Таллий вывернул шею, стараясь рассмотреть пришельцев подробнее только сейчас сообразив, что перед ним тролль с орком. Тролль сделал широкий полукруг, отогнав от валяющихся на земле людей гарпий, развернулся и, разогнавшись, оттолкнулся ногами от камня и прыгнул высоко в воздух, подхваченный непонятно откуда взявшимся сильным порывам ветра. Обхватив булаву двумя руками, тролль обрушил ее сверху вниз на удачно подвернувшуюся тварь. Беловолосый орк метнул в своего соратника копье, тролль, легко перехватив его, с разворота ткнул им очередную гарпию в глаз, а сам, сверзившись с высоты, сломал хребет сбитой на землю порывом ветра очередной гарпии. Утвердившись на ногах, тролль размазал голову нечисти по камню ударом булавы, обрывая верещание.
Таллий моргнул, окончательно уверившись, что бредит, орк выхватил из пустоты длинный кинжал черного цвета и подобно троллю высоко подпрыгнул в воздух в порыве сильного ветра и, метнув бастард в гарпию, решившую сбежать, уцепился рукой за птичью лапу последней оставшейся в воздухе твари. Качнув ногами и подтянувшись, орк с размаху вогнал в живот гарпии черное лезвие, после чего, не спеша, в воронке небольшого смерча, плавно вращаясь вокруг себя, опустился на дорогу. Тролль добил сбитую напарником нечисть и, так же как они и появились, без единого слова принялся стирать с булавы ошметки гарпий, а орк добивать своим странным кинжалом тварей, даже если те не шевелились.
Закончив черную работу, беловолосый урук-хай отпустил свое оружие, медленно, словно неохотно истаявшее в воздухе и как будто ои какбудто рыве сильного ветра,уз прокатывались предсм жил, на лице проступили эмоции.
— Кхат, глянь остальных, я пацаном займусь. — орк подобрал свой ятаган, очистил его от гнилой крови и покачал головой, рассматривая глубокую зазубрину на лезвии. Забросив клинок в наспинные ножны, Кайтар поискал глазами второй меч, но идти за ним не стал, сразу же направился к Таллию.
— Что-то ты мне, парень, совсем не нравишься. — шаман присел с ним рядом, внимательно осматривая парня, осмотрев глаза и послушав пульс, Кай спросил: — Ты боль чувствуешь?
Таллию хватило сил лишь поводить глазами из стороны в сторону, Кайтар нахмурился и, приложив ладонь ему ко лбу, приказал:
— Принимай под завязку, иначе сдохнешь!
Обжигающая волна энергии хлынула внутрь, наполняя опустошенные каналы до напряженного гудения, головокружение от слабости мягко сменилось энергетическим опьянением. Таллий улыбнулся, Кайтар хмыкнул и резким, но осторожным движением обеих рук стащил с него тело убитого коня. Увидев повреждения, шаман удивлено присвистнул и с уважением покосился на раненого человека. Осмотрев Таллия более внимательно, Кайтар забеспокоился и честно сказал:
— Мужик, ты должен был сдохнуть от шока, но ты жив. У тебя сломаны тазовые кости и раздроблены бедерные, и самое поганое, у тебя сломан позвоночник. Короче, если не побоишься побыть немного беспомощным как ребенок и заново учиться ходить, я тебя вытащу.
Таллий опустошенно прикрыл глаза, орк не унимался, он отвесил ему не сильную пощечину и, взяв его лицо за подбородок, заставил смотреть себе в серо-голубые ледяные глаза.
— Ты зенки не закатывай, я тебя, по-моему, спросил — ты танцевать и за девками бегать хочешь?
Кайтар приложил ухо к губам молодого человека, чтобы услышать слабо-ироничное:
— Да!
— Отлично, тогда не вякать, меня слушаться как маму родную, руки не опускать и не сдаваться. Тогда мы поладим.
Шаман положил ладонь на голову Таллию и, нажав на ней несколько точек, надежно усыпил паренька. Оглушительно свиснув, орочий шаман позвал своего коня, и пока Тайн быстро пересекал мост, Кай снял с себя сбрую с ножнами и, обернувшись к побратиму, спросил:
— Кхат, как там остальные?
