"Я сожалею", — поспешно сказал Метт.
"Я не пытался совать нос не в свои дела".
"Но ты заботишься о других людях.
Мне бы хотелось, чтобы у Изабель был такой мальчик как ты, вместо того."
Метт подумал о несчастной фигуре, которую он видел в больнице.
Большинство шрамов Изабель будут невидимы под одеждой... надеюсь, что она снова научится говорить.
Он отважно сказал: "Я всё ещё свободен.
Обаасан слабо ему улыбнулась, затем снова положида голову обратно на подушку — нет, это был деревянный подголовник, понял Метт.
Он не выглядел очень удобным.
"Очень жалко, когда между человеческой семьёй и китсуном идет борьба", — сказала она.
"Потому что идет молва будто один из наших предков взял в жены китсуна".
"Что вы говорите?"
Обаасан рассмеялась в кулак.
"Мукаши-мукаши, или как ты говоришь, в стародавние времена преданий, великий Сёгун разозлился на всех китсунов в своем владении за их проказы.
Много лет им приписывали всякие разные шалости, но когда их он заподозрил их в разорении зерновых полей, терпение кончилось.
Он поднял всех мужчин и женщин в своем хозяйстве и сказал им взять колья, и стрелы, и камни, и мотыги, и метлы и истребить всех лис, у которых есть норы в его владении, даже тех кто живет между чердаком и крышей.
Он собирался без помилования убить всех до единой лис.
Но в ночь, перед тем как она сделал это, ему приснился сон, в котором к нему пришла красивая женщина, она была в ответе за всех лис в его владении.
"И", — сказала она, — " кроме того это правда, что мы проказничаем, мы платим тебе съедая всех крыс, мышей и насекомых, которые действительно виноваты портят зерно.
Не согласишья ли ты обратить всю свою злость только на меня и казнить меня одну, пощадив остальных лисиц?Я приду на рассвете, чтобы услышать ответ."
И она сдержала свое слово, самая красивая из китсунов прибыла на рассвете с двенадцатью красивыми девами сопровождающих ее,но она затмевала каждую из них так же, как Луна затмевает звезды.
Сегун не мог заставить себя убить ее и попросил ее руки, а ее двенадцать служанок он также женил на своих самых верных слугах.
И сказано, что она всегда была ему преданной женой, и родила ему много детей, столь же жестоких как Аматэрасу богиня солнца, и столь же красивый как луна, и что это продолжалось до тех пор, пока в один день в пути Сёгун случайно не убил лису.
Он поспешил домой, чтобы объяснить жене, что это было непреднамеренное убийство, но когда он прибыл домой, то нашел всех в печали — его жена ушла от него, со всеми своими сыновьями и дочерьми."
"О, как плохо", — пробормотал Метт, пытаясь быть вежливым, "когда его подсознание толкнуло его в ребра".
"Подождите.
Но если они ушли..."
"Я вижу, что ты внимательный молодой человек," тонко засмеялась пожилая женщина.
"Все его сыновья и дочери ушли ... кроме самой младшей, девушки несравненной красоты, хотя она и была совсем ребенком.
Она сказала: "Я люблю вас слишком сильно, чтобы оставить, дорогой отец, даже если мне придется провести всю свою жизнь в человеческом обличьи."
И именно так мы, как говорят, происходим от китсунов."
"Ну, эти китсуны не просто причиняют ущерб или разрушают зерновые культуры," сказал Мэтт.
"Они хотят убивать.
И мы должны дать отпор."
"Конечно, конечно.
Я не хотела расстраивать тебя своей небольшой историей," сказала Обаасан.
"Сейчас я выпишу амулеты для тебя"
Когда он уже уходил, миссис Сейтоу появилась в дверях.
Она положила что-то ему в руку.
Он мельком взглянул на это и увидел те же самые письмена, что дала ему Обаасан.
За исключением того, что они были гораздо меньше и написана на ...
"Стикеры?" В изумлении спросил Мэтт.
Миссис Сейтоу кивнула.
