-Э-э-э-э... — исчерпывающе промычал Виро.
-Джеры ошиблись, Констан, — твердо сказала я. — Это их шаманство дает сбои постоянно. Скорее всего, они просто почуяли, что господин Виро — не шибко хороший человек, ну и спутали. Сам посуди, я же маг. Неужели бы я не почуяла неладное, если бы дело было в демонской сущности, а не в отвратительном характере?
-Именно так, — натянуто подтвердил Виро.
-И господин Теннонт расстроился бы, если б узнал, что его секретаря случайно сожгли. Сейчас так сложно найти надежного помощника!
-Господин Теннонт... — эхом отозвался Виро. В его голосе слышалась мука.
-Так что не стоит верить бредням каких-то малограмотных бродяг и возводить напраслину на господина Виро. Особенности его поведения объясняются нравом, а не демонической сущностью. И такое бывает.
Констан ненадолго утихомирился, а затем начал снова:
-А что она говорила насчет моих способностей? Дескать, я ими не пользуюсь, а они все ж имеются?
-Вот и меня интересует, — ядовито произнесла я. — Почему это я, блуждая по лесу в компании могущественного чародея и демона, все время вынуждена спасать свою задницу самостоятельно?
Помянутые мной молчали, поэтому я завершила беседу:
-Господин Виро — не демон, а ты, Констан — не маг. И это даже не обсуждается.
После этого все углубились в свои мысли.
Мои были, честно говоря, весьма тревожными. Уж Виро-то знал доподлинно, что джерская колдунья не ошиблась в его отношении. И, следовательно, в отношении Констана — тоже. Теперь следовало глядеть в оба, потому что эта история могла стать известной господину Теннонту сразу после нашего возвращения.
И вполне возможно, что господин Теннонт решит, что восторженный остолоп, не имеющий отношения к Лиге, но обладающий неплохими способностями, послужит им куда более удобным инструментом, нежели я, являющаяся в их глазах настоящим магом, гибель которого будет расследоваться куда тщательнее. И я не смогу ни остановить их, ни дать впоследствии показания в Трибунале. Как мне не хотелось выжить, но платить за свое спасение жизнью простодушного парня я не собиралась.
Ну вот почему я поддалась порыву и не дала джерам сделать свое дело?..
Между тем усталость делала свое дело и если бы не мокрая одежда, из-за которой холод пробирал до мозга костей, мы бы давно уже заснули. А так, периодически переругиваясь, Констан с Виро гребли по очереди единственным веслом, а я тряслась и пыталась определить по звездному небу, куда же нас влечет река, берега которой едва угадывались во тьме. Однако, астрономия никогда не была в числе наук, кои я полагала полезными в быту, и ничего путного из расположения звезд на небе я не почерпнула. Но ощущения, которые я испытала при падении с обрыва, настолько напоминали те, что я пережила во время битвы с випероморфом, которая казалась сейчас полной чепухой и ерундовиной, что я практически не сомневалась — это та самая река. Другого такого же мерзкого, холодного водоема было не сыскать по всему княжеству. А, значит, она просто обязана вывести нас к Эсворду к утру...
В какой-то момент на меня вновь накатила волна сентиментальности, и я подумала, что никогда еще мне не доводилось преодолевать жизненные трудности в компании, пусть даже и столь ненадежной. Несмотря на то, что наше трио в лодке было объединено самой гнусной ложью и подлыми умыслами, за прошедший день мои спутники помогли мне больше, чем все мои знакомые в прошлом и настоящем. Я обманывала Констана, Виро обманывал меня, Констан же постоянно способствовал тому, чтобы нас хотели порешить все встречающиеся на нашем пути люди, но нельзя было отрицать, что в моменты опасности у нас получалось иногда действовать сообща, пусть даже мне и приходилось первой подавать пример подобной глупости.
