Безграничье. Тайна пророчества

Воанс отвел взгляд, чувствуя себя виновным.

— Я должна что-то сделать, — принялась ходить по комнате Зера, кусая нижнюю губу. — Я избранная, да и к тому же сейчас сильнее в магии, чем Фэналин и Наташа, старше их, а это значит, что должна быть умнее и ответственней. Но... — девушка запнулась, не зная, как высказать свои ощущения. — Я не понимаю, каким образом мы должны поступить. Как заставить предателя раскрыться, не дав при этом случиться убийству Тенаса? Как защитить наследника, если даже императрице, с магией полного круга, это не удается?

Санаиз сочувственно улыбнулась:

— Выход обязательно найдется. Ты наречена избранной, небо даровало тебе силу, ты исполнишь пророчество.

"Об этом все говорят, но пока что я не вижу, чтобы моя сила хоть в чем-то мне помогла. И о чем думали древние пророки, оглашая меня избранной?" — хмуро подумала девушка, неуверенно улыбнувшись матери в ответ. А затем ее внимание привлекло странное свечение у окна. Посмотрев в ту сторону, Зера увидела как из золотистой пыли, кружившейся подобно вьюге, вылетело что-то и плавно опустилось на пол. Золотая пыль тут же исчезла без следа.

— Я... кхм... кое-то придумала. Мама, папа, мне срочно нужно поговорить с девочками. Ничего страшного?

— Конечно, — ободряюще улыбнулся отец.

— Пока, милая, — успела сказать Санаиз, прежде чем сквозное окно растаяло туманом.

— Я люблю вас, — выкрикнула Зера, не зная, услышат ли они ее.

А потом бросилась к загадочному посланию. Зера осторожно подняла грязный рваный обрывок полотняной ткани, ожидая, что он в любой момент взорвется, но ничего страшного не произошло, и она уже без боязни прочитала короткое письмо, выведенное корявым почерком необычной красной ловари...

— Да это же!.. — воанса не смогла сдержать возглас ужаса.

Буквы, нацарапанные кровью, гласили:

"Помогите! Ледяные клыки точат мою душу.

Солнечный зайчик".

Девушка не успела даже взять в толк загадочные слова, как письмо вспыхнуло в руках синим пламенем.

— Солнечный зайчик? Кто это?

В дверь кто-то постучал и, не дождавшись ответа хозяйки, открыл дверь.

— Идем, Зера. Нас уже наверняка ждут. Надоело опаздывать, — сказала Наташа, заглянув в комнату.

— Какой может быть обед? — отмахнулась воанса. — Зови Фэналин. Мне нужно поговорить с вами.

— Что на этот раз произошло?

— Наташа! Я же сказала! Зови Фэналин. Срочно!

Эрниа сердито фыркнула, но все же окликнула баронессу.

— Ну, что там у тебя? — устало поинтересовалась Наташа.

— Девочки, у меня две новости. Одна плохая, вторая... — Зера задумалась, — пока не знаю.

— Твое "не знаю" хуже плохой, — нахмурилась Фэналин. — Что случилось?

— Родители рассказали мне об ужасных убийствах. Это дело рук не разбойников, а... темной магии.

Подруги побледнели. Но Зера не спешила их успокаивать, решив, что они должны в полной мере ощутить серьезность случившегося, как и она прежде. До этого уже произошло много страшных вещей: убийство императора Мэдвиса, Улатры, нападение на Тенаса, на Наташу, но то, что все это вышло за стены Аларбо и теперь умирают невинные, ни о чем не подозревающие жители Эйвелиса было намного ужасней.

— Неужели мы виноваты в этом? — едва слышно прошептала Фэналин.

В комнате восстановилось молчание. Никто из девушек не отвечал, понимая жестокую правду. Они знали, что у них еще не было шанса остановить этот ужас, но чувство вины не становилось меньшим. Если Тенаса было кому защитить, то слабые магически и не предупрежденные воансы лишены подобных привилегий, от чего вина становилась только больше.

