Когда Лар, наконец, проснулся, уже успело рассвести. Эльф сонно пошевелился, а потом открыл глаза. Выглядел он заметно отдохнувшим, и только слабые тени под глазами все еще напоминали о вчерашнем происшествии. Представители древней расы были действительно сильнее людей, и намного быстрее приходили в себя. Джай после такого переутомления восемь дней провалялся без сознания, а Лару оказалось достаточно двенадцатичасового сна.
— Доброе утро, милорд.
— Доброе утро,— улыбнулся Джай (он и сам не подозревал, насколько обрадуется тому, что эльф, наконец, пришел в себя).— Как ты?
— Со мной все в порядке.
— Ты помнишь, что вчера произошло?
Лар задумался на одно короткое мгновение, а потом произнес:
— Тот человек выпустил иглы и...
— Ты выставил щит,— подсказал Джай.
— Я не знал, что он отнимает столько сил,— ответил Лар.
— Ты потерял сознание.
Эльф едва заметно нахмурился, стараясь вспомнить события вчерашнего вечера.
— Вы разбудили меня, милорд,— наконец, произнес он.
Джай подавил тяжелый вздох. Он и сам понимал, что его поступку не было оправданий (по крайней мере, сам себя он не мог оправдать), и эльф имел полное право злиться на него.
— Я не должен был,— начал молодой лорд (одновременно стараясь прислушаться к чужим ощущениям) и замолчал, с недоумением глядя на Лара,— ты не сердишься?
Эльф действительно отнесся к этой новости подозрительно безразлично. Честно говоря, он вообще никак не отреагировал на нее.
— Почему я должен сердиться?— неподдельно удивился Лар.
— В прошлый раз ты злился на меня трое суток,— ответил Джай и сразу же пожалел об этом.
За эти два года между ним и Ларом установились тесные, хотя и немного странные взаимоотношения. У них просто не было другого выхода, кроме как научиться понимать друг друга. Когда тебе несколько месяцев подряд сняться чьи-то кошмары, волей-неволей начинаешь узнавать этого человека (или нечеловека) лучше.
Поэтому Джай и сам не знал, как он относился эльфу. Он давно перестал считать его своим врагом. Юноша уже не помнил, когда это произошло. Наверное, еще в императорском дворце, когда Лар так бесстрашно и так глупо подставился под удар, стараясь его спасти. Но и друзьями они не были. Уже хотя бы потому, что дружба предполагает равенство, а равными они не были никогда. Сын герцога и племянник императора был несоизмеримо выше безродного чужака (пусть даже и эльфа). А хозяин не мог находиться на одной ступени с рабом. Между ними была непреодолимая пропасть. И именно Лар не позволял Джаю забыть об этом. Каждым словом, каждым жестом напоминая ему о том, кто он и что он, и какое место он должен занимать. Вот и теперь эльф подчеркнуто уважительно поклонился и произнес:
— Я прошу вашего прощения, милорд.
— За что?— поинтересовался Джай.
— Я сделаю все возможное, чтобы мои эмоции больше не беспокоили вас,— ответил эльф.
Джай с трудом подавил очередной тяжелый вздох. Не смотря на то, что он знал Лара уже два года, мог читать его мысли и видел его сны, иногда он совершенно не понимал этого эльфа. Но в любом случае, собирался сказать Лару то, что должен был.
— Это я хотел сказать тебе... мне жаль, что так произошло. Я сделаю все возможное, чтобы подобное не повторилось.
Теперь уже Лар посмотрел на юношу с недоумением (похоже, сейчас они оба не понимали друг друга).
— Милорд, вы имели полное право отдать приказ.
"Я себе не давал такого права",— подумал Джай. А вслух спросил:
— Тогда почему ты так злился в прошлый раз?
Он и сам знал, что ему не стоило задавать этот вопрос. Но раз уж они перешли на личности, нужно было расставить все точки над "и". Лар выпрямился, а потом, выделяя каждое слово, произнес:
— Моя жизнь принадлежит вам, и вы в праве распоряжаться ей по своему усмотрению.
