутствия вовсе не было неприятным или раздражающим, скорее наоборот: он словно почувствовал рядом надежного друга, готового при малейшей опасности прийти на помощь.

"Это Зуур, — промелькнуло в голове, — молодец, действует крайне деликатно".

Как оказалось, сгусток мрака никакой опасности в себе не таил. Приблизившись к неведомому образованию, Зенон и тот, чье присутствие он постоянно ощущал, смело шагнули прямо в темную пелену. И тут внутреннему взору очарованного юноши открылось нечто яркое, переливающееся всеми цветами радуги, маняще-завораживающее. Затем его подхватила какая-то непреодолимая сила, завертела, закружила подобно волне океанского прибоя, вознесла на гребень. Зенону показалось, что его вот-вот размажет об острые скалы, но ничего подобного не случилось, волнение улеглось, в голове наступило прояснение и глаза его сами собой открылись. Он посмотрел на стоящих неподалеку товарищей и, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес, преодолевая легкое першение в пересохшем горле:

— Теперь мне все понятно. Нас вели. И очень скоро мы встретимся кое с кем. Только приготовьтесь не грохнуться дружно в обморок.

Сразу же после этих слов он поднял правую руку вверх. Как только это случилось, окружающий пейзаж заколебался, поплыл и прямо на глазах присутствующих очень быстро начал претерпевать кардинальные изменения. Была ли это действительно пространственная трансформация или путешественников попросту перенесло в какое-то иное место, неизвестно. Даже шаман лишь молча стоял и удивленно хлопал глазами в безуспешных попытках дать адекватную оценку случившемуся, но, так ничего не поняв, лишь махнул рукой, мол, гори оно синим пламенем, лишь бы нас не беспокоило.

Так или иначе, из теплого летнего полудня путников перенесло в относительно небольшое (около двадцати метров в поперечнике и в высоту не более шести) весьма странное помещение. Для того, чтобы хоть как-то описать крайне замысловатые изгибы стен и сводов понадобился бы, скорее, не архитектурный дизайнер, а математик — специалист в области неэвклидовой метрики. Создавалось впечатление, что находишься внутри гигантского желудка какого-то чудовища. Впечатление усиливалось оттого, что многочисленные желваки, выпуклости и впадины на стенках "желудка" находились в постоянном движении: вспучивались, опадали, извивались, будто змеиные клубки, перетекали друг в друга, а затем и вовсе рассасывались без следа. Но самым удивительным здесь все-таки было не завораживающе-динамичная архитектура, а то, что находилось внутри. Во-первых, в центре зала между потолком и полом стоял толстенный столб яркого синего пламени, будто откуда-то из-под пола бьет и мгновенно воспламеняется мощная струя какого-то горючего газа. Но никакого жара или запаха горения в помещении не ощущалось, поэтому несложно было догадаться, что это вовсе не огонь, а что-то другое. Во-вторых, внутри синего огня стояло абсолютно неподвижно весьма странного вида существо. Ростом оно было под два метра, опиралось на нижние конечности. Тело существа от шеи до самого пола было завернуто в темно-синий плащ таким образом, что разглядеть можно было лишь кисти рук и голову. Руки создания ничем особенным не отличались от рук человека, эльфа или какого иного разумного существа: обычные пятипалые, лишь пальцы были чуть длиннее, а ладонь более вытянутой. Кожа морщинистая, темно-оливкового цвета, сплошь покрыта бородавчатыми образованиями. Зато голова будто из кошмара закоренелого наркомана, которому не удалось наскрести деньжат на очередную дозу дури. Нос, уши, глаза рот — все это на первый взгляд было в наличие, но выглядело весьма странно и размещалось на лишенном волос сильно вытянутом кверху черепе не совсем так, как у прочих разумных. К примеру, рот располагался в том месте, где обычно бывают рты, но по форме скорее походил на рот стрекозы. Прямо из скул непонятно для какой надобности вырастали змеевидные отростки двух щупальцев, достаточно длинные, чтобы дотянуться до любой части его лица и даже до затылка. Вместо носа — овальное отверстие, прикрытое сверху небольшим клювообразным козырьком. Уши, вроде бы также располагались там, где им положено быть, но ушные раковины были весьма малого размера. Зато глаза существа поражали своей неординарностью. Были они круглыми, большими, с золотистой радужкой и крупным черным зрачком и покоились на довольно длинных и толстых отростках, растущих из височных долей черепа. Не вызывало сомнения, что эти глаза имели способность обозревать окружающее пространство на все триста шестьдесят градусов, а также отправлять информацию в мозг вне зависимости друг от друга — у застывшего существа один глаз был направлен вперед, другой — назад. При всей толерантности обитателей Ультана и полном отсутствии у них ксенофобии и прочих расовых предрассудков, первым желанием всех без исключения было побыстрее "сделать ноги" и больше никогда сюда не возвращаться. Что же касается не столь гибкого Парацельса, юноша буквально сомлел от страха и для надежности укрылся за широкой спиной Зуур эр Шуура.