— Нормально с ними все, оглушили только слегка и поцарапали, да старику досталось прилично, но неопасно. — проворчал тролль, обрабатывая раны Эрма, — Ничего страшного, обработать да мазь нанести и отдохнуть недельку.
— Тогда пострадавшие с гарпиями на тебе, я пацаном займусь, совсем плох бродяга. Я в него энергии влил, пусть пока организм сам поборется, а потом уже кости собирать по кусочкам придется.
Тролль, не отвлекаясь от работы кивнул, Кайтар отвернулся и сочувственно вздохнул, осматривая бледное без единой кровинки лицо молодого паренька едва ли старше четырнадцати — пятнадцати лет отроду. Шаман тихо добавил себе под нос:
— Мелкий ты, парень, и какой-то заморенный. Не кормили тебя что ли?
Шаман придирчиво выбрал место поровнее, для надежности прошелся по поверхности земли парой воздушниц, срезая небольшие неровности, расстелил шкуру и осторожно переместил на нее Таллия. Кайтар развел бездымный костер и напоследок заключил себя с раненым человеком под прозрачный ледяной купол с отверстием для вентиляции сбоку.
Неожиданно пришедший в себя старик медленно сфокусировал зрение на широких плечах тролля, Эрм сначала не понял, что именно видит. Замшевая жилетка плотно охватывала мощный торс неизвестного, буро-красная тугая коса спускалась между лопаток до середины спины, а обнаженные мускулистые руки ритмично шевелились над подергивающимся телом одного из охранников. Помотав головой, Эрм охнул от боли, грудь стягивала тугая повязка, сквозь которую проступили небольшие пятна крови. Мужчина успокоился, раз перевязан, значит, неизвестный оказывает помощь, но в следующий миг, Эрм вспомнил о своем подопечном и чуть приподнявшись на локтях попытался найти его глазами.
Внимание привлекло какое-то странное прозрачное сооружение, в котором второй неизвестный что-то делал с Таллием. Бледный как смерть молодой человек лежал на какой-то подстилке животом вниз и не шевелился, а неизвестный... в его руке блеснуло лезвие маленького, скорее крохотного клинка, с разной периодичностью опускающегося в пламя странно мерцающего костра справа от него, а затем и куда-то на тело Талия. Эрм задохнулся от ярости, мальчишка не подавал признаков жизни.
Мужчина попытался подняться, одновременно нашаривая ладонью рукоять верного меча, Эрм громко прохрипел:
— За пр... — мужчина закашлялся, — вас казнят в Локсбурге! Солдаты, к бою!
Не оборачиваясь, Кхат легонько двинул шебутного человека в челюсть, чтобы не мешал работать. Ледяное сооружение в этот момент осветилось изнутри мягким, синим пульсирующим светом, а спустя минуту ледяная завеса отодвинулась, выпуская орка наружу.
— Кхат, чего он там орал-то? — спросил Кай устало, прислонившись плечом к ледяной глыбе.
— Не понял я, брат, он верещать там что-то про Локсбург начал, я не прислушивался, занят был. — тролль поднял глаза на побратима, и оценив его вид, участливо спросил: — Что, там все так хреново?
— Не то слово, брат, я словно забаву человеческую собираю эту, как ее, а, пазл. Там трындец как парня покалечило.
— Вытащишь?
— Просто вытащить не проблема, гораздо интереснее вылечить его полностью. Так, чтобы он ходить мог, но это не здесь, у меня с собой всех необходимых снадобий нет, в Хастадаррате оставил. — шаман потянулся, разминая затекшие плечи, — Состояние я ему стабилизировал, переломы зафиксировал и удалил самые опасные осколки костей, так что заканчиваем тут и в отделение.
Кхат закончил перевязывать воина, над которым колдовал когда очнулся Эрм.
— А с этими, что делать? — тролль поднялся, задумчиво осматривая бессознательных людей.
— Заполошные они какие-то да бестолковые, — Кайтар пожал плечами, отлепившись от ледяного купола, — Раз на гарпий без арбалетов поперлись, значит, мозгов нет и проблем от них много будет.