— Не представляю, что мы должны делать дальше, — попыталась Зера увести разговор от столь болезненной темы. — Конечно, нам известно, что это женщина прокляла реликвии, а значит она предатель. Но с другой стороны есть Кред. Он пытался убить Наташу и когда ты, Фэналин, рассказала ему об этом, даже не пытался хоть как-то оправдаться. Кто тогда он? Скорее всего, именно Кред предатель...

— А женщина? — напомнила Наташа.

Воанса беспомощно пожала плечами, а Фэналин тихо проговорила:

— Возможно, они оба... но...

— Сейчас это только пустые разговоры, мы думаем над этим уже три дня и пока что ничего, — отмахнулась эрниа. — Даже тайный ход, что вчера обнаружили в сокровищнице, не дал нам ничего. Почему нельзя чтобы он закончился, к примеру, в спальне Креда либо той женщины?! Нет, ведет себе на кухню, бери и на кухарку думай теперь.

— Я получила странное письмо, — мрачно добавила Зера. — Неуверена, мне ли оно адресовано, но дело не в этом...

— Какое письмо? — встревожилась эрниа.

Зера задумалась, подыскивая правильные слова, ведь и сама до конца не понимала, что именно произошло.

— Я и сама, честно говоря, не могу разобраться, что это было и от кого оно. Лучше просто расскажу, а вы сами судите. В письме было так написано: "Помогите! Ледяные клыки точат мою душу! Солнечный Зайчик". Как только я прочитала, письмо сгорело.

— "Ледяные клыки"? — удивленно переспросила Фэналин.

— "Солнечный Зайчик"? — прошептала Наташа.

— Думаю, это какая-то загадка, — задумчиво произнесла Зера.

— Ледяные клыки точат мою душу, — протянула Наташа. — Ты права. Если волшебник... или волшебница... в здравом уме, то не будет писать, что его точат какие-то странные ледяные клыки просто так, — она говорила с такой серьезностью, что подруги не смогли сдержать улыбок.

Эрниа заметила это и деловито помахала указательным пальцем:

— Не отвлекайтесь! Это письмо наш ключ к разгадке. Очевидно, что все взаимосвязанно.

— Зера, как ты думаешь, что тебе хотели сказать? — спросила баронесса.

— Фэналин, ты уверена, что письмо написано для меня?

— Без сомнения. Магия никогда не ошибается. Даже если бы письмо случайно попало к тебе, оно никогда бы не далось в руки.

Воанса отмахнулась:

— Даже если так, я все равно не понимаю, о чем в нем говорилось.

— Ладно, пошли на обед. Поговорим позже, — предложила Наташа, понимая, что пустые разговоры ни к чему не приведут, а просвета пока что не предвиделось.

— Вы идите. Я что-то не хочу есть.

— Зера, только не рыдай тут, — строго "приказала" Фэналин. — И тогда я позволю тебе остаться.

Девушка скорчило смешную гримасу:

— Постараюсь.

— Смотри, — пригрозили подруги, выходя из комнаты.

— Смотрю, — тихо прошептала Зера, забираясь с ногами в широкое кресло.

* * *

*

Обед прошел в молчании. Напряженную тишину нарушали только две служанки, приносившие и уносившие столовые приборы.

Видимо последние события окончательно разладили и без того шаткие, утратившее доверие отношения между членами семьи. Между волшебниками, еще недавно верившими друг другу, появились отчуждение и неприязнь.

Императрица Одана выглядела очень печальной. Ее лицо как будто потеряло былую красоту, стало худым и бледным, с глубоко запавшими, уставшими глазами. К еде императрица не притронулась, только несколько раз пригубила воды. Волшебники бросали на женщину жалостливые взгляды, но никто не попытался ее развеселить либо успокоить, понимая, что это невозможно.

Поприсутствовав для приличия некоторое время за обедом, императрица тихо удалилась.

Санма бросила горький взгляд на избранных и, во всеуслышание извинившись перед родственниками, поспешила за Оданой.

— Небесные силы, что же это творится? — прошептала дэрати Инад и взяла ладонь дочери в свою, словно ища поддержки.

