На экранах локаторов и мониторах терминалов можно было наблюдать, что пилоты истребителей были большими профессионалами своего дела. Иногда они пилотировали свои машины, заставляя их выделывать танцевальные "па" в воздушном пространстве. Эти пилоты очень любили аргентинское танго и часто исполняли его так, что весь офицерский и сержантский персонал капитанской рубки эсминца ритмическими хлопками сопровождал их выкрутасы. Но даже командор Риган часто, хотя и сквозь зубы, был вынужден признавать, что эти пилоты классные ребята, неплохо пилотируют и сражаются и вызывают к себе несомненную симпатию.

Эти мысли вновь и вновь раздражали, так как они еще и еще раз напоминало ему о нелепости приказа по наблюдению за такими парнями. Но флот ВКС считался дисциплинированным воинским подразделением, в котором приказ свято чтился и беспрекословно исполнялся. Но мысль о том, что, если следовать сути данного приказа, то этих пилотов в первую очередь следовало бы рассматривать в качестве противника, не давала покоя душе командора. Парни же своим поведением и воздушными боями давали новую и новую пищу для роста симпатии не только у экипажа, но и у самого Ли Ригана. А командор Риган страшно не любил находиться в двойственном положении, это разлагало воинскую дисциплину на самом эсминце. Существование двух противоположных по взглядам групп людей в замкнутом пространстве космического корабля, ни к чему хорошему привести не могло.

В какой-то момент в капитанской рубке установилась рабочая тишина, которая время от времени и по мере необходимости прерывалась негромкими голосами офицеров, обменивающихся замечаниями и репликами по ходу вахты. Но сегодня в этой деловой атмосфере явственно ощущалось и душевное раздражение командора эсминца, в противовес которому слышалось внутреннее неодобрение его поведением и реакцией со стороны вахтенной команды.

Следуя положениям этого проклятого и непонятного приказа, командор Риган приказал своему главному канониру и электронщику объявить боевую тревогу по своим подразделениям, включить записывающую и пеленгующую электронную аппаратуру, установить наблюдение за объектами наблюдения и, на всякий случай, привести в боевую готовность ракетные зенитные установки эсминца. Приказ командора был моментально выполнен, оба подразделения по болевой тревоге заняли места, руки офицеров и сержантов замелькали над клавиатурой терминалов, вводя новые данные по наблюдаемым объектам, координаты, маршрут следования, высоту полета и многое другое.

А тишина в капитанской рубке тем временем стала принимать зловещие черные оттенки.

Уже в начале вылета истребителей стала ясна конечная точка их маршрута.

Вблизи берега находился небольшой островок. Всего день назад вахты наблюдателей с эсминца отметили некоторую странность в поведении одного из катеров, крутившегося округ этого островка. Практически весь день этот катер на большой скорости шнырял вдоль берега и по заливу, не уходя далеко в океан, но в какой-то момент он взял курс на этот остров. Некоторое время катер кружился вблизи от острова, а дальше начались непонятные вещи. Неожиданно катер на большой скорости стал уходить от острова, непрерывно стреляя в небо из малокалиберного зенитного автомата и выполняя непонятные маневры. Если посмотреть на эти маневры катера со стороны, то создавалось впечатление, что его атакует воздушный противник и катер старается уйти из-под этих атак. Но экраны локаторов и дисплеи электронных приборов эсминца оставались пустыми, они не регистрировали данных, свидетельствующих о наличии в воздушном пространстве каких-либо летательных аппаратов. Странная гонка со стрельбой завершилась, когда катер был прикрыт с воздуха одним из наблюдаемых истребителей.

Командор Ли Риган приказал специалистам по электронике тщательно разобраться в произошедшем и протестировать всю электронику эсминца, чтобы выяснить и понять, что же им пришлось наблюдать. Была или не была атака с воздуха этого катера? Но проверка ничего не выяснила, вопрос остался без ответа. Полученные данные были своевременно направлены по адресу и вскоре командор Риган получил официальную благодарность за проделанную работу.

Вот и сегодня оба истребителя целеустремленно шли к тому же самому острову, который на экранах локаторов, мониторах и дисплеях электронной аппаратуры выглядел безобидным островков, сплошь покрытый скалами. Достигнув острова, истребители разделись, один из них занял высоту в пять-шесть тысяч метров, а второй с этой высоты низринулся к вершинам скал и начал пушечный обстрел острова. Да и стрелял он выборочно, словно кого-то преследовал. Создавалась картина, согласно которой один истребитель, находившийся на высоте над островом, вел фотосъемку острова, а второй — пытался раскрыть огневые точки. Действия истребителей были непонятными, потому что электроника эсминца сухим техническим языком говорила только о том, что остров необитаем. А истребитель, скользя над самыми вершинами скал, все усиливал обстрел, ведя его уже непосредственно по скалам.

Это был чистейший абсурд, пустая трата времени и боеприпасов, вести огонь по скалам необитаемого острова!