— Добить, что ли? — не понял Кхат.
— Ну, их нафиг, грех на душу только брать. — отмахнулся орочий шаман, — Сам же говорил, что у них опасных ранений нет и старик там что-то про Локсбург пищать пытался, вот и выкинь их туда через портал. Пусть с ними местные разбираются, а парень потом когда оклемается сам вернется.
Кхат повеселел и по памяти внес координаты столицы, активируя ало-серебристую арку портала, Кайтар одобрительно кивнул и тихо подозвал Тайна. Урук-хай, отвязывая длинную веревку от седла, бросил через плечо побратиму, забрасывающему людей в портал как мешки с картошкой, совершенно не заботясь, как они на той стороне приземлятся:
— Ты их вещи тоже забрось за ними следом, нам чужого не надо, а я гнездо проверю, наверняка там яйца есть. — орк сунул мешок себе за пояс, привязал веревку к камню и проверив как она держится, сиганул в разлом. Быстро обнаружив глазами узкий лаз в скале, орк с помощью воздушниц подкорректировал свое движение и точно угодил в небольшую пещеру.
Оказавшись внутри, Кайтар привязал конец веревки к камню, зажег светлячка за правым плечом, чтобы яркий огонек не слепил глаза и осторожно двинулся вперед, стараясь не хрустеть костями людей и животных, устилающими пол каменного мешка. "Живых" тварей шаман не обнаружил, но в дальнем конце пещеры, в самом смрадном и теплом месте нашлось вырытое острыми когтями гарпий приличных размеров углубление, заполненное гниющей теплой массой. Кайтар, содрогаясь от омерзения поворошил чьей-то белеющей берцовой костью жижу, выудив оттуда осклизлое грязно-коричневое яйцо с гнилостно-зелеными пятнами размером с яйцо живущей на далеком юге дивной нелетающей, но быстро бегающей птицы страус.
Непочтительно сдвинув ногой кости в сторону, Шаман принялся извлекать из инкубатора яйца гарпий, стараясь не повредить ценную добычу. Оттащив ближе к выходу мешок, Кайтар от души прошелся очищающим пламенем по всей пещере, выжигая любой намек на пребывание в ней противной всему живому нечисти и со спокойной душой подергал за конец веревки.
— Кхат, вытягивай! — перекрикивая грохот воды и ветра, подал сигнал шаман.
Веревка натянулась, орк намотал ее конец на правую руку, левой за горловину осторожно взял мешок и, перебирая ногами по скале, быстро оказался наверху. Кхат принял добычу и подал руку побратиму, помогая тому выбраться на поверхность. Развалившись на спине и раскинув руки в стороны, Кай улыбнулся троллю.
— Три десятка еще не вылупившихся тварюшек.
— Добрая добыча, — Кхат вернул улыбку, — а у меня так, мелочевка, с десятка вышло только полкило розового марганца.
— Зажрался ты, Кхат. — усмехнулся орк, рывком вскакивая на ноги, — Маги над граммами трясутся, а у тебя полкило мелочь.
— Брат, для нас это мелочь чисто потому, что мы не знаем реальной его стоимости, — с серьезным видом поведал Кхат, — И я не деньги имею в виду. Мы с накопителями никогда раньше не работали и толком даже не понимаем, что это такое. Понятно, что они энергию накапливают, но вот чего с ней потом делать неясно, к амулету какому прикрутить если только.
Кхат заглянул в мешок и тут же отшатнулся, вонь была страшная. Смахнув слезы, тролль, излишне резко протянул его побратиму.
— Твоя добыча, вот ты ее и переводи на марганец. — тролль передернул плечами, направляясь к мешку с толстостенными стеклянными банками, обмотанными кожей для пущей прочности, — Тьфу, мерзость какая, весь аппетит отбила! — тихо ругнувшись, Кхат достал трехлитровую банку едва заполненную и передал побратиму, — Черепа я оставил как подтверждение выполненной работы и пока в сторонке положил.