Его лицо оставалось бесстрастным. Причем на этот раз, Лар оставался совершенно спокойным не только внешне. До Джая не донеслось даже отголосков чужого раздражения, только тень глухой тоски обреченного, уже давно смирившегося со своей участью. Эльф говорил то, что думал. Потому что не мог по-другому — его учили думать именно так...
— Но я не хочу распоряжаться ничьей жизнью,— ответил Джай, но потом замолчал и оглянулся на Лара.
Тогда в Караше он приказал эльфу не вмешиваться потому, что не хотел, чтобы тот рисковал своей жизнью из-за него. Он знал, что проклятый поводок снова заставит Лара жертвовать собой ради его спасения, и не мог, не хотел допускать этого. Но в тот момент, когда юноша отдал приказ, он именно "распорядился чужой жизнью". И злополучный поводок был совершенно не причем. Потому что Джай сделал все сам. Он лишил Лара права выбора, то есть снова указал эльфу на его место (словно, тот мог об этом забыть). Не удивительно, что тот так долго злился на него. Джай и сам бы себе такого не простил.
Словно прочитав его мысли, Лар едва заметно улыбнулся и произнес:
— Все в порядке, милорд.
Джай подавил нервный смешок. На месте Лара он возненавидел бы себя, а эльф еще старался его успокоить. И, наверное, именно поэтому юноша решил быть честным до конца.
— Я действительно не могу разорвать этот проклятый поводок.
— Я знаю,— еще раз улыбнулся эльф.
Но на этот раз его улыбка была немного грустной и какой-то понимающей. И Джай почувствовал себя ребенком, которого пытался утешить умудренный опытом взрослый. Впрочем, не смотря на то, что внешне Лар казался его ровесником, ему исполнилось уже семьдесят пять лет (для человека — настоящая старость). И он действительно был намного старше Джая, причем не только по количеству прожитых лет...
А на следующий день в Итиль Шер вернулся великий хаган. Никакой официальной церемонии по поводу возвращения правителя не устраивали. А если и устраивали, то Джая на нее не пригласили. Зато ближе к середине дня их с Ларом вызвали в личные покои хагана.
Комната, в которой они оказались, напоминала рабочий кабинет герцога ар-Сантара: большой стол, несколько кресел. Ничего лишнего или отвлекающего внимание. Впрочем, Джай не присматривался к особенностям обстановки. Гораздо больше его интересовали собравшиеся здесь люди. Из них молодой лорд знал только Райна, который устроился в своем кресле с видом человека, приготовившегося наслаждаться незабываемым зрелищем. Двух других степняков Джай видел впервые.
Первому на вид можно было дать лет двадцать — двадцать пять. Длинные волосы, собранные в традиционный хвост указывали на его высокое положение. Джаю хватило одного взгляда, чтобы определить, что перед ним еще один из сыновей хагана. Незнакомец был очень похож на Райна. Правда, их сходство было только внешним. Потому что Райн не стал бы на него смотреть с такой смесью ярости и презрительного высокомерия, даже если бы они были врагами.
Второй степняк был старше. На вид ему можно было дать лет тридцать — тридцать пять. Но его выдавали глаза и тонкие сеточки морщинок, прячущихся в уголках глаз. Впрочем, Джая поразило не это. Увидев этого человека, юноша неожиданно понял, как будет выглядеть он сам через пару десятков лет (если к тому времени ему все-таки удастся повзрослеть). У незнакомца были такие же черты лица, такие же волосы и даже цвет глаз у него был точно такой же. Отличия были, но небольшие. Кожа степняка была темнее, чем у него. Линия подбородка казалась немного тяжелее, а его скулы были более резко очерчены. К тому же степняк был выше Джая и шире его в плечах. Но, даже не смотря на это, они были поразительно похожи.
— Я рад, что мы встретились, сын моей дочери,— произнес степняк.