— Ну и ну! — негромко пробормотал шаман. — Примерещится такое с большого бодуна и все — считай кранты и очередное перерождение.

— Да уж! — поддержал его Эксилас, — Страхолюдина, каких поискать!

— О Боже! — наконец-то пришла в себя Эниэль. — Что это за страшилище?

Лишь Зенон стоявший в сторонке с хитроватой улыбочкой на лице, ничуть не испугался. Подойдя поближе к огненному столбу, он указал рукой на фигуру и громко во всеуслышание объявил:

— Вот, господа, последний в нашем мире представитель расы даридов! Прошу любить и жаловать.

— А тебе откуда известно, что это именно дарид, а не какой-нибудь клюворылый стеблеглаз плотоядный? — С сомнением в голосе спросил Зуур. — А вдруг он сейчас ка-а-к выпрыгнет, да ка-а-к вцепится в кого-нибудь из нас?! Эй, Парацельс, чего пришибился за моей спиной? Стра-а-шно?

Испуганный сверх всякой меры землянин, никак не отреагировал на провокационные происки огра, зато уязвленная Эниэль, тут же дала отпор, "зарвавшемуся дубинноголовому, неотесанному, нечуткому" и прочая-прочая "олуху". На что чародей лишь весело ухмылялся, любуясь изрыгающей в его адрес громы и молнии эльфийкой.

В этот момент у Зенона промелькнула мысль, что грубая выходка огра была направлена вовсе не в адрес Парацельса, а специально для того, чтобы позлить начальницу. Недоуменно пожав плечами, юноша решил как-нибудь попозже расспросить друга, для чего тот специально раззадоривает готовую завестись с пол оборота девицу. Он не стал дожидаться, когда перепалка между неукротимой эльфийкой и огром перерастет в банальную потасовку с непредсказуемым исходом, и, повысив голос, произнес:

— Господа, давайте отложим все разборки до лучших времен, а сейчас нам следует разбудить дарида! Сказать по правде, парню изрядно надоело маяться в оковах безвременья, он буквально умоляет меня уступить ему на время мою материальную оболочку, чтобы он смог отключить стазисное поле.

— Как уступить материальную оболочку? — забыв об Эниэль, недоуменно захлопал глазами Зуур эр Шуур. — Это тело, что ли?

— Ну да, — ухмыльнулся Зенон, — а ты на удивление догадлив.

— Ты хочешь сказать, — не обратив никакого внимания на ехидную подначку товарища, продолжил шаман, — что в данный момент находишься в контакте с этим молчаливым парнем. — И он указал рукой на неподвижное существо в столбе синего пламени.

