Кёко зарычала, подняв руку ударить девушку, прежде чем сумела подавить инстинкт и усилием воли потащить руку вниз. Арису была слишком опытна, чтобы встревожиться.
— Я не знала, что терапевты гневят своих клиентов, — прорычала Кёко.
— Все мной сказанное правда, даже если ты пока не можешь этого принять, — сказала Арису. — Большинство людей перерастают свою первую любовь, но ты так и не смогла. Это твой невроз, но с учетом твоей руководящей роли, тебе это больше не позволено. Мы научились этому на происшествии с Акеми-сан. Мы должны закрыть подобные ситуации, пока можем. Вечная жизнь дала тебе возможность быть вечно молодой, жить своей жизнью в память о тех, кого давно уже нет. Твоя мать, и твоя сестра, и Мики Саяка...
— Убирайся, — прорычала Кёко.
— Они хотели бы, чтобы ты двинулась дальше, — проигнорировала ее Арису. — В глубине души ты это знаешь. Навести Кисиду-сан. Ты разбила ей сердце, и ты это знаешь.
Кёко закрыла глаза, до боли сжав зубы.
Она сцепляла и расцепляла руки, глядя на девушку, после чего покачала головой и указала ей уйти.
— Хорошо поговорили, — наконец, сказала Кёко, встретившись с терапевтом взглядом.
Она была не уверена, иронизирует она или нет.
— Это моя работа, — сказала Арису. — Надеюсь, ты подумаешь о том, что я сказала.
Затем женщина развернулась на каблуках и прошагала к двери, почти промаршировав.
Кёко проследила, как дверь за ней закрылась, и вздохнула.
Ей нужно было заняться делами Церкви, но, возможно, вместо этого она просто полежит в луже жалости к себе. Это казалось правильным действием.
Накихара Асами держала в руке самоцвет души, долгое время изучая его свечение. На каком-то уровне в бледно-зеленом, приглушенном для сбережения энергии, свечении не было ничего особенного. Оправа самоцвета была золотой, но сам самоцвет можно было ошибочно принять за необычайно крупный изумруд, если бы не очевидное самосвечение.
Всматриваясь в сам самоцвет души, она видела…
Она прищурилась. Самоцвет души Рёко выглядел…
Как глаза Богини.
Откровение тонко поразило ее, мысль водой скользнула сквозь ее разум, так что ей потребовалось время, чтобы даже понять, что она испытала откровение.
Откуда она знает, как выглядят глаза Богини? В своем видении она никогда не видела лица божества. Лишь предположения, намеки, впечатления, отражающиеся на уровне куда глубже зрения.
Бесконечные миры в глазах Богини, похожих на многогранные самоцветы с таким множеством граней, что… что…
Она не знала, как это описать помимо того, что нечто подобное она видела лишь в самоцвете души Рёко. Неужели именно так выглядели души?
Вполне естественно было призвать собственный самоцвет души и сравнить, но ей почему-то не хотелось узнавать, как выглядит ее душа. В самом деле, ей начало казаться, что она вторгается в частную жизнь Рёко, вот так всматриваясь в ее.
Она поставила самоцвет души Рёко на тумбочку рядом с кроватью, той самой кроватью, которую они с Рёко купили для этой квартиры когда только переехали на Эвридоме. Асами придирчиво выбирала ее, так как ожидала — надеялась — что они долгое время будут спать в ней. Теперь же она казалась пустой.
Куббот Рёко, вернувшийся на Эвридоме вместе с Асами, ожил, спустившись с дрона Асами подобраться к самоцвету души. Он еще раз просканировал своим глазом самоцвет, после чего роботизированной рукой принялся извлекать из контейнера на своей спине кубы горя, в то время как куббот Асами с любопытством повернул свой глаз взглянуть.
Асами улыбнулась дронам, что отражало то, что дизайнеры кубботов знали свою работу. Дроны предназначены были быть тихо очаровательными, обращая рутинные сессии использования кубов горя во что-то способное приободрить владеющих ими девушек-подростков.
Асами удивило, что ей доверили самоцвет души Рёко, в то время как она ожидала, что его автоматически доставят по месту назначения. Клон Рёко будут возрождать на Земле, с более продвинутым оборудованием, а не на Эвридоме, как было бы типичнее. Что-то связанное с необычной генетикой.
Сакура Кёко лично вручила ей самоцвет, сказав ей, что на данный момент для него нет места безопаснее, чем с Асами.
Она постаралась не углубляться в сопровождающие тот разговор плохие предчувствия, ожидая, пока куббот закончит свое дело, прежде чем забрать самоцвет души и превратить его в кольцо, которое она носила на том же пальце, что и свое собственное — естественно, на безымянном. Ей это казалось приятно символичным.
— Меня удивило, что ты вернулась сюда, — появилась в дверях ее комнаты Курои Накасэ. — Я была уверена, ты отправишься прямо на Землю ожидать возрождения.
Асами подняла взгляд.
— Я бы оказалась там слишком рано, — сказала она. — В таком случае я вполне могла бы остановиться сперва и здесь. Сейчас это кажется домом.
Накасэ слегка повернула голову, и Асами почти почувствовала во взгляде женщины подразумеваемый вопрос:
«Домом? А что насчет твоих родителей, твоего дома?»
Но Накасэ не спросила.
— И со мной хотели отправиться и другие люди, так что это показалось достаточно естественным, — добавила Асами.
— Я слышала, — сказала Накасэ. — Похоже, мы сможем на некоторое время принять здесь несколько человек.
Асами всмотрелась в лицо женщины, обрамленное льющимися через окно в гостиной солнечными лучами, пытаясь понять, о чем она думает.
— Я удивлена, что вы не накричали на меня, когда я вернулась, — сказала Асами. — Знаете, учитывая содержание нашего последнего разговора.
— Ты имеешь в виду, нашего последнего спора, — поправила Накасэ. — Я с этим справилась. Ничто из этого не твоя вина. Если соберусь на кого-то злиться, это будет моя сестра.
— Кстати говоря…
— Да, она скоро будет.
Мать Рёко отвернулась от нее, на мгновение взглянув на окно в гостиной.
— Знаешь, это довольно странно, что ее клон не перевезли на Эвридоме, когда вы переехали сюда. Даже с учетом необычной генетики, на Земле не сделают ничего, что не могли бы сделать здесь. Честно говоря, я ожидала, что смогу проследить за ее возрождением здесь, но, похоже, что нет.
Накасэ на мгновение приостановилась.
— Я отправила ее отцу сообщение об этом, и он тоже не понимает. По-видимому, ее просто не перевезли, хотя он полагал, что должны были. Ну, тогда он поможет проследить за возрождением, так что она будет в хороших руках. У меня нет причин спешить с возвращением.
Женщина повернула голову к входной двери, слегка наклонив голову.
— Это моя сестра, — исчезла она за дверью комнаты. Ни один из обычных механизмов не предупредил Асами о чьем-то приближении к дверям, как должно было быть, но Асами знала, что не стоит задавать вопросов о загадочных путях тети Рёко. Это… просто было особенностью семьи Рёко, так же как у семьи Асами была своя.
Через секунду она встала, отмахнувшись от своего куббота, подошедшего к краю тумбочки и с умоляюще поднятым взглядом двумя механическими руками предложившего ей куб горя.
— Прости, я попозже, — сказала она, следуя за Накасэ к дверям.
По пути она кивнула Мэйцин, и девушка кивнула в ответ, выглядя немного неловко, возможно, скучающе, сидя на диване в их гостиной. Мэйцин позволили вернуться вместе с ними для присутствия на возрождении Рёко, частично как небольшой наградой за производительности на миссии на Х-25, частично потому что она была подругой Рёко, и таким образом ее присутствие могло быть хорошей идеей, по психиатрическим причинам.
Накасэ добралась до входной двери раньше нее, встретив прибывших Нану и Саснитэ. Асами внезапно столкнулась с несоответствием между Наной и Накасэ, одна девушка ее возраста, другая женщина гораздо старше. Семейное сходство имелось, но очевидно было, чьей дочерью была Рёко. В самом деле, ей пришло в голову, что пусть даже Рёко и Нана определенно похожи были друг на друга, сходство никогда не было строгим. Она даже не задумывалась над этим вопросом.
На мгновение все остальные в комнате стали лишь зрителями, когда две сестры уставились друг на друга, сосредоточив эмоциональную энергию и мысли друг на друге, исключив свое окружение.
— Прости, — начала разговор Нана.
— Что простить? — уточнила Накасэ.
— Прости, что позволила произойти с ней такому, — сказала Нана, внимательно глядя на Накасэ. — Я должна была пойти с ней. Не стоило оставлять ее в одиночестве идти за Кёко-сан.
— Тебе не за это стоит простить прощения, — сказала Накасэ, направив на сестру напряженный взгляд. — Стоило просить прощения за то, что вообще потащила ее на эту миссию. Все было бы в порядке, если бы ты просто оставила ее в покое.
— За это я отказываюсь извиняться, — ровно глядя на Накасэ, сказала Нана. — Это было ее право, и мое право принимать такие решения.
— Какое у тебя есть право подвергать ее таким рискам в ее возрасте? Она едва начала жить своей жизнью, и вот ее разорвало лазерами.
— Я припоминаю еще одну девушку этого же возраста, вызвавшуюся на такие риски, чтобы не пришлось ее сестре, — прорычала Нана.
Накасэ отшатнулась, как уклоняющаяся от удара кобра.
— И ты думаешь, что это дает тебе право принимать такие решения за мою дочь?
— Пожалуйста, вы обе, успокойтесь, — появилась рядом с ними Мэйцин. — Вы можете позже продолжить этот разговор, но вы пугаете Саснитэ.
Асами моргнула, так же пораженная вмешательством Мэйцин, как и Накасэ с Наной. Она взглянула на Саснитэ, которая и правда, как ребенок, спряталась за Наной. Каким-то образом было принято решение, что пока что Саснитэ отправится с ними, по причинам, которые ей не соизволили объяснить.
Оказалось легче ожидаемого уклониться от нацелившихся на Саснитэ СМИ — для Управления было тривиально дать Саснитэ ложную личность в системах номенклатора, и были сильны ожидания, что Управление будет держать Саснитэ на военном объекте. По-видимому, ни одному репортеру не пришла в голову возможность, что она будет путешествовать анонимно с очевидными гражданскими, даже если гражданские уже появлялись в пропагандистских видео с девочкой. Сокрытие на виду.
Накасэ перевела внимание на Саснитэ, долгим взглядом оценивая девочку.
«Что бы они не сделали, чтобы заставить ее поверить в ложную жизнь, — вспомнила Асами слова Наны, сказанные по пути сюда, — они не слишком-то хорошо справились. Она не потеряет воспоминания полностью, но они с каждым часом угасают все сильнее — скоро они и вовсе будут не похожи на настоящие воспоминания, скорее на фильм о произошедшем с кем-то еще. Что у нее останется? Несколько лет жизни в подземном бункере, поклонение злым людям. Ребенок с телом подростка, точная противоположность нас остальных».
Асами взглянула на Саснитэ, и по ее нервному лицу смогла понять, что Нана была права.
Накасэ, мило улыбаясь, слегка наклонилась погладить Саснитэ по голове. Накасэ и Нана переглянулись, обменявшись взглядом, который Асами не смогла распознать.
— Ну, проходите, — сказала Накасэ. — Будет непросто организовать спальные места для всех девочек, но я уверена, мы справимся.
Асами взглянула на Мэйцин, проверяя, хочет ли она что-нибудь сказать.
Мэйцин в ответ просто отмахнулась.
Затем вся группа разом обратила внимание обратно к входной двери.
— Кто-то еще? — сказала Накасэ. — Интересно, кто это может быть.
— Да, я понимаю, что ты недовольна произошедшим, Сидзуки-сан, — подумала по аудиолинии Кёко, — но ни у кого не было никакой возможности предвидеть грядущее.
Даже после всех этих столетий Кёко по-прежнему непросто было обратиться к Сидзуке Саяке по имени. Ей всегда было интересно, заметила ли матриарх.
— Наставница должна удостовериться, что ее ученицы не умрут, как минимум. Конечно, это не всегда возможно, но, я полагаю, кто-то твоего возраста мог не дать ей погибнуть из-за неисправного генератора гравитации или глупого дрона.
— И она не погибла, — указала Кёко.
— Мы не можем полагаться, что ты или кто-то еще в непосредственной близости продолжат спасать ее от этих инцидентов, Кёко-сан, — сказала Сидзуки тем самым голосом, что всегда иррационально раздражал Кёко. — Есть причина полагать, что пытающиеся убить тебя также пытаются убить и ее, и отсутствие мер предосторожности для столь ценного члена семьи пойдет против наших интересов.
Кёко вздохнула.
— Знаю, но команда безопасности? Просто это кажется немного чрезмерным, — сказала она.
— Они могут быть сдержанны, — сказала Сидзуки Саяка. — Не стану оскорблять интеллект Рёко-тян предположением, что они смогут действовать без ее ведома, но они определенно смогут не мешаться.
Кёко задумчиво приложила к щеке палец. Если она правильно разыграет свои карты…
— Интересно, как думаешь, смогут ли они скооперироваться с командой безопасности Курои? — спросила она.
— Определенно нет… стоп, Кана-сан тоже пытается назначить команду?
— Ну, да, — зубасто улыбнувшись, вежливо сказала Кёко. — Я разговаривала с ней как раз перед тобой. Я полагаю, что двойная команда безопасности будет только лучше…
— Вот стерва! Разве она не знает, что Рёко-тян — Сидзуки? Ей нужно научиться не лезть не в свои дела.
— Ну, тебе придется самой ей об этом сказать, — дико улыбнулась Кёко. — Я тоже не могу заставить ее передумать. Она уже выслала команду.
— Ну, моя тоже уже в пути. Я позвоню ей и разберусь с этой глупостью.
— Действуй, — сказала Кёко.
Через мгновение Сидзуки Саяка отключилась, и Кёко, наконец, смогла выпустить грохот кашляющего смеха, накопившегося у нее за время разговора, рухнув на свой стол на борту транспорта, на котором она возвращалась на Землю. Она ничем особо не могла улучшить ситуацию — и Сидзуки, и Курои были полны решимости предоставить свои команды безопасности, и конфликт был неизбежен — но, по крайней мере, она могла убедиться, что у этой пары будет хороший, приятный разговор. Хотелось бы Кёко его услышать.
«Томоэ Мами ожидает разговора с тобой», — через несколько секунд мягко напомнил ей таккомп.
— Ах, верно, — вслух сказала Кёко, радостно стуча по столу. Разговор с Сидзуки оказался куда более бодрящим, чем она смела надеяться, но она слишком долго заставляла Мами ждать. В конце концов, девушка была занята.
— Что случилось? — спросила она, ответив на звонок Мами.
— Ты не против перейти для этого в ВР? — вежливо спросила Мами. — В этом нет необходимости, но я считаю это хорошей идеей.
— Ладно.
Кёко наклонилась над столом, закрыв глаза и готовясь к ВР-переходу.
Через мгновение она снова открыла глаза, оказавшись, похоже, в кабинете Мами на борту ЧКК Жукова, лицом к девушке, сидящей с другой стороны ее компьютеризованного деревянного стола. Выбор места удивил Кёко — обычно Мами предпочитала устраивать их неформальные встречи в одном из двух мест: последней квартире, в которой серьезно жила Мами, или в кафе «Саламандра», чай и кофе которого когда-то давно в юности обеспечили атмосферу столь многих их встреч.
