— А ты цыц и марш отсюда,— топнул он опять на парня у двери номера.
Лена, перешагнув порог, обомлела. В жизни не видела ничего подобного! На полу ведро с белыми розами, составленными в огромный шар Розы стояли в банках и вазах по всей комнате. А на столе букет из мелких, разномастных, нежных цветов. Это было незабываемое ощущение! Голова точно пошла кругом. Честно говоря, никогда в жизни никто не дарил ей столько цветов. Постояв минутку в раздумье, она присела над розами и, втянув ноздрями их аромат, улыбнулась.
"Малый пустобрёх,— подумал Никита, наблюдая за ней,— хорошо хоть перестраховался. Все бабы поднимают лапки перед розами". Но Лена поднялась и, вытянув из вазы букет из мелких цветов, поднесла к лицу. А затем, зарыв его в цветы, прижала к груди. Из всех цветов она предпочитала именно такую мелочь. "Похоже, ей этот веник больше по душе!"— поморщился Кушнир и обнял её среди этого цветника любви.
— Надо же Константин выше похвал,— пролепетала она, пряча улыбку в цветах.— Ухаживает, как в романах. Когда успел?!
Никита такого разворота не ожидал. "Минуточку!"
— Этот— то, попугай тут причём... Это я.— Возмутился, опомнившись от чуть не прибавленных за его счёт очков противнику, он.
— Ты?!— изумилась она. Ощущения — как будто искупали в ванне с шампанским. Скрыла. Спросила как бы равнодушно:— С чего вдруг? У тебя ж не было привычки баловать меня цветами...
— Привычка дело наживное.— Смутился он. "Считал, что играть в сю-сю с цветами, можно с девочками, а взрослой женщине важнее другое". Но этого он ей не сказал.
Лена оставила букет на столе и, поднявшись на цыпочки, обняв его за шею, притянула растерявшегося парня к себе.
— Как догадался? не про розы, про букет?
— По твоим сочинениям...,— соврал он.— Я заказал сауну, так что переодевайся и идём, чтоб не было больше нервотрёпки, в феврале летим в Венецию на Венецианский карнавал. Это будет менее безопасно. Ты языка не знаешь, книжонок твоих, там, в помине никто не читал, соответственно тебя народ не знает. Обойдёмся без почитателей.— Добавил он раздосадованный на себя, снег и тройку. "Юрист про тройку допёр, а я нет".
— А перенести нельзя? Я устала.— Сморщила носик Лена.
— Нельзя. Может это ты от меня устала, слушая слащавый шёпот путешествующего павлина?
Лена улыбнулась его ворчанию и принялась переодеваться.
— Надо было предупредить, а не сердиться, я б отложила катания и пива бы купила...
— Там всё есть, не тяни время или тебя на руках нести?
— А вот Константин бы понёс не спрашивая,— подковырнула она за больное место. Отчего бы ей и не помахать так долго сложенными крылышками, коль жизнь даёт такую возможность.
— Лен, ты что, с ума сошла. Влюбилась? Он тебе своей слащавой мордой и языком, глаза сетью из трёпа завесил..., а ты и растаяла. — Сорвался он, порастеряв самоуверенность, а потом, ухмыльнувшись добавил яду: — Ну, конечно, он высокооплачиваемый юрист, а я всего лишь мастер по ремонту телефонной сети.
— Идём, чёртушка, ненормальный, пока не раздумала и не нырнула в тёплую постельку спать.— Прижалась она к его плечу.
— Скажи, что он тебе не нравится?— тут же принялся настаивать он.
Лена по своему обыкновению сморщила в смехе носик:
— Нравится, вполне интересный мужик, только быть с ним вместе, я не хочу. Всё, чайник вскипел?
Но по-видимому не совсем, раз последовал следующий вопрос:
— Он целовал тебя?