— Благодаря тебе и твоему колдовскому искусству, мой дорогой Зуур, — еще шире улыбнулся юноша, — мне, удалось вступить в контакт с представителем расы предтечь-даридов, и теперь он просит меня об одной незначительной услуге — немного попользоваться моим телом. И я как разумное существо не имею права отказать обратившемуся ко мне за помощью собрату по разуму. Единственно, о чем я хотел бы попросить всех вас: ничему не удивляться, и не препятствовать нашему другу, выполнить кое-какие манипуляции. Короче, сейчас я начну, мягко говоря, довольно странно себя вести, от вас лишь требуется стоять в сторонке и ничего не предпринимать.

— А ты уверен в том, что этот "красавчик" ничего плохого тебе не сделает? — окинув взглядом фигуру дарида, спросила Эниэль. — Уж больно страхолюден. Я б никогда с таким...

Впрочем, никто не обратил особого внимания на последнюю реплику эльфийки. По просьбе Зенона все отодвинулись подальше от столба синего пламени и стоящего в нем дарида, а сам юноша начал неуловимо преображаться на глазах у оторопевших зрителей. Вообще-то "преображаться" громко сказано. На самом деле он как был, так и продолжал оставаться человеком, и вместе с тем в его фигуре и манере поведения появилось нечто, роднящее его с существом, закованным в цепи темпорального стазиса. Из всего этого несложно было сделать вывод, что нечто чуждое уже вошло в тело нашего героя и целиком овладело его сознанием.

Не обращая ни на кого внимания, существо скукожилось самым неестественным для представителя гуманоидной расы образом с риском вывихнуть или сломать что-нибудь самому себе. В состоянии полного отрешения Зенон-дарид находился не более двух минут. Наконец к всеобщему облегчению, а особенно на радость сердобольной Эниэль, больше всех опасавшейся за целостность костей и позвонков товарища, он выпрямился. Поведя плечами, будто немедленно собирался пуститься в пляс, он направился вокруг фигуры дарида, при этом что-то внимательно высматривая внутри холодного голубого костра. Не пройдя и половины пути, он остановился и издал громкий горловой звук — несомненно, чему-то обрадовался, хотя на лице Зенона никаких признаков радости не отмечалось. Отойдя от огненной стены на пару метров, он опять принял такую противоестественную позу, что беспокойное сердечко эльфийки вновь невыносимо екнуло в груди. На сей раз он пребывал в состоянии полной неподвижности бесконечные пять минут. Стоявших у стены товарищей так и подмывало окликнуть юношу, но из-за опасения навредить никто не стал этого делать. И вот он вновь выпрямился, вознес руки над головой и, подняв лицо к потолку, заговорил на каком-то неведомом никому языке. Говорил он громко, выразительно частил словами, будто декламировал речитатив с оперной сцены. Несмотря на то, что ни единого слова никто из присутствующих понять не мог, слова, вылетающие изо рта Зенона, завораживали, будоражили душу, поднимали из самых потаенных ее глубин целые сонмища неясных образов и ощущений.

"Чужая магия", — сообразил Зуур эр Шуур.

Первым желанием шамана было поставить ментальный блок на себя и товарищей, дабы отразить постороннее воздействие на психику. Однако поднятая было рука, замерла в воздухе, а пальцы, готовые к тому, чтобы начать плести замысловатую вязь, бессильно скрючились. Огр сообразил, что заклинание дарида вовсе не направлено против кого-либо из присутствующих, а неприятные ощущения — всего лишь побочный эффект, абсолютно безвредный для окружающих.

Между тем сущность, временно обосновавшаяся в теле юноши, закончила свои загадочные манипуляции вербального свойства. Как результат синее пламя вокруг неподвижной фигуры дарида начало постепенно опадать, меркнуть и вскоре окончательно погасло. Доселе неподвижное существо повернуло голову в сторону гостей, при этом щупальцы его зашевелились и принялись обследовать голову, а глаза зажили каждый своей собственной жизнью, забавно разбежались в разные стороны, исследуя поочередно каждого из присутствующих. Кошмарная пасть дарида зашевелилась, и до слуха гостей донесся его полностью лишенный эмоциональной окраски голос:

— Здравствуйте, братья. Несказанно рад видеть вас в своих владениях. — Говорил дарид на общеультанском довольно сносно. Легкое грассирование и растягивание гласных звуков придавали некоторую окраску его монотонному говору. — Спасибо за то, что освободили меня из многовекового заточения.