Может мне и не стоит жаловаться высшим силам на жизненную несправедливость, а просто следует принять то, что они посылают, с благодарностью?.. Да, это не те верные и благородные друзья, которые всегда придут на помощь. Ну так и я уже не в том возрасте, чтобы верить в подобные истории. В жизни все выглядит намного скромнее. К примеру, ежели судить по книжкам, так все, кто способен произнести: "Люблю тебя больше жизни!", должны в итоге либо жениться на объекте своей страсти, либо отравиться. Аптекари были бы богатейшими из людей, если бы действительно каждый обманутый в своих ожиданиях влюбленный решал бы уйти из жизни, но что-то куда большим спросом пользуются слабительные микстуры, нежели яды...
На этой мысли, которое дает понять, что и для любви в своем восприятии жизни я не делала исключения, мои размышления прервались, потому что на берегу резвились утопленницы, сиречь — русалки, распространявшие вокруг себя губительное для некрепкого мужского сознания свечение, в котором их скудное одеяние было полупрозрачно и волнительно. Пришлось вновь призвать себя к порядку и не питать иллюзий по поводу своих спутников, так как Виро немедленно попытался к ним присоединиться, заставив меня всерьез задуматься, не самый ли бестолковый демон этого мира выпал на мою долю. Но, к счастью, как раз была очередь Констана грести, и весло вновь послужило убедительным аргументом в жарком споре, который разгорелся между мной и секретарем по поводу его намерений. Не могу не отметить, что во время спора мы занимали следующее положение: я мертвой хваткой вцепилась в его брыкающиеся ноги, а сам Виро, перевесившись через борт, яростно греб обеими руками в направлении берега, грозя вот-вот опрокинуть лодку.
Когда обмякшее тело секретаря было уложено на дно, я некоторое время непечатно оскорбляла русалок, обещая им всяческие беды и напасти. Русалки в долгу не оставались. Бессмертная сущность, по-видимому, позволила им даже в пустынной сельской местности освоить те же выражения, что и мне. Долго еще базарная брань стояла над рекой, вынуждая Констана грести изо всех сил. Попыток перевернуть лодку утопленницы не предпринимали, явно предполагая, что ежели я утопну и пополню их ряды, то об этом пожалеют все, но голова от их визга болела ужасно.
Затем я все-таки задремала и сквозь сон слышала обрывки увещеваний Констана, который доказывал пришедшему в себя Виро, что порядочный человек нипочем русалкой не соблазнится, так как в хозяйстве она непригодна — ни в дому, ни в огороде, а, тим паче, на сенокосе. Рисковать же утопнуть либо застудиться ради мимолетной связи, не подразумевающей впоследствии женитьбу, рачительный Констан считал несуразной глупостью. Виро своего порыва заметно стыдился, но для порядка огрызался, указывая на примитивность суждения своего оппонента, которому неизвестны понятия телесной красоты и вожделения, кои являются куда более важными аспектами в столь специфической сфере, нежели способность прясть, доить корову и полоть огород.
-Ну вот скажи мне, умник, какой должна быть пригодная женщина в твоем понимании? — услышала я язвительный вопрос Виро и отсоветовала себе просыпаться полностью, так как считала, что подобные беседы никакой пользы не несут, кто бы ни принимал в них участия.
-Известно какие, — охотно подтвердил сию истину Констан. — Смирные нравом, мягкие телом. Работящие и покладистые, у печки сноровистые... и чтоб язык не как помело, а то, бывало, самый терпеливый мужик из дому сойдет, если баба излишне речистая.
-Следовательно, уважаешь тихих да трудолюбивых... А вот взять госпожу Глимминс — ведь совсем не такова она? Следовательно, недостойная она... э-э-э...женщина?
Я сжала челюсти и напомнила себе, что сама виновата в том, что этот мерзавец сейчас разглагольствует, живой и относительно здоровый.