"Очень пригодные для пришлепывания на лица демонов или на ветви деревьев или чего-нибудь подобного."
И, поскольку он уставился на нее в полном изумлении, "Моя мать не знает всего, что нужно знать обо всем."
Она также вручила ему крепкий кинжал, меньший чем меч, который она все еще носила, но очень острый — Мэтт сразу же порезался им.
"Вложи свою веру в друзей и свои инстинкты," сказала она.
Немного ошеломленный, но чувствавший себя ободренным, Мэтт ехал к дому доктора Алперт.
28
"Мне намного лучше," — сказала Елена доктору Меггару.
"Я бы хотела прогуляться по имению". Она старалась не подпрыгивать на кровати. "Я поела мяса и выпила молоко, я даже приняла то мерзкое масло печени трески, которое вы мне прислали. Также у меня очень устойчивое восприятие действительности: я здесь, чтобы спасти Стефана, а маленький мальчик в Деймоне — это метафора для его подсознания, которую я "увидела" из-за того, что мы обменялись кровью."
Она вскочила, делая вид, что тянется за стаканом с водой.
"Я чувствую себя, как счастливый щенок с натянутым поводком", — Она продемонстрировала ему недавно изготовленные браслеты для рабов: серебряные с лазуритами, — "и если я вдруг умру — я подготовилась".
Брови доктора Меггара двигались вверх и вниз.
"Ну, твой пульс и дыхание впорядке. И я не вижу, как хорошая послеобеденная прогулка может тебе навредить. Деймон, безусловно, может к тебе присоединиться. Но не подкидывай подобную идею Леди Ульме. Ей нужно соблюдать постельный режим еще несколько месяцев.
"Ей сделали миленький столик из подноса для завтрака,"объяснила Бонни, изображая руками размеры столика."Она проектирует одежду на нем." Бонни наклонилась вперед, широко раскрыв глаза.
"И знаешь что? Ее платья очаровательны."
"Я бы ничего другого от нее и не ожидал," проворчал доктор Меггар.
Но в следующий момент Елена вспомнила кое-что неприятное.
"После того, как мы получим ключи," сказала она, "мы должны будем подготовить настоящий побег из тюрьмы."
"Что ещё за побег из тюрьмы?" взволнованно спросила Лакшми
"Получается — у нас есть ключи от тюремной камеры Стефана, но нам все еще необходимо придумать, как мы собираемся войти в тюрьму, и как мы собираемся тайно его вывести.
Лакшми нахмурилась.
"Почему бы просто не войти и не вытащить его? "
"Потому — что", сказала Елена, пытаясь быть терпеливой, — "они не дадут нам просто войти и забрать его".
Она сузила свои глаза, поскольку Лакшми обхватила голову руками.
"О чем ты думаешь, Лакшми?"
"Ну хорошо, сначала, вы говорите, что ключ будет у вас в руках когда вы пойдете в тюрьму, а потом вы усторите ему побег, будто его и так не выпустят оттуда."
Мередит покачала головой, изумленная
Бонни положила руку на свой лоб, словно он болел.
Но Елена медленно наклонилась вперед.
"Лакшми", очень спокойно сказала она, "Ты говоришь, что если у нас есть ключи от камеры Стефана, то это по существу и есть выход из тюрьмы?" Лакшми оживилась.
"Конечно" сказала она.
"Иначе, зачем тогда ключ? Они могли просто запереть его в другую камеру."
Елена едва могла верить этим чудесным словам, которые она только что услышала, поэтому сразу же начала искать в них подвох.
"Это означало бы, что мы могли бы сразу с вечеринки у Блоддьюведа просто пойти в тюрьму и забрать оттуда Стефана," сказала она с таким сарказмом, какой только смогла вложить в свой голос.
"Мы могли бы просто показать наш ключ и они бы позволили нам забрать его с собой."
Лакшми закивала головой.
"Да!" воскликнула она, пропустив сарказм мимо ушей.
"И, не сердись, ладно? Но я удивлялась, почему вы никогда не ходили его навещать."
"Мы можем навестить его?"