Лена смутилась окончательно, но, скрывая это, прыснула:
— Ба, Кушнир, да теперь понятно, почему ты до таких годков один. Не иначе, сокол мой, как прямой потомок синей бороды. Всем претенденткам "чик" сделал. Не трогал он меня, кто б ему, интересно позволил. Забыла, руку целовал, можешь в сауне её мне особенно помыть.— Это смягчило его, но он всё равно злился. На себя, на неё, на этого подвернувшегося под ноги юриста. Своим спокойствием, женщиной и счастьем, ради которого он рисковать не собирался. Так что причин для злости хватало. А Лене нравилось, когда он злился — верёвки можно вить любой величины. А ещё ощущать себя женщиной, ради которой обнажаются мечи, ломаются копья и звенят щиты. Хотя всё это немного смущало, что происходит именно с ней и этим бесподобным парнем. А он продолжил не просто сбивать её с толку, но и удивлять:
— Сам не замечал за собой такого. Никогда не думал, что баба может довести до мушек в глазах и раскалённых углей,— заметив насмешку в её глазах, бубнил он себе под нос.
— Пойдём уж самонадеянное порося,— засмеялась она, понюхав перед уходом букет.— Удивляй дальше. "Ах, как его разобрало. Аж самой интересно. Придётся ещё повозиться с Константином. Идея Никиты с карнавалом, вообще выше похвал".
Ночью, растворяясь в любви и прижимая тёплую расслабленную Лену к груди, Никита решил, что больше никаких познавательных экскурсий для неё не будет, с утра и на трассу. "Не хочет на лыжах, я её на санках покатаю". Лена мурлыкала котёнком. Его накрыла волна нежности... Но не уступил и после завтрака он примерно такую перспективу и обрисовал Лене. Лена поняв, что альтернативы ей никто не предоставит, согласилась. Опять же чего не покататься на дурняка. Съезжать с горы на санках было весело и страшно, и она визжала от того распирающего грудь веселья и страха. Никита подгонял восторги. Было обоим хорошо. Потом Лену потащили оттачивать лыжное мастерство. Но провозившись с ней часа три, Данька утянул Никиту с собой на профессиональную трассу. А её оставили штурмовать лыжню. Скучновато. "Быстро они от меня отделались". Лена только подумала о так быстро закончившемся катании на санках, и тут опять появился на её дороге Константин. Наготове и во всеоружии. В высоких замшевых ботинках, яркой тёплой куртке и пушистом свитере, он выглядел намного моложе. Сдав лыжи и обзаведясь санками, мужик, сориентировавшись, предложил ей свои услуги. Весело несясь с горы, валились в сугроб, который располагался по одну сторону спуска, по другую стеной стояли сосны. Въехать не дай бог. Навалявшись, хохоча вылезали и, поднявшись, пили на верху ароматный глинтвейн закарпатского розлива. Какие именно травы кладут в напиток, Лене выяснить так и не удалось. Но вкусно беспременно. От горячего вина и весёлой заводной музыки она ещё больше развеселилась. Они хохотали, вспоминая приключение с сумочкой. Удовольствие прервал звонок Кушнира, интересующегося, где она и как её успехи. Узнав, что Лена ещё на горе, удивился, поинтересовавшись, что она там делает? А услышав игривое: "Катаюсь на санях", насторожился. Мужской смех около неё, вывел его из себя:
— Этот попугай рядом?
— Мы катаемся и пьём глинтвейн.— Смеялась она.
— Так! Дозвониться до тебя невозможно; я-то думаю, что она в номере кукует или работает в поте лица, а ты с кавалером на санках раскатываешься. Завтра уезжаем. Сейчас придёт Санёк и заберёт тебя. Сам я не могу, спущу его с горы к чертям собачьим, без лыж и канатной дороги.
— Что тут такого, могу я покататься,— вяло оправдывалась она, зная, что Никита всё равно останется при своём мнении. Так и есть, Кушнир возопил:
— Я ему точняк продолжение "Вия" организую. Он у меня в гробу над Карпатами полетает и руль даже не поставлю.
— Никита, не дури...,— попробовала она докричаться до него.
— Елена Максимовна, проблемы?— подошёл ухажёр. — Опять сын бунтует.
Поскучнев, вздохнула. Развернуться не дают!
— Хорошего помаленьку, Константин Петрович.
— Лена, а ну его к лешему твоего строптивого отпрыска, давай убежим, мы свободные и давно взрослые люди?— вдруг заявил он, переходя на ты.
