Госпожа поневоле или раб на халяву

Светлый что-то еще визжал нам вслед, но его уже не слушали. Даже сквозь ткань я чувствовал стремительную плавность, с которой перемещался неизвестный. Потом меня очень осторожно положили на что-то мягкое.

— Ничего, малыш, потерпи. Все кончилось. Все кончилось... — ткань соскальзывает с лица, но взгляд четко все равно не сфокусировать. Не разглядеть ничего, только силуэт. Какие странные доспехи... и глаза. Где я видел эти серые глаза?

Алена:

Я очень плохо помню, как это было. Вообще плохо помню этот день. Хотя нет. Только половину дня.

Еще на выставке мне внезапно стало дурно. Не физически, а... знаете, накатывает приступ паники вроде бы на пустом месте, и ты мечешься, пытаясь понять, это тебя физиологией по башке приложило (бывает, сердце дает такие вот панические атаки, когда его довели до ручки), или действительно что-то случилось.

Сердцу было выдано лекарство, но это не помогло. Не в силах больше ждать, я оставила свой стенд на девчонок-соседок и сломя голову кинулась домой. Хотя что я собиралась искать дома, непонятно, потому что телефон не отвечал. Ни домашний, ни самая простенькая маленькая "Нокия", выданная Владису...

Дома было тихо, спокойно, прибрано и... пусто. Не могу объяснить это ощущение, но я точно знала — он ушел. Просто ушел... и градусника на тумбочке тоже не было.

Но почему? Хотя какая разница. Сумел и ушел, как любое нормальное существо, которое нашло выход из клетки. Но хоть записку мог оставить? Или я настолько... опять низшая, что не достойна даже элементарного "пока"?

Да не может быть! Чертенок какой угодно — вредный, наглый, заносчивый, но не... не равнодушный и не подлый. Он не мог просто так уйти, ничего не сказав! С ним что-то случилось!

Уверенность в этом накатывалась девятым валом, перекрывая все другие мысли, смывая глупые обиды и малодушную жалость к себе. Надо же что-то делать! Что-то предпринять, искать, звать... Где? Как? Кого? Договор! Градусник исчез, но договор?!

Свиток оказался на месте, на верхней полке стеллажа в мастерской. И даже развернулся без лишних выкрутасов. А толку? Так, спокойно.

Все пункты на месте, то есть Владис еще не свободен. Как же он тогда? А очень просто. Он НЕ САМ это сделал! Ему или помогли... или просто похитили. Причем, скорее второе...

Так, что там пишет этот бумажный лохотрон? Наверняка, если вчитаться внимательнее, выдаст какую-нибудь информацию.

Выдал. Красным шрифтом в самом конце, зараза!

"Раб, самовольно (без разрешения хозяина(ки)) покинувший пределы мира его(ее) проживания, не может быть возвращен с помощью миадерпиана, поскольку мощность последнего ограничена пространством одного мира. В случае, если раб все же пересек межмировую границу, миадерпиан следует за ним и подает сигнал, с помощью которого данную особь можно обнаружить. Обнаруженный беглый раб попадает под временную юрисдикцию ловца, вплоть до момента, когда за утерянной собственностью явится хозяин(ка). В случае неявки последнего (или его полномочного представителя из Службы Равновесия) в течение установленного срока (десять стандартных межмировых месяцев), данная особь переходит в собственность ловца".

У меня внутри все оборвалось. Я ни секунды не сомневалась, кто "поймал" Владиса, как только его вытащили... или выманили из этого мира.

Ох, чертенок... и как же я смогу явиться... туда, не знаю куда, в другой мир, судя по всему, что бы потребовать его обратно?! Я человек. Просто человек, без всяких там суперспособностей и дверки в другое пространство. На это, я так понимаю, и рассчитано.

Ну нет!!! Я так просто не сдамся!

— Слушай, ты! Сволочь бумажная! — я резко смяла свиток, не давая ему свернуться в трубочку. — Я хочу вернуть своего чертенка! Он мой! Где тут связь с твоим начальством? Связывай немедленно, а то, клянусь последними плоскогубцами, спущу в унитаз, и будешь там восстанавливаться в чужом дерьме, хоть до посинения!