"Конечно, если вы договоритесь о встрече."
К настоящему времени Мередит и Бонни пришли в себя и поддерживали Елену с обеих сторон.
"Как скоро мы можем послать кого-нибудь, чтобы договариться о встрече?" Проговорила сквозь зубы Елела, все ее силы ушли на это, и она всем своим весом опиралась на подруг.
"Кого мы можем отправить, чтобы назначить встречу?" Прошептала она.
"Я пойду," сказал Дэймон из темно-красной темноты позади них.
"Я пойду сегодня ночью, дайте мне пять минут."
* * *
Метт мог чувствовать, что его лицо имело самое сердитое и непоколебимое выражение.
"Пошли," сказал Тайрон, выглядя развеселенным.
Они оба готовились к походу в чащу.
Это означало, что им нужно надеть два пальто сохраненных по гвоздичному рецепту, а зетем, с помощью клейкой ленты, прикрепить к ним перчатки.
Мэтт уже вспотел.
Но Тайрон хороший парень, думал он.
В этот момент Метт вышел из трудного положения и сказал: "Эй, ты знаешь, что за безумная штука, которая, как ты видел, приключилась с бедным Джимом Брайсом? Ну, это все связано с ещё более странными вещами... это все из-за лисьих духов и Старого Леса, и
миссис Флауверс говорит, что если мы не выясним, что происходит, но у нас будут огромные неприятности.
И миссис Флауэрс не сумасшедшая старушка из пансиона, хотя все так говорят."
"Конечно нет," с порога раздался бесцеремонный голос доктора Алперт.
Она поставила свою черную сумку — по прежнему местный врач, даже когда город был в кризисе — и обратилась к сыну.
"Теофилия Флауэрс и я знаем друг друга уже очень давно, и миссис Сейтоу, тоже.
Они обе всегда помогали людям.
Это их натура."
"Хорошо -" Мэтт видел возможность и схватился за нее.
Миссис Флауэрс одна из тех, кто сейчас нуждается в помощи.
Очень, очень нуждается в помощи."
"Тогда ты что сидишь, Тайрон? Поторопитесь и отправляйтесь на помощь миссис Флауэрс."
Доктор Алперт потрепала пальцами свои волосы с проседью, а затем нежно взъерошила и черные волосы ее сына.
"Я уже, мам.
Мы только собирались уходить, когда ты зашла."
Тайрон, увидев в каком ужасном состоянии находилась машина Мэтта, предложил добраться до дома миссис Флауэрс на его Камри.
Мэтт, боявшийся окончательной поломки машины в какой-нибудь решающий момент, был только рад принять это предложение.
Он был рад, что Тайрон будет центральным игроком в команде школы Роберта И.Ли в наступающем году.
Тай был из того типа парней на которых можно положиться — чему свидетельствует его предложение о помощи сегодня.
Он был отличным спортсменом и абсолютно правильнымм и не употреблявшим.
Мэтт не мог не видеть, как наркотики и выпивка погубили не только реальные игры, но и спортивное мастерство других команд в кампусе.
Тайрон был паренем, который может держать язык за зубами.
Он даже не засыпал Мэтта вопросами, пока они ехали к пансионату, но присвистнул, не на миссис Флауэрс, а на ее ярко-желтый Форд Модэл Ти, стоявший в старой конюшне.
"Стоп!" сказал он и выскочил из машины, чтобы помочь ей с сумкой с продуктам, в это время его глаза пожирали Модэл Ти от крыла до крыла.
Это седан , Форд, модель Т! Это могла бы быть прекрасная машина, если-." Он вдруг остановился и его коричневая кожа начала краснеть.
"О Боже, не смущайся Желтой Повозки!"
Сказала миссис Флауэрс, позволяя Мэтту взять другую сумку и отнести ее через огород в кухню дома.
"Она служила моей семье почти 100 лет, и накопила немного ржавчины и повреждений."
Но она идет со скоростью почти тридцать миль в час по асфальтированной дороге!"
Добавила миссис Флауэрс не только гордо, но и с неким благоговейным уважением к быстро-скоростной езде.