Она удивилась. Лена бы может, так и сделала, если б то касалось Даньки, а не Никиты, мужик ей был симпатичен. Серьёзного она, конечно же, ничего бы не позволила себе, но поболтать с ним не отказалась. А сейчас ей сделалось смешно, и она предложила просто погулять. "Если Кушнир грозился выслать Саню, значит, он на пути. Никита дошёл до кипения и лучше его не щипать".
Довольно-таки быстро появившийся Санёк: холодно поздоровался с так не любимым Никитой юристом и радушно пообщался с ней. Оттеснив Константина, предоставив ему возможность развлекаться дальше самому и забрав Лену с собой не прощаясь, исчез.
Рано утром, заставив спешно собраться, к неудовольствию Даньки, он увёз их в столицу. Данька дулся всю дорогу на неё, догадываясь о причине такого укороченного отпуска, но молчал. Однако через два часа, не в силах больше молчать, он, игнорируя мать, завёл разговор с Кушниром. Никита наоборот был весел. Лена, греясь в тепле его рук и груди, дремала. Ах, если б счастье возможно было растянуть на всю жизнь. Никита, словно прочтя её мысли, прошептал:— "Ничего нет невозможного в этом. Надо только захотеть, радость моя". Она со страхом подняла глаза на него. Неужели мы одно целое. Он считывает даже её мысли. Санёк радовался, что, наконец-то, едут домой, а Вася просто делал своё дело, крутя баранку. Доехали без приключений. С надеждой и сомнением подошли к двери. Но всё обошлось и дверь, нормально себя чувствуя, открылась. Лена, бросив мужиков разбираться с вещами, с замирающим сердцем, пробежалась по комнатам. Проверила дискету в венике и папку подколотую на скотче за заднюю стенку шкафа. И только поняв, что беда миновала и, не добыв ключа, любители тайн не рискнули сунуться, она успокоилась.
— Ну что убедилась, гостей не было?— обнял её Кушнир.— Я ж тебе говорил. Если б они могли открыть дверь, не пыхтели б на Карпатах над добычей ключей. И, скорее всего, это любопытничали не представители вашей армейской элиты, а силы безопасности. Надо дать им копии всего и они успокоятся.
— Для чего же они охотятся за этим, если не принимают мер?— не поняла Лена.
— А они сейчас на вроде коллекционеров. Обязаны знать всё по должности. Вот они и стараются. Добыли. На полку положили. До отдалённых времён. Как коллекционера греет душу новое приобретение, так и их само наличие в их ведомстве этой информации. Посмотрят, порадуются и опять поставят. Я так думаю у них её на многих достаточно собрано. Только пустить в ход, силёнок нет.
— Ты так думаешь?
— Догадываюсь. Давайте ужин организуем. Я проголодался. Трасса, твой кавалер забрали последние силёнки. Наконец-то, я больше не увижу его приторную физиономию около тебя.
— Никита, а ведь ты пасанул перед ним, век бы не подумал про такое. Так хорошо катались.— Прорвало язвой обиженного возвращением Даньку.— Мать, ты испортила нам отдых. Стыдно заводить интрижки в твоём возрасте и трепать нервы Никите. Я б на его месте плюнул на тебя. Подумаешь Афродита.
Лена посмотрела на Кушнира, что скажет, но тот, показав спину, отвернулся к окну. Подумала: "Надо же, обиделся". Улыбнувшись, посоветовала сыну взять пылесос и заняться уборкой, а Никите не грех помочь ей с ужином, потому, как за неделю она совсем разленилась. Кушнир не шелохнулся. "Вот Данька противный, завёл его,— рассердилась Лена,— придётся включать женскую хитрость". Дождавшись ухода сына и послушав завывания пылесоса, обняла парня, прижавшись щекой к спине.
— Никита, ты же не пацан. Лопай свой обиженный шарик. Не с чего, ей Богу, так ему надуваться. Во-первых, у нас друг перед другом, никаких обязательств нет. И мы оба свободные люди. Во-вторых, причины для обид не вижу, я до сих пор не уверена, что он не из органов и всего лишь ломал комедию.
— Дело же не в этом,— развернулся он, отбирая у неё нож и принимаясь чистить сам картошку.— Ты совсем не дорожишь мной и готова в любой момент кинуть.