Свиток дернулся, мигнул и зажег мне веселую надпись: "Вызов платный. Установленная цена — 10 лет жизни. Вы согласны подтвердить оплату?"

Фига у них расценки! Вот выжиги...

— Согласна! — рявкнула в свиток. — Звони уже!

"В качестве подтверждения оплаты и дальнейшей идентификации плательщика нанесите на свиток каплю своей крови".

Тьфу на них, блин, банкиры межпланетные, такие же кровососы, как и наши! Крови им... Я торопливо и даже не чувствуя боли ткнула в палец первым попавшимся инструментом — это оказался очень острый нож для резьбы по модельному воску. Перестаралась, закапала весь договор.

Ничего, этот кровохлёб все впитал, а через пару секунд начал нагреваться и мигать.

Знаете что? Вы когда-нибудь звонили в госучреждение, или хотя бы в службу поддержки крупного холдинга? Так, вот, не ругайтесь на них, во-первых, они всего лишь созданы по образу и подобию, а во-вторых, до оригинала им, как до неба на черепашке. В смысле, с ними все-таки можно договориться!

В конце концов, мне стало ясно, что мои проблемы и мой чертенок никого не волнуют. Хочешь собственность обратно? Иди и забери. Точка.

От отчаянья я взвыла в договор уже нецензурно и потребовала пояснений по поводу представителя. Полномочного. Представитель тоже оказался платным, причем за одно обращение требовалось столько, сколько я в принципе не проживу...

Торговалась я с иномирными грабителями так, что самой за себя было бы стыдно, если бы речь не шла о судьбе моего чертенка. Но в итоге в договоре, упрятавшем все наши переговоры в невидимость, появился следующий пункт.

"В качестве оплаты за услуги, оказанные Службой Равновесия по возврату утерянного имущества, заказчик принимает кольцо-ограничитель и все обязательства, связанные с ним".

Вот так. Что за кольцо, чего оно "ограничитель", какие обязательства — мне пояснить отказались, зато обещали, что мне будет предоставлена возможность забрать чертенка, используя посредничество Службы Равновесия. Это главное. А кольцо... да фиг с ним. Доживу до обязательств — тогда разберусь. Они уже и так десяток лет откусили, хорошо хоть "с конца". Так мне объяснили. То есть я не постарела на эти десять лет, а просто умру раньше, чем мне было положено. Кем, интересно? А, какая разница.

Сначала кольцо нарисовалось на договоре, плоской картинкой. А потом, как в сказке с хорошими спецэффектами, наполнилось объемом и ррраз! Скатилось мне на руку. Вполне материальное, увесистое, из похожего на серебро белого металла. Простой ободок без камней, лишь с легкой геометрической насечкой. Такие или похожие колечки сотнями продают с лотков за три копейки десяток.

Я даже не колебалась, когда надевала колечко на безымянный палец левой руки. Вообще я сапожник без сапог, с удовольствием творя красоту, я не умею и не люблю ее носить. Так что только гвоздики в ушах и тонкое золотое кольцо, тоже без камушка, просто затейливо свитое. Мамино. Теперь кольца будет два. Хорошо, что оно такое простенькое, не будет мешать.

Дальше было предложено ждать в течение стандартных суток, и даже выдана "заботливая" рекомендация дать организму (моему) время на восстановление нормальных функций. То есть, спать меня отправили. Наверняка чтобы не окочурила этот организм раньше, чем он дотянет до обязательств. И я даже пошла. Выпила снотворное и устроилась на чертячьем диване, отчаянно надеясь, что когда проснусь, он снова будет мирно сопеть под боком.

Нет, утром он не сопел под боком... он мучительно стонал, мечась в забытьи, весь исчерченный страшными кровавыми рубцами. От его стона я и проснулась. Господи! Чертенок! Что они с ним сделали?! Так, спокойно, без паники. Главное — живой. Главное — он здесь, со мной, и больше его никто пальцем не посмеет тронуть!