— Это ужасно, — сокрушенно склонила голову Плама.

— А чего вы хотели после всего? — спросил Кред. — Она винит во всем себя.

Фэналин не могла спокойно смотреть на мрачные лица членов императорской семьи и резко вскочила из-за стола. Кред верно сказал. Пусть он и предатель, но его слова — это правда. Императрица Одана винит только себя, но, кроме нее, виноваты все волшебники, включая избранных.

— Извините, — не дожидаясь Наташи, девушка вылетела в коридор.

— Фэналин, подожди!

Девушка слышала, что Наташа бежит за ней, но не останавливалась.

— Стой! — крикнула ей в спину подруга.

Фэналин замерла:

— Я хочу побыть одна.

— Хорошо, — беспомощно пожала плечами эрниа.

— Только не обижайся, ладно?

Наташа постаралась улыбнуться, но не смогла. Неудачи подкосили и их отношения тоже.

— Конечно, Фэналин.

— Спасибо.

— Я все понимаю, — эрниа говорила правду, хотя ей и было обидно, но она знала, что с чувством вины тяжело бороться. Даже осознавая, что вина не только твоя.

— Проклятье! — не сдержала злости Фэналин, когда эрниа скрылась на лестнице. — Еще сердится на меня будет.

Опустив голову, девушка медленно побрела по коридору, ведущему в холл.

— Добрый день, госпожа, — обратилась к ней служанка, вытирающая пыль с рамки картины.

Фэналин механически кивнула, продолжая думать о случившемся. Она не хотела показывать при Зере и Наташе свою растерянность, вызванную рассказом первой и их неудачей с дарами Лютого, но отчужденность императрицы уничтожила последнюю преграду. Баронесса почувствовала, как уходит земля из-под ног. Умом она понимала, что не виновата, но от этого лишь только злилась и винила себя еще больше. Один замкнутый круг.

— Что же делать?

Ее взгляд случайно остановился на высокой скульптуре императора Эйвелиса. Девушка с грустью отметила, что она все так же размыта и даже отдаленно не напоминает Тенаса.

Но...

— Светлые Силы! — прошептала Фэналин, прижав руки к груди.

— Кажется, что он намного ближе к трону императора, чем наш Тенас, — сказал кто-то и, обернувшись, девушка увидела Онзорга. Он стоял в дверном проеме, опершись плечом о косяк.

Фэналин не смогла прочитать, что выражает его лицо. Оно было непроницаемым.

— Ты напугал меня.

Онзорг удивленно поднял брови. В нем промелькнула свойственная брату насмешка.

— В самом деле?

Волшебница недовольно поджала губы, но все же выдавила:

— Да.

— Тогда извини, — его лицо озарила добрая улыбка, и девушка немного расслабилась.

Несколько косо улыбнувшись ему в ответ, Фэналин снова посмотрела на скульптуру.

Среди резких и одновременно плавных бессвязных линий, проглядывались контуры волшебника. Неразличимое, но волевое лицо мужчины взирало на мир хищными прищуренными глазами. Длинный плащ подобно ветру развевался в туманных, облачных очертаниях скульптуры, отражая мощь своего хозяина.

— Не думала, что он подобрался настолько близко.

— Его сила уже распространилась и на Эйвелис.

— Ты слышал об убийствах?

— Да, мама говорила, — пожал плечами Онзорг. — Она очень переживает. Но еще больше о дэрати Инад. Для бабушки Эйвелис всегда был одним из ее детей и сейчас она страдает, как настоящая мать, ребенок которой в опасности.

Фэналин отвела взгляд. Ей почему-то не хотелось видеть его лицо. Возможно боялась прочитать на нем разочарование?

— Бабушка очень переживает, но не хочет показывать свою слабость. Она у меня гордая и сильная. Ты и сама знаешь. Великая дэрати Инад. Но я видел, как сегодня утром она рыдала в саду, прячась в беседке.