Орк кивнул и одобрительно оглядел место побоища, не обнаружив ни одной мертвой лошади и ни единой вещи, оставшейся от людей, лишь пятно выжженной земли посреди дороги — место огненного погребения благородных животных, которым не повезло с хозяевами, и приступил к работе.
Яйца, по одному, вылетая из мешка, тут же окутывались испаряющим влагу пламенем, медленно сгорая и оставляя после себя крупные розоватые кристаллы. Шаман, словно дирижер, руководил процессом: подчиняясь взмахам рук, яйца сгорали и в маленьком смерче очищались от хлопьев черной жирной сажи, затем тоненькой струйкой ссыпались в банку готовым розовым марганцем. Закупорив банку, Кай взвесил ее на руке.
— Килограмма полтора есть.
— Полтора, — повторил Кхат, почесывая затылок, и поинтересовался: — Кай, гм, я чего-то не уловил, это в деньгах сколько?
Кайтар так же озадаченно посмотрел на побратима, орк с троллем секунду смотрели друг на друга и дружно расхохотались. Кай сквозь смех простонал:
— Ну, мы блин с тобой дельцы! Процент обговорили а, сколько марганец этот демонов в монетах будет, даже приблизительно не знаем!
— Гм, ну, — тролль прищурившись, посмотрел на банку, наполненную до половины, словно мог видеть сквозь кожу, — приблизительно, думаю, скажу. Если крылья идут примерно один к одному, возьмем двойную цену за чистоту и какой-то там отклик. Полтора кило это в граммах будет тысяча пятьсот, плюс минус сто, в одном короле пять грамм, это выходит, что эта баночка стоит шесть сотен золотых.
Побратимы одинаково удивленно уставились на банку, Кайтар задумчиво пробормотал:
— Слышь, Кхат, мы же еще Миру килограмм девяносто — сто отдали. После таких расчетов мне чего-то даже как-то и неудобно за контракт двадцать золотых брать.
— Ага, — кивнул тролль, — только все равно непонятно с чего Мир в обморок хлопнулся, пять с мелочью тысяч золотом для гнома не такая уж и большая цифра.
Кайтар немного помолчал, обдумывая ситуацию, после чего без всякого пиетета запихнул банку обратно в дорожный мешок.
— Да плюнь ты на эти расчеты, брат, дай Богиня, чтобы Мирин успел продать хотя бы часть этой дряни до следующего года. — подвел черту Кай, — Мы с тобой по людским меркам сейчас голые: ни снаряги справной, ни меча нормального, даже еду когда выдвигались в отделении и ту в долг брали. Так что на Мира надеяться не будем и плату возьмем, и кочевряжиться при этом не будем. В общем, как всегда, рассчитываем только на себя.
Кхат разочарованно вздохнул, побратим безжалостно раздавил сапогом повседневности все мечты о мече гномьей работы и о коне Ритовской породы.
— Эх, черствая у тебя душа, брат. — Кхат взвалил на плечо мешок с черепами гарпий и небрежным пассом открыл арку портала в Хастадаррат.
* * *
По просторному светлому кабинету метался король Ярмилен Линовский с фамильным мечом в руках, едва сдерживая порыв зарубить кого-нибудь, чтобы спустить пар. Вместо этого уже немолодой, но все еще крепкий мужчина вымещал свою злость на подвернувшейся под горячую руку мебели. Мягкий диван, обитый бордовой кожей, подвергся жестокому вскрытию, волосяная набивка валялась по всему кабинету, инкрустированные золотом резные панели на стенах красовались замысловатыми выбоинами, тяжелая дубовая столешница изрублена в щепки.
Эрм, присутствующий при этом не рисковал подавать голос, лишь про себя удивлялся тому, что можно сделать мечом с толстой дубовой доской и прикидывал шансы на выживание. По всему выходило, что за потерю третьего самого младшего, а потому и самого любимого принца светит ему как графу Хайльцу золоченый меч и плаха, а то и прямо сейчас почти не контролирующий себя король собственноручно возьмет и снесет ему голову.
Разрубив последний золоченый стул, король слегка успокоился и, непочтительно воткнув меч в останки стола, повернулся к графу.