Первым делом я опять полезла в договор и потребовала повышения регенерации. На что мне каллиграфически выписали: "Функционал особи восстановлен полностью". То есть, к вечеру заживет, если я правильно помню. Уже хорошо, но до вечера еще ждать и ждать, а больно ему сейчас. Так что я обнаглела и затребовала возможности дать ему хотя бы обезболивающее. Блин, сразу надо было наглеть.

Напоила раствором солпадеина, сделала примочки на самые страшные рубцы, особенно на развороченное — судя по ране, когтями — бедро. Суки... убила бы.

Напоенный лекарством и бульоном чертёнок задремал, я устроилась рядышком, держа его за руку и тихонько поглаживая кончиками пальцев по плечу. Оставлять его одного было страшно, даже на пять минут, так что за лекарствами и прочим я металась на первой световой.

Только я пригрелась и немного успокоилась, как мне на руку вдруг влезло... вползло... что-то холодное и зеленое, выбравшееся из под лежащего ничком чертика.

Я не заорала по двум причинам: голос просто отнялся и чертенка нельзя было пугать воплями. Так что хорошо, что отнялся. А зеленое вылезло окончательно. Маленькое и совсем не страшное. Ящерка. Пучеглазая такая, нескладная. На кого-то здорово смахивающая. Точно, это же хамелеон! Только странный какой-то. Пучеглазие вполне штатное, две штуки, но с ресничками. А вдоль спины три яркие полосы — красная и синяя по краям и ярко-золотая в центре.

— Градусник?! — не веря себе, спросила я у зеленого чуда. И оно радостно закивало в ответ!

И тут мне стало не до ящеров и не до градусников, потому что чертенок пошевелился, и я заметила, что так напугавшие меня кровавые полосы почти исчезли с его тела. А он тем временем с тихим вздохом перевернулся на спину, чуть не придавив Градусника. Тот пискнул и поспешно удрал ко мне на плечо.

Владис:

Полностью в сознание я пришел у себя... да, хаискорт! У себя дома! Я — идиот последний... Дом — это не то место, где ты родился и вырос, дом — это там, где тебе легко и хорошо.

А еще... Еще я понял, что совершенно не хочу мстить. Может быть, эта цель и была неплоха, чтобы выжить и не сойти с ума... Хотя можно было мечтать о том, чтобы выжить и добиться того, чтобы стать счастливым. Назло всем. Правда, кому "всем"? Быть счастливым, чтобы кому-то стало хуже от этого?

Много я про всех думал, пока жил здесь... с мышкой? Я просто был счастлив! Ради самого себя, а не вопреки и назло.

Я почувствовал, как по мне пробежало что-то мелкое и... холодное. Открыл глаза и уставился на странное животное, маленькое, мерзкое, зеленое, пучеглазое, с отвратительными лапками с тремя пальцами... но почему-то смотрящее на меня вполне разумным, черти мой мозг спаси, взглядом!

И тут же я почувствовал другой взгляд, родной, и виновато улыбнулся:

— Прости...

Аленка улыбнулась мне в ответ, дрожащими губами, и вдруг закрыла ладонями лицо. Ее просто затрясло в отчаянных рыданиях.

— Ну чего ты, — я привстал с дивана и притянул ее к себе. Она уткнулась мне в плечо и продолжила рыдать, обнимая и прижимая к себе с такой силой, как будто меня вот-вот снова от нее отнимут. — Все же уже хорошо! — попытался я ее успокоить. — Я здесь, с тобой. Кстати ты не знаешь, кто меня спас и... — я с отвращением посмотрел на бегающее по мне маленькое зеленое чудовище. — Что это за ужас ходячий? — я попытался щелчком стряхнуть пакость.

Ужас и пакость возмущенно запищал, вцепился в мое плечо крошечными, но острыми коготками и вдруг выстрелил длиннющим розовым языком, щелкнув меня по носу липким кончиком.

Я схватил это зеленое нечто поперек туловища и кинул с размаха... в диван. Оно зашлось истерическим писком и сменило цвет с ярко-зеленого на пунцово-красный.

— Ой! — Алена даже оторвала от меня заплаканное лицо и обеспокоенно прищурилась на писклявую красную гадость. — Чертенок, это же градусник!