Персонал капитанской рубки эсминца молча делал свою работу, на автомате исполняя свои обязанности и команды командора и командиров боевых частей. В какой-то момент дисплеи и мониторы электронной аппаратуры эсминцы погасли на секунду, затем на их экранах возникло схематическое изображение острова с птичьего полета, операторы и все присутствующие в капитанской рубке замерли, когда на схеме рассмотрели расположение позиций зенитных, противодесантных орудий, систем залпового огня и ракетных установок. В центре острова располагался центральный командный пункт и короткая посадочная полоса для истребителей вертикального взлета. Все люди, находившиеся в рубке, с большим удивлением поглядывали на эту схему, но ни у кого не нашлось смелости прокомментировать изображение. А статика схемы оборонительных укреплений на экранах мониторов и дисплеев сменилась динамикой действий двух истребителей блинообразной формы по штурмовке одной из островных скал. На глазах изумленной публики скала словно раскололась надвое и превратилась в полураскрытые ворота.

Изображение на аппаратуре снова мигнуло и исчезло, а на экрана вновь появилась картина абсурдных маневров истребителей над необитаемым островом, которые, по всей видимости, уже завершили работу и, стараясь уйти из-под залпового зенитного огня, направлялись в океан, то появляясь, то пропадая между вершинами зеленых волн. В последний момент зрители увидели, что один истребитель направился к прибрежной линии, а второй начал резко набирать высоту. После этого на эсминце отключилась все электронная аппарату, гигантский космический корабль остался без глаз и ушей.

В рубке воцарилась полная тишина, каждый из присутствующих, по-своему, переживал и понимал виденное ранее изображение, пытаясь по своему осмыслить ситуацию и решить, что делать в целом. Дежурная смена ремонтников уже возилась со схемами электронных приборов, пытаясь починить и привести в порядок аппаратуру.

Командор эсминца Ли Риган стал первым, кто осознал серьезность возможных последствий выхода из строя электронной аппаратуры и возможных действий второго истребителя. Он нутром чувствовал, что его корабль и экипаж из охотника превращается в дичь.

Он объявил общую тревогу, приказал прогреть главный двигатель эсминца и быть в минутной готовности покинуть земную орбиту. Командор сердцем чувствовал угрозу, несущую вторым истребителем, и решил, на всякий случай, быть готовым нырнуть в гиперпространственный туннель, чтобы уйти от опасности. Его приказ встряхнул людей от спячки, в которую они пребывали вот уж в течение почти четырех месяце. Люди во флотских мундирах лихорадочно стучали пальцами по клавиатурам своих терминалов и в главный электронно-вычислительный мозг эсминца потекла новая информация и новые данные, чтобы подготовить эсминец к гиперпространственному прыжку. Полторы минуты авральной работы и эсминец "Кондон" был готов в любую секунду совершить прыжок, двигатель был прогрет и готов начать движение.

Ремонтники доложили о завершении работ и готовности электронной аппаратуры к включению.

Черная, поглощающая все солнечные лучи, масса эсминца "Кондон" медленно стронулась с места и сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, стала удаляться от планеты Земля.

Впервые в своей жизни командор Ли Риган и его боевой экипаж покидали места возможного боя, так и не дождавшись противника!

Экипаж эсминца и его капитан были не готовы и не хотели рисковать своими и чужими жизнями в столкновении с непредсказуемым противником, который к тому же был им очень симпатичен. Дурацкий приказ поставил экипаж эсминца и его командора в двусмысленное положение и лучшим решением такой ситуации было последовать совету своего адмирала — уйти не принимая боя, чтобы в будущем разобраться произошедшем.

Вынырнувший из земной тропосферы истребитель-блин ринулся было в вдогонку за эсминцем, но, видя бесперктивность преследования космического корабля, уже разогнавшегося для гиперпространственного прыжка, замедлил скорость и остановился. Некоторое время истребитель неподвижно висел в космическом вакууме, но затем, совершив несколько странных цирковых кульбитов, что очень напоминало шалости проказившего малыша, нырнул обратно в земную атмосферу.

Глава 15

Сегодня я впервые увидел, что в помещение, в котором я нахожусь, произошли небольшие изменения. Перед распахнутым окном появился письменный стол, который своим внешним видом очень напоминал письменный стол, которым мы с Белояром пользовались во время учебы в космической академии. Факт появление стола и мыслей, связанных с его внешним видом, мощно всколыхнули память и сознание, заставили головной мозг зафункционировать в полную силу.

Я теперь знал, кто я, кем был в этой жизни и кто такой Белояр!

Я вспомнил свою прошлую жизнь и любовь, опаловые глаза. Я вспомнил Генерала и его Наоми, я вспомнил капитана Т.Т. Трезорова и его дружное семейство. Многое проявилось в сознании, но только не то, что произошло со мной и почему я оказался в этом помещении, больше напоминающее больничную палату.