А юноша, наконец, сообразил, кого видит перед собой. А именно — великого хагана, правителя детей степи и собственного деда.
Джай не поверил собственным глазам. Если хагану исполнилось семьдесят лет — тот никак не мог выглядеть тридцатилетним. Даже с помощью магии не возможно было сохранить молодость так надолго. Пытаясь найти ответ на мучавший его вопрос, сын герцога по привычке оглянулся на Лара, и замер, пораженный собственной догадкой.
О том, что в его жилах текла эльфийская кровь, Джай знал еще два года назад. Но он и не подозревал, что унаследовал ее не только по отцовской линии. Ведь в Итиль Шер жили эльфы, а это означало, что его дед вполне мог оказаться... На эльвандаре было слово, имевшее подходящее значение...
— Лешеаль...
Наверное, Джай произнес его вслух, потому что хаган едва заметно поморщился. А сбоку донеслось насмешливое хмыканье Райна.
— Тебе не мешало бы проявить хоть немного почтительности,— надменно произнес молодой степняк, имени которого юноша пока не знал.
Но прежде чем Джай успел как-то отреагировать на его слова, раздался голос хагана.
— Асиэль, я не разрешал тебе говорить,— сказал он. И хотя его голос звучал спокойно и даже как-то отрешенно, в нем было столько подавляющей властности, что молодой степняк мгновенно замолчал. Зато на Джая эти интонации произвели совершенно противоположное впечатление: заставив его прийти в себя и сосредоточиться (так на него действовала манера общения герцога ар-Сантара). Мысленно напомнив себе о том, кто он и где находится, Джай согнулся в вежливом поклоне и произнес:
— Приветствую тебя, владыка степи.
Хаган коротко кивнул ему в ответ и указал на два незанятых кресла. Джай послушно сел в одно из них, а эльф встал у него за плечом, привычно отступив на шаг. Владыка степи никак не отреагировал на это. Зато Асиэль посмотрел на Лара с плохо скрываемым удивлением, но, помня приказ хагана, он промолчал.
Наверное, целую минуту степняк изучающе смотрел на Джая. Так что под конец тому уже с трудом удавалось выдерживать его взгляд. Но, вот тот, наконец, отвел глаза и произнес:
— Ты привел угрозу в мой дом.
— Ты хотел меня видеть,— напомнил ему Джай. В конце концов, он оказался в Хаганате не по своей воле, а согласно желанию правителя степи.
— Да, я хотел тебя видеть.
— И ты знал, что на меня ведется охота.
Хаган прислал слишком большой отряд сопровождения. Мало того, он велел Хейту пересечь границу и дожидаться Джая уже на противоположной стороне. То есть степняк предполагал нападение.
— Да, я знал об этом.
"Но не подозревал о том, что атаки продолжатся и в Хаганате",— мысленно добавил Джай.
— Поэтому я не виню тебя в том, что произошло,— продолжил владыка степи.— Но тот, кто пришел за тобой, нарушил покой моего дома. И я хочу знать, кто это сделал.
Степняк имел на это полное право. Только Джай ничем не мог ему помочь.
— Я не знаю, кто это был,— честно ответил он.
— Ты хочешь сказать, что у тебя нет врагов?
— Я хочу сказать, что не знаю имени этого врага...
Не смотря на то, что он говорил чистую правду, юноша и сам понимал, что его слова звучали совсем неубедительно. Когда твоей смерти желает кто-то настолько могущественный, чтобы использовать в погоне не только людей, но и магов, просто не возможно не знать имени такого врага.
— Что случилось с отрядом, который я выслал тебе навстречу?
— Почти все погибли,— ответил Джай.
— Шестеро выжили,— напомнил владыка степи,— я хочу знать, что на самом деле произошло...
Хаган умел быть требовательным и властным (иначе он не был бы владыкой степи). Джай не мог не уступить. К тому же, чем больше оставалось недомолвок, тем проще подозрениям было перерасти в уверенность.