Закончив говорить, дарид перевел взгляд своих крайне мобильных глаз на Зенона, будто обратился к нему с какой-то неслышной для всех прочих просьбой. В ответ юноша сразу же встрепенулся и, повернувшись к товарищам, сказал:

— Это почтенный Хайвер, как я уже говорил, последний дарид, прошу любить и жаловать...

— Легко сказать: "любить и жаловать"! — не удержался от комментария Зуур эр Шуур. — Ну жаловать еще куда ни шло, а вот любить — увольте!

— Зуур, как тебе не стыдно! — укоризненно воскликнула Эниэль.

— Ничего, ничего, уважаемая Эниэль, — энергично замахал руками Хайвер, — я вполне отдаю себе отчет, что мой облик не внушает особой симпатии, и никого не собираюсь осуждать за это. К вашему сведению, моя раса в свое время также переболела детским заболеванием, именуемым ксенофобия. К моему величайшему стыду, наши далекие предки в долгих кровопролитных войнах искоренили все прочие разумные расы, обитавшие в свое время на Ультане. Впрочем, о допущенных моим народом ошибках мы с вами еще поговорим, а сейчас, прошу прощения, но мне необходимо запустить тестирующие системы. А пока присаживайтесь.

После этих слов Хайвер взмахнул рукой и прямо из воздуха материализовались шесть кресел, из которых одно было специально приспособлено под широкое седалище огра...

— Уважаемые гости, — начал свой рассказ дарид после того, как ему удалось активировать тестирующие системы, — через пару часов мы получим полную информацию о том, что творится на Данаибе и Ультане в плане того, что касается предстоящего вторжения демонических сущностей. "Откуда мне все это известно?" — спросите вы. Дело в том, что, несмотря на мое заточение в стазисном поле, дух мой неприкаянный все это время свободно витал в эфирных потоках и следил за тем, что происходило на Ультане и его окрестностях. Но обо всем по порядку.

Миллионы лет назад, когда единовластными хозяевами Ультана были ящеры, мои далекие предки земноводные обитали в мелких пресноводных озерцах и болотцах. Со временем климат на нашей планете стал суше, сезонные и суточные температурные перепады — более резкими. Потом было несколько периодов оледенения, в результате динозавры практически полностью повымирали, а илейны или как вы нас называете — дариды сохранились лишь в экваториальном поясе. Со временем ледники отступили, но благоприятные условия обитания уже не вернулись, и моим в те времена еще диким предкам пришлось выйти на сушу. По большому счету стать хозяевами Ультана нам было предопределено самим Создателем, ибо из всех существ, населявших в то время этот мир лишь у даридов было четырехкамерное сердце и кровь разделялась на артериальную и венозную. Иными словами, мы были единственными теплокровными существами из всего видового многообразия живых организмов. Далее все как в ваших книгах по эволюционной теории: палка, как самое первое орудие труда, кремневый топор, скребок, наконечник копья, огонь, пещерная коммуна, коллективная охота на крупного зверя, зачатки примитивной речи... и далее по нарастающей. Не вдаваясь в подробности, около двухсот пятидесяти тысяч лет тому как, цивилизация даридов ступила на путь общественного развития, вершиной которого стало превращение безжизненного Данаиба в цветущий сад примерно полторы сотни тысячелетий назад. К величайшему сожалению, преобразовать Данаиб нам удалось, но воспользоваться плодами своего труда мы не успели, ибо... Впрочем, не будем забегать вперед.