После некоторой паузы Констан защитил мои честь и достоинство, да так, что я едва не взвыла:
-А вы госпожу Каррен не трожьте. Она вон ради служения магии от обычной-то жизни отказалась, на такое не каждый способен. Замужем ей в таком возрасте ужо не бывать, но она, вишь, не огорчается, а токмо горит желанием защищать простой народ от нечисти, оттого и счастлива в полной мере... И богатства, господин секретарь, заметьте, занятие сие неблагодарное ей не сулит. Призванием это именуется...
-Да что для чародеев возраст? — вкрадчиво ответствовал Виро. Я заподозрила, что он чует, как я прислушиваюсь и нарочно пытается вывести меня из себя. — Они вон до трехсот лет доживают без единого седого волоска. Чар-то личинных и омолаживающих хватает. Одно заклятие произнесет — и все, красавица...
-Нешто если б госпожа Каррен подобными заклятиями владела, то ходила б в таком вот обличье? — не сдавался мой преданный ученик, вынуждая меня скрипеть зубами. — Нечего тут и спорить — отреклась она от счастья мирского...
-Еще слово, Констан, и домой будешь добираться вплавь!!! — рявкнула я, все-таки не сдержавшись. Спать уже расхотелось. — А вы, господин Виро, какого лешего не вычерпываете воду, вместо того, чтоб обсуждать кто и куда пригоден?!! Можете немедленно проваливать к своим отсыревшим прелестницам, а Констан по прибытии в Эсворд немедленно вернется к кузнецу, чтоб демонстрировать работящим и смирным невестам на выданье, что он и сам в хозяйстве полезен. С вами не то что мирского счастья мне не видать, а и просто вздохнуть спокойно не получится!
Как уже упоминалось при описании батальной сцены на кладбище, в ярости я зачастую становилась неприятным сюрпризом даже для видавших виды людей, которые вдруг отчетливо осознавали, что мне, того и гляди, и впрямь втемяшится в голову сделать все то, что я успела наобещать. Должно быть, от неизвестного предка-тролля мне передались не только волосы, но и на редкость пугающий боевой рык.
Мои спутники враз присмирели. Констан энергично зашлепал веслом по воде, явно не до конца понимая причину моего гнева, а Виро вычерпывал воду так старательно, что вскоре я опять стала насквозь мокрой с ног до головы.
Наконец начало светать и я наконец-то смогла убедиться, что наше небольшое путешествие имело весьма печальные последствия. Констан, пострадавший меньше всех, щеголял синюшным и распухшим носом и громадной ссадиной через весь лоб, полученной, по всей видимости, во время спасения Виро из рук джеров. Виро и вовсе был похож на упыря, попавшего на солнечный свет — синюшными и распухшими были вся его физиономия и видимые части тела, в порядочно прореженных волосах виднелась запекшаяся кровь. От его рубахи осталась ровно половина (Констан же лишился одного рукава и башмака, а мои лохмотья держались вместе только за счет грязи), и на некогда белоснежном упитаннном боку отчетливо проступал отпечаток подошвы сапога. Состояние моего лица пока что оставалось для меня неизвестным, но что-то мне подсказывало, что многие знания — многие печали в данном случае.
Да уж, славное возвращение после славного подвига...
-Эй, да это никак эсвордская мельница виднеется! — воскликнул Констан.
Я всмотрелась в подернутую утренним туманом даль. И впрямь, походило на то, что теперь нам все-таки повезло, и река оказалась той самой, ведущей к дому. Можно было различить и шпиль эсвордской ратуши, и болотницкие дворы, утопающие в зелени. Вот-вот должны были закричать первые петухи, а порядочные люди все еще видели сладкие сны, не ведая, что пока они мирно спали, трое оборванцев всю ночь подвергались страшным опасностям и мерзли, обгрызая куриные косточки...
-К самой мельнице мы не поплывем, — постановила я. — У тамошнего мельника всегда под рукой багор и напрочь испорченная нервная система. Если он увидит нас в таком виде, то дело вполне может закончиться трагично. Багор весьма увесистый.
-И если я правильно понял местные обычаи, то лодку лучше утопить, — глубокомысленно прибавил Виро. — Потому что ее хозяин непременно найдется в течение дня, а нервная система у всех местных жителей желает лучшего, чего не скажешь об природном чутье и наблюдательности. Зуб даю, что к вечеру разъяренный бородатый мужик с топором уже будет колотить в двери дома госпожи Каррен и требовать отмщения или денежной компенсации.
Я про себя подумала, что как ни глупо это звучит, но секретарь прав. Все недавние события доказывали: если дать хоть малейший повод для неприятностей — они непременно найдутся.
Поэтому мы утопили лодку, проломив ее дряхлое днище веслом, и побрели вдоль берега к дому, крыша которого виднелась вдали над прибрежными зарослями.
Констан на правах наименее пострадавшего немного вырвался вперед, а я ковыляла следом за Виро, чувствуя страшную слабость. Злоупотребление магией, да и все события минувших суток давали о себе знать. Никогда еще я не чувствовала такого опустошения. Казалось, что из моего тела извлекли все кости, заменив их киселем, а в жилах вместо крови течет болотная гнилая вода. Несколько раз на меня накатывали жуткие приступы тошноты и я останавливалась, готовясь к тому, что меня сейчас вывернет наизнанку. Когда тошнота прекращалась, я пыталась идти быстрее, но получалось плохо.
Когда я в очередной раз оступилась и упала на колени, готовясь к худшему, Виро с недовольным вздохом подошел ко мне и принялся неумело меня подымать.
-Отойдите, меня может стошнить вам на ноги! — прошипела я, так как даже это слабенькое участие, исходящее от секретаря, меня несказанно раздражало.
-Да ладно, моим ногам это особо не навредит! — отозвался тот.
-Тогда отойдите, потому что от вас так воняет, что меня непременно стошнит! Эта причина достаточно веска для вас?
-Эй, госпожа Каррен! Вы в порядке?!! — проорал Констан, наконец, заметивший, что мы отстали.
-В полнейшем! — мрачно отозвалась я и все-таки позволила Виро помочь мне подняться.
С отвращением опираясь на его плечо, я поковыляла дальше. Секретарь не корчил доброе лицо и не подбадривал, так что тошнить меня перестало. Следовало вспомнить о делах насущных.
Я покосилась на Виро, пытаясь понять, как же мне поступить. До дому оставалось минут двадцать ходьбы, если разуметь под ходьбой наш способ передвижения. А там нас ждал господин Теннонт, которому Виро немедленно доложит о случившейся катавасии с джерами. С одной стороны, это может оказаться спасительным витком истории для меня. Но одновременно, это был смертный приговор Констану, чего я совершенно не желала.
С другой стороны, за последние сутки я пару раз спасала Виро жизнь и все еще надеялась, что в нем зародилась хоть капля благодарности, несмотря на всю его демоническую сущность. Иногда в секретаре все же проскальзывало нечто... нечто такое, дающее надежду, что слова, сейчас вертящиеся у меня на языке, не станут самой большой ошибкой в моей жизни. Самое время было проверить, сближают ли людей совместные неприятности, или же только наносят урон их здоровью.
-Господин Виро... — начала я, чувствуя, как екает что-то в моих внутренностях от волнения.
-Да?
-Господин Виро... Я бы хотела попросить вас... об одной услуге.
Виро равнодушно осведомился:
-О какой же?
Я вдохнула поглубже, и все-таки произнесла то, что собиралась:
-Не говорите господину Теннонту о том, что произошло на стоянке джеров. Вообще, не упоминайте джеров, очень вас прошу.
Виро метнул на меня косой взгляд и промолчал, но руку мою не отпустил. Больше мы не перемолвились ни единым словом до самого дома.