Глаза Мэтта и тайрона встретились и Мэтт знал, что была только одна общая мысль, висящая в воздухе между ними.
Восстановить до совершенства ветхий, изношенный, но все еще красивый автомобиль, который провел большую часть своего времени в перестроенной конюшне.
"Мы можем это сделать," сказал Мэтт, чувствуя, что, как представитель миссис Флауэрс, он должен сделать предложение первым.
"Мы точно можем," сказал Тайрон мечтательно.
"Она уже находится в гараже, вдвое больше необходимого — нет проблем с помещением."
"Нам не нужно будет разбирать ее до рамы...она действительно едет как мечта."
"Ты шутишь! Мы могли бы очистить двигатель, хотя: посмотри на пробки,ремни, шланги и прочее.
И," темные глаза внезапно блеснули, "у моего отца есть мощный шлифовальный аппарат.
Мы могли бы снять старую краску и покрасить ее в такой же желтый цвет!"
Миссис Флауэрс внезапно просияла.
"Это именно то, что моя дорогая Мама ждала от вас услышать, молодой человек," сказала она и Мэтт только сейчас вспомнил о своих манерах — он забыл представить Тайрона.
"Теперь, если вы скажете, "Давайте выкрасим ее в бордовый, голубой или любой другой цвет", я уверена, что у нее будут возражения,"
Сказала миссис Флауэрс, в то время как начала делать сэндвичи с ветчиной, картофельный салат и большую кастрюлю печеных бобов.
Мэтт наблюдал за реакцией Тайрона на упоминание о "Маме" и был рад: был момент удивления, за которым последовало выражение лица, подобное спокойной воде.
Раз его мать сказала, что госпожа Флауэрс не была сумасшедшей старой леди, занчит так оно и было.
Казалось, что с плеч Мэтта свалился огромный груз.
Он был не один с хрупкой пожилой женщиной, которую нужно защитить.
У него был друг, на которого можно было положиться, и который на самом деле, был немного больше самого Метта.
"А сейчас, вы оба съедите по бутерброду с ветчиной, а я в это время буду делать картофельный салат.
Я знаю, что нужно молодым людям" — миссис Флауэрс всегда говорила о мужчинах так, словно они были особыми сортами цветов — "нужно много хорошего добротного мяса перед сражением, но нет никаких причин соблюдать формальности".
Они радостно повиновались.
Теперь они готовились к сражению, чувствуя себя готовыми бороться с тиграми, так как идея миссис Флауэрс о десерте заключалась в том, чтобы разделить ореховый пирог между мальчиками, наряду с огромными чашками кофе, которые прочистили мозги, словно шлифовальная машинка.
На кладбище Тайрон и Мэтт ехали в рухляди Мэтта, следуя за седаном миссис Флауэрс.
Мэтт видел, что деревья могут сделать с машиной, и он не хотел такой перспективы для чистой как стеклышко Камри Тайрона.
Они спускались с холма в укрытие Мэтта и шерифа Моссберга, каждый мальчиков подал руку для помощи хрупкой миссис Флауэрс.
Один раз она споткнулась и упала бы, но Тайрон вонзил носок своего кеда фирмы DC в холм и стоял как скала, пока она не скатилась к нему.
"О, мой Бог, спасибо, Тайрон, дорогой," пробормотала она и Мэтт знал, что "дорогой Тайрон" был принят в сообщество.
Небо было темным за исключением одной алой полосы, когда они достигли укрытия.
Миссис Флауэрс вынула значок шерифа, немного неуклюже, из-за садовых перчаток,которые были на ней.
Сначала она приложила его ко лбу, потом медленно начала отводить его, все еще держа перед собой на уровне глаз.
"Он стоял здесь, и затем он наклонился и сел на корточки здесь," сказала она, опускаясь именно в том месте укрытия — фактически — где сидел шериф.
Мэтт кивнул, не зная, что он делает, и миссис Флауэрс сказала, не открывая глаз: "Никакого наставничества, Мэтт дорогой.