Баронесса чувствовала, как в ней начинает закипать злость. Она не понимала, зачем Онзорг рассказывает ей все это, какую цель преследует.

— Нуара с каждым днем все больше и больше похожа на привидение. Она так похудела, что, по-моему, остались одни глаза. Кандин тоже очень плохо, но императрица оберегает ее и потому девочке легче справится с утратой. А Нуара уже взрослая и должна сама преодолеть свое горе. Ей никто не поможет. Хотя знаешь...

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

Онзорг немного растерялся от злобного вскрика Фэналин и долго не отвечал. Но потом будто одумавшись, пожал плечами:

— Честно говоря, не знаю. Наверное, мне просто хочется с кем-то поговорить. Может потому, что ты когда-то была подругой Нуары и поймешь меня. Ты была подругой и для меня. Помнишь, как мы в детстве искали альбутию в императорском парке? Как мы были тогда счастливы! Я и предположить не мог, что ждет нас впереди. А теперь, ты видишь, что у нас твориться в семье. Все в один миг возненавидели друг друга. Проклятье реликвий и убийство воанс стало последней каплей. Моя семья разрушена.

Онзорг замолчал. Но и Фэналин молчала, вспоминая слова юноши о Нуаре и особенно фразу о том, что она когда-то была ее подругой. Онзорг и не подозревал, насколько сильно ранил девушку.

— Я просто хочу поговорить. Устал от этого всего, — Онзорг вздохнул и отвернулся к окну. — Мне страшно. Возможно, это позорно, но мне страшно и особенно от того, что я не могу помочь своим родным. Защитить их.

В холле повисла тишина.

Фэналин, стоя к нему спиной, ждала, когда Онзорг снова заговорит, хотя недавно только и мечтала, чтобы юноша замолчал. Его последние слова поселили в сердце девушки новую вину, потому ей очень хотелось, чтобы волшебник хоть как-то смягчил их.

Наконец Онзорг снова проговорил:

— Не знаю, но почему-то именно сегодня я почувствовал себя крайне одиноким.

— А Од? Кто как не он поймет тебя?

— Од? Не знаю... понимаешь, он как будто мое отражение и... — Онзорг запнулся, не зная как сформировать свою мысль.

— Ты не того выбрал! — резко бросила баронесса обернувшись. На лице Онзорга застыло странное бессознательное выражение. Но волшебница не хотела жалеть его, не хотела обременять себя чужой болью. Ей с лихвой хватало и своей. — Извини, но у меня достаточно своих проблем, с которыми мне пока не удается разобраться, — зная, как грубо и бесцеремонно звучат ее слова, Фэналин все же решила жестко отсечь всякое проявление своей слабости.

Девушка могла лицезреть всю гамму чувств, отразившуюся на лице юноши. От невыразимой горечи они перешли в изумленную обиду, а затем и в злость.

— Вообще-то, я не просил тебя решать мои проблемы. Знаешь, ты очень изменилась... и не в лучшую сторону, — Онзорг уже хотел идти, но тут ему что-то пришло на ум и он, беззлобно улыбнувшись, добавил: — А я почему-то думал, что могу довериться тебе... что ты поймешь и поддержишь меня, хотя бы во имя нашей былой дружбы.

Онзорг точно молния вылетел во двор.

— Вот глупая. Теперь придется за ним бежать, извиняться. Словно мне и себя недостаточно, — топнула ножкой девушка, уже и сама не зная на кого злясь. — Онзорг, подожди!

Юноша внял ее просьбе и задержался.

— Давай поговорим. Ты был прав. Извини меня.

— Мне не за что тебя извинять, — пожал он плечами, и было видно, что Онзорг говорит правду. Этим то он и нравился раньше Фэналин, что всегда оставался разумным. — Не обращай внимания на то, что я сказал. Это глупости.

— Смотри какая чудная скамейка. Может присядем? — Фэналин не поняла, что побудило сменить прежнее мнение, но она почему-то вдруг почувствовала, что должна поговорить с ним. И не ради него, а ради себя. Может быть, ей самой поможет этот разговор, придаст новых сил?