— Вот ведь как его жизнь-то скрючила, — хмыкнул я, с удивлением глядя на снова зеленеющую дрянь.

Аленка вытерла слезы, шмыгнула носом и протянула чудику ладонь, на которую тот и взобрался, неодобрительно кося одним глазом в мою сторону, а вторым глядя на мышку вполне благосклонно.

— Мне так больше нравится, — вздохнула Алена и погладила зеленое чудовище мизинчиком вдоль спины. — Смотри, у него полоски, а делений нет. Это значит, что мучить чертенка больше не нужно, правда, Градусник?

И оно кивнуло!

Я быстро соскочил с дивана, оглядел себя, убедился, что на теле не осталось никаких напоминаний о моей встрече со Светлыми. Рванул на кухню, схватил первый попавшийся нож и полоснул им по ладони, оставляя глубокий порез... почти сразу затянувшийся и ставший тонкой полоской... исчезающей и сливающейся с кожей.

Я положил руку на стол и замахнулся...

— С ума сошел? — на меня с воплем кинулась вбежавшая следом мышка и повисла на руке с ножом. — Ты что творишь?!

— Проверяю регенерацию, — я приобнял Алену и отбросил нож на стол. — Знаешь, когда у тебя так давно что-то важное было заблокировано и ты понимаешь, что его вернули... немного сходишь с ума. Извини.

И я тихонько попробовал передвинуть на полке хлебницу, пока мышка не видит. Получилось! Теперь приподнять...

— Да... конечно. Это здорово, наверное, — Аленка вдруг покачнулась и вообще стала... Нет, она и так не радовала здоровым румянцем, а тут стала совсем белая. Даже губы побледнели. — Извини... чертенок... я немного переволновалась, — прошептала она виновато, почти повисая на мне. — Ты пропал... так неожиданно и... без предупреждения... я...

Мышь еще раз мягко качнулась и начала плавно оседать на пол. Марбхфхаискорт!

Подхватив Алену на руки, я быстро отнес ее на диван. Никогда раньше не видел никого в обмороке!

Я попытался вспомнить самые первые способы борьбы с этой напастью. Нюхательная соль? Откуда она у мыши? По лицу похлопать? Жалко...

Пакость грустно мельтешил по бессознательному телу. Я задумался... Холодное приложить? Это вроде не от обмороков. Черти тут все этой самой солью посыпь... Может, и правда дать что-то резкое нюхнуть? Уксус, например?

Я сходил на кухню, взял бутылку с уксусом, вернулся, отвинтил крышку и сунул бутыль под нос мышке. Она не сразу, но почувствовала запах, всхлипнула, попыталась отстраниться и открыла глаза. В них метнулась паника, но тут Алена разглядела меня и с облегчением откинулась на подушку.

— Чертенок... как же я испугалась... вчера. Что с тобой... случилось? — она попыталась сесть, но ее повело в сторону. — Как они тебя отсюда смогли забрать? Вряд ли ты пошел за этими гадами добровольно, даже не предупредив меня... — мышка вскинула на меня вопрошающий взгляд.

Врать не хотелось, отвечать правду тоже. Я медленно закрыл бутылку с уксусом, молча отнес ее на место, вернулся... Уселся на диван. Признаваться что да, ушел, и даже не вспомнил про нее, было стыдно. Но слушать сейчас ее обвинения в том, что был не прав... Я и сам знаю, что идиот, зачем мне еще раз это повторять?!

— Сам пошел. Были причины. Прости...

— На что хоть выманили? — Алена тяжело вздохнула, уголки полных губ приподнялись в грустной улыбке. Хаискорт, лучше бы упрекать стала! А так даже еще противнее себя чувствую.

— На информацию. Важную. Я думал, что быстро поговорю и вернусь. Если бы знал, что так получится...

Интересно, а чтобы я сделал, если бы знал? Не пошел бы за сестрой? Кстати, у Наамидес тоже глаза серые, как и у меня. Мы с ней в мать... А Лиаанидес — в отца. У нее глаза черные, как ночь.