— А что тебя удивляет. Ты же знал об этом с самого начала. Мы же разные и не только по характеру, но и по возрасту.
Картошины подпрыгивая шлёпались одна за другой в раковину.
— Лен, глупость всё это. Я ни хочу тебя терять. Что тебе даст уверенности в моей надёжности и нашем будущем, штамп в паспорте? давай зарегистрируем наш брак. Я только за.
Лена обалдело заморгала. "Ну ничего себе заявочки!" Но сориентировавшись выпалила:
— Замуж?! ни за что! Больше я такой ошибки не повторю.
— Господи, что ж ты такая ненормальная-то, все бабы замуж хотят. А ты даже с этого крючка срываешься,— разозлившись, он кинул картошку в раковину так, что она перелетела через края на пол. При этом тут же скосив глаза ей сделав замечание:— Осторожно молотком стучи. Вместо отбивной по пальцу саданёшь. Ни черта не видишь, что делаешь. Дай сюда.
— Вот — вот, даже в мелочах пытаешься устроить домострой.— Вырвалось у неё.
— Не придумывай болячку. Я пальцы твои жалею. Домострой? какой я домострой. В твоей голове всё перепуталось. Долгов тебе мясо отбивал, а картошку чистил, а тебя, как манну небесную хотел? ну вот видишь, нет. Чего же ты так боишься. Сам себе удивляюсь. Впервые бабу уговариваю, пойти расписаться, а она от меня нос воротит. Завела, аж под дыхалкой жжёт. Думать никогда не думал, что такая канитель возможна. Давай перец и соль, а теперь яичко взбей.— Сорил он приказами по ходу. Лена, улыбаясь, приносила, взбивала, сыпала муку и вытирала его перепачканный мукой подбородок. Вкусно пахло отбивными, жареной картошкой и семейным уютом.
— Сколько можно меня морить голодом, от запахов язык проглотишь, а на ужин не приглашают. — Заглянул к ним Данька.
Никита крошил овощи в салат, а Лена сервировала стол, никто не отреагировал на его крик души и живота.
— Вы что поругались?— выдернул из-под ножа Никиты дольку красного перчика, отправив его сразу в рот, Данька.
— Я твоею мать замуж зову, а у неё выражение лица как будто уксус выпила. Хоть ты скажи, я что плохой жених?
Данька обалдел. А обретя язык тут же заработал им:
— Это ты Никита с горяча про женитьбу ляпнул. Во — первых, тебе это к лешему надо? Во-вторых, мать на аркане больше в загс не затащишь. Всё уже было. Мамуля, глотнув свободы, воспарила и теперь её не приземлишь обратно так запросто. (Он видел её одиночество так). Чем вам так плохо, раз уж у вас всё не как у людей.
— Интересное дело...— фыркнула Лена.
— Нашёл, у кого помощи попросить, — сверкнул сердито глазами Никита,— мой руки и садись за стол.
Данька руки помыл, а вернувшись подступил к Никите.
— Чего ты так разошёлся. Просто не врубился по малолетству на что нарываешься. Вот послушай, что я тебе скажу. Длительное ношение золотого обручального кольца мужчинами может привести к расстройствам в сексуальной сфере.
— Таким как ты в интернет нельзя заходить, всю ерунду соберёте.— Хмыкнул Кушнир, раскладывая еду по тарелкам.
— Ты не дослушал. Всё точно. Со временем драгоценный металл начинает окисляться и выделять продукты химической реакции. Это в свою очередь, негативно влияет на мужские половые железы, считают учёные, а совсем не я.
— Понятно, не желая видеть меня мужем своей матери, ты заботишься о моей потенции.
— Не веришь что ли, я могу показать...
— Надо подумать, как сделать "чик" твоему интернету, а то у тебя на каждый чих готова какая — нибудь глупость из него,— пообещал Никита.— Я уже прослушал про Баха, баобаб, теперь вот про ужасы обручального кольца.
— Никита, не дури, мне всё едино куда ты его прицепишь, хоть в нос.— Препирался с ним Данька. Но вдевать в кольцо маменьку ты точно поспешил.