— На нас напали в двух днях пути от границы,— начал он, но степняк перебил его.
— Начни с того, что произошло два года назад.
Джай так давно не вспоминал о той ночи, когда изменилась вся его жизнь. Но стоило хагану упомянуть об этом, как воспоминания всколыхнулись с новой силой. Юноше показалось, что все случилось только вчера. Словно еще совсем недавно он был обыкновенным мальчишкой со своими заботами и обидами, такими мелкими, что теперь о них было смешно вспоминать. Воспоминания причиняли боль, но Джай не мог, не хотел от них избавляться. Как если бы они стали частью его сущности, очень важной частью. Почувствовав его состояние, Лар положил руку на спинку его кресла так, чтобы кончики пальцев касались плеча молодого лорда. И от его поддержки, юноше стало легче.
— Эти люди приехали в наш замок за день до нападения. Приграничный барон с сыновьями и шестеро охранников. Они прекрасно играли свои роли, и у нас не было повода их подозревать. А потом произошло это нападение...
Джай продолжал говорить, и сам удивлялся тому, насколько отрешенно звучал его голос. Словно он рассказывал о чем-то, случившемся не с ним, а с каким-то посторонним человеком. Он коротко рассказал о нападении чужаков, вскользь упомянул о смерти Тереха, и ни словом не обмолвился о Ларе. Закончив рассказ о том, что случилось два года назад, Джай перешел к недавним событиям.
— До границы оставались еще два дня пути, когда на отряд напали. Почти все мои солдаты были убиты, и если бы не помощь Хейта, не осталось бы вообще никого. Но он подоспел вовремя, и нам удалось отбиться. Я отослал оставшихся в живых обратно в замок, а мы с Ларом остались с отрядом Хейта. А потом на нас натравили этих тварей...
Джай замолчал, пытаясь побороть нахлынувшие воспоминания, и хаган не мешал ему, ожидая продолжения рассказа. Но Асиэль оказался не так терпелив.
— Каких тварей?
— Кэр Тавар,— ответил Джай.
Где-то за его спиной резко выдохнул Райн, но юноша не обратил на это внимания.
— Они гнали нас до самой границы. Напали буквально в последний момент. А потом Сейн Ашаль выжгла все живое на шесть сотен шагов. На несколько дней нам пришлось задержаться на границе, но потом мы продолжили путь. Рэм Барг дал нам проводника, и тот привел нас в Караш. А потом за нами приехал тэм Райн.
Джай решил, что хаган уже узнал обо всем случившемся по эту сторону границы если не от Райна, то из донесений Барга и Баора. А значит, не было смысла пересказывать то, что и так было всем известно.
— Но и здесь они нашли нас,— продолжил он,— поэтому нам нельзя надолго оставаться на одном месте. Пока мы здесь, твой дом в опасности...
Хаган посмотрел на Джая с совершенно необъяснимым выражением лица и произнес:
— Ты останешься здесь на три дня. Потом сможешь уехать, куда захочешь.
— Хорошо,— кивнул молодой лорд.
При всем желании они не смогли бы выехать прямо сейчас. Хор не выдержал бы поездки. Да и с Лиамом и остальными еще нужно было переговорить. Словно прочитав его мысли, степняк спросил:
— Ты уже решил, что будешь делать со своими аштари?
Юноша отрицательно покачал головой, и хаган продолжил:
— Реши этот вопрос до своего отъезда. Мне не нужна смута среди воинов.
— Да, владыка,— коротко поклонился Джай, а потом спросил,— я должен ответить еще на какие-нибудь вопросы?
— Может быть, позже.
— Тогда, пожалуйста, прими мой подарок,— произнес юноша, вспомнив об официальной причине своего визита в Хаганат.
Он протянул руку, и Лар вложил в его ладонь тот самый футляр, в который был упакован подарок, предназначенный для хагана. Наверное, это была единственная вещь (кроме одежды и оружия), которую они привезли из замка. Всем остальным им приходилось обзаводиться уже по дороге.