Впервые я почувствовал боль в голове, она появилась внезапно и вначале я не обращал на нее внимание. Но в какой-то момент эта боль усилилась и начала ломить виски головы так, что мне хотелось ногтями пальцев содрать кожу с этих висков. Но рук пока не было, поэтому я не мог утихомирить эту головную боль физическим воздействием. А боль все усиливалась и углублялась, она захватывала все большее и большее внутреннее пространство моей, пока моя голова не превратилась в сплошной болевой комок.

Я многое бы отдал, чтобы приостановить распространение головной боли или вообще прекратить ее. В голове вертелись названия медикаментов, которые снимала головную боль, но их не было под рукой, как и не было самих рук. У меня ничего не оставалось делать, чтобы прекратить эту дикую головную боль, как попытаться воздействовать на нее искусством мамы. В сознание всплыло изображение моей мамы, боже, какой красивой женщиной она была на ментальном фото. Но я глубоко ошибался в отношении изображения, это не было статикой или фотографией. Мама улыбнулась и сказала, чтобы я не волновался, а занялся бы самим собой. Негромким полушепотом она проинструктировала меня, что требуется делать в случае локализации головной боли. Я в деталях следовал ее совету и, совершенно неожиданно для самого себя, обратил внимание на то, что головная боль уменьшилась и вскоре исчезла совсем.

Голова прояснилась, но изображения мамы в ней уже не было исчезло без следа, она исчезла без следа. Память лишь сохранила ее полушепот, ее инструкцию по самолечению.

???

Авианосец "дружественной" страны под вечер неожиданно появился на рейде, когда мы его совершенно не ожидали. По предварительным планам, он должен был прийти ранним утром следующего дня, поэтому в этот вечер мы ничего не планировали и собирались разойтись по своим помещениям на ночной отдых.

Часа за четыре до появления авианосца мы с Тарзаном вернулись в деревушку, где доложил Генералу о выполнении здания и об увиденном сторожевом эсминце, который висел на земной орбите прямо над нашим квадратом. На что командир флегматично пожал плечами и сказал, что этим вопросом мы займемся несколько позже, когда вернемся на родину.

В это время Генерал наблюдал за действиями своей драгоценной супруги Наоми, которая осматривала крошку Шанель, стараясь привести ее в сознание. Еще на подлете к деревушке, Белояр предупредил Наоми о плохом состоянии девчушки и попросил Наоми срочно ее заняться лечением. В ходе разведывательного полета Шанель показала себя с лучшей стороны и помогла Белояру и мне выбраться из трудного положения. Благодаря ее своевременной помощи нам удалось побороть психологические тиски древнего шамана Изгоя, обнаружить его логово. Но в ходе столкновения с Изгоем на Шанель пришелся сильный парапсихолический удар, от которого она пришла в беспамятство. А сейчас она неподвижно лежала на койке и выглядела таким маленьких и беззащитным комочком перед Наоми. Тарзан и Пенелопа сидели в изголовье сестры и регулярно меняли компресс со льдом на ее лбу.

Меня сильно тревожил и взгляд Лиззи, которая находилась в помещении и которая время от времени переводила свой взгляд с дочери на меня. Этот взгляд был наполнен тревогой и беспокойством за жизнь дочери и от него у меня сильно щемило сердце и слезы текли по щекам. Я чувствовал себя абсолютным и единственным виновником всего произошедшего с этой девчушкой.

— Не вини себя ни в чем, со мной ничего страшного не произошло. Дедушка Изгой взял у меня слишком много сил, а Наоми, завершив свою ворожбу, передаст мне часть своей силы, чтобы я смогла встать на ноги, самостоятельно передвигаться и восстановить свой магический потенциал. — Прошелестело в моей голове и возникло изображение улыбающейся мордашки Шанель.

Сказать, что это мысленное обращение маленькой крохи напрочь выбило меня из седла, значило, ничего не сказать. У меня тут же подкосились ноги и с заплаканными глазами я рухнул на ближайший стул, но промахнулся и с сильным грохотом полетел вместе с этим стулом на пол. Мое неожиданное и, казалось бы, беспричинное падение на пол привлекло общее внимание присутствующих в комнате. Генерал и Белояр с удивлением наблюдали за моим барахтаньем на полу. Капитан Т.Т. Трезоров, чтобы я случайно во время падения не задел его туловища вежливо отошел в сторону, освободив достаточно места для моего приземления. Он с большим интересом наблюдал за тем, как я пытаюсь подняться на ноги, но не протянул ни одной своей лапы. Одна только Лиззи, так как Наоми была очень занята Шанель и не обратила внимания на мое невежливое поведение, своим мягким женским сердцем выразила мне сочувствие. Она подбежала ко мне и пыталась помочь встать на ноги, но больше мешала, чем помогала. В этот момент глаза Лиззи выражали полное удовлетворение случившимся со мной, что все женщины — ведьмы и я подумал, что никогда больше не буду связываться с